| Или же, как мы говорили, патриарх назначался в Египте со стороны и, разумеется, из Константинополя, как центра церковной жизни на Востоке. Так, в середине XVII в. на вакантную кафедру Александрийскую был избран в Константинополе Иоанникий из митрополитов Веррийских. Около середины XIX в. Константинопольский синод, не обращая внимания на желания православного клира и народа, избрал в патриархи Александрийские своего митрополита Артемия. Дело избрания патриарха Александрийского принимало в Константинополе вид насильственного вмешательства. В настоящее время, впрочем, избрание этих патриархов происходит сообразно правилам и притом в столице Египта. Вот как происходило избрание нового патриарха в 1900 г. Нужно было избрать преемника почившему в 1899 г. столетнему старцу Софронию, и это дело совершено приблизительно в том же порядке, в каком происходит избрание патриарха в Константинополе. Назначены были депутаты со стороны высшего и низшего духовенства и граждан; число их далеко превзошло сотню, и онито и составили избирательное собрание. В состав собрания вошли трое наличных митрополитов патриархата, все прочее духовенство, представители от православных греческих приходов и общин, а также уполномоченные от разных корпораций, както: преподавателей, православных врачей и судей. Избирательное собрание имело два заседания. Одно в конце декабря 1899 г., когда закрытой баллотировкой (посредством записок) были намечены кандидаты в патриархи, причем большинство голосов получил Фотий, архиепископ Назаретский. Второе заседание происходило 10 января 1900 г. в патриаршем храме. При этом был избран почти единогласно вышеназванный Фотий, получив 159 голосов из 169. Баллотировка происходила так же, как и раньше. Хедив (египетский правительственный чин. — Ред.) утвердил избрание. Говорят, что на покрытие расходов на приезд патриарха Фотия в Египет и его водворение здесь в патриархии в Константинополе собрана значительная денежная сумма в 3000 турецких золотых. Это свидетельствует, что в глазах фанариотов избрание Фотия, поборника так называемой эллинистической идеи, нашло себе полное одобрение. |
| На сию грамоту отвечал Патриарх Филарет о Митрополите Аверкие: «Ей, ей, глаголю о Христе, не лгу по своему святительству в правде, не слыхал я от Аверкия про ваше святительство, великаго Господина брата нашего и сослужебника, никакого зла; напротив он хвалился твоим благословением и духовною о Христе любовью; касательно же малой милостыни, которая к тебе прислана с Вифлеемским Митрополитом, мы также ничего не слыхали от Веррийскаго Митрополита, а малая сия милостыня учинилась по самой нужд, ибо недруг наш и супостат Польский Король, по умышлению Папы Римского, хочет царство наше добыть и до конца погубить, и веру нашу истинную Христианскую Православную, Грече- скаго закона, раззорить и свою папежскую еретическую веру ввести и утвердить, и мы готовимся против недругов своих и казну многую раздали многим ратным людям, и ты Господин брат наш, на нас о том не поскорби, безхитростно сие учинилось, а не от Аверкия. Касательно же большой милостыни, которая послана от Царя и от нас, с архимандритом вашим келарем Акакием, несправедливо будто Аверкий ссоря между собою нас Патриархов, говорил: что ты в предыдущие годы не положил оной сохранно в свою казну и ныне там ея нет. Мы не слыхали сего, ни от Аверкия, ни от кого другаго, и верим что большая сия милостыня к животворящему гробу Господню, в вашей казне, и ныне цела и в будущее годы сохранена будет. Касательно изгнания Аверкия из его Веррийской митрополии, не написано тобою: от мирских ли людей или от духовнаго собора, за его недостойное житие изгнан? А что Аверкий извещал нам на Гречан, на двух архимандритов Григориев и на Константина Ларева, то и другие Гречане нас также извещали, что они не доброхоты нашему Царствию и многую хотели нам учинить смуту, похваляясь всяким злом. Мы же, сыскав их воровство, разсылали их по городам, не в заточение, ни в тюрьму, но только для смирения. И я, Патриарх Филарет, помышляю сам в себе, что общий наш враг диавол, между нас смуту учинил, возненавидев нашу духовную любовь и я, Господин и брат мой, весьма о том огорчаюсь.» Грамота сия писана 17-го Июня 1631 года и из отписки воевод видно, что келарь Патриарший Неофит был обратно отпущен из Москвы в Иерусалим на Архангельск, и оттуда чрез Англию. (Св. 9-я, 7-й) |
| «Ей, ей, – пишет он Феофану, – глаголю о Христе, не лгу по своему святительству в правде, не слыхал я от Аверкия про ваше святительство, великаго господина брата нашего и сослужебника, никакого зла; напротив, он хвалился твоим благословением и духовною о Христе любовью; касательно же малой милостыни, которая тебе прислана с вифлеемским митрополитом, мы также ничего не слыхали от веррийского митрополита, а малая сия милостыня учинилась по самой нужде... мы готовимся против недругов своих и казну многую роздали многим ратным людям, и ты, господин брат наш, на нас о том не поскорби; безхитростно сие учинилось, а не от Аверкия. Касательно же большой милостыни, которая послана от царя и от нас с архимандритом вашим келарем Акакием, несправедливо, будто Аверкий, ссоря между собою нас, патриархов, говорил, что ты в предыдущие годы не положил оной сохранно в свою казну, и ныне там ее нет. Мы не слыхали сего ни от Аверкия, ни от кого другого и верим, что большая сия милостыня к Животворящему Гробу Господню в вашей казне и ныне цела и в будущие годы сохранена будет. Касательно изгнания Аверкия из его Веррийской митрополии не написано тобою: от мирских ли людей или от духовного собора, за его недостойное житье изгнан? А что Аверкий извещал нам на гречан, на двух архимандритов Григориев и на Константина Ларева, то и другие гречане нас также извещали, что они не доброхотны нашему царствию и многую хотели нам учинить смуту, похваляясь всяким злом. Мы же, сыскав их воровство, рассылали их по городам, не в заточение, не в тюрьму, но только для смирения. И я, патриарх Филарет, помышляю сам в себе, что общий наш враг диавол между нас смуту учинил; возненавидев нашу духовную любовь, и я, господин и брат мой, весьма этим огорчаюсь» (грамота писана от 17 июня 1631 года). Очевидно, что Аверкий пользовался безусловным доверием Филарета Никитича, так что и донос на него самого Феофана не произвел в Москве ожидаемого впечатления – Филарет Никитич оправдывает Аверкия от обвинений, возводимых на него Феофаном. |
| Пресвитер В эпоху правления имп. Валента II , поддерживавшего партию омиев, Диодор уже в качестве пресвитера возглавил общину вновь изгнанного свт. Мелетия . Не имея возможности собираться в храмах, антиохийцы, верные свт. Мелетию, под руководством Диодора выходили за город, к подножию одной из гор . После того как арианствующие с помощью военной силы добились запрета этих собраний, Диодор перевел своих чад на другой берег р. Оронт, а затем, после повторного изгнания, мелитиане перебрались на военное поле. Не ограничиваясь загородными религиозными собраниями, Диодор вступал в ученые диспуты с арианствующими. Стремясь слабить влияние Диодора в Антиохии, ариане распустили слух о том, что известный подвижник Юлиан Саба , почитаемый как арианами, так и православными, будто бы перешел на сторону арианства . Чтобы обличить обман и еще более упрочить влияние общины мелитиан, Диодор и Флавиан направили к Юлиану, жившему недалеко от Антиохии, посольство в лице Акакия (впосл. епископ Веррийский) и Астерия (впосл. основатель Гиндарской лавры) с просьбой явиться в Антиохию для исповедания веры . Прибыв в Антиохию, Юлиан прошел на военное поле, место собраний общины Диодора, тем самым посрамив замыслы ариан. После третьего изгнания свт. Мелетия из Антиохии Диодор попросил другого сирийского подвижника, Афраата пристать к его общине и лротивостоять арианам. Появление рядом с Диодором престарелого Афраата, как и ранее Юлиана Сабы, произвело сильное впечатление на жителей Антиохии. О личной встрече Диодора с имп. Валентом II рассказывается в анонимной «Истории несториан» (I 49), при этом диалог между ними во многом напоминает диалог между Валентом и Афраатом, приводимый блж. Феодоритом . К 372 году относится пребывание Диодора в Армении , в с. Гетаса, у свт. Мелетия . По мнению ряда исследователей (Тиймон, Эрмони, Венабль, Барденхевер, Годе, Каваллера), оставление Антиохии для Диодора было добровольным, Фетисов полагает, что имело место второе изгнание Диодора из Антиохии . У свт. Мелетия произошла встреча Диодора со свт. Василием Великим , который в письмах упоминал, что любил Диодора еще до встречи с ним как ученика Силуана , а когда познакомился, стал почитать его еще больше. Вместе со свт. Василием Диодор принял участие в раскрытии элементов духоборчества у Евстафия Севастийского , который впоследствии упрекал свт. Василия в дружбе с Диодором. В дальнейшем между Диодором и свт. Василием установилась переписка. |
| 38 . Послание Нестория к Келестину, папе Римскому. С. 163–165. Nestorii Epistula ad Caelestinum papam I (CPG 5665; ср. CPG 8634)//PL 50, 438–441 ( PL 48, 173–178 40 ). ACO I, 2, 12–14 3). Mansi IV, 1021–1023. Grumel 1932 I, I, 50 41 . 39 . Другое послание Нестория к папе Келестину. С. 165–166. Nestorii Epistula ad Caelestinum papam II (CPG 5667; ср. CPG 8635)//PL 50, 442–444 ( PL 48, 178–181 42 ). ACO I, 2, 14–15 4). Mansi IV, 1023–1024. Grumel 1932 I, I, 55 43 . 40 . Послание Келестина к Несторию. С. 166–172. Caelestini papae Epistula ad Nestorium (Synodi Romanae Sententia) (CPG 8639; ср. CPL 1652)//PL 50, 469–485 (с параллельным греч. пер.). ACO I, 2, 7–12 2). Греч. перевод: ACO I, 1, 1, 77–83 10). Mansi IV, 1025–1036. 5000/1. 41 . Послание Келестина к клиру и народу константинопольскому. С. 172–179. Caelestini papae Epistula ad clerum populumque Constantinopolitanum (CPG 8640; ср. CPL 1652)//PL 50, 485–499 (с параллельным греч. пер.). ACO I, 2, 15–20 5). Греч. перевод: ACO I, 1, 1, 11 (p. 83–90). Mansi IV, 1036–1048. 5000/1. 42 . Послание Келестина к Иоанну, еп. Антиохийскому. С. 179–181. Caelestini papae Epistula ad Iohannem Antiochenum, Iuvenalem Hierosolymitanum, Rufum Thessalonicensem, Flavianum Filippensem (CPG 8641; ср. CPL 1652)//PL 50, 465–469 (с параллельным греч. пер.). ACO I, 2, 6 (p. 21–22). Греч. перевод: ACO I, 1, 1, 90–91 12). Mansi IV, 1048–1049. 5000/1. 43 . Послание Кирилла, еп. Александрийского, к Иоанну Антиохийскому. С. 181–182. Cyrilli Alexandrini Epistula XIII: Ad Iohannem Antiochenum (CPG 5313t; ср. CPG 8642)//PG 77, 93–96. ACO I, 1, 1, 92–93 13). Mansi IV, 1049–1052. 5000/1. 44 . Послание Кирилла, еп. Александрийского, к Акакию, еп. Веррийскому, о Нестории. С. 182–184. Cyrilli Alexandrini Epistula XIV: Ad Acacium Beroeensem (CPG 5314t; ср. CPGadd 5314, CPG 8625)//PG 77, 97–100. ACO I, 1, 1, 98–99 16). Mansi IV, 1053–1056. 5000/1. 45 . Послание Акакия, еп. Веррийского, к Кириллу. С. 184–185. Acacii Beroeensis Epistula ad Cyrillum Alexandrinum [ Cyrilli Alexandrini Epistula XV] (CPG 6479t; ср. CPG 5315, 8626)//PG 77, 100–101. ACO I, 1, 1, 99–100 17). Mansi IV, 1056–1057. 5000/1. |
| Эта грамота с уверением, что причина громадного долга патриархии – тяжелые турецкие поборы и подати, которые разоренные неудачною войною турки налагают теперь на патриархов, и что в разорении патриархий косвенно виноват даже русский царь, военные успехи которого побудили турок возненавидеть подчиненных им христиан, как единоверных царю; эта грамота, написанная непосредственно после того, что писали о беспорядках в патриархии разные лица и сам Иоанникий, является прекрасным образчиком тех бесцеремонных отношений, какие дозволяли себе восточные патриархи в своих сношениях с Москвою. Понятно, что очень невысокое представление о личных качествах Константинопольских патриархов должно было составиться у русских на основании тех известий, которые доходили до них о происходящем в Константинопольской Патриархии. Из донесений как самих патриархов, так и разных агентов московское правительство не только узнавало о том, что в Константинопольской Патриархии царят подкупы, интриги и всевозможные неправды, но что там для уничтожения своего соперника практикуются и убийства и что некоторые патриархи действительно потеряли жизнь из-за происков других патриархов, их соперников. Так, патриарх Иерусалимский Феофан сообщал в Москву, что патриарха Кирилла Лукариса убили из-за наветов его соперника, нового Константинопольского патриарха Кирилла Веррийского. В 1640 году иверский старец сообщал в Москве, что в мутьянской земле не стало Александрийского патриарха Митрофана, а каким образом случилась ему смерть, того он подлинно не ведает, но в мутьянской земле всякие люди говорят, что его окормили отравою по повелению Кирилла, нового патриарха Цареградского. То же самое подтвердил и черный критский священник Феофан, в это же время прибывший в Москву. Он заявил, что Веррийский потому отравил Александрийского патриарха, что его хотели сделать на место Кирилла Цареградским патриархом, а что Митрофан доподлинно отравлен, это говорил ему, Феофану, доктор мутьянского воеводы. В 1643 году патриарх Парфений Старший писал в Москву, что Кирилл «убил блаженнейшего того старого патриарха Кирилла» 454 . |
| 1994. P. 38). Если до этого К. подчеркнуто выражал неуверенность, высказаны ли распространяемые от лица Нестория поучения им самим или кем-то другим ( Cyr. Alex. Ep. 2//ACO. T. 1. Vol. 1(1). P. 24; ДВС. Т. 1. С. 142), и говорил о своем желании, чтобы Несторий имел «доброе имя» и «доказал, что распространенные некоторыми новые мнения приписываются ему по клевете» (Ep. 9//Ibid. P. 108; Там же. С. 152), оставляя ему возможность сравнительно безболезненно отказаться от них, то ставшее теперь очевидным упорство Нестория и его угрозы вынудили К. начать кампанию против него. Весной - летом 430 г. появились его большой антинесторианский трактат «Против богохульств Нестория» и 3 послания-трактата «О правой вере» к членам имп. семьи, где, не называя Нестория по имени, К. опровергает его лжеучение. Реакция имп. Феодосия II была для К. неблагоприятной. При дворе не хотели нарушения церковного мира, и столкновение 2 высших иерархов было встречено с огорчением. В позднейшем (кон. 430) послании на имя К. имп. Феодосий, очевидно под влиянием Нестория, обвинял его как виновника церковной смуты; в том, что были написаны отдельные и различные по содержанию послания разным лицам имп. семьи, он заподозрил желание К. «произвести разномыслие» между ними (Sacra ad Cyrillum//Ibid. P. 73-74; Там же. С. 208-209). В поисках союзников среди высших церковных иерархов летом 430 г. К. написал старейшему и уважаемому на Востоке еп. Акакию Веррийскому ( Cyr. Alex. Ep. 14//Ibid. P. 98-99; Там же. С. 182-184), к-рый был другом архиеп. Феофила и с к-рым К. встречался на Соборе «при Дубе». Еп. Акакий, хотя и высказал в ответ сочувствие пастырской обеспокоенности К., а также передал его послание главе епископов Сирии архиеп. Иоанну I Антиохийскому, однако указал, что многие не считают учение Нестория еретическим, и призвал К. действовать сдержанно и благоразумно ( Acacius. Ep. ad Cyrillum//Ibid. P. 99-100; Там же. С. 184-185), уклонившись от содействия ему ( McGuckin. 1994. P. 42; Russell. 2000. P. 37). Тогда же или ранее К. |
| После Берлинского конгресса 1878 г., не оправдавшего чаяния македонских славян на обособление от Османской империи по примеру Болгарии или Вост. Румелии, новый импульс получило униат. движение. Австро-венг. дипломатические агенты продвигали идею массового перехода македон. населения в унию, что, по их заверениям, позволило бы Австро-Венгрии, пользовавшейся статусом покровителя католич. населения европ. Турции, вмешаться в македон. дела. В случае австро-венг. оккупации М. Вена обещала предоставить ей политическую автономию. Исходя из этих соображений представители Охридской, Пелагонийской, Велесской, Струмицкой, Веррийской, Мелникской, Касторийской и Неврокопской епархий направили в Фессалонику делегацию для переговоров с католич. миссией ордена лазаристов, при посредничестве к-рой они рассчитывали договориться о восстановлении Охридской архиепископии путем заключения унии с Римом. В 1883 г. для македонских греко-католиков в Фессалонике было учреждено викариатство в составе 27 приходов (ок. 10 тыс. верующих). После Балканских войн и первой мировой войны большая часть приходов опустела, верующие переселились гл. обр. в Болгарию. Смешанный характер населения М. давал повод претендовать на ее территории болгарам, грекам, сербам и не имевшим пока собственной государственности албанцам. Но ни одно из балканских гос-в не имело в 1878 г. ни военной, ни дипломатической возможности добиться присоединения хотя бы части М. Поэтому следующую четверть века шла идеологическая борьба за М., а основным ее инструментом была пропаганда, которая велась через школьное образование и религ. институты. Ей активно содействовали консульства и национальные культурно-просветительские об-ва. В этой борьбе греки имели конкурентные преимущества, важнейшим из к-рых была опора на К-польскую Патриархию. Она представлялась единственной легитимной церковной организацией, Болгарский Экзархат - неканоническим схизматическим учреждением. Сохраняя верность Патриархии, консервативно настроенные крестьяне славянских сел становились грекоманами. Кроме того, греч. национальное движение в М. было единым, а славянское разделилось на болгарское, сербское и македонское. Слав. национальные движения вели борьбу не только против греков, но и между собой, что мешало населению их идентифицировать и ослабляло их. Так, к нач. ХХ в. общее число слав. школ и численность учеников в регионе сравнялись с греческими, но это не привело к ослаблению позиций греков. Этот период получил название эпохи «культурной пропаганды», или «национального пробуждения» М. |
| В кон. XV - нач. XVI в. Охридская архиепископия включала 32 епископии, из них 12 находились на территории М.: Гревенская, Касторийская, Струмицкая, Могленская, Битольская, Кичевская, Дебарская, Полошская, Скопская, Кратовская, Кюстендилская, Преспанская ( Снегаров. 1932. С. 156-166). Грекоязычная паства преобладала на территории современной Албании, в окрестностях Гревены и Сисани, славянская - в Северной М., Зап. Болгарии и в серб. епархиях, остальные территории имели смешанное население; в городах, как правило, преобладали греки, в сельской местности - славяне. В 1557 г. число епархий Охридской архиепископии сократилось до 17. Во 2-й пол. XVI в., после того как великий везир Мехмед Соколлу (Соколович) (по происхождению серб) восстановил Печскую Патриархию, церковная организация на Балканах изменилась: от Охрида отпали сербские епархии. В Печскую Патриархию помимо сербско-болгарских митрополий Ниша и Скопье вошли и чисто болгарские Кюстендилская и Самоковская епархии. К-польскому Патриархату в 1645 г. на территории М. принадлежало 9 митрополий: Фессалоникийская, Веррийская, Серрская, Филиппийская, Христопольская (Кавальская), Мелникская, Зихнийская, Драмская, Неврокопская (Никопольская). Фессалоникийской митрополии подчинялись 10 епископий: Китрская, Кассандрийская, Сервийская, Камбанийская, Петрская, Эркульская (Ардамерийская), Иерисская, или Святогорская, Литийская и Рентинская, Полеэнинская и Вардиоритская (впоследствии Полианийская и Вардариотская), Платамонская и Ликостомийская ( Papadopoullos Th. Studies and Documents Relating to the History of the Greek Church and People under Turkish Domination. Aldershot, 19902. P. 106-120; Ιστορα της Ορθοδοξας. Αθνα, 2008. Τ. 5: περοδος αγνων και μεγαλεου (15ος-19ος αι.). Σ. 104-108). Но уже в 1715 г. Филиппийская, Кавальская и Драмская митрополии были объединены из-за малочисленности паствы, а Зихнийская митрополия присоединена к Неврокопской. Кассандрийская епископия получила статус архиепископии. В кон. XVI - нач. XVII в. экономическое положение Охридской архиепископии ухудшилось, она была обременена большими долгами, закладывались церковные владения и утварь. |
| Наряду с патриархами, разведывательную информацию в Москву поставляли и другие клирики, а также миряне – как доверенные лица патриархов или самостоятельно. С 1630 по 1660 г. в этой роли выступали десять греческих митрополитов (в том числе, назаретский и вифлеемский), множество архимандритов, монахов, среди которых часто мелькают имена служителей Св. Гроба. Главным «резидентом» России на Востоке долгое время был архимандрит Амфилохий, когда-то живший в Иерусалиме, а потом переметнувшийся в окружение константинопольского патриарха Кирилла Лукариса. После смерти Амфилохия в 1653 г. за место главного российского осведомителя возникла настоящая конкуренция между тайными агентами-греками. Вообще, взаимные доносы постоянно сопровождали греческую разведывательную деятельность; то Феофан в 1641 г. сообщал в Москву про Амфилохия: «Он пишет и посылает к вам... грамоты ложью многою, вы же ему не верьте»; то константинопольский грек Гавриил доносил в 1667 г.: «Которые к царскому величеству палестинские епископы и архиепископы, и митрополиты и патриархи пишут будто они царскому вашему величеству о делах радеют и пишут и, приехав, изустно сказывают, и тому б вашему царскому величеству не верить; все пишут и говорят ложно, потому что они там будучи никаких подлинных дел и вестей не ведают да и ведать им не дают и почитают (их) вместо псов». 1519 Такая взаимная вражда разведчиков объясняется борьбой за внимание и благосклонность московских властей, не скупившихся на плату за услуги. В целом следует сказать, что сведения греческих агентов часто были непроверенными или запоздалыми. Эти люди служили шпионами, как правило, недолго и при малейшей опасности прекращали все связи с русскими. Главным стимулом для большинства агентов были деньги; лишь немногие служили по идейным соображениям – но как раз такие оказывались самыми верными и ценными информаторами. К их числу относился, например, Кирилл Лукарис, казненный османами в 1637 году по интригам своих противников из фанариотского клира во главе с веррийским митрополитом Кириллом Контарисом. Феофан, человек осторожный и не столь яркий, как Лукарис, не имевший, соответственно, столько врагов, благополучно пережил своего константинопольского собрата и отписал в Москву в сентябре 1638 г. о его кончине: «Старого патриарха Кирилла поклепали и огласили визирю Байрам-паше, будто он изменник... И взяли потом патриарха... и засадили его в беломорской башне. 1520 И после того не во многие дни предали его смерти и вкинули его в море... И тот бывший веррийский митрополит (новый патриарх Кирилл. – К.П.) прислал по нас, чтоб нам с ним вместе служить, и мы не хотели с ним служить, и он учал на нас грозиться нечестивыми агаряны». 1521 |
|
|
