| Осторожный и благоразумный Баранович хотя послал на раду своего наместника Иеремию Ширкеевича, но сам поехать не захотел, а от принятия на себя блюстительства митрополии решительно отказался. «И слабость моя непритворная,— писал он,— возбраняет мне то, и двукратное блюстительство, недостойно мною отправленное, страшит меня, как бы не дать за то Господу ответа, да к тому же блюстительство это я должен был бы отправлять из коштов моей убогой епископии, а не из митрополитских имений, лежащих на той стороне Днепра». Баранович с своей стороны предлагал и просил ходатайствовать пред государем о позволении избрать поскорее совершенного митрополита . Впрочем, напрасны были все эти хлопоты и переписка киевского духовенства и наказного атамана, направленные против епископа Мефодия. Распорядителем генеральной рады был царский посланник, князь Великого-Гагин, и он прежде всего пригласил на раду епископа Мефодия. И на раде вовсе не поднималось вопросов о церковных делах, о блюстительстве митрополии и не делалось никаких заявлений против Мефодия. А в гетманы на раде был избран не Самко, как надеялись он сам и его приверженцы, но Брюховецкий, которому покровительствовал Мефодий и которого привел потом к присяге на верность государю. Самко же и Золотаренко, совместники Брюховецкого, выданы были по просьбе последнего на войсковой суд и казнены смертию как изменники с несколькими другими лицами . Пять с половиною лет управлял Киевской митрополией Дионисий Балабан. И если он только около полугода оставался на своей кафедре в Киеве, а потом удалился во владения Польши и как бы изменил московскому правительству, то это с самого избрания Дионисия на Киевскую кафедру надлежало предвидеть. Он был подданный польского короля, которому, естественно, и старался служить: большая часть митрополии Дионисия, до четырех епархий, лежала в пределах Польши; все его митрополитские владения находились там же. И не один Дионисий содействовал гетману Выговскому вновь перейти с своими казаками на сторону Польши; то же известно о Львовском епископе Арсении Желиборском, заслужившем своею преданностию признательность короля . |
| Таковы, напр., статьи 211 и 212. Наличность статей подобного характера еще в XVIII столетии (и именно с 1728 г.) обратила на себя внимание Св. Синода. Результатом этого и получилось то, что еще в то время, в период с 1744 по 1769 г., в Св. Синоде возникало два формальных дела, – одно «об освидетельствовании Номоканона и о его исправлении в чем будет подлежательно, и другое – «об исправлении Номиканона по греческому подлиннику» (стр. 4–9). Но несмотря на двукратные и действительно энергичные старания Св. Синода, вопрос об отыскании греческого подлинника и о проверке по нему славянского переводного текста так и остался неразрешенным со стороны нашего церковного правительства – не только в прошедшем столетии, – но и совершенно. – А между тем, в ближайшее к нам время, в виду все более и более серьезного отношения к вопросам канонического права, – указываемая надобность тем сильнее давала себя чувствовать. Косвенно установив, изложением двух только что помянутых безуспешных предприятий Св. Синода по отысканию греческого подлинника и исправлению Номоканона, явную, – и научную, и практическую, – надобность в своем труде, автор излагает затем итоги своих личных разысканий по исторической судьбе оригинала и славянского перевода Номоканона. В немногих, но большею частью документированных словах, он сообщает здесь, – что Номоканон в его оригинале был составлен на Афоне и уже с XVI в., в виду весьма широкого употребления его в Греческой церкви, он переведен на славянский – сербский язык. С одного такого переводного рукописного памятника, экземпляр которого автором и указывается здесь (в ряду рукописей Погодинского древнехранилища), Номоканон, без всяких перемен, и был в первый раз напечатан у нас отдельным изданием в Киеве, в 1620 г. – За первым изданием в кратчайший промежуток времени последовали на юго-западе же и другие – Захария Копыстенского в 1624 г., П. Могилы в 1629 г. и Арсения Желиборского в 1646 г. А уже в 1639 г., с некоторыми изменениями, Номоканон становится достоянием велико-русского Требника, при котором начиная с Никоновского издания сей книги в 1658 г., без малейших перемен издается до настоящего времени (стр. |
| 77: σατιω; οχ ερδται κα χραν, κβεσβλνηνην, ταιραν, οκτην, την πι κηνς γμονος. Здесь же приводится и правило и. Никифора о детях конкубины и второбрачных. 712 Πρχειρον νμων ξαβιβλος ’Αρμενοπυλου Υπο Χαρισιαδου, ν Κωνστ. 1885, σ. 470, 471. Диаконы в обеих редакциях Шестокнижия почему-то не упоминаются. Ср. Прохирон 870. 713 Перевод ручной книга законов или так называемого шестокнижия. Кишинев, 1850, стр. 304 (ручная книга о браке, сочиненная Алексием Спаном). 714 Acta patriarch. Constantinopol. II. 170: τι χειροτνησε τν ’Ορδοβιλν ερεα, δγαμον ντο. У Чижмана имя рукоположенного второбрачного священника два раза названо неверно: Orbilas, ’Ορβιλν. Из Послания видно, что второбрачие считалось тогда более серьезным препятствием к рукоположению, чем даже преступления и пороки, почему авторы послания в ряду нескольких неправильных хиротоний на первом месте ставят хиротонию Ордобилы. 718 Павлов, там же, 330: Δγαμος ο γνεται παπς, κατ τν ιβ καννα το μεγλου Βασιλεου. В Большом требнике по изд. Моголы и Желиборского после, слова «двоеженец» вставлено в скобках и «вдовоженец» (Павлов, 452). 719 Павлов, 330: ν... οκ του γυν ατο παρϑενος, τον ρραβωνιασμνος μετ λλης, γονακα ατο μετ’ λλου εναι δγαμος, πρ το ν στεφανωϑ, φϑειρε τν ρрαβωνιστν το, μοιχεϑη γυν του... μ τολμσηε κα τον μαρτυρσης ν γνη παπς... ср. статью 54 (Павлов 177). 720 Павлов, 341: ‘Εν τιυος γυνη μεμοχευται, οτος ες ερωανην ’ελϑεν οδ ονατα τν δε μετ τν χειροτοναν το " ανδρς μοιχευϑεσαν, ν τν χωρισϑ, ν φση τν ιερωσνην, κατ τον καννα, τς ’εν Νεοκαισαρεα συνοον, ср. ст. 193 (Павлов, 342). 721 «Весник Српске Цркве», 1911, июнь–июль, стр. 695. Герлах, в качестве пастора, ездил в Костантинополь через Сербию вместе с бароном Давидом Унгнадой, посланным с политической целью австрийским императором Максимилианом. Тогда же впервые завязались сношения п. Иеремия II с протестантами. 722 Перевод архим. Нила. Москва, 1866, стр. 136 Под обетом (παγγελα) священника, вероятно, разумеется обещание целомудрия посвящаемого безбрачным, так как об обетах монашеских говорится особо (стр. 146). Ιερεμσυ πκρυσις А. I. Е. Μεσολωρ, Συμβολικ τς ρϑοδξου νατολικς κκλισας τ συμβολικ βιβλα, T. А, σ. 183: ср. В, a. 72. Δεατρον δε λγετε, κρεσσον εναι γααεν πυροσϑαι, κατ τ, μις γυναικς νδρα, κα τ λοιπ, ς ϑεος Παλος ντελλεται. Δι κα μες το μ παοϑενεειν δυναμνοις τν ερων, πρ το ερωϑναι, γαμεν δειαν παρχομεν.. Θεσς γρ τν γμον προσταξεν. Ασιχρουργματα δ γνεται, οχ γνσονεν, ν τος κωλυμενοις γαμεν τν ερωμνων δ επαγγειλμενος παρϑενεειν, παρϑενευτω, κα δειαν ατ γαμεν μετ τν πα,γελαν ο παρχομεν. |
| Покончив со всеми разноглагольствованиями проф. Титова и всеми, предъявленными им ко мне обвинениями, подведем итог сказанному. 1) Мнение проф. Титова о двойных Львовских изданиях, т. е. что известные в библиографии книги, как вышедшие в те или иные годы во Львове из типографий Слёзки, Желиборского и базилиан (при Кафедре), выходили или (как поправляется проф. Титов) могли выйти в те же годы из типографии Львовского братства, потому что в описях, бывших под руками у проф. Титова, они значатся книгами печати Львовской, – есть мнение совершенно несостоятельное, произвольное, многими данными и соображениями опровергаемое, – есть мнение, вымученное приемами, ничего общего с наукой не имеющими. Мнение это, воплощаемое в реальную оболочку, привело бы (неизбежный логический вывод) к таким красотам в библиографических трудах: «Ключ разумения издан – как значится на заглавном его листе – в 1665 году, во Львове, в типографии Михаила Слёзки; впрочем, в «Описях» значится, что Ключ Разумения 1665 года Львовской печати, а проф. Титов понимает выражение Львовской печати в смысле Львовской братской типографии; следовательно, в означенном году было два издания сей книги 15 и т. д., и т. д, все та же галиматья. 2) Те издания, которые в описях значатся книгами печати Львовской в библиографии же неизвестны, тоже не выходили из Братской типографии (а уповательно и ни из каких других Львовских, что для знакомых с деятельностью сих типографий явственно). В данном случае мы имеем дело с ошибками в датах описей, для иллюстрации каковых ошибок приведенный пример (об Анфологионе, якобы вышедшем в свет в 1691-м году) может служить достаточно вразумительным доказательством. 3) Утверждение проф. Титова, что я, проф. Голубев, при составлении своих «Объяснительных параграфов» в основу их положил «Описание славяно-русских книг» Каратаева и устаревшие труды Зубрицкого и Вишневского, которыми пользовался, по крайней мере в иных случаях, без критики, – есть утверждение недобросовестное, рассчитанное на малое знакомство читателей с вопросами библиографическими. Статья проф. Голубева обнаруживает самое близкое знакомство его с старопечатными книгами, о которых в ней ведутся речи. К Каратаеву он отсылает за справками своих читателей только в тех случаях, когда не имеет нужды приводить длиннейшие заглавия старопечатных книг, полностью сообщаемые в Описании сих книг Каратаева. Труды Зубрицкого и Вишневского, в известных частях устаревшие, выводятся проф. Голубевым на сцену потому, что вкравшиеся в них ошибочные мнения доселе продолжают смущать исследователей и потому не могли быть оставлены (где это по ходу его библиографической работы требовалось) без разъяснений (исправлений), для чего нужна была критика, критика и критика 16 . |
| Правда, проф. Голубев частенько цитирует Каратаева, но в данном случае он поступает так, как и должно ему поступать. Каратаев был библиограф мало ученый, но старательный, со страстью увлекавшийся старопечатными книгами. Достоинство его работы («Описание славяно-русских книг» и проч.) состоит преимущественно в том, что в ней почти всегда полностью приведены заглавия старопечатных книг и с наибольшей, чем в других подобных трудах, исправностью. Вот в тех случаях, когда проф. Голубев, говоря о какой-нибудь книге, совершенно не имеет нужды приводить ее длиннейшее заглавие, он и отсылает читателей к Каратаеву. Например, он пишет: «Апостол, издан во Львове, в 1639 году, в типографии М. Слёзки (полное заглавие см. у Каратаева 493)»; «Требник, издан во Львове, в 1645 г., в типографии Желиборского (полное заглавие см. у Каратаева 590)» и т. д. Теперь несколько слов о Зубрицком и Вишневском или, точнее, об одном Зубрицком, так как ему в трактуемых местах Вишневский всецело следует. Имея в виду преимущественно публику широкую и для нагляднейшего уяснения вопроса о моем якобы не критическом отношении к Зубрицкому, я позволю себе прибегнуть к форме катехизической. Вопрос. Что утверждает проф. Титов об отношении проф. Голубева к Зубрицкому? Ответ. Он утверждает, что проф. Голубев «верит Зубрицкому (а вследствие этого и Вишневскому) безусловно и, по-видимому, решительно без всякой критики, по крайней мере, в иных случаях». Вопрос. В каком разуме должны быть понимаемы сии слова: «по крайней мере, в иных случаях?» Ответ. В том разуме, что в статье проф. Голубева находятся несомненные случаи безусловной, без критики принимаемой веры Зубрицкому. Вопрос. Сколько сих случаев вы можете указать? Ответ. Таковый случай есть единый и как бы единственный. Вопрос. Не укажете ли точно сей случай? Ответ. Он заключается в нижеследующем: проф. Голубев, перечислив типографии, преемственно или одновременно существовавшие в городе Львове в конце XVI и XVII столетий, делает при сем ссылку на Зубрицкого. |
| б) Когда во Львове существовало несколько типографий – Братская, Слёзки, Желиборского и т. д., то выражение описей Львовской печати о книгах, вышедших во Львове в это время, должно быть прилагаемо ко всем им: следовательно, нельзя уже все книги Львовской печати приурочивать исключительно к одной Братской, а нужно делать распределение книг по типографиям, принимая во внимание наличность имеющихся в распоряжении данных (напр., в описях значится Апостол 1639 года Львовской печати; так как известен апостол 1639 года, изданный во Львове в типографии М. Слёзки, то упоминаемый в описях Апостол и есть сей самый). 2) Суждения проф. Титова по данному вопросу, побудившие его приписать проф. Голубеву вышеозначенные эпитеты: а) Выражение описей о книгах «печати Львовской нужно понимать в смысле Львовской братской типографии, когда бы книги эти в свет ни вышли, т. е. и при одновременном существовании во Львове нескольких типографий; отсюда все книги, значащиеся в описях книгами печати Львовской, суть книги Братской Львовской типографии (здесь и есть источник библиографических открытий проф. Титова). б) Те книги (по описи) Львовской печати, которые имеются в настоящее время в наличности и на них явственно обозначено, что они вышли не из Братской, а из других Львовских типографий, – не может колебать означенного понимания, ибо эти книги суть одновременные (одногодние) издания той или иной типографии, конкурирующей с Братской. А то обстоятельство (добавим от себя), что из книг Львовского братства, на которые указывает проф. Титов, как на двойные издания, не находится ни одной, есть обидная случайность. По этому упрощенному способу могут быть расчленены суждения профессоров Голубева и Титова и по другим вышеизложенным между ними разногласиям. Всюду результаты получатся одинаковые. Но довольно относительно сего, предовольно! XIV Я надеюсь, что для моих читателей выяснились с достаточной ясностью и основательностью (ибо я не люблю высказывать те или иные положения бездоказательно), – выяснились: и полное ничтожество в научном отношении направленной против моих «Объяснительных параграфов» статьи проф. Титова, и крайняя её нечистоплотность. Статья эта, как я заявил выше, есть служение не Богу – исторической Истине, а преклонение пред Вельзевулом. Но остается совершенно невыясненным, по крайней мере для значительного большинства моих читателей, такое обстоятельство, – почему это проф. Голубев обращает внимание на такую ничтожную статью, притом внимание из ряда вон выходящее: оставляет серьезную работу, в которую всецело был погружен, и с долготерпением поистине Иовлевым, шаг за шагом, с остановками и роздыхами для читателей, с приспособлениями речи для понимания большинства, рассматривает произведение проф. Титова, заслуживающее только презрительного взгляда, и расчленяет его по суставчикам? |
| Вы говорите, почему нельзя предположить и прочее? Разумеется, наука без предположений обойтись не может. Но есть предположения умные, которые если и не осуществляются, то все-таки приносят пользу для науки и иногда чрезвычайно большую, будя и направляя мысль к решению тех или иных задач и попутно освещая те или иные вопросы. Некоторые из таких предположений, благодаря новой, оригинальной постановке вопросов, – несоизмеримо важнее самых фактов. Все это хорошо известно. Но есть предположения и неумные, и также известно, как они именуются. Вы говорите: доказательств, доказательств! Докажите, что книги, вышедшие в свет в известные годы из типографий Слёзки, Желиборского и т. д., не выходили в те же годы из типографии Львовского братства… Помилосердуйте, профессор Титов! Какие вам нужны доказательства? Самый факт – отсутствие подобных книг желаемого вами издания и отсутствие всяких оснований для предположения, чтобы они братской типографией были изданы, – есть уже само по себе доказательство. Вы говорите: Как нет никаких оснований для подобного предположения? Я, проф. Титов, их указываю. Я заявляю: в рассматриваемой мною описи (возьмем для примера одну книгу) Ключ Разумения 1665 г., Иоанникия Галятовского, показан книгой печати Львовской. Я знаю, что он вышел из львовской типографии М. Слёзки, но я, проф. Титов, понимал и понимаю выражение «печати Львовской» в смысле типографии братской и думаю, что Ключ Разумения Галятовского издан был одновременно обеими типографиями. Ну-ка докажите, что я не прав? Воистину, начинается сказка про белого бычка. Пойдем, однако, навстречу странной фантазии проф. Титова и будем приводить доказательства от разума. Так как я пишу преимущественно для публики широкой, то опять начну речь, иллюстрируя ее примером. Проф. Голубев написал объемистое сочинение о Петре Могиле . Иоанникий Галятовский в свое время то же написал объемистое сочинение, озаглавив его: Ключ Разумения. Оба сочинения изданы. Профессор Голубев мог издать свое сочинение или на средства, находившиеся в его распоряжении, сделав соответствующий заказ в типографии сам; или продать рукопись для издания её книгопродавцу. |
| Хотя И. Шумлянский в молодости не отличался христ. ревностью, именно его после смерти осенью 1666 г. Львовского правосл. еп. Афанасия (Желиборского) местное духовенство и шляхта избрали в янв. 1667 г. кандидатом на Львовскую кафедру. И. Франко и З. Лисевич писали, что незадолго до избрания И. Шумлянский был униатом, но еще при жизни еп. Афанасия (Желиборского) он отрекся от унии и присоединился к правосл. Церкви. Избрание И. Шумлянского состоялось на «партикулярном сеймике» с участием правосл. шляхы и духовенства Галичины, прошедшем в Галиче между 24 янв. и 1 февр. 1667 г. 27 февр. того же года Шумлянский получил грамоту кор. Яна II Казимира на Львовскую епископию «за услуги, оказанные Речи Посполитой под Чудновом и за Днепром». Эта номинация вслед. начавшегося в янв. 1668 г. противостояния Шумлянского с др. кандидатом на Львовскую кафедру - Иеремией (Свистельницким) неоднократно подтверждалась королем. В марте-июле 1667 г. в разных местах - в Галиче, в Рождество-Богородицком мон-ре в с. Сварычев (ныне Ивано-Франковской обл.) (15 марта), в Гошевском Преображенском мон-ре в с. Гошев (12 апр.) и во львовском Свято-Юрском соборе состоялись элекционные (выборные) собрания, в к-рых участвовали правосл. шляхта, протопопы, приходское духовенство и члены братств, поддержавшие кандидатуру Шумлянского; были приняты декларации о его «вольном избрании-элекции». Одновременно Шумлянский заручился протекцией неск. влиятельных правосл. деятелей. В частности, Феофил, игум. Манявского в честь Воздвижения Креста Господня скита , 22 июня 1667 г., при посещении И. Шумлянским скита, дал ему свидетельство о том, что тот достоин епископства; последний в свою очередь принял присягу на сохранение верности Православию. В нач. осени 1667 г. И. Шумлянский в Креховском Преображенском мон-ре принял монашеский постриг с именем Иосиф, 4 нояб. того же года был рукоположен во иерея Луцким еп. Гедеоном (Святополк-Четвертинским) в церкви мест. Степань Луцкого повета. В связи с оппозицией по отношению к И. членов Львовского братства , части правосл. шляхты и приходских священников, администратора Киевской митрополии в пределах Речи Посполитой митр. Антония (Винницкого) и избранного по его протекции 11 янв. 1668 г. на Львовскую кафедру Иеремии (Свистельницкого) И. не смог получить епископскую хиротонию от Ясского митрополита и др. румын. архиереев, поскольку противники И. распространяли слухи о его склонности к унии. Впосл. И. добился епископской хиротонии от 3 странствующих греч. архиереев. 1 февр. 1668 г. в ц. свт. Николая в с. Висучка на Зап. Подолье (ныне с. Высичка Борщёвского р-на Тернопольской обл.) И. был хиротонисан во епископа Львовского Софронием, митр. Филиппопольским и экзархом Македонским, Феофаном, митр. Хиосским и Кикладским, и неким Даниилом, экзархом К-польского патриарха. По др. сведениям, названные архиереи совершили хиротонию И. по повелению польск. короля в Яссах в кон. янв. 1686 г. ( Петрушевич. 1873. С. 598). |
| Было ли испрошено Слёзкой у автора разрешение перепечатать его книгу или (что им делаемо было нередко) нет, – во всяком случае самый факт издания ее во Львове может служить, до некоторой степени, объяснением, почему Галятовский, вынужденный бежать от гонений Мефодия, направил свои стопы в означенный город. Третье издание «Ключа», вышедшее в 1665 году во Львове, во время пребывания здесь Галятовского, снабжено от его имени посвятительной предмовой львовскому епископу Афанасию Желиборскому. Эта предмова не лишена некоторых указаний, имеющих значение для выяснения положения Галятовского в указанный период его жизни. Расточая, в духе того времени, похвалы Желиборскому и, между прочим, упомянув об его любви к ближнему, Галятовский продолжает: «и я сам дозналем (сей любви), гды под час небеспечный, под час внутрнеи войны домовой в отчизне нашой, мне, от небеспеченства уходячему, не тылко в Епархии, але в келии своей мешканье далесь, гды на сейме Варшавском перед наивысшим канцлером коронным и в Львове перед ясне велможным воеводой русским добрыми словами мене припоминались, гды в намеренном, а теперь уж совершенном деле, на хвалу Велможному имени Бозскому и Родителце (sic!) и святым Божим руку помощи мне подалес...». Второй труд Иоанникия Галятовского, изданный во время его пребывания во Львове, носит заглавие: «Небо новое з новыми звездами сотворенное, то есть Преблагословенная дева Мария Богородица з чудами своими». Время его выхода в свет – конец 1665 года, именно 12 декабря . Книга посвящена автором «Анне Могилянце Потоцкой». Таким образом, Галятовский в конце 1665 года находился еще во Львове, но пребывание его здесь, на основании рассматриваемого же труда должно быть продолжено долее. Дело в том, что Небо новое имело два издания, и хотя время выхода в свет обоих их, на заглавных листах, приурочено к одному и тому же году, месяцу и числу (т.е. к 12 декабря), но последнее издание, без сомнения, отделяется от первого более или менее продолжительным временем. Второе издание, вызванное, надо полагать, успешным сбытом первого, отличается от сего последнего присоединением к заключительному отделу книги под заглавием: «Чуда Пресвятой Богородицы разные на разных местцах», новых восьми чудес (17–24), имеющих преимущественно, местный характер. |
| С братством вступали в переписку митрополиты и епископы, посылая ему благословения и пожелания мужественно подвизаться за православную веру, причём просили новых книг его издания 461 . Восточные патриархи по-прежнему выказывали Львовскому братству своё полное расположение; учёный патриарх Кирилл Лукарис, проживавший долгое время в России и принимавший самое близкое участие в делах нашей церкви, давал, в качестве опытного педагога, Львовскому братству советы относительно ведения школьного дела; и указывал, между прочим, на непорядок ведения этих дел целым братством, и на необходимость выбрать для этой цели особых попечителей из старших братчиков, которым и надлежало предоставить непосредственное заведование школой. Также патриарх обращал особенное внимание на братскую типографию, хвалил монахов, трудившихся в типографском деле, и советовал все поступающие доходы от типографии обращать исключительно на нужды братства и его учреждений 462 . Типография братства, – особенно когда во главе её стал с 1614 г. учёный иеромонах Памва Берында, – работала —345— весьма усердно и выпускала книги, необходимые для богослужения, а также разные религиозно-нравственные и педагогические сочинения. За период времени с 1600 по 1620 г. были напечатаны: 1) в 1601 г. – Октоих, 2) в 1608 г. – Часослов и Псалтырь, 3) в 1609 г. – часослов и Беседа св. Иоанна Златоуста о воспитании чад 463 , 4) в 1613 г. – Книга о священстве св. Иоанна Златоуста 464 , 5) в 1614 г. – О воспитании чад, 6) в 1615 г. – Псалтирь и две книги в стихах: Плач, альбо ламент по Григории Желиборском, и Памвы Берынды, Вирши на Рождество Господа нашего Иисуса Христа, и на некоторые другие праздники, 7) в 1617 г. – Триодь постная. Львовское братство не иначе издавало книги, как подвергнув текст поверке по подлинному и по славянским спискам 465 . Материальные средства Львовского братства пополнились щедрым даром знаменитого братчика Константина Корнякта. В 1603 году он умер и перед смертью завещал братству 4.000 злотых, обеспечив их на своём имении Збоисках, при чём он указал, чтобы одна половина процентов из этой суммы употреблялась на городскую церковь , а другая на Онуфриевский монастырь. |
|
|
