| Но достаточное представление о их количестве и значении мы можем получить из известий топографов даже VII и VIII ст. В XIII и XIV в. из них сохранялись только немногие, но и те только частью оставались в употреблении. Особенно много их погибло вероятно еще в ранний период во время нашествия готфов. Из них довольно значительное количество в римской Кампании сохранилось и доселе, но уже в совершенно искаженном виде или незначительных развалинах. Они превращаемы были поселянами в жилища и вследствие того естественно подвергались пристройкам и перестройкам, так что легче исследовать те из них, которые существуют совершенно в заброшенном виде. В настоящее время на одной дороге Аппиевой можно еще наверное указать 7 подобных зданий, которые возвышались над катакомбами Претекстата, Каллиста и Домициллы. Хотя в непосредственной близости к ним находятся древние языческие надгробные монументы, но они существенно отличаются от этих последних и не могут быть с ними смешаны. Впрочем изучение их сделало еще весьма мало успехов, так как началось очень недавно. Первый обратил внимание на эти рассеянные по римской Кампании монументы Марчи. Некоторые из них открыты и исследованы де-Росси. Такова например, оратория с тремя абсидами, которая находится над Каллистовыми катакомбами и которая обозначается на основании топографических исследований именем св. Сотера. По мнению де-Росси она построена в начале IV в. спустя немного времени после мученичества св. Сотера (304 r.). Многочисленные древние гробы, расположенные на поверхности земли в группирующиеся вокруг монумента, достаточно ручаются за великую древность основания здания. Такова далее, находящаяся в ближайшем расстоянии от первой, оратория св. Сикста, тоже окруженная древними гробами. В этом монументе Росси различает впрочем два периода постройки. Стены, окружающие квадратное пространство, лежащее к востоку, по его мнению, не могли произойти ранее времен Константина. Напротив, стены к западу лежащей части здания, состоящей из трех, расположенных под прямым углом друг другу, абсидов, решительно древнее. |
| Памятники этого первоначального христианства не должны ли поэтому особенно интересовать восток и не ему ли принадлежит здесь самая значительная доля выгоды? . Спустимся однако хотя бы в одну из катакомб и посмотрим сами, что это за памятники, составляющие предмет столь многих пререканий. Мы избираем самую важную из этих подземных усыпальниц – усыпальницу Каллиста и даже только одну часть её – ту именно, где находится так называемая папская крипта, или комната, служившая местом погребения пап III в. Усыпальница эта находится в двух милях от ворот св. Себастиана по дороге Аппиевой, самой знаменитой из римских дорог, называемой у Тита Ливия „царицей римских дорог“. Дорога эта была построена Аппием Клавдием цензором в 442 г. римской эры и первоначально доведена была только до Капуи, а потом Августом продолжена до Беневента и Бриндизи. Это был путь для сношений и торговли Рима с востоком. В древности дорога эта по обеим своим сторонам на довольно далекое расстояние была застроена великолепными надгробными памятниками и мавзолеями, принадлежавшими большею частью знатным римским фамилиям. Некоторые из этих памятников, напр., гробницы Сципионов, монумент Цецилии Метеллы сохранились до сих пор и дают приблизительное понятие о великолепии обстановки этой дороги. Замечательно, что церковно-общественное христианское кладбище, состоявшее не из одних только подземных коридоров, но и из довольно монументальных зданий на поверхности земли, находилось среди этих именно аристократических памятников. Ныне, входя чрез ворота на правой стороне дороги с надписью: coemeterium Callisti в обширный пустырь, когда-то занятый виноградником, можно видеть еще довольно значительные остатки зданий, построенных здесь папою Фабианом в начале III в. Около одного из них, более отдалённого, имеющего вид четырехугольника с абсидами на трех сторонах, находится вход в избранное нами отделение усыпальницы Каллиста. Нужно заметить, что это отделение, как и другие, входящие в состав усыпальницы, было первоначально совершенно самостоятельною усыпальницею и принадлежало вероятно благородному римскому семейству Цецилиев, которое и подарило её церкви. |
| Надо бы напугать этих тираноубийц, но я медлю: никак не могу решить, что с ними делать. До сих пор я всегда дожидался, чтобы смута дозрела: парод учит само деяние, а не та кара, которую за него налагают. Не знаю, что делать. Друзья наши выбрали неудачное время для покушения на мою жизнь. Город постепенно наполняется моими ветеранами. (Снова набирались войска для войны с парфянами.) Они ходят за мной по улицам, выкрикивая приветствия. Сложив возле рта руки трубкой, они радостно перечисляют названия выигранных нами битв, словно это были веселые состязания в беге. А ведь я подвергал их всяческим опасностям и нещадно муштровал. Заговорщиков же я подавлял только добротой. Большинство из них я уже раз простил. Они приползли ко мне из-под складок тоги Помпея и целовали мне руки в благодарность за дарованную жизнь. Но благодарность скисает в желудке мелкого человека, и ему не терпится ее выблевать. Клянусь адом, не знаю, что с ними делать, да и в общем-то мне все равно. Они благоговейно взирают на Гармодия и Аристогитона («классические» тираноубийцы Древней Греции), но я зря отнимаю у тебя время. LXVIII. Надписи в общественных местах (Таблички были прикреплены к статуе Юния Брута-старшего.) О, будь ты с нами, Брут! О, будь ты жив, Брут! (А эти таблички нашли на курульном кресле Брута.) Брут! Ты спишь? Ты не Брут! LXVIII-A. Заметки Корнелия Непота (Начиная с декабря Непот зашифровывал свои заметки, даже относящиеся к древней римской истории.) Пятн. Пришел очень взволнованный. Говорит, будто его подговаривал Голенастый (Требоний? Децим Брут?). Не мог указать ему на безумие этой затеи. Ограничился тем, что дал ему хорошую взбучку и высмеял заговор. Указал ему, что среди подстрекателей нет ни одного, кто бы был неизвестен моей жене и ее друзьям; что всякий заговор, в котором ищут его участия, неизбежно провалится, ибо все знают, что он не умеет держать язык за зубами; что раз он пришел ко мне, значит, он нетвердо верит в задачи восстания и поэтому не должен принимать в нем участие; что ему нечего дать заговорщикам, кроме своего богатства, а заговор, требующий денег, заранее обречен на провал, ибо соблюдение тайны, отвагу и верность не купишь за деньги; что, если этот заговор удастся, он в пять дней потеряет все свое состояние; что Цезарь почти несомненно знает все в мельчайших подробностях и в любую минуту может вытащить бунтарей из их домов и запереть в пещеры под Авентинским холмом; что великий человек, которого они хотят убрать, даже не удостоит их казни, а сошлет на берега Черного моря, где они будут бессонными ночами вспоминать полуденную толчею на Аппиевой дороге, запах жареных каштанов на ступенях Капитолия и взгляд человека, которого они собирались убить, когда он поднимался на трибуну и обращался с речью к хранителям Рима. |
| Ромул называется первым царём Рима. Всего традиция называет семь царей. Царь Сервий Туллий традиционно называется строителем известной Сервиевой стены. Во время царской эпохи в Риме появляются первые храмы, в том числе Храм Весты и Храм Януса. По сообщению историка Тита Ливия, Сервий Туллий во время первой переписи насчитал в Риме 80 тысяч граждан. Республиканский Рим [ править править код ] Долгое время город был ограничен Сервиевой стеной, которая являлась не столько физической, сколько сакральной границей города (для обозначения границы Рима использовался термин померий). По мере расширения Римского государства были проложены дороги, которые сначала связали Рим с колониями в Италии, а затем и с отдалёнными провинциями. Центральной площадью Рима стала долина между Палатином и Квириналом, известная как Форум. Отсюда расходились важнейшие улицы: via sacra, поднимающаяся к главной святыне Рима — храму Юпитера Капитолийского. Параллельно ей, у подножия Палатина, проходила via nova и др. Другой важной площадью внутри города был рынок скота у Тибра — Бычий форум, располагавшийся в самой оживлённой торговой части города. По соседству, но вне стен города, лежал овощной рынок. Количество храмов республиканского Рима доказывает глубокую религиозность римского народа; в каждой части города можно, на основании далеко неполного предания, насчитать несколько крупных святилищ. Также в городе находился храм древней триады Ceres, Liber, Libera, построенный, по преданию, в 496 году до н. э. За ростом Римского государства последовало постепенное изменение самого города, который был уже столицей огромной империи. Расширение померия Луцием Корнелием Суллой и возведение новых построек Гнея Помпея предшествовали деятельности Цезаря и Августа. Целые городки, возникшие у Тибра, на Марсовом поле, за porta Capena, по Аппиевой дороге, необходимо было сделать юридически частями города, в состав которого они фактически входили. Только таким путём можно было создать сносные условия жизни в центре города, отвлечь жизнь на окраины и предоставить более простора для общественных зданий в центре. Императорский Рим [ править править код ] |
| Тигеллин собрал все отряды преторианцев и отправлял одного гонца за другим к подъезжавшему императору, извещая, что он застанет зрелище во всем великолепии, так как пожар еще усилился. Нерон, однако, хотел прибыть ночью, дабы лучше проникнуться трагической картиной гибнущего города. Поэтому в окрестностях Альбанского озера он задержался и, призвав в свой шатер трагика Алитура, репетировал с его помощью позу, выражение лица, взгляда и упражнялся в жестикуляции, яростно споря, нужно ли при словах: «О, город священный, что более прочным казался, чем Ида », — воздеть вверх обе руки или же, держа в одной формингу, опустить ее вдоль тела, а поднять лишь одну руку. И этот вопрос представлялся ему в ту минуту важнее всего прочего. С наступлением сумерек он наконец выехал, но по дороге еще спрашивал совета у Петрония, не вставить ли в стихи, посвященные бедствию, несколько великолепных кощунственных выпадов против богов и не должны ли таковые слова — рассуждая с точки зрения искусства — сами невольно вырваться из уст у человека в подобном положении, теряющего родимый кров. Около полуночи Нерон приблизился к городским стенам со своей многочисленной свитой, состоявшей из придворных, сенаторов, всадников, вольноотпущенников, рабов, женщин и детей. Шестнадцать тысяч преторианцев, построясь в боевые шеренги вдоль дороги, наблюдали за порядком и безопасностью въезда императора, удерживая на расстоянии волнующийся народ. Римляне осыпали проклятьями проезжавшую императорскую свиту, кричали и свистели, но напасть не решались. А во многих местах слышались рукоплескания — это радовалась голытьба, которая, ничего не имея, ничего при пожаре не потеряла и лишь надеялась на более щедрые, чем обычно, раздачи зерна, оливкового масла, одежды и денег. Но вот по данному Тигеллином знаку звуки труб и рогов заглушили и крики, и свист, и рукоплескания. Проехав через Остийские ворота, Нерон на миг остановился, чтобы произнести фразу: «Бездомный властелин бездомного народа, где преклоню я на ночь злосчастную свою голову!» — после чего, спустившись по склону Дельфина, взошел по сооруженной для него лестнице на Аппиев акведук; вместе с ним поднялись и августианы, и хор певцов с кифарами, лютнями и другими музыкальными инструментами. |
| 344 ...о Котором было предсказано пророками... – Это и подобные выражения часто употребляется в произведениях Юстина (Apol. I, 31,1; 7; 52,1; 3; 56,1 et al.; Apol. II, 7, 6; Dial. с. Tryph., 106,1). Юстин интерпретирует весь Ветхий Завет в свете пророчества. 345 А. Аман полагает, что этот вопрос задан с целью установить, где именно христиане отправляли культ (Наттап A. Valeur et signification des reseignements liturgiques de Justin//Studia Patristica. Vol. 13.2. 1975. P. 367). Ответ Юстина («Где кто пожелает и сможет») показывает, что он понял его по-другому, ведь невозможно отправлять литургию, если каждый идет туда, где ему нравится. Скорее, Рустик имел в виду то место, где преподавал Юстин (Hilhorst А. Commento agli “Acta Iustini”. P. 393–393; Märtyrerliteratur. S. 109). 346 Ответ Юстина указывает на то, что в Риме тогда не было какогото единого места для встреч всех христиан города. 348 Долгое время было неясно, что имеется в виду – название бани, имя хозяина или божественного покровителя терм; редакция В дает: «над баней некоего Мартина, сына Тимиотина». Из последних работ по данному вопросу см.: Den Boeft J., Bremmer J. Notiunculae martyrologicae 4//Vigiliae Christianae. Vol. 45. 1991. P. 114. He так давно X. Снайдер предположил, что balneum Mamertini – «баня Мамертина», находящаяся на Аппиевой дороге (Snyder H. G. “Above the Bath of Myrtinus”. Justin Martyr’s “School” in the City of Rome//Harvard Theological Review. Vol. 100. 2007. P. 335–362); до него это предположение было высказано П. Франки де’Кавальери (Franchi de Vavalieri P. Note agiografiche. Vol. 9. Vaticano, 1953. P. 24). 349 О «школе» Юстина известно немного: Ириней Лионский говорит о Татиане как ученике Юстина (АН, I, 28, 1), а Евсевий Кесарийский замечает, что Юстин «защищал слово Божие в философском обличье» (Eus. НЕ, IV, 11, 8). Подробнее см.: Lampe P. From Paul to Valentinus. Christians at Rome in the First Two Centuries/Transi, by V. Steinhäuser. Minneapolis, 2003. P. 257–284; Ulrich J. What do we know about Justin’s “School” in Rome?//Zeitschrift für Antikes Christentum. Vol. 16. 2012. P. 62–74; Georges T. Justin’s School in Rome – Reflections on Early Christian “Schools”//Zeitschrift für Antikes Christentum. Vol. 16. 2012. P. 75–87. |
| Аврелиане мавзолей Адриана, превращенный в бастион. В решительную минуту защитники опрокинули на готов мраморную квадригу, стоявшую наверху этого великолепного сооружения. Блоки мрамора, на которые распались изваяния, передавили множество людей и остановили задор нападавших. Выждав удобный момент, Велизарий сделал смелую вылазку через Саларские ворота и поджег стоявшие на месте осадные башни готов. Попытки штурма возобновлялись до самого вечера, и кровопролитие прекратила наступившая темнота. В Риме всю ночь шло ликование, а готы подбирали своих убитых и подавали помощь раненым. Ссылаясь на показания самих готов, Прокопий утверждает, что их потери были огромны: 30 тысяч человек убитых и еще больше раненых. 268 В гордом сознании победы Велизарий написал императору письмо, в котором сообщал о блестящем успехе и заявлял, что пока он жив, Рим не будет во власти готов. 269 Так как осада грозила затянуться надолго, то Велизарий старался уменьшить численность населения в Риме. Он распорядился, чтобы жители отсылали в Неаполь свои семейства, а солдаты – лишнюю прислугу. Пути сообщения с югом не были отрезаны, и огромное множество народа двинулось по Аппиевой дороге, а многие уехали морем. Оставшееся в городе рабочее население, для которого прекратились все промыслы, он принимал на службу за жалованье для охраны стен и, давая жителям пропитание, усилил тем самым количество защитников. Готы не нападали на уходивших из Рима жителей. Принимая самые тщательные меры охраны, Велизарий перековывал два раза в месяц ключи городских ворот, менял стражу, проверял по ночам караулы на стенах через верных людей и высылал по ночам за стены сторожевые посты, пользуясь для этой службы преимущественно маврами. Тягости, которые терпело от осады население, вызывали жалобы и неудовольствия, и, опасаясь измены, Велизарий арестовал некоторых видных граждан, заподозрив их в сношениях с готами. В числе подозреваемых оказался папа Сильверий. Он был вызван во дворец, арестован, лишен сана и отослан в Константинополь. |
| В это же время Рим успешно воевал на сицилийским театре войны, возникшем вследствие измены юного тирана Сиракуз Иеронима. В 212 г. войска под командованием полководца Марка Марцела после длительной осады взяли Сиракузы, затем отвоеван был Акрагант, и в 210 г. уже вся Сицилия вернулась под контроль Рима; в результате основные коммуникации Ганнибаловской армии с Карфагеном были перезаны. Впрочем, из-за скаредности пунийского сената эта армия давно уже снабжала себя сама за счет местного населения, что соответствующим образом влияло на отношение к ней этого населения. Военные действия в Италии шли с переменным успехом для обеих сторон. В 212 г., после победы над войсками Марцелла при Фульвии, Ганнибалу удалось взять Тарент, но мощно укрепленный Тарентийский акрополь остался в руках у римлян. Пунийцы захватили еще несколько городов Великой Греции: Фурии, Гераклею, Метапонт. В свою очередь римляне осадили важнейший город южной Италии Капую. Возле Капуи, где сосредоточены были главные стилы пунийцев, римляне окопались в хорошо укрепленном лагере; попытки снять осаду, организованные Ганнибалом, не увенчались успехом; снабжение пунийской армии было серьезно подорвано. Внезапно Ганнибал с частью войска вышел из Капуи и двинулся на Рим в надежде, что этот маневр заставит римлян снять осаду, но римские военачальники верно разгадали замысел врага, и преследовать его войско, двигавшееся через Самний в Лаций, из Капуи отряжен был небольшой отряд под командованием Квинта Фульвия Флакка. В 211 г. Ганнибал остановился вблизи Капенских ворот. Казалось, раненый зверь попытается нанести сильнейшему противнику смертельный укус в становую жилу и умертвить его. В Риме раздался тревожный клич: Hannibal ad portas – Ганнибал у ворот. Жители окрестных селений наводнили Вечный город, улицы и площади переполнены были скотом, который пригнали крестьяне, укрывая его от вражеских реквизиций. Защищать город готовились его жители и вошедший в городские стены отряд Фульвия Флакка. Но Ганнибал благоразумно уклонился от попытки взять прекрасно укрепленный город с его многочисленным населением, значительная часть которого была боеспособна, и ушел от Рима. В память о происшедшем римляне воздвигли у Капенских ворот на Аппиевой дороге алтарь в честь бога Возвратителя (rediculus Tutanus). Преследовать отступающего врага из Рима вышел отряд во главе с консулом Публием Гальбой. Развернувшись навстречу противнику, войска Ганнибала напали на Гальбу и приступом взяли его лагерь, но и эта победа не подтолкнула Ганнибала на то, чтобы снова идти на Рим. |
| На первый взгляд, это самая обыкновенная и малолюдная улица, какую встретишь, например, и на южной окраине Одессы. С обеих сторон – заросшие частные земельные участки, современных построек не видно, зато бросаются в глаза невзрачные заборы и каменные стены с облупившейся штукатуркой. Мокро вокруг неисправного водопроводного крана, а рядом с ним на мусорных баках восседают бродячие кошки. Глаз радуют только растущие по сторонам дороги кипарисы и пинии. Поначалу даже не верится, что это и есть та самая легендарная первая в Италии вымощенная камнем дорога, известная еще с 312 года до Р.Х. В ее названии увековечено имя римского государственного деятеля, одного из основателей римской юриспруденции, консула и цензора Аппия Клавдия Цека (340—273 гг. до Р.Х.). Если обратиться к истории Рима, то Аппиева дорога с ее разваливающимися от времени стенами и обрушивающимися гробницами имела важное военное, культурное и торговое значение. Большинство памятников на ней возведено во II веке, после того как на смену римской традиции сжигания тел умерших пришла традиция захоронения покойников в земле. Принятый в Риме закон «Hominem mortuum in urbe ne sepelito neve urito» («Пусть мертвеца не хоронят и не сжигают в городе») запрещал захоронения в черте города, поэтому начальные несколько километров Аппиевой дороги римляне облюбовали для погребений и постройки красивых гробниц и памятников. Сохранились свидетельства, что в 71 году до Р.Х., после подавления восстания Спартака, вдоль этой «царицы дорог» от Капуи до Рима стояли вкопанными более 6 тысяч крестов с распятыми на них пленными рабами, а под землей тянулись глубокие галереи с усыпальницами, где хоронили христианских мучеников. Постепенно на дороге стали строить колумбарии знаменитых римских семейств и знатных жителей, а также монументальные гробницы – мавзолеи. Подземные сооружения в виде гипогеев и катакомб своей формой напоминали дом или храм. Многочисленные катакомбы вначале служили местом собраний первых христиан, а в I–IV вв. их использовали вместо кладбищ. Вдоль Аппиевой дороги расположено множество самых различных памятников, средневековых башен и укреплений, ренессансных и барочных построек. |
| – Не придирайся, это тебе не археология. Поезжай-ка, – сказал он, – брат, лучше в горы, пора закругляться с раскопками. Я плюнул и больше ничем и интересоваться не стал. На другой день я уже был в горах. Глава пятая Неожиданно кончилось лето. Листья на березах истончились, стали прозрачно-золотистыми, похожими на пластинки слюды. Густой и частый осинник побагровел, поредел, и через него засквозил противоположный прилавок с соседней усадьбой (забор, ворота, зеленая крыша). Повеяло тонким и вязким ароматом, так пахла увядающая трава, тяжелые осенние цветы, омытые ночными дождями, осыпающиеся листья. Они и падали-то теперь по-осеннему – медленно кружась и порхая. Появилось повсюду очень много красного и желтого цвета. Если листья кленов светлели, желтели, истончались и становились почти светочувствительными, то кусты барбариса перед концом наливались багрянцем. И, заметив осень раз, я стал ее уже находить всюду. Например, спускался я к Алма-Атинке, останавливался на камнях, стоял и смотрел, как она грохочет, крутится и шипит меж камней, и чувствовал всей кожей, какая это ледяная, обжигающая вода. Шел по каменистому песчаному косогору, сплошь заросшему осинником, дудками и аккуратными фестончатыми лопушками нежного лягушачьего цвета, и видел внизу и дно оврага, и сиреневые глыбы на этом дне. А раньше через листву ничего нельзя было разглядеть. У нас было пять рабочих – два старика, трое молодых. И надо отдать им должное: работали они как черти. Так мы их купили своими байками о кладах. Когда мы рассказывали им о Венере Милосской, о золотом саркофаге Тутанхамона, о сокровищах Елены Прекрасной, у них загорались глаза и они вскрикивали, качали головами и становились как пьяные. А однажды я рассказал о том, что лет пятьсот тому назад в Риме по Аппиевой дороге откопали красавицу. Она лежала в гробу, но казалась живой. Румянец на щеках, тонкая нежная кожа, длинные ресницы, высокая девичья грудь. На ней был убор невесты. Красавицу перенесли в Ватикан и выставили напоказ. И вот началось паломничество. Приходили из самых дальних мест, и людей становилось все больше и больше. Ходили странные слухи. Женихи начали отказываться от невест и уходить на свидания к гробу. Кончилось все это тем, что по приказу папы гроб опять закопали в землю. Так вторично умерла красавица, пролежавшая тысячи лет в земле. |
|
|
