| Новопосвящённый же Викарий Антоний, поэтому со следующего же дня, 31-го Марта, как значится в формулярном списке, вступил в управление Киевскою епархиею, что и продолжалось до 31-го Октября, до самого прибытия новоназначенного Митрополита высокопр. Исидора. Но как тот же Подольский преосвященный Евсевий вскоре назначен был Экзархом Грузии, то Св. Синод определил поручить преосвященному же Антонию управление и Подольской епархиею. Таким образом, с первых же дней святительского служения преосв. Антоний оказался, по его выражению, вместо викарного поста на quasi экзархатном. «Благо, – говорил он, – что состояние и дела Киевской епархии были мне хорошо известны, равно как и самые лица, служащие в Консистории, и учебные заведения, начиная с Академии, всего более. По делам академическим, помнится, было далее так, что преосв. Антоний должен был подписывать некоторые ведомости и отчеты экономические, и в то же время они поступали к нему же на рассмотрение и утверждение, как к Управляющему епархиею. В следующем 1859 г., по случаю экстренного очень раннего, в Сентябре месяце, вызова 281 высокопр. Митрополита Исидора, как Члена Св. Синода, в Петербург, опять тому же преосв. Антонию привелось заведовать на месте делами Киевской епархии, что и продолжалось (по формулярному списку), с 22 Сентября по 27 Января 1860 г. Итак, из всего времени его викариатства, продолжавшегося восемнадцать месяцев, целых две трети проведены были им в управлении, как бы самостоятельном делами Киевской епархии. Преосв. Антоний со своей стороны, несомненно, глубоко чувствовал и ценил отношения высокопр. Исидора, и сам был в состоянии поставить себя в отношении к нему вполне надлежащим образом. Он был убеждён, что и самоё, столь скорое, – через полтора только года, – назначение его на кафедру Смоленскую зависело, преимущественно, от лица высокопр. Исидора, тем более, что последний был в эту пору в Петербурге. Первую же весть, однако, он получил об этом, – хотя и не непосредственно, – от высокопр. Филарета Московского . |
| Отпись преосв. Антония была не в форме письма, а скорее трактата и потому изложена была на нескольких листах. О ней известно было, в частности то, что преосв. Антоний отстаивал, главным образом, принцип выборного начала, указывая основания в самом положении епископов и отношениях их к пасомому ими стаду Божию и причту, приводя здесь слова Апостола Петра (1Пт. 2: 2–3.): Пасите еже в вас стадо Христово и пр. ... и ни яко обладающе причту, и проч., и выводя отсюда то, что при этом епископы будут в большей возможности быть «право правящими…» Приведённые слова Апостола, сколько нам твёрдо лично известно, преосв. Антоний старался выяснить путем филологического анализа с подлинного текста Греческого. Изложенное в этой отписи преосв. Антоний не прочь был, по совету некоторых, напечатать и в епархиальных Ведомостях в форме статьи, отнюдь, само собою, не указывая на повод к написанию этой статьи со стороны высокопр. Митрополита и без собственной именной подписи. Но рассудил за лучшее выждать, прежде всего, ответа от Митроп. Филарета. Ответ действительно последовал, – но какой?! самый краткий, как бы в намеренно рассчитанный контраст многописанию преосв. Антония. Содержание его состояло в следующем: Сославшись на свои старческие немощи, не дозволяющие ему принимать на себя труд отвечать подробно, маститый Первосвятитель, с тем вместе, тонко, но явно намекнул самому преосв. Антонию, что и он-то напрасно принял на себя такой труд... Потом высказал, что он своим первым письмом и не подавал никакого повода и, тем менее, вызова, чтобы входить в полемику или учёную переписку. Что же касается изъяснения слов Ап. Петра в приложении к обсуждаемому предмету, то выразил сомнение, чтобы признать сие изъяснение точным и правильным, особливо в связи со словами: быть «право правящими...» Такое содержание ответа сам преосв. Антоний, конечно, понял более чем кто, во всём его значении; а относительно последнего выражения – право правящие, – даже сконфузился, тут же спохватившись, что значение этих слов не относится к праву служебному в смысле управления, – в чем ещё более убедился, когда обратился к Греческому тексту, где стоит выражение: ρθοτομουντας... |
| 326 Статья эта, очень капитальная, напечатана бывшим Редактором и автором её – Ректором Смоленской Семинарии Архимандр. Павлом в 1 прибавлений к Смоленским епарх. Ведомостям от 1-го Января 1865 г. стр. 10–25. 327 При этом преосв. Антоний и указывал на то, как сами священники принижают себя, когда при встрече и приветствиях со своими же прихожанами, особливо чем-либо выдающимися, готовы первые подавать им руку вместо того, чтобы этою же рукою преподать благословение с таким чувством и видом, чтобы принявший благословение душевно почувствовал и воздал священный долг целованием руки благословляющей. 330 Циркуляр этот напечатан в Смоленских епарх. Ведомостях, 1866 г. 3, где помещено и самоё изложение вопросов на исповеди по порядку 10-ти заповедей. Стр. 67–78. 331 К числу произвольных действий при совершении напр. Божественной Литургии преосв. Антоний относил следующие, – замеченные им у священников: – 1) Делание поклона земного при самом начале пения слов: «Достойно и праведно есть поклонятися Отцу и Сыну и Св. Духу»... 2) Когда служит священник с диаконом, приготовившимся к причащению и когда возглашает он (священник) слова: «Приимите ядите и проч.» и равно «Пийте от нея вси и проч.» тогда неуместны его собственные указания рукою... так как в служебнике прямо сказано: «Сему от священника глаголему, показует священнику диакон и св. дискос и св. потир»; особенно же неуместными признавал преосв. Антоний подобные указания рукою священника (если он служит один без диакона), когда делаются они или размашисто или с жестикулированием, рассчитанным на что-то показное, сценическое... 3) Произвольно и совершенно неправильно поступают священники или сослужащие диаконы, когда при словах: «Твоя от Твоих и пр.» подъемлют св. дискос и св. потир и, на известной высоте, делают крестообразное движение ими в воздухе. 4) Равно также неправильно поступают священнослужащие иереи, когда при словах: «Святая Святым» и вознося св. Агнец над дискосом, делают им тоже крестообразное движение. Об этих двух последних пунктах напечатано было даже в циркуляре преосв. Антония в Смоленских епарх. Ведомостях. NB . По поводу подобных рассуждений, было самому преосв. Антонию высказано пишущим недоумение, – от чего он сам, когда приобщается св. Таин и должен бывает, непосредственно, преподавать всем сослужашим Св. Тело и Кровь Христовы, не надевает на голову митры? Озадаченный как бы совершенною новостью указанного, преосв. Антоний потребовал тут же архиерейский служебник, отыскал что нужно и, пожавши плечами и покачавши головой, сказал полукраснеючи: «верна пословица – не всегда правда только у старшего, но бывает она ясна и у младшего». «Да. Сказал он, возложение митры здесь имеет явную знаменательность. И я удивляюсь, как это я проглазел». |
| В самом деле, когда только, – говоря словами автора недавней статьи 345 , – «в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов текущего столетия во внутренней жизни нашей Церкви и духовенства возбуждён был знаменательный вопрос о реформах духовно-учебных заведений, то преосв. Антоний, как долго и близко стоявший к духовно-учебному делу, горячо относился к этому вопросу и зорко следил за всем ходом его и происходившими тогда его осложнениями». От всех ректоров семинарий, – писал ещё заранее преосв. Антоний в одном из писем своих в Петербург, – требуют соображений и, притом, к 1-му Апреля... Что за цель такой поспешности? Видно, что у них (требующих) готово уже что-либо свое наперёд и требуемые соображения вовсе излишни. Уж если делать что-либо, так не столь поспешно и не на живую нитку. И притом, это требование, по видимому, есть дело канцелярское, а не Синодальное: ужели опять допущено будет что-либо значительное у нас таким порядком. Над проектом о преобразовании семинарий – иным, я думаю, можно хоть плакать». «И известно, – говорит тот же автор, – что преосв. Антоний Смоленский, первый из епархиальных начальников, практически разрешил вопрос о преобразовании духовных семинарий и училищ и об улучшении быта их наставников, – вопрос, так занимавший наше Правительство и общество в 60-х годах. Преосвященному Антонию принадлежит энергический почин в этом важном деле, равно, как и во многих других отношениях, он опередил других епархиальных начальников». Выступая же сам вперёд, преосв. Антоний, как очевидно напр. из письма, обнародованного недавно другим автором 346 , вызывал и других к тому же и вообще, чтобы не медлить. «Я убежден, – писал он, – что и все прочие епархии, за исключением каких-либо десяти – западных, могли бы поступить теперь же по моему примеру... Но почему-то медлят поступить так, а в иных местах неудачно приступают к делу. Очень худо это по моему. Опасно, как бы в случае обычной нам медлительности во всём, не вырвали у нас из рук враги наши и этого единственного источника... |
| По управлении же сельскими школами, на прямом основании тех же законоположений, местные Архиереи состояли прежде Председателями общих губернских училищных Советов. Во всех указанных отношениях преосв. Антоний, в силу своего определённого взгляда, возлагал прямые надежды, что г. Обер-Прокурор, по своей совместной власти Министра Народного Просвещения, откроет возможно больший простор лицам духовного ведомства к усилению своего значения и влияния в среде общенародного просвещения, и что между самыми заведениями, учебными, – духовными и светскими, – возможно сгладится существующая рознь и исчезнет самоё понятие о какой-то кастовой выделенности духовенства из целостной среды общества. Действительно, под влиянием этого своего взгляда и надежд и вообще по душевному своему чувству и убеждению в несомненной пользе таких взаимных отношений между двумя учебными ведомствами (ставшими в описываемое время под управление одного главенствующего лица), – преосв. Антоний не умедлил на первых же порах выразить открыто свои взгляды и желания. Так на торжестве двадцатипятилетия в Казанской духовной Академии (8 Ноября 1867 года) преосв. Антоний лично от себя провозгласил здравицу такими именно словами: «Я со своей стороны желаю, чтобы здешнее Казанское общество вошло в доброе единение со здешнею Академиею, особенно же, – по самому ближайшему сродству, – общество учёное 248 . Далее при торжестве столетнего юбилея первой Казанской Гимназии (бывшем 21 Января 1868 года), старейшей в ряду всех гимназий во всей Империи, и потому удостоенной именным Высочайшим Рескриптом на имя Министра Народного Просвещения наименования «Императорской», преосв. Антоний в своей архипастырской речи выразил особенное сочувствие и благожелания к преуспеянию её в будущем: «Благословляю благословением Господним, от Него же исходит всякий залог и успех во всём благом и истинном, и от всей души желаю, дабы и впредь всегда выходили из сего рассадника просвещения, по самой знаменательной его древности в пример и другим позднейшим, – выходили христиански благовоспитанные и истинно просвещённые деятели на пользу общую, а в особенности для здешнего собственно края, ещё так не богатого просвещением, в коем весьма немало ещё элементов, не слившихся доселе даже с общею жизнью русского народа, и о коем, по справедливости, должно сказать, – что в нём жатва многа, но делателей мало» 249 . |
| Антония, как духовно-церковного администратора и как местного Архипастыря в отношении к епархии и общественной жизни своей паствы. Отсюда-то и выходило, что когда преосв. Антоний брался рассуждать об особенно затрагивавших его вопросах, то он не мог как бы удержаться, чтобы не провести дело, как говорится, от крышки до крышки, перебрать и раскрыть все по косточкам, по жилочкам с разнообразных сторон. Случалось, что он высказывал, подчас как бы почти одно и тоже и известное уже слышавшим, но у него тут же выходили новые самые меткие указания на какие-либо иные стороны и явления, имевшие, преимущественно, практическое значение и потому невольно вызывавшие и останавливавшие серьёзное внимание и к его рассуждениям и к самому предмету. Положим, выразилось здесь иногда нечто своебразное и даже как бы не во всём устойчивое, зато он сам первый же готов был выслушивать все резонные против этого указания. Так, если мы поставим здесь на первом плане вопрос о введённых в академиях по новому преобразованию, так называемых, факультетах или отделениях, – под названиями: а) Богословского, б) церковно-исторического и в) церковно-практического, – то один этот вопрос, начиная с того, что преосв. Антоний, по поводу его выступал со своей стороны, с самыми можно сказать, крупными энергичными протестами, был для него, по выражение его, как бельмо на глазу. Когда же вопрос этот перешёл уже в самую действительность, преосв. Антоний готов был не давать, так сказать, никому проходу, чтобы не высказаться об этом нововведении, указывая на многие, действительно обнаружившиеся, и им в особенности, строго замечавшиеся и прилагавшиеся глубоко к сердцу, разные несообразности. Помнящим из читателей излишне напоминать, насколько раньше самого введения факультетов в академиях преосв. Антоний высказывал уже свои убеждения в их несообразности и в прямом нарушении самого значения высшего академического образования. По поводу ещё исторической записки, читанной на праздновании 25-тилетия Казанской дух. Академии в 1867 г., – преосв. |
| Церковно-общественною жизнью и литературою». Эти суждения и самые данные автора идут самым ближайшим образом и к настоящему месту нашего изложения, чтобы воспользоваться отчасти последними (данными), с приведением всех других, имеющихся у нас в руках наготове. Вот что читаем, прежде всего, у достопочтенного автора цитируемой нами статьи в прямое соответствие только что написанным нами выше строкам. «Во многих (и других) отношениях преосв. Антоний опередил современных ему епархиальных Начальников. Он внимательно следил за современным направлением литературы и журналистики, как духовной, так и светской. Он по многим причинам высказывал недовольство как той, так и другой. Светская литература того времени в своём либерализме доходила до последней крайности: «светские журналы, – писал преосв. Антоний в Петербург, – разнуздались донельзя, проповедуют явное неверие, а у нас (т. е. духовных) цензура сильна, руки связывает ратовать против них, как должно. Сами помогаем мы руками брать нас врагам нашим». Впрочем, к чести преосв. Антония нужно сказать, что даже и в данном случае он не сидел, сложа руки, а энергически действовал, боролся, насколько только представлялось для него возможным. «О пагубном направлении литературы и особенно Словаря 296 я сделал уже, – так писал он в одном из своих писем, – энергическое представление; мне же навязали сделать указание и разбор особенно вредных статей. Судите, есть ли возможность нашему брату сим заниматься? Впрочем, я воспользовался рецензиею о. N. и послал ответ свой. Полагаю, что Синоду в полемику подробную и не след вдаваться, а можно для своей цели, для сильной протестации перед Правительством, довольствоваться тем, что я написал. Любопытно знать, что будет сделано. А что бы о.о. Петербургским учёным предпринять вместо какого-либо неважного журнала, напр.. «Духа Христианина», издание своего Богословского Словаря в истинном православном направлении? Вот бы всего лучше была оппозиция оному Словарю». «Преосв. Антоний много заботился о том, чтобы – как сам однажды выразился – «возбуждать энергии в духовенстве к разумной церковно-Богословской грамотности, от которой наши пастыри, по его справедливым словам, скоро отстанут на местах». Наличная духовная журналистика мало представляла тогда интереса для духовенства, особенно сельского; последнее в то время ещё не развило в себе особенного вкуса к чтению вообще. Да и сам преосв. Антоний многого не одобрял в современной ему духовной журналистике. Вот что, напр., он писал относительно довольно солидного Московского духовного журнала «Православное Обозрение». «Жаль что «Обозрение», чем дальше, тем более уклоняется от надлежащего направления, да в суждения о многом, слишком неумеренные и неосторожные, вдаётся. О полемике бранчивой и говорить нечего» 297 . |
| Не чуждался и преосв. Антоний и светской литературы, хотя и не выписывал ни одного из журналов; он пользовался ими, по преимуществу, из Академии или от знакомых, если узнавал что-либо интересное. Не любил только он одного издания – это «Церковно-Общественный Вестник» и предшественницу его – «Современность», которую называл спутницею «Странника», приговаривая, что как этот последний иногда странничает, так уж первая, кажется, совсем блуждает по распутиям и нашим и вашим... Касательно же «Церк.-Общ. Вестника», издатель-редактор которого был прежде редактором «Современности», преосв. Антоний выражался особенно сильно резко, начиная даже с самого его «самозванничества», так как под фирмою «Церковного» он облекался, по его выражению, как волк в овечью шкуру, чтобы пролазить во двор овчий и баламутить не овец только, а самых пастырей, которые действительно и оказались столь податливыми и отзывчивыми на его волчьи подвыванья, что сплошь и рядом только и слышишь в статьях, пастырями же составленных, вопль и вой против пасомых овец; зато и со стороны овец видишь невольный образ недобрых же отношений к пастырям. Наконец, так как в большинстве церковных причтов выписывался этот «Церк.-Общ. Вестник» даже на церковно-приходские суммы, то он дал предложение – воспретить, навсегда употреблять на это церковные деньги 299 , а предписал выписывать «Вестник Церковный», как орган св. Синода. С самым тщательнейшим вниманием читал преосвящ. Антоний последний перевод Библии на русский язык, начиная с самых первых пор, как этот перевод стал выходить в печати по частям. Прочитывал он всё до йоты и Толковое Евангелие, издаваемое по частям же, бывшим о. Архимандритом Михаилом, нынешним Еп. Курским. «История перевода Библии на русский язык, свидетельствует упоминавшийся прежде автор 300 , интересовала преосв. Антония немало». «Как идёт перевод речений Нового Завета?» – спрашивал преосв. Антоний в одном письме в Петербург. «Мне обещали сообщить мнение Московского (т. е. Митроп. Филарета) по сему предмету в ответ на мнение в Бозе почившего Киевского Владыки (т. |
| «Нет сомнения, – рассуждал преосв. Антоний, – что нельзя и фактически и нравственно не согласиться более с училищными корпорациями, чем с семинарской; но как примирить здесь многое в образе действий и в самом положении той и другой стороны, когда тут же на первом плане встречаются прямые положения уставов и, ещё более, разные дополнительные распоряжения высшего Начальства, – коих прямо нельзя же обойти, хотя бы иные из положений самого Устава представляли такие несуразные вещи, перед которыми, думаю, и самые мальчики-ученики невольно, как говорится, вытаращут глаза от удивления, начиная напр. с того, что по расписанию уроков по предметам в первом классе назначено по Латинскому языку 8 уроков, а по Русскому с Церковно-Славянским только 4, или в 4-м классе: по Греческому 9-ть, а по Русскому и Церковно-Славянскому только один – и в общем итоге для всех классов по Русскому и Славянскому – 11 уроков в неделю, а для Латинского 22 и Греческого 18-ть, следовательно, по первому отечественному языку как раз вчетверо меньше против древних языков. Относительно этой, действительно, вопиющей ненормальности преосв. Антоний не давал, как говорится, проходу бывавшим в Казани Ревизорами писал, куда следовало… но опять-таки, уже через долгое только время, сделано было изменение уставного расписания, сообразно существу и требованию дела, хотя и не вполне, по отношение к Русскому языку, который стал доходить до крайнего упадка в наших заведениях 162 . Что касалось в отдельности до училищных заявлений о недостаточной, иногда и слишком, подготовке детей в домах родителей для поступления в училища, то преосв. Антоний признавал их; но в тоже время находил самые требования училищного начальства, по части этой подготовки, чересчур неумеренными. Так напр., в опубликованной по всему местному духовенству программе Казанского училищного начальства было сказано, что «поступающие в училище должны даже знать, где пишется буква гь и где е и т. п.» Преосв. Антоний тогда же предложил ограничить эти требования 163 . |
| блюдя и себя самих первее всего сохранно от всяких пустопорожностей, хотя бы и классических...» Вслед за посещением нас, проходил преосв. Антоний и в певческие комнаты, где обращал внимание на занятия певчих из учеников училищных, – или приходил иногда на спевки, призывая иногда и нас. Певчих нередко призывал, бывало, и к себе и раздавал им гостинцы. Принимал преосв. Антоний нас к себе во всякую пору истинно по-отечески, по-домашнему, хотя всенепременно в строгой дисциплине, начиная с полного одеяния монашеского... В летнюю пору, вакационную, часто бывали мы и живали в загородном доме на тех же условиях, что и в доме городском. Там отводились нам особые помещения. В бывалых, особенно любимых Владыкою, прогулках, поочередно или сообща, мы участвовали в большинстве случаев, особливо вне сада по смежному лесу, по полям и на пчельнике. Это требовалось отчасти и для безопасности, на всякий случай, так как был однажды случай, могший отозваться неприятностью для Владыки со стороны какого-то встречного проходимца. Преосв. Антоний, впрочем, воспользовался, как раз вспомнившимся ему при этом, примером высокопреосв. Филарета Киевского, который мы, кстати, и приведём здесь с его слов. Преосв. Антоний делал, надобно сказать, свои описываемые теперь прогулки даже по подражанию, в своей мере, Владыке Филарету. С последним же был такой случай. Когда он один забрел далеконько по тропинкам в лесу Голосеевой пустыни, его вдруг остановил, вышедший из-за кустов, человек. Владыка сначала осенил его благословением, но тот прямо к своей цели: «давай, что у тебя есть!..» Влад. Филарет преспокойно вынул кошелек и, отдавая, сказал: «ну, брат жалко мне тебя, что тут должно быть мало». Но когда, вынимая кошелек, Влад. Филарет распахнул полу, незнакомец увидел на нём часы с цепочкою, и потому тут же, принимая кошелек, сказал: «ну, если тут больно мало, так давай-ка вдобавок и часы твои». Владыка преспокойно исполнил требование. Взглянув на часы и цепочку, незнакомец сказал: «да они, кажется, золотые». |
|
|
