| «Помните одно — поучает он, — хочешь живым быть, из смертного боя целым выйтить — надо человечью правду блюсть». И он поясняет, в чем состоит эта правда: «Чужого на войне не бери — раз. Женщин упаси Бог трогать, и ишо молитву такую надо знать» . Эта «правда» представляется молодым казакам непосильной и излишней. Они еще могут допустить греховность насилия, но если грех совершен «по доброму слову», то это не кажется им чем-то запретным. Целомудрие старого казака выглядит разительным контрастом со сценой группового изнасилования полячки Франи и показывает всю глубину падения христианских нравов в среде казачества нового поколения. Причина такого падения нравов казачества состоит в охлаждении религиозной жизни, распространении открытого неверия и следовании своим страстям, а не заповедям Христовым. И М. А. Шолохов недвусмысленно показывает это в своем произведении. Григорий откровенно говорит о настроении общего отступничества от Христа среди как красных, так и белых казаков, особенно повально распространившемся среди них вместе с тлетворным духом окопной пропаганды: «Я на фронте с четырнадцатого года и по нынешний день, с небольшими перерывами. Так вот, насчет этого перста... Какой там может быть перст, когда и Бога-то нету? Я в эти глупости верить давно перестал. С пятнадцатого года как нагляделся на войну, так и надумал, что Бога нету. Никакого! Ежели бы был — не имел бы права допущать людей до такого беспорядка. Мы, фронтовики, отменили Бога, оставили его одним старикам да бабам. Пущай они потешаются» . Но наиболее сильным по своей выразительности эпизодом является, конечно, предсмертный диалог деда Гришаки с Мишкой Кошевым. Этот диалог построен на обличительных стихах пророка Иеремии, частые отсылки к которому есть и в «Апокалипсисе». Мишка потому и стреляет в старика, что интуитивно чувствует опасную правду его слов. Об этом он говорит впоследствии и Василисе Ильиничне, отвечая на ее упрек в убийстве безобидного и мирного старого человека. «Знаю я этих мирных! Такой мирный дома сидит, портки в руках держит, а зла наделает больше, чем иной на позициях... — говорит он. — Самое такие, как дед Гришака, и настраивали казаков супротив нас. Через них и вся эта война зачалась! Кто агитацию пущал против нас? Они, вот эти самые мирные» . |
| Задумались все козаки и не знали, что сказать. Никому не хотелось из них заслужить обидную славу. Тогда вышел вперед всех старейший годами во всем запорожском войске Касьян Бовдюг. В чести был он от всех козаков; два раза уже был избираем кошевым и на войнах тоже был сильно добрый козак, но уже давно состарелся и не бывал ни в каких походах; не любил тоже и советов давать никому, а любил старый вояка лежать на боку у козацких кругов, слушая рассказы про всякие бывалые случаи и козацкие походы. Никогда не вмешивался он в их речи, а все только слушал да прижимал пальцем золу в своей коротенькой трубке, которой не выпускал изо рта, и долго сидел он потом, прижмурив слегка очи; и не знали козаки, спал ли он или все еще слушал. Все походы оставался он дома, но сей раз разобрало старого. Махнул рукою по-козацки и сказал: – А, не куды пошло! Пойду и я; может, в чем-нибудь буду пригоден козачеству! Все козаки притихли, когда выступил он теперь перед собранием, ибо давно не слышали от него никакого слова. Всякий хотел знать, что скажет Бовдюг. – Пришла очередь и мне сказать слово, паны-братья! – так он начал. – Послушайте, дети, старого. Мудро сказал кошевой; и, как голова козацкого войска, обязанный приберегать его и пещись о войсковом скарбе, мудрее ничего он не мог сказать. Вот что! Это пусть будет первая моя речь! А теперь послушайте, что скажет моя другая речь. А вот что скажет моя другая речь: большую правду сказал и Тарас-полковник, – дай Боже ему побольше веку и чтоб таких полковников было побольше на Украйне! Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество. Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны-братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища. И те и другие нам товарищи; меньше их или больше – все равно, все товарищи, все нам дороги. Так вот какая моя речь: те, которым милы захваченные татарами, пусть отправляются за татарами, а которым милы полоненные ляхами и не хочется оставлять правого дела, пусть остаются. Кошевой по долгу пойдет с одной половиною за татарами, а другая половина выберет себе наказного атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушать белой головы, не пригоже быть никому другому, как только одному Тарасу Бульбе. Нет из нас никого, равного ему в доблести. |
| В середине I тысячелетия здесь поселились славяне-моравы. В IX–X веках Моравия существовала как Великоморавская держава. С 1526 по 1918 годы она находилась в составе австрийского государства Габсбургов. Историческая столица — город Брно. Запорожская Сечь — военное объединение днепровских казаков, которое существовало в XVI–XVIII веках за Днепровскими порогами. Название происходит от наименования главного казачьего укрепления — «Сечи», основанного на острове Томаковка. До 1654 года Запорожская Сечь представляла собой своеобразную казачью «республику» с выборным главой — кошевым атаманом и выборным советом — сечевой радой. После вхождения Украины и Запорожской Сечи в состав России днепровские казаки принимали участие в русско-турецких войнах, выставляя от 20 до 30 тысяч воинов. Так называемая «Старая Сечь» была ликвидирована в 1709 году после перехода запорожцев и гетмана Мазепы на сторону шведского короля Kapлa XII. Орден Белого Орла — один из старейших польских орденов, существовавший с 1325 года. Император Александр I, присоединив Польское царство к России, принял под свое покровительство и орден Белого Орла и стал награждать этим орденом поляков. В 1831 году орден был приравнен к русским орденам и стал государственной наградой Российской империи. Орден имел одну степень. Орденская лента была синего цвета. Орденский девиз: «За Веру, Царя и отечество». Орден святого Станислава — польский орден, существовавший с 7 мая 1765 года, был учрежден польским королем Станиславом Понятовским в память его небесного покровителя. После присоединения Польского царства к России император Александр I начал награждать этим орденом поляков. В 1831 году он был приравнен к русским орденам и стал государственной наградой Российской империи. Орден имел четыре степени, а с 1839 года — три степени. Орден первой степени был со звездой. Орденская лента была красного цвета с двумя белыми продольными полосами по краям. Орденский девиз: «Награждая, поощряет». Рекомендуем 1 Комментарий Самое популярное Библиотека св. отцов и церковных писателей Популярное: Сейчас в разделе 1879 чел. Всего просмотров 66 млн. Всего записей 2583 Подписка на рассылку поделиться: ©2024 Художественная литература к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Гетман Иван Самойлович, избранный в поле, в казацком стане между Путивлем и Конотопом, близ урочища казацкой Дубровы, в присутствии царских депутатов, был сын священника города Зинькова. Появление султана турецкого Магомета IV-ro, в Малороссии с войском по просьбе Дорошенко, взятие им Каменца Подольского после двухнедельной осады и обращение церквей в мечети. Отправивши Дорошенко и хана крымского для покорения Галиции, султан сам пошел поперек Ханенковой Украйны по реке Случь. Поляки с Ханенко разбили хана и Дорошенко и прогнали их к турецкой армии, на которую, не нападая, склонили султана подарками удалиться в Валахию. Наказание татар кошевым Серко за разорение ими Запорожских земель в 1673 г.; характер и свойства Серко; мнение о нем татар и отношение его к гетману Самойловичу. Поход гетмана Самойловича с князем Ромодановским против заднепровских гетманов в 1674.; взятие городов: Черкассы и Канев, и отречение от гетманства Ханенко, сдавшего свои клейноды Самойловичу и получив, взамен того, довольные на содержание доходы. Неудачная осада Дорошенко городов, Рашкова и Корсунь и поражение, которое потерпел он от переяславского полковника Думитрашко, около местечка Орловича, после чего запирается он в Чигирине, в котором принимает турецкого султана. Пребывание султана в этом городе и приказание Дорошенко взять с турками Умань, который был весь истреблен; та же судьба постигла и прочие заднепрские города; отсылка им нескольких тысяч мальчиков султану, которых этот приказал сделать мусульманами. Свирепства его заставили одних заднепрян снова переселиться в Слободские полки, а других искать защиты у короля польского, который дал им гетмана Евстафия Гоголя. Участие этого гетмана с 14 000 казаков в походе Яна Собиевского против турков под Вену. Оставленный казаками, передавшимися полякам, Дорошенко, запершись в Чигирине, искал покровительства царя Московского, который, однако же, не поверил ему в том, и он принужден был сдаться Самойловичу, пощадившему его и сославшему только на родину в его, город Сосницу, где жил до самой своей смерти. |
| — Прикажете, панове, и нам положить знаки достоинства? — сказали судья, писарь и есаул, и готовились тут же положить чернильницу, войсковую печать и жезл. — Нет, вы оставайтесь! — закричали из толпы, — нам нужно было только прогнать кошевого, потому что он баба, а нам нужно человека в кошевые. — Кого же выберете теперь в кошевые? — сказали старшины. — Кукубенка выбрать! — кричала часть. — Не хотим Кукубенка! — кричала другая. — Рано ему, еще молоко не обсохло! — Шило пусть будет атаманом! — кричали одни. — Шила посадить в кошевые! — В спину тебе шило! — кричала с бранью толпа. — Что он за козак, когда прокрался, собачий сын, как татарин? К чорту в мешок пьяницу Шила! — Бородатого, Бородатого посадим в кошевые! — Не хотим Бородатого! К нечистой матери Бородатого! — Кричите Кирдюга! — шепнул Тарас Бульба некоторым. — Кирдюга! Кирдюга! — кричала толпа. — Бородатого! Бородатого! Кирдюга! Кирдюга! Шила! К чорту с Шилом! Кирдюга! Все кандидаты, услышавши произнесенные свои имена, тотчас же вышли из толпы, чтобы не подать никакого повода думать, будто бы они помогали личным участьем своим в избрании. — Кирдюга! Кирдюга! — раздавалось сильнее прочих. — Бородатого! — Дело принялись доказывать кулаками, и Кирдюг восторжествовал. — Ступайте за Кирдюгом! — закричали. Человек десяток козаков отделились тут же из толпы; некоторые из них едва держались на ногах, — до такой степени успели нагрузиться, — и отправились прямо к Кирдюгу объявить ему о его избрании. Кирдюг, хотя престарелый, но умный козак, давно уже сидел в своем курене и как будто бы не ведал ни о чем происходившем. — Что, панове, что вам нужно? — спросил он. — Иди, тебя выбрали в кошевые!.. — Помилосердствуйте, панове! — сказал Кирдюг. — Где мне быть достойну такой чести! Где мне быть кошевым! Да у меня и разума не хватит к отправленью такой должности. Будто уже никого лучшего не нашлось в целом войске? — Ступай же, говорят тебе! — кричали запорожцы. Двое из них схватили его под руки и, как он ни упирался ногами, но был, наконец, притащен на площадь, сопровождаемый бранью, подталкиваньями сзади кулаками, пинками и увещаньями: «Не пяться же, чортов сын! Принимай же честь, собака, когда тебе дают ее!» Таким образом введен был Кирдюг в козачий круг. |
| Из явлений областной жизни по-прежнему особенное внимание возбуждали крестьянские волнения. Евдоким Демидов опять жаловался, что для усмирения его крестьян в Алексинском и Лихвинском уездах послан был прапорщик с командою; но крестьяне прапорщика не послушались, команде запрещали ходить в село Русаново, грозясь бить до смерти; два священника и крестьяне сказали, что Демидова и детей его слушать не будут. Против взбунтовавшихся крестьян Новоспасского монастыря Шацкого уезда сел Спасского и Введенского отправился подполковник Хатунский; вследствие сопротивления спасских крестьян он принужден был употребить артиллерию и ружья и силою ворвался в село: крестьяне разбежались; потом отыскано было в селе и сами явились 62 человека, а в селе Введенском – только 10 человек; так как бунт произошел вследствие обид от монастырских управителей и слуг, то для исследования дела учреждена смешанная комиссия из членов Сенатской и Синодальной контор. Малороссийского гетмана успели наконец выпроводить из Петербурга в Глухов; по всей дороге, на каждом почтовом стану велено было выставить по 200 подвод; по примеру приездов гетмана Скоропадского Разумовскому дано было вместо кафтана и запоны 1116 рублей 52 копейки, а чиновникам, бывшим при нем, вместо соболей и камок: генеральному судье – 250 рублей, другим – по 60 рублей. Главную заботу со стороны малороссийской Украйны составляли по-прежнему запорожцы. Здесь атаман минского куреня Шкура да ирклеевского куреня атаман Кишенский возмутили козаков разных куреней, взяли насильно котлы и, ударяя в них поленьями, собрали раду; набежало козаков больше 300 человек, подняли крик, ухватили две палицы, кошевого и судейского стола, и первую отнесли Шкуре, а вторую – Кишенскому, и Шкура стал кошевым, а Кишенский – судьею; но потом собрались атаманы и определили быть по-прежнему старому кошевому и войсковой старшине. Гетман послал взять под караул Шкуру, Кишенского и других зачинщиков и привезти в Глухов. Но атаманское определение, как видно, оказалось непрочно: старый кошевой и старшина сочли за нужное отказаться от своих должностей под предлогом старости и выбраны были новые. Гетман, узнавши об этом, писал в Запорожье, что за такое дело Войско Запорожское весьма достойно быть под истязанием и штрафом и чтоб впредь не смели под опасением высочайшего гнева сами собою увольнять кошевого и старшину и выбирать новых. Гайдамаки оговорили кошевого и старшину, что они брали у них в подарок грабленые вещи. |
| Вслед за тем в Малороссии явился третий искатель гетманства: то был Иван Мартынович Брюховецкий, некогда бывший слугою у Хмельницкого и сделавшийся кошевым атаманом в Запорожской Сечи. Он приобрел большую любовь запорожцев и получил новый, еще небывалый, чин кошевого гетмана. Этот ловкий и пронырливый человек избрал самые удачные пути для достижения первенства. С одной стороны, он писал в Москву самые униженные письма и подавал надежду, что если он сделается гетманом, то подчинит Малороссию теснее московской власти; вместе с тем он расположил к себе и Мефодия. С другой стороны, Брюховецкий показывал себя сторонником простых бедных казаков и посполитого народа. Ему была вполне сподручна такая роль, потому что Запорожье, после смерти Пушкаря, сделалось притоном тех, которые, не будучи записанными в казацкий реестр, хотели быть казаками. Его запорожские агенты рассеялись по Малороссии, настраивали народ в его пользу, уверяли, что с его гетманством настанет всеобщее казачество, возбуждали чернь против значных. У народа возникло стремление грабить богатых и значных: их достояние считали плодом обдирательства народа. Явилось требование, чтобы нового гетмана выбрали на так называемой " черной раде " , т. е. на такой, где бы участвовала вся громада народа. Мефодий, прежде друживший с Золотаренком, открыто перешел на сторону Брюховецкого и старался за него перед московскими боярами. Тогда Золотаренко, видя, что ему не быть гетманом, примирился с Сомком и начал, заодно с другими полковниками, стараться о том, чтобы на предстоящей раде был выбран Сомко. Но было уже поздно. Примирение это не помогло партии значных. Мефодий усиленно действовал в Москве за Брюховецкого, представлял Сомка и Золотаренка тайными сторонниками поляков и уверял, что если выберут Сомка, то последует измена. Притом же сам Сомко не полюбился Москве, потому что постоянно жаловался на обиды, причиняемые великорусскими ратными людьми малоруссам, и вообще перед царскими посланцами держал себя вольным человеком. Московское правительство решило собрать всенародную или черную раду и утвердить гетманом того, кого на ней выберут. С этой целью отправлен был в Малороссию князь Великогагин. |
| Из Москвы пришел ответ, чтобы Самко оставался только наказным гетманом и жил в единодушном согласии с епископом Мефодием, а для избрания гетмана на полной раде посылается из Белгорода окольничий и воевода князь Ромодановский. Огорченный Самко вновь написал государю (от 30 мая), горько жаловался не только на Золотаренка, но и на Мефодия и просил, чтобы на будущей раде епископ ни во что не вступался, а чрез несколько дней отправил в Москву своих посланцев и поручил им известить государя, что «место митрополитское Киевское за нерадением епископа без пастыря стоит два месяца» (Мефодий все еще проживал в Нежине), и бить челом, чтобы блюстителем Киевской митрополии государь изволил назначить или архимандрита Иннокентия Гизеля, или епископа Лазаря Барановича, или еще кого-либо из епископов, или игумена, только не отца Мефодия, потому что он «смуту учинил и войском его не любят» . Просьбы и жалобы Самко оставлены без внимания. Зато, когда князь Ромодановский в июне месяце разослал приглашения, чтобы собрались в Зеньков на раду для избрания гетмана, то прибыли туда лишь епископ Мефодий и полковник Золотаренко, а прочие полковники не явились, ссылаясь на военные обстоятельства. Съехавшиеся в Зеньков решили отложить раду до другого времени, и Мефодий не поехал уже в Нежин к полковнику Золотаренке, а остался жить в Зенькове. В сентябре сделаны были окольничим новые приглашения собраться на раду в Полтаву, и опять полковники с своими казаками не явились, указывая преимущественно на неудобность места, назначенного для съезда. И Медофий, уведомляя об этом государя, писал: «Сентября по 17-й день по твоему великого государя указу в Зенькове с окольничим князем Григорием Григорьевичем живот свой мучу, ожидаючи рады» (значит, он жил там не по своей прихоти, а по воле государя) — и далее просил, чтобы государь велел окольничему сноситься не с наказным атаманом Самком по делу о раде, а с кошевым гетманом Брюховецким, недавно прибывшим с своими запорожскими казаками к Полтаве. Но и теперь, когда государь дал такое повеление, дело не состоялось. |
| А наперед ему надобно Перекоп взять и Войско Запорожское пожитками наполнить. Услыхав такие слова, многие люди покинули домы свои, хлеб в полях и пришли за Вдовиченко на Запорожье, собралась большая толпа, и Войску Запорожскому говорили, чтобы идти с Вдовиченко под Перекоп. Кошевой Евсевий Шашол отказывал, чтоб дожидались пушек от великого государя; но городовые люди хотели Шашола убить, кричали, что они шли не на их войсковую, но на Вдовиченкову славу, и кошевое войско на эти слова их все склонилось, собрали раду, Шашола отставили, а выбрали Вдовиченко атаманом кошевым и гетманом полевым». Когда начали собираться под Перекоп, спрашивали у Вдовиченка, сколько брать пушек? «Мне пушки не надобны, – отвечал Вдовиченко, – и без пушек будет добро; слышал я, что вы послали к царю бить челом о пушках, и та ваша посылка напрасная, от этих пушек мало вам будет проку; а если вам пушки понадобятся, тогда который город бусурманский будет поближе и богат, в том и пушки возьмете». Только некоторые знающие люди не во всем ему, Вдовиченку, поверили и взяли две пушки. Всего пошло под Перекоп тысяч шесть конных да тысячи три пеших. Вдовиченко шел до самого Перекопа без отдыха, отчего у многих лошади попадали, а пришедши к перекопскому валу, под город не пошел и промыслу никакого не чинил. Войско, по своему обычаю, ров засыпало, и половина обоза перебралась; но перекопские жители начали из пушек и из ружей стрелять и наших людей бить и топить. Вдовиченко стал от стрельбы прятаться, и войско, видя, что он не такой человек, как про себя сказывал, от Перекопа отступило, дорогою булаву и бунчук у него отняли и хотели убить, но он скрылся». Вдовиченко не наказался перекопскою историею; он явился в Барышевке и стал проповедовать прежние речи; но тут его схватили и отослали к гетману, а гетман отослал к Ромодановскому. Читать далее Источник: История России с древнейших времен/соч. Сергея Соловьева : В 29 т. - Изд. 5-е. - Москва : Унив. тип. (Катков и К°), 1874-1889. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Плодом сих побед было отобрание от турков и татар малороссийских земель около Днестра и при устье Днепра, от времен нашествия Батыя захваченных. Для охранения навсегда от них границ сего края, учреждена тогда из казаков малороссийских сильная стража между Бессарабии и Крыма, над рекою Днепром, пониже порогов или за порогами, на сей реке имеющимися, где казаки, ради всегдашнего пребывания, поделали укрепления или редуты, названные засеками от сечения дерев, на палисады употребленных. От чего впоследствии казаки, там засевшие, названы Запорожскими казаками; место же пребыванья их названо Сечью Запорожскою, и казаки первые переменялись другими, из жилищ их командированными. Наконец, принимая приходящих к ним охотников из холостых казаков, ловлей зверей и рыбы, а не меньше добычей заграничной споваженных, составили многолюдное общество казацкое; а чтобы им не мешало ничто быть готовыми ко всяким предприятиям, решились сие казаки оставаться навсегда безженными. Таким образом, завелась – Сечь Запорожская, и заменила прежнюю стражу пограничную. Правительство, признав их полезными, учредило между ними, по их выборам, старшин и главного атамана, кошевым названного, и оставила по прежнему в команде гетмана малороссийского, коему они и место их пребывания принадлежали всегда. Для содержания же и снабжения войска сего даны и отведены ему достаточные земли малороссийские, с угодьями по обеим сторонам Днепра и порогов, между речек Конской, Самары, Кальмиуса, Ташлыка и Буга. По кончине гетмана князя Вишневецкого в 1514 году выбран гетманом князь, Евстафий Ружинский, который в молодых летах обучаясь и вояжируя долго в чужих краях, а паче по Германии и Франции, приобрел в разных науках, особливо в военной, великое знание. Первым его старанием было произвести в Малороссии реформу войскам и устроение их другим от прежнего 72 образом. Войска сии по древнему заведению считались в жилищах своих по околицам из одного селения, и по куреням, из нескольких вместе селений составленным, и назывались все жильцы вообще куренной или околичной шляхтой, служивые из них старые товариством, а молодые казаками. |
|
|
