| Он сам был свидетелем, как в тирском амфитеатре несколько египтян было брошено хищным зверям, но звери не тронули их. Когда непослушных христиан решено было ссылать в рудники, фиваидских исповедников стали направлять в порфировые каменоломни близ Красного моря. Но на этой каторге не хватало мест; целые вереницы христиан, приговоренных к работам в рудниках, непрерывно направлялись в Палестину, Идумею, на остров Кипр и в Киликию. В числе стран, где христианам пришлось наиболее пострадать, Евсевий называет, кроме Египта и Фиваиды с их продолжительным гонением, африканские и мавританские провинции 67 , где оно было кратковременно. Комментарий к его словам мы находим в длинных списках египетских и африканских мучеников, сохранившихся в так называемом мартирологе Иеронима. От начала до конца календаря весьма часто попадаются списки имен в 30, 50, 100 человек африканских мучеников. Эти гекатомбы скорее всего можно отнести к гонению Диоклетиана 68 , а не к предшествующим. То же впечатление от мартиролога получается и по отношению к Никомидии, где гонение свирепствовало с большой жестокостью. Для остальных стран Востока сведения наши крайне скудны. Мы знаем по Евсевию, что епископ емесский, Сильван, погиб при Максимине в амфитеатре города, где занимал епископскую кафедру, что епископ тирский, Тираннион, и сидонский пресвитер, Зиновий, исповедовали веру в Антиохии, что первый был брошен в море, а Зиновий умер под пыткой 69 . Епископ Лаодикийский, Стефан, постыдно отрекся от веры. Подобно своему предшественнику, Анатолию, он отличался широким образованием, обладал большими познаниями в области литературы и философии, но, как показывает его падение, был человек слабохарактерный или неискренний 70 . В самом начале гонения, в 303 г., в Антиохии погиб некто Роман, сельский диакон Кесарии Палестинской, который находился проездом в сирийской столице и выдал себя своим горячим протестом против вероотступников. Что касается клира и верующих в Антиохии, судьба их нам не известна. Епископа не тронули 71 , но гонение было жестокое. Евсевий 72 повествует о кострах, на которых сжигали медленно, на слабом огне, об алтарях, на которых мученики, принуждаемые бросить в огонь фимиам, предпочитали терпеть сожжение своих рук с мясом и костями. Не называя имен, он повествует читателям об очевидно памятных им девушках, двух сестрах, известных как по своему происхождению и богатству, так и по добродетелям, брошенных в море. Он рассказывает также историю одной благородной матроны, которая в первую минуту бежала с дочерьми, без сомнения, за Евфрат. Когда же их убежище было открыто, и их везли обратно в Антиохию, при переправе через реку, вне себя от мысли, что их ожидает по возвращении нечто худшее, чем сама смерть, они вырвались из рук сопровождавшей их стражи и бросились в воду 73 . |
| Евдоксия (благославная, греч.), дева, муч. александрийская, 31 янв. Евелпист (благонадежный, греч.), муч. римский, 1 июня. Евиласий (благоуветливый, греч.), муч. кизический, 6 февр. Евкарпий (благоплодный, греч.), муч. никомидиский, 18 мар. Евкарпий воин, муч. амисийский, 23 янв. Евклей (благославный, греч.), из 10 мучч. в Пергии, 1 авг. Евкул (вернее Еввул), 30 дек. Евладия (благоречивая, греч.), девица, мученица варкинонская, 22 августа. Евлампий (благосветлый, греч.), муч. никомидийский, 10 окт. Евлампий муч., с Диомидом и др., 3 июля. Евлампий муч., 5 мар. Евлампия, мученица никомидийская, 10 окт. Евлогий (благословный, греч.), муч. палестинский, 5 марта. Евлогий, еписк. едесский, исповедник, 25 авг. Евлогий, архиеп. александрийский, 13 февр. Евмений (благосклонный, гр.), еписк. гортинский, 18 сент. Евника (благопобедная, греч.), мученица, 28 окт. Евникиан (благопобедный, греч.), из 10 мучч. критских, 23 дек. Евноик (благосклонный, гр.), из 40 мучч. севастийских, 9 мар. Евод (благопутный, греч.), ап. из 70, 7 сент. Евод с Анастасиею, 22 дек. Евод. муч. вифинский, 29 июля. Евод (благопутный, благоуспешный, греч.), муч. никомидийский, 1 сент. Евпл (благоплавающий, греч.), диакон, муч. катанский, 11 авг. Евпор (удобный для пути, богатый, греч.), из 10 муч. критских, 23 дек. Евпраксия (благоделание, греч.), преп. фиваидская, 25 июля. Евпсихий (благодушный, гр.), муч. кесарийский в Каппад., 7 сент. Евпсихий, муч. кесарийский другой, 9 апр. Евсевий (благочестивый, гр.), муч. керкирский, 28 апр. Евсевий, муч. александрийский, 4 окт. Евсевий, муч. никонидийский, 24 апр. Евоевий, муч. никомидийский, 20 янв. Евсевий, муч. финикийский, 31 сент. Евсевий, еписк. самосатский, муч., 22 июня. Евсевий, пустынник сирийский, 15 февр. Евсевий преп., из числа убиенных в Синае и Раифе, 14 января. Евсевия (благочестивая, греч.), иначе Ксения, преп. |
| Следовательно, число 6.600 близко подходит к этому последнему числу. 290 Обычай децимации – обычай казнить каждого десятого солдата в случае непослушания военачальнику или императору действительно допускался военными артикулами римлян, об этом свидетельствуют Ливий, Юлий Капитолин. Кого из солдат казнить – это решалось жребием. Из этого и предыдущего замечания видно, что детали рассказа соображены с историческими данными. 292 Действительно, акты написаны были Евхерием († 454) и посланы были при письме к епископу Сальвию, Ruinart, 317. 293 Эти доказательства приводятся в сочинении: Der heil. Mauritius oberster der Thebaischen Legion (имя автора не обозначено), в особенности на стр. 8–13; 15–17. Einsiedeln. 1880. 294 Это возражение автор сочинения: Der heil. Mauritius u. s. w. старается устранить таким замечанием: «языческие писатели не упоминают о событии из ненависти к христианству» (S. 29). Замечание не сильное. 295 Stolberg (католический историк). Gesch. der Religion Iesu Christi. Theil IX, S. 453–457. Hamb. 1815. Hunziker, S. 266–268. 297 Hunziker (S. 269–272) старается тщательно указать элементы, из которых сложилась легенда: он думает, что Евхерий, автор мученических актов Фиваидского легиона, сгруппировал и по-своему скомбинировал различные показания из сочинений Амвросия, Евсевия, Феодорита, но при всем остроумии Гунцикера нам представляется этот путь к разрешению вопроса слишком сложным. 298 Архимандрит (епископ) Сергий в своем монументальном труде: «Полный месяцеслов Востока» исследует лишь сказание мученика Маврикия Апамейского с его дружиной из 70 человек (Т. II, ч. 2, стр. 60), но совсем не упоминает о фиваидском легионе. 299 Уже потому нельзя допускать, что Констанций управлял Галлией, что в Галлии, во времена царствования Диоклетиана, именно в 303–304 году, происходило такое же гонение на христиан, как и в других странах. Об этом свидетельствуют акты Рогациава и Донациана (о них была речь); на это же указывает и Евсений, когда, перечисляя страны, страдавшие от гонения в 303–4 году, включает сюда и Галлию (О палестинских мучениках, гл. |
| 17 -го. Об отсылке ставленников бывшей патриаршей области для посвящения к архиереям других епархий. 17 -го. Об учреждении при Святейшем Синоде Тиунского Правления. Инструкция Тиуну. 19 -го. О немедленной присылке в Святейший Синод из епархий денег, собранных на содержание лазаретов и на покупку драгунских лошадей, с подробными ведомостями; о ежегодной присылке с Синод в марте месяце лазаретных денег и о несобирании впредь без указа Синода денег на драгунских лошадей. 20 -го. О разрешении протоиерею Петропавловского собора г. Выборга Григорию Макарьеву потребовать от Выборгского коменданта постройки конторы и присылки солдат для посылок. 21 -го. О разрешении Арсению, митрополиту Фиваидскому, посвящать ставленников бывшей патриаршей области, если последние сами того пожелают, и сбирать за сие с них определённую сумму в свою пользу; о воспрещении епархиальным и другим иноземным архиереям брать сверх определённого с ставленников патриаршей области и о выдаче иноземным архиереям из Казённого Приказа определённых пошлин наравне с Российскими архиереями. 21 -го. О ведомстве в Святейшем Синоде управлением, судом и расправою вотчин, принадлежащих бывшему патриаршему дому, архиерейских, монастырских и церковных, а также и служителей архиерейских домов и монастырей; о производстве в Синоде дел по искам как сих служителей, так и крестьян поименованных вотчин; о непосылке из Коллегий, губерний и провинций в сии вотчины лиц ни по каким делам, кроме дел о разбое и убийстве; о неисполнении без разрешения Синода указов, посланных в сии вотчины из других Коллегий и Канцелярий; о неотводе в домах духовных лиц и их служителей квартир под постой гражданских управителей; о приведении в положительную известность количества сбираемых с сих вотчин денег спросных, окладных, ружных и других с разъяснением, куда оные употреблялись; о составлении описания каждой вотчины в хозяйственном отношении с показанием количества дворов, земельных угодий, хозяйственных заведений, ярмарок, перевозов, мостов, заводов и проч., разных доходов и сколько по разным случаям убыло крестьян; о донесении Синоду, какие именно из поименованных вотчин отданы светским лицам, когда и по каким повелениям и грамотам. |
| По сообщению историка Созомена, святый Афанасий еще в юности сделан был писцом и домашним секретарем Александрийскаго архиепископа. Это также благодетельно влияло на развитие Афанасия и расширяло горизонт его понятий и практических церковных обобщений. Всемирная столица морской торговли и образованности того времени-Александрия с первых времен христианства была одною из великих церковных митрополий, начало которой положено было святым Апостолом и Евангелистом Марком. Около же этого времени авторитет Александрийскаго первосвятителя простирался над сотнею епископов Египта, Ливии и Пентаполя. К этому же патриархату принадлежали пустыни Фиваидская, Синайская, Нитрийская и Арсинойская, первые великие обитатели коих, отцы и основатели монашества: Антоний Великий, Пахомий, Макарий и многие другие очень нередко заходили в Александрию, где у них и довершал Афанасий свое подвижническое развитие. Особенно, говорят, он был дружен с святым Антонием Великим, которому он в течение некотораго времени прислуживал и «лил воду на его руки». Не могло конечно не повлиять на пламенную душу юнаго Александрийца, как 80-летний старец Антоний бодро стоял в белом овчинном плаще пред пышным и могущественным префектом Александрии и мужественно и мудро защищал от несправедливых преследований христиан, не смущаясь никаким страхом. И вот где, быть может, загорелась та Божественная искра неугасимой ничем ревности по истинной вере, которая горела в юном Афанасии и пылала до конца его жизни, распространяя повсюду теплоту любви и свет веры христианской более чем 50 лет при жизни и доныне по смерти. Как бы заблаговременно подготовляемый Промыслом Божиим к великому своему служению христианскому миру, святый Афанасий весьма рано был поставлен в диакона, а потом возведен и в архидиакона. Живя при архиепископе, святый Афанасий был во многом ему помощником, так как, кроме широкаго образования, он обладал проницательным умом, и, что всего важнее, всегда горел ревностию об истинной вере, ценимой им выше всего. Труды по патриархату конечно много занимали его, но юный аскет находил время и для самостоятельных занятий, ища в них выражения своего одушевления верою. К этому времени относится его «Слово против язычников», в котором он показывает нелепость идолопоклонства (бывшаго тогда еще в немалой силе), доказывает истину единобожия и указывает пути к истинному Богопознанию. Доводы Афанасия и самобытны и могущественны. К этому же времени относят знаменитое произведение «О воплощении Слова», где говорится о необходимости воплощения Сына Божия для возстановления падшаго человечества и доказывается с полною основательностию, что воплотившееся Слово есть Единородный Сын Божий. Этот заветный предмет юношески-пламенной веры святаго Афанасия был потом основным предметом несокрушимаго убеждения в пору его твердаго мужества и славнейшим предметом упования при конце многотрудной жизни, отягченной неустанною борьбою с еретиком Арием и его приверженцами. |
| Антония в Фиваидской пустыне), поселился здесь (в пустыне). Старец отвечал: «когда Скит начал делаться много люднее, и я услышал, что авва Антоний почил — встал я и пошел в сию гору; нашедши это место спокойным, я поселился здесь на несколько времени.» – А давно ли, авва, живешь здесь? – спросил брат, – 72 года, – отвечал. Ученик аввы Сисоя часто говаривал: «авва, встань, поедим». Старец говорил: «разве мы еще не ели, сын мой?» «Не ели, отец, отвечал ученик». Тогда старец говорил: «если не ели, пожалуй поедим». Ели же не чаще одного раза в день – вечером. Сказывали об авве Сисое: «он не ел хлеба (а только сырые овощи). В праздник Пасхи братия упрашивали его разрешить с ними трапезу. Старец сказал им: я одно что-нибудь могу сделать: буду есть или хлеб или явства, вами (с. 202) приготовленные. Они сказали ему: ешь один хлеб. Так он и сделал». «Один отец рассказывал о Сисое: однажды он, желая победить сон, привесил себя к утесу в пещере. Ангел пришел, снял его и запретил ему повторять это, дабы не подать примера другим». «Рассказывали об авве Пимене. Когда бывали у него какие-нибудь старцы и, разговаривая о старцах, упоминали об авве Сисое, Пимен говорил: перестаньте говорить об авве Сисое; ибо дела его выше повествования». Влияние египетских отшельников на монастырские уставы. а) Пост Вообще жизнь египетских подвижников этой эпохи наметила идеал для всех сторон монастырского строя, затрагиваемых писанными уставами. Более всего, конечно, сделано было в отношении поста. Сами собой установились известные нормы, правила, минимальные требования, и очень нелегкие, как на счет пода пищи для подвижника, так и относительно времени принятия ее и сроков поста. Мясо, конечно, безусловно не употреблялось, но вкушение его по нужде не считалось нарушением обета. Молочные продукты, по-видимому, иногда (с. 203) допускались, рыба – чаще. Вино принципиально дозволялось, но многие не пили его и вообще ничего кроме воды. Обычная пища состояла, у большинства египетских отшельников, по-видимому, из одного хлеба с солью с воздержанием от всего другого; иные по десяткам лет (с. |
| Такие подвижники известны под названием аскетов. Ограничивая в себе чувственные потребности и удерживаясь от житейских наслаждений, они стремились возвысить свой дух над плотью, чтобы беспрепятственно посвятить себя на служение Богу. Аскетизм имел место в иудействе (ессеи и ферапевты) и в язычестве (стоики, пифагорейцы). Но там он основывался на дуалистическом воззрении на мир, по которому материя отождествлялась со злом и считалась источником греха. В христианстве, напротив, ничто материальное не считалось источником зла, и ненависти к материальному не было; христианская аскетическая жизнь была свободным, необязательным подвигом, возвышающим дух человеческий над материальными условиями жизни ради жизни чисто духовной. В I и II веках подвижничество во всех его видах было явлением одиночным; подвижники жили в обществе других людей, не составляя из себя особого общества с определенными правилами жизни, и не считали своих обетов неизменными. В конце III века подвижничество получает более определенный вид. Люди, стремящиеся к высшему нравственному совершенству, находят более удобным проводить аскетическую жизнь вдали от общества, в пустынях, в которые и удаляются. Удалявшиеся сюда подвижники получили название анахоретов, еремитов и, наконец, монахов. Гонение Декия в половине III века послужило внешним поводом к началу анахоретского образа жизни. Некоторые из египетских христиан бежали в соседние пустыни и здесь, вдали от общества людей, проводили подвижническую жизнь. Из таких подвижников особенно замечателен Павел Фивейский. Пятнадцатилетним мальчиком ушел он в фиваидскую пустыню и прожил в ней более восьмидесяти лет, не видя людей, питаясь дикими плодами, кореньями и травами и проводя время в молитвах. Павел Фивейский, таким образом, положил начало монашескому образу жизни. Но отцом монашества и организатором его был Антоний Великий , жизнь и деятельность которого относится более к IV веку. § 58. Христианские обычаи Вся обстановка жизни первых христиан носила на себе религиозный отпечаток. |
| Потом сказав кое о чем, прибавляет: «когда упомянутый город варварским пленением, огнем и убийствами был стерт (с лица земли), а мы, не знаю – по какой-то нечаянной жалости к нам, были отпущены варварами, которые даже пугали нас грозными представлениями, убеждая скорее уходить из той страны и говоря, что вслед за ними займут ее мазы; тогда мы пришли в Фиваиду, в сопровождении других пленников, которых варвары, – не могу сказать, чем возбуждались они к состраданию, – присоединили к нам. Эти пленники потом разошлись, кто куда желал; мы же вступили в Панополис и явились городскому правительству, боясь, чтобы нашего плена кто-либо не почел выдумкой и не стал обвинять нас в побеге либо в ином каком роде преступления, потому что злоба на клевету весьма изобретательна. Итак, просим ваше величие позаботится о нашем пленничестве, как предписывают это законы, – и впавшего в несчастье пленника не предавать злонамеренности людей, чтобы не родилась и не перешла во все будущие поколения мысль, что лучше оставаться пленником между варварами, чем искать убежища в римской империи». Потом он с клятвой уверял префекта: «донести о нашем прибытии сюда из Оазиса, последовавшем за освобождением нас из плена, чтобы касательно нас состоялось опять какое-либо, угодное Богу определение». То же видно и из второго его послания к тому же самому лицу: «Примешь ли ты это, как дружеское письмо от нас к твоему велелепию, или как убеждение отца, обращенное к сыну, во всяком случае прошу тебя выслушать терпеливо повесть о многом, что описано нами, сколько было возможно, короче. Недавно толпа номадов сделала набег на Оазис, или Ибис, – и он исчез». Потом ниже: «но когда это произошло, – не знаю, по какому побуждению или на каком основании действовало твое велелепие, что из Панополиса я послан был с варварскими воинами в Элефантину, на границы фиваидской области, и влечен туда, как сказано, военным отрядом; пройдя же большую половину пути, опять подучил написанное повеление твоего мужества возвратится в Панополис. |
| Если же рассматривать фактическое положение дел, то по свидетельствам древней христианской письменности, в частности в мученических актах, есть много фактов, свидетельствующих в пользу мнения о допустимости воинской службы для христиан. Сам представитель ригористического направления Тертуллиан подтверждает, что христиане служили в римских войсках «не в малом количестве, при этом на военную службу в большинстве случаев шли добровольно» 166 . Тертуллиан приводит именно как положительный пример известное предание о Мелитинском легионе 167 . Более подробно о нём пишет Евсевий Кесарийский , рассказывая о чуде, произошедшем по молитве воинов-христиан, когда войско императора Марка Аврелия находилось в крайнем затруднении из-за жажды во время похода против германцев и сарматов. Во время молитвы молния обратила в бегство и истребила множество врагов, а дождь оживил силы воинов 168 . Конечно, можно сомневаться в некоторых подробностях изложения и интерпретации этого события, как делали это некоторые историки 169 , но сам факт распространенности этого предания и одобрения его со стороны христианских писателей, а не возмущения, что логически следовало бы ожидать, говорит в пользу воинов-христиан. Из эпохи Диоклетиана дошло другое подобное предание о Фиваидском легионе, который тоже состоял из одних христиан 170 . По некоторым свидетельствам, количество христиан в римских легионах соответствовало примерно общей пропорции христиан к языческому населению 171 . Христиане первых веков служили в римских войсках, а случаи отказа мотивировались не противоречием воинской службы вообще христианской вере, а требованием нарушить верность Христу, что выражалось в принесении, например, жертв перед статуей императора или в других действиях, связанных с участием в языческом культе. Поэтому ссылки на жития святых у противников воинской службы при подробном рассмотрении не подтверждает их мнения 172 . Исключением можно считать единственный случай отказа от военной службы святым мучеником Максимилианом, когда он прямо утверждает, что служба в римской армии есть зло 173 . Но подобный отказ может быть объяснён не только ригористическими взглядами святого мученика, но и тем, что он ясно видел предстоящие опасности для своей веры, связанные с языческим характером лагерной жизни, где в любой момент от солдата могли потребовать принести жертву языческим богам. Кроме этого, в подобном отказе прослеживается неприятие и отрицание христианской совестью самого характера войн Римской империи, которые часто велись с бессмысленной жестокостью 174 . Солдатское звание для христианина было более тяжёлым испытанием в области веры и нравственности, но ненамного тяжелее, чем, например, положение в звании раба, языческого супружества и т. д. |
| Дерево узнается по плодам, религия — по святости. Не слова, а дела, не учение, а святость — вот подлинная мера всякой религии. Вопрос о том, соединимо ли христианство с миром, можно решить, только определив отношение христианской святости к миру — к плоти, к полу, к общественности. Следует, однако, помнить, что говорить о христианстве еще не значить говорить о Христе. Слово, ставшее плотью, — есть откровение Божеской сущности, которая воплощается в мире, становится имманентною миру. Но христианская святость — отречение от мира, доведенное до предела своего — до отрицания мира, как начала, несоизмеримого с Богом, — предполагает откровение Божеской сущности, не имманентной, а трансцендентной миру. Если же это действительно так, то не могло ли бы оказаться христианство, по крайней мере в некоторых точках своей метафизики, — страшно сказать, но страшнее молчать, — противоположным Христу? II В Египте, недалеко от Александрии, в пустыне Фиваидской, находилась под началом одного великого аввы, «светила светил», обитель кающихся, называемая Танобом, или темницею. Иоанн Лествичник, живший на горе Синайской в конце VI века, посетил Таноб, и вот что он рассказывает: «Видел я, что одни из сих невинных осужденников стояли всю ночь до утра под открытым небом, не передвигая ног, со связанными позади руками, и качались жалким образом, одолеваемые сном, но не давали себе ни мало покоя. Иные томили себя зноем, иные — холодом. Иные, отпив глоток воды, тотчас же переставали пить, только бы не умереть от жажды. Иные, вкусив хлеба, далеко отталкивали его от себя, говоря, что недостойны пищи людской, потому что делали скотское. Иные рыдали о душах своих, как о мертвецах. Иные удерживали рыдания и только изредка, когда уже не могли терпеть, внезапно кричали. Иные сидели, поникши к земле и непрестанно колебля головами, подобно львам, рыкали и выли протяжно. Иные, придя в исступление, становились бесчувственны. Иные молились о том, чтобы Бог наказал их проказою, иные — о том, чтобы впасть в беснование, только бы не быть осужденными на муку вечную. И ничего не слышно было, кроме слов: „Увы, увы! Горе, горе!“ Видны были глаза тусклые и впалые; веки, лишенные ресниц; щеки, исцарапанные ногтями; лица бледные, как у трупов; перси, болящие от ударов; мокроты кровавые, извергаемые от биения в грудь; языки воспаленные и выпущенные изо рта, как у псов. Все темно, все грязно, все смрадно. Я же, видя и слыша у них все это, едва не пришел в отчаяние». |
|
|
