| Факт молчания кесарийского историка о зависимости хилиазма Папия от Апокалипсиса находит себе достаточное объяснение в том предубеждении, с которым Евсевий относится к хилиастическим чаяниям II–III вв. вообще и к хилиазму Папия в частности. Резкий и неблагоприятный отзыв Евсевия о Папии свидетельствует о том, что кесарийский историк не особенно был расположен к Иерапольскому епископу и смотрел на его сочинения не вполне беспристрастными глазами. Отсюда вытекает, что Евсевий легко мог просмотреть или точнее – сознательно оставить без внимания в вышеупомянутом сочинении Папия его намёки и указания на Апокалипсис. Это возможно, тем более что, по обычаю своего времени, Папий, вероятно, пользовался Апокалипсисом скорее по смыслу, чем по букве, не прибегая к точной цитации нашей книги и часто допуская более или менее близкие к оригиналу перефразировки и идейные заимствования. Андрей Кесарийский , читавший то же сочинение Папия, но совсем иначе относившийся к личности автора, легко мог обратить внимание на то, что ускользнуло от взора в других случаях столь наблюдательного и беспристрастного историка. Для Андрея Кесарийского достаточно было установить факт зависимости хилиастических чаяний Папия от Откр.20:2–6 , чтобы отсюда, по обычаю своего времени, сделать дальнейший вывод, что Папий не только вообще признавал Апокалипсис авторитетным писанием, но вместе с тем – писанием боговдохновенным и апостольским. Более чем вероятно, что на такой вывод значительное влияние оказало решительное заявление Иринея Лионского 23 , что Папий был слушателем Апостола Иоанна (ωννου μν κουστς). Без сомнения, – думали Андрей и Арефа Кесарийские , – Папий не пользовался бы Апокалипсисом, как священной и авторитетной книгой, если бы не признавал его подлинным произведением своего учителя. С вышеуказанной точки зрения легко и естественно устраняется кажущееся противоречие кесарийского историка и Андрея и Арефы Кесарийских . В своём комментарии Андрей Кесарийский цитирует единственное сочинение Папия (cp. |
| Среди армянских христиан “Письмо” долго пользовалось популярностью; кроме уже приведенных авторов, “Письмо Льва Омару” упоминают и частично цитируют историки XIII века Кириак Ганджский и Вартан 21 . В другом направлении сочинение путешествует в Константинополь, где с ним знакомится Арефа Кесарийский — библиофил, собиратель редких книг, в том числе и полемических. Знакомство с произведением псевдо-Льва видно из его собственного полемического “письма эмиру Дамаска”, написанного в 905 г. У псевдо-Льва Арефа заимствует наименование священной книги “фурканом”, которое он ошибочно принимает за отдельное писание, вопрос и ответ о том, как может Бог находиться в утробе женщины, и, наконец, указание на то, что райские женщины по представлению мусульман будут снова становиться девственницами после совокупления. Из Византии сочинение путешествует далее на запад в виде сокращенного латинского перевода, который был сделан явно не раньше второй половины Х века, когда он мог по ошибке оказаться приписанным Льву VI. Одновременно с этим “Письмо” продолжает циркулировать среди христиан халифата, где в середине Х в. его читает Агапий. На основании текста можно высказать предположения о более конкретном месте обитания псевдо-Льва. Нам представляется очень вероятным, что автор жил в Персии по крайней мере значительную часть жизни. Во-первых, это можно заключить по шиитскому влиянию на представление об исламе, которое, кстати, из грекоязычных авторов демонстрирует один лишь псевдо-Лев: сюда относятся излагаемые им предания об участии Али в составлении Корана, а также, в другом месте, указание на искажение Корана со стороны официальной мусульманской власти и о том, что несмотря на это “подлинные” списки Али удалось все же сохранить — типично шиитское средневековое убеждение. Среди мусульманских течений он прямо упоминает шиизм, который, как известно, получил преимущественное распространение среди персидских мусульман. Второе указание именно на персов как источник знаний об исламе псевдо-Льва заключается в упоминании Салмана Перса как имевшего отношение к составлению Корана — явное влияние именно персидских мусульманских легенд, непомерно возвеличивавших этот “первый плод Персии в исламе”. |
| Акриты имели собственную военную организацию и сочетали обязанности воина с крестьянским трудом. Акритские песни, рассказывающие о постоянных стычках с арабами и с апелатами-разбойниками, создавались на языке, близком к разговорному. В них воспевались не только храбрость, любовь к родине, героизм, чувство собственного достоинства воинов-акритов, но и их полная опасностей и нелёгкого труда сельская жизнь на лоне идиллической природы. Наиболее известными героями акритских песен были Армурис, Просфир, Ксанфин, Перфирий, Дигенис Акрит и другие. На основе нескольких сотен песен о Дигенисе Акрите была создана одноимённая эпопея. Акритские песни пользовались большой популярностью среди народных масс, что вызывало негодование церковников. Епископ Арефа Кесарийский , например, с возмущением писал, что «попрошайки и шарлатаны и проклятые пафлагонцы» сочиняли и распевали за обол (1/6 греческой драхмы) у каждого дома песни о подвигах прославленных мужей. Александр из Тралл (ок. 525605) – знаменитый малоазийский врач, брат математика и архитектора Анфимия. Один из крупнейших медиков Византии он учился врачебному искусству у своего отца, занимавшегося лечебной практикой. Считая главным для врача профилактику, Александр из Тралл стремился прежде всего выявить причину болезни и поставить точный диагноз. Он был также известен как автор теоретических работ по патологии и терапии внутренних болезней (12 книг) и трактатов о лихорадке, глазных болезнях и др., написанных на основе собственной лечебной практики. Александрия – один из крупнейших ранневизантийских городов, в IVV вв. вступила в полосу экономического и культурного упадка. В 391 г. в ходе ожесточенных религиозных распрей между язычниками и христианами был разрушен Мусейон, последний оплот языческих наук. Однако в городе продолжали свою деятельность риторские и философские школы, в которых преподавались грамматика, риторика, философия, латынь, право, естественно-научные дисциплины (геометрия, астрономия, медицина, музыка); существовало также медицинское училище, где получили образование знаменитые византийские медики Оривасий, Гесихий и др. |
| Да не будет зависти и обвинения в самовосхвалении, так как по необходимости из-за обвинителей эти речи, а не по хвастливости и самомнению, ибо и Давид выставляет свои подвиги против зверья, еще до этого никому неведомые, совершив единоборства против хвастуна Голиафа, и божественный Павел возвестил о чудесных подвигах и о восхищении до третьего неба. Он говорит: «Я безумец и хвастун. Ясно, что вы меня к этому принудили. Ведь – говорит он – вам бы надлежало хвалить меня». И вот апостольское слово кстати для нас. Скажу, конечно, и сам я, позаимствовав у него: «Вам бы надлежало хвалить меня, вам, которым известны мои дела. И каковы они? Почтенны, целомудренны, для всех завидный пример, и их вы поносите, им делаете вред; но не дано руке грешников столкнуть меня, и не поносить меня безумцу, не безумцу уже, конечно; а это так, – да и к тому же замаранному всякой нечистью всякого зла, какое только бывает в думе зло-вредной, какое только бывает в теле, и притом он обнаруживает косноязычность, как примету этих свойств. И не простая это речь, но и злостные обвинители. Кричит весь Пелопоннес об этой гадине, я особенно, архиепископ города Патр в Пелопоннесе, потому что и ему устроен подлог – под его руку написан документ о наследстве, как и многие другие вкусили его подлости. И чтобы не говорить впустую и для кого-нибудь непонятно: мудрым судом главы божьей церкви осужден на семилетний срок, из-за развратных языков изгнан из божественных церквей. И оставить без внимания столько и таких похвальных деяний, быть поруганным от своих церковнослужителей, защищаться как раз при обнаружении такого позора? Не противно ли это богу и взирающим на бога? И какая причина, что мои церковнослужители выступили с обвинением в этом против меня? Воздаяние злом, ибо мы следуем за благом, воздерживаемся от общения с преступлением некиих людей. Разве не должны бы они заботливо чтить истолкователя этих деяний и обращаться благосклонно и беречь тех, которые знают благо истолкования похвального, или уже бессовестно представить на суд царю и сопутствовать злодеянию своим ненавистным и поспешным сочувствием, связаться с преступником? Но обратимся к обвинению. |
| Своеобразная «экуменическая» позиция псевдо-Льва, опять-таки, выдает жителя халифата, в котором разным конфессиям христианства поневоле приходилось уживаться друг с другом под общим гнетом со стороны исламского государства. Еретики для автора «Послания…» – древние ариане, уже исчезнувшие в его время, расхождения же между православными и монофизитами для него не более чем спор о словах, вызванный языковыми различиями, а ответ на вопрос об иконопочитании показывает человека, который, уже зная и иконоборческую, и православную аргументацию, старается дистанцироваться и от той, и от другой. Создав не ранее 870-х годов сочинение, которое представляло собой весьма достойный и сильный ответ на мусульманскую критику, автор или ближайшие к нему люди озаботились его распространением. Сочинение попадает в Армению, где почти сразу же переводится – такое хотя и редко, но случалось, можно вспомнить другого православного апологета, Феодора Абу Курру, чьи трактаты уже при жизни переводились на греческий и грузинский языки. Среди армянских христиан «Послание…» долго пользовалось популярностью; кроме Фомы Арджруни, о нем упоминают и частично его цитируют историки XIII века Кириак Ганджский и Вартан . В другом направлении сочинение путешествует в Константинополь, где с ним знакомится Арефа Кесарийский – библиофил, собиратель редких книг, в том числе и полемических. Знакомство с произведением псевдо-Льва видно из его собственного полемического «Письма эмиру Дамаска», написанного в 905 году. Из Византии сочинение путешествует далее на запад в виде сокращенного латинского перевода, который был сделан явно не раньше второй половины Х века, когда мог по ошибке оказаться приписанным Льву VI. Одновременно с этим «Послание…» продолжает циркулировать среди христиан халифата, где в середине Х века его читает Агапий. На основании текста можно высказать предположения о более конкретном месте проживания псевдо-Льва. Нам представляется очень вероятным, что автор жил в Персии, по крайней мере значительную часть жизни. Во-первых, это можно заключить по шиитскому влиянию на представление об исламе, которое, кстати, из грекоязычных авторов демонстрирует один лишь псевдо-Лев: сюда относятся излагаемые им предания об участии Али в составлении Корана, а также указание на искажение Корана со стороны официальной мусульманской власти и на то, что, несмотря на это, «подлинные» списки Али удалось все же сохранить – типично шиитское средневековое убеждение. Среди мусульманских течений автор прямо упоминает шиизм, который, как известно, получил преимущественное распространение среди персидских мусульман. |
| У Симватия, говорят, на основании вашего письма донесение к царю, и это достоверно, основанное на заверенных документах вашей руки. Я же, если и ни один закон не отвергает подлинности заверенных документов, а также и совокупности признаков, – все же могу возразить, хотя и мягко, так как полны судопроизводства подобными злодеяниями – и столько дней! – они распознаются и уличаются, хотя и похожи на подлинные документы. Разве благоразумные доверяют еще им и откроют двери подобным махинациям? Хотел бы я этого. Справедливой же мыслью полно слово. Как скрыться сочинителям этих подлогов, доносчикам на самих себя, которым и самим надлежит погибнуть или коварно губить на основании подобия грамот, что и произошло с детьми Герода, сына Антипатра, по безумию Дориды, их родной сестры. Посмотрим только на то, что относится к Симватию. Скажи, по крайней мере, каким образом в этом дерзком деле я вошел в сношения с Симватием, какой дружбой к нему руководился я и какими корыстными целями? Какой цены донесение? Я муж первого ранга среди епископов, мог ли поднять на подобную дерзость человека, известного мне только по имени, едва только пытавшегося войти со мной в дружбу? Не по этой ли причине я воспользовался первым письмом? Или я уже так ошибся в расчете, что извещал в письмах о том, что с трудом передается из уст в уста, и это при таком пространственном расстоянии и в грамотах, запечатанных восковой печатью, и через людей, знакомство с которыми не было испытано мной продолжительно и достоверно, и держание которых не было установлено опытом и временем? Почему же я мог преступно дерзнуть на получившего от бога царскую власть, в особенности когда он прилагает честь к нашей чести, за что мы в величайшее мере причислили его великое и боголюбивое деяние к церковному миру, выражая надежды на его долголетнюю власть, какое мнение живет в народе? А я поступил так вредно и пагубно в отношении его? Но кто и с какой целью пустился на подобные выдумки? Это дело безумцев и беспринципных монахов. Не осмеивал ли я их всяким смехом, не издевался ли всегда над ними, называя их апокалюптариями ( αποκαλυπταριουV)? Или, достигнув границы жизни, скатился я проклято до суетных дел и ложных безумных деяний? Что же и могло быть после этого? Непримиримая вражда произошла у нас, и мы безжалостно двинулись друг на друга. |
| А юноши – они ведь были прекрасны наружностью, несравненны по силе, благородны в порывах – сейчас же взялись за мечи и потихоньку подошли к Альбе. Напав на Амолия (который не ожидал измены и не держал при себе стражу), они в отмщение убили его мечами, а мать освободили из темницы. Народ был на их стороне, и они стали царями Альбы и ее окрестностей. Так как к ним стало переселяться множество народа, они покинули Альбу и основали город, который назвали Рим и который до сих пор повелевает народами. Арефа Кесарийский (около 860 – около 932 г.) Один из самых образованных людей своего времени, великолепный знаток и ревностный собиратель произведений античности, Арефа был учеником Фотия. Конкретные факты его биографии немногочисленны: он происходил из города Патры, получил в Константинополе лучшее по тем временам образование, участвовал в длительной борьбе патриархов Евфимия и Николая (причем сначала был сторонником второго), и, наконец, сам стал учителем известного историка–хрониста Никиты Пафлагонского. Долгое время Арефа был епископом Кесарии. Литературное наследие его огромно, и значительная часть его произведений по сей день содержится лишь в рукописях. Среди этой неопубликованной части наследия Арефы важное место занимает рукопись, хранящаяся ныне в Москве, в библиотеке Исторического музея. Арефа известен, в первую очередь, как толкователь и комментатор библейских, евангельских и теоретико–христианских текстов. Ему принадлежит единственный греческий комментарий к «Апокалипсису» и схолии к «Церковной истории» Евсевия. Как и у Фотия, из классического античного наследия вниманием Арефы пользовался преимущественно Платон, – хотя и не как представитель многообразной и красочной античной культуры, а всего лишь как создатель по духу близкой христианству философской системы. Арефа был автором обстоятельных схолий к его сочинениям. Как Фотия, Арефу интересуют авторы второй софистики: Дион Хрисостом, Элий Аристид, Лукиан. Несмотря на неприязнь к Лукиану, Арефа, как и его учитель, ценит в нем нападки на позднегреческое общество, которые византийцам удобно было использовать в непрекращающейся полемике с языческой культурой. Для Арефы в высшей степени характерно полное неприятие классических эллинских лирики, драматургии и музыкального искусства, о чем он пишет, впрочем, с виртуозностью опытного и талантливого ритора в памфлете «Хиросфакт, или Ненавистник чародейства», отрывки из которого приводятся ниже. Деятельность ученого современника Арефы, Льва Хиросфакта, известного своими симпатиями к корифеям эллинской музыки – Тимофею и Аристоксену – казалась епископу Кесарии нелепой и бесполезной. |
| Когда в 906 году был возбужден этот вопрос, Арефа, как и патриарх Николай Мистик, занял позицию акривии, отказываясь признавать четвертый брак Льва. Одновременно с низложением патриарха Николая и Арефа был отправлен в ссылку во Фракию. Но вскоре после этого он поддержал патриарха Евфимия, который из икономии признал брак василевса и был возвращен из ссылки в столицу. Но когда с воцарением Александра низложен был святой Евфимий, Арефа остался его сторонником, не признавая Николая Мистика законным патриархом. Примирение между патриархом Николаем и архиепископом Арефой состоялось уже только в 921 году, после издания «Томоса единения». Точная дата кончины Арефы Кесарийского неизвестна, но она относится к середине 930-х годов. На полях некоторых книг из своего собрания Арефа делал пометки, которые относятся к числу самых древних сохранившихся автографов Одним из главных увлечений Арефы было собирание древних рукописей. Некоторые из античных и раннехристианских текстов сохранились благодаря тому, что они попали в его коллекцию. Она содержала сохранившиеся благодаря ему манускрипты с текстами Платона, Аристотеля, Евклида, Лукиана, Элия Аристида, христианских апологетов, древнейший текст «Номоканона в XIV титулах». На полях некоторых книг из своего собрания он делал пометки, которые относятся к числу самых древних сохранившихся автографов. В его трудах имеются самые ранние сохранившиеся цитаты из «Размышлений» Марка Аврелия. Самое значительное сочинение Арефы Кесарийского – это его толкования на «Апокалипсис», в которых он опирается на своих предшественников Андрея Кесарийского и Икумения. Арефе, возможно, принадлежит также «Монемвасийская хроника», в которой рассказано об основании Монемвасии и содержится история этого города от VI до IX столетия. Арефа написал цикл стихов, посвященных памяти святителя Фотия, но он до нас не дошел. Сохранились его послания и речи, в частности, слово на погребение патриарха Евфимия. Последнее из дошедших до наших дней сочинений Арефы – это письмо, в котором он одобряет поставление на Патриарший престол в Константинополе юного сына императора Романа Лакапина Феофилакта. |
| Ныне этот кодекс находится в Парижской библиотеке (Paris, 451) и, по мнению А. Гарнака, представляет самое древнее собрание сочинений апологетов II b., какого не знал даже Фотий. Кодекс снабжён многочисленными схолиями археологического, исторического, экзегетического, догматического, географического и грамматического содержания, часть которых принадлежит, несомненно, Арефе, а другие относятся к XI- XII bb. В схолиях имеются ссылки на классических писателей (Аристофана, Эпикура, Евклида, Геродота, Гомера и Платона), библейских и церковных авторов, содержатся указания на «Библиотеку» Фотия и на сочинения самого Арефы, до нашего времени не сохранившиеся. Таким образом, богословская наука обязана Арефе Кесарийскому сохранением драгоценных творений первых апологетов христианства. А библиотека, которую собрал этот учёный деятель эпохи, имела большое просветительное значение для современников и служила для его учеников предметом тщательного изучения. Арефа составил в 895г. толкование на Апокалипсис. Но писатель сам отметил, что пользовался аналогичным трудом своего предшественника по кафедре – Андрея Кесарийского , написавшего своё толкование на Откровение Иоанна Богослова в середине VI b. Действительно, Арефа очень многое буквально заимствовал из толкований Андрея, но вместе с тем исправил его цитаты и извлечения из творений св. отцов, дополнил новыми выдержками из святоотеческой литературы и даже из классических писателей. Подобно Андрею, Арефа сохранил разделение сочинения на 72 главы, соответственно 24 пресвитерам Апокалипсиса и разделению человеческой природы на три начала: тело, душу и дух (24 3), но другое деление – на 24 слова, введённое Андреем, у Арефы не сохранено. Затем, он иногда предпочитает толкование, противоположное тому, какое было принято Андреем. Например, в Откр. XVI, 19 под «городом великим» Арефа понимает не Вавилон, – как допускает Андрей, – но Константинополь. Арефа реже, чем Андрей, называет по имени отцов и учителей Церкви, творениями которых пользуется, но там, где называет, он точно указывает сочинение, откуда сделаны им заимствования, особенно же труды Евсевия Кесарийского и Епифания Кипрского . |
| Арефа Кесарийский из Патр (850932) – выдающийся церковный деятель, ученик патриарха Фотия, архиепископ Кесарии, автор богословских трактатов, речей, многочисленных писем, эпиграмм, комментариев к библейским текстам и античным сочинениям. Его эпиграммы были включены в «Палатинскую антологию». Арефа хорошо знал и цитировал труды Аристотеля, «Географию» Страбона, диалоги Лукиана. Сохранился принадлежавший ему кодекс с 49 диалогами Лукиана, которые были прокомментированы самим богословом. В одном из них («Зевс трагический») Арефа дал собственную трактовку таким философским проблемам, как причинность, необходимость и случайность. В пародийном трактате «Хиросфакт, или Ненавистник чародейства», направленном против его оппонента Льва Хиросфакта, Арефа называет невежественным всякого, кто не имеет никакого представления о музыке и ее законах. Арианство – еретическое религиозное течение последователей пресвитера александрийской церкви Ария и его учения о положении Христа в Троице, положившего начало расколу в церкви. В 336 г. ариане были приняты в церковную общину, но они были противниками церковных богатств и крупного землевладения. Арианское духовенство не было привилегированным и не владело землей. Влияние ариан и их сторонников усилилось при императорах Констанции (337360) и Валенте (364378). В середине IV в. арианский епископ Ульфила крестил готов и перевёл Библию на готский язык. В 325 г. на I Вселенском соборе в Никее учение ариан было осуждено, а при императоре Феодосии I объявлено ересью на Константинопольском соборе 381 г. Арианство сохранилось на Востоке до VI в., на Западе – до VIVII вв. среди вестготов во Франции и Испании, остготов в Италии, а также среди вандалов в Северной Африке. Борьба ариан с ортодоксальными богословами, приверженцами Никейского собора, выработавшего православный символ веры , нашла отражение в «Церковной истории» Сократа Схоластика . Элементы арианства сохранились в современных ересях (свидетели Иеговы, унитарии, духоборы). Арий (ок. 256336) – уроженец Ливии, один из первых религиозных проповедников, пресвитер александрийской церкви, пытавшийся рационалистически объяснить природу Троицы и места в ней Иисуса Христа. Его учение положило начало христологическим спорам, приведшим к расколу церкви. Арий оспаривал божественную природу Христа, считая его сотворенным и не тождественным Богу, следовательно, и не извечным: «...было время, когда Его (Сына) не было». Но Христос – «совершенное творение» Бога, занимает более высокое положение по сравнению с остальными божественными созданиями. Арий говорил также о непознаваемости и непостижимости Бога. Отрицая Троицу, он не признавал искупительной жертвы Христа, за что был отлучен от церкви александрийским епископом Александром. |
|
|
