| Со стороны же самых родителей этот порядок практиковался, между тем в тех расчетах, что хотя бы сын побыл и недолго в семинарии, он мог со временем быть и священником, за не имением кандидатов из кончивших полный курс. Эту-то мысль и прямую задачу, и цель, и условия их осуществления знал и, более чем кто, ревностно принимал к сердцу и новоопределённый Инспектор Антоний, как пользовавшийся особенным доверием самого главного распорядителя и ревнителя в этом деле – высокопр. Филарета. Следовательно, если и справедливы слова автора, что Инспектор Антоний в своих действиях был тем настойчивее, что знал наперёд, как знали и другие, что его всегда поддержит дядя-Митрополит, имевший к нему полное доверие, – то эти действия его, очевидно, получают уже здесь более прямой и ясный смысл и колорит, нежели как можно бы их понимать иначе... Чтобы ещё более понять такой образ действования Инспектора Антония, надобно знать, под каким строго настойчивым контролем состоял он сам со стороны высокопр. митр. Филарета. Вот например, что писал в письме своём из С.-Петербурга (от 17 Сентября 1841 г.) последний первому: «Еженедельные твои рапорты о благосостоянии Семинарии, (которые требовались лично от инспектора по тогдашнему уставу), предписываю тебе неопустительно присылать ко мне сюда, дабы я имел всегда полные сведения о Семинарии и обо всём, случающемся в оной». По отношению ко всем вообще училищам в Киевской епархии Ректор Семинарии Антоний оказал, между прочим, особенную важную услугу и пользу тем, что всемерно озабочивался как непосредственным выбором хороших студентов из своей Семинарии в учителя, так и, по праву непременного участия в делах Конференции и Внешнего (окружного) Правления Академии, имел особенное попечение и влияние в выборе самых начальников училищ-смотрителей и инспекторов, ходатайствуя при этом, в случае нужды, непосредственно перед самим высокопр. Митрополитом. Впрочем, преосв. Антоний не скрывал, что при такой его ревностной попечительности и при всей, без лести говоря, его аккуратности и предусмотрительности, стоило великого труда, чтобы в иную пору, в присутствии своего дяди-Владыки, не только начинать речь, но и выслушивать суждения его самого о тех или других вопросах, касавшихся учебно-административных предметов. |
| III. Окончив курс в Академии первым Магистром Богословских наук Иеромонах Антоний своим же дядею – Митр. Филаретом был немедленно призван к преподаванию, собственно, Богословских наук, и во главе их – Догматического Богословия в полной системе: – а потому, как истинно достойнейший плод, по роду своему – явился в эту именно пору известнейший труд Ректора и Профессора Семинарии Архимандрита Антония – «Догматическое Богословие». IV. Во время этого же служения своего в Семинарии, где воспитающиеся главнейшим и прямейшим назначением своим имеют быть пастырями и, по преимуществу, сельско-приходскими, тот же Ректор Архимандрит Антоний составляет и издает, всего более соответствующий своим питомцам – будущим пастырям, свой труд – «Беседы сельского священника к своим прихожанам» 372 , как материал, а тем паче, как образец и руководство для бесед и поучений соответственно состоянию пасомых из простолюдинов. V. Далее – в это же время служения своего в Семинарии, а затем последовательно и на ректорстве в Академии, он же, как учёный Архимандрит и Профессор Богословских наук, является особенно часто и на кафедре церковной, как Проповедник с таким содержанием и изложением своих проповедей, кои могли быть тоже образцом, в своём роде и в своей мере, для пастырей в городских приходах. Отсюда и составился целый том (в 375 страниц), – изданный в печати под заглавием: «Собрание слов, говоренных в Киево-Печерской Лавре Ректором Киевской дух. Академии (а прежде Семинарии) Доктором Богословия, Архимандритом Антонием 373 . VI. В продолжение этого же самого периода своего служения на поприще учебном и учёном Архимандрит Антоний неустанно работает над составлением других систем Богословских – по науке Пастырского Богословия и Нравственного. В это именно время издана была им 1-я часть «Пастырского Богословия» отдельною книгою; а по Нравственному Богословию помещались им отдельные трактаты в журнале Воскресного Чтения. Причём самый этот журнал, как орган-выразитель академической науки в её современных обще-просветительных задачах и направлении, он же – Архимандрит Антоний сам держал в своих руках, как главный Редактор и, в своей мере, непрестанный Цензор. |
| В конце 1866 г. преосв. Антоний перемещён был на Казанскую кафедру; я же оставался в Смоленске ещё на год, в течение которого и продолжал, начатую уже мною, работу по составлению биографии. Но как материалы в большинстве оказывались весьма неполными в разных отношениях, то по соглашению с преосв. Антонием, я всё почти лето 1867 г. употребил на поездки в разные города, где служил высокопреосв. Филарет, для собирания материалов на местах; самую же большую часть времени (почти два месяца), я провёл для этой цели в Киеве… Сам преосв. Антоний тоже озаботился собиранием биографических материалов в Казани, которые и доставил мне в Смоленск. Между тем, вскоре же (в Сентябре 1867 г.) преосв. Антоний возымел мысль – ходатайствовать перед св. Синодом о перемещении меня в Казань на имевшуюся вакансию учителя в Семинарии, имея при этом в виду и главный предмет моей работы, дабы последняя шла успешнее и надежнее при нашем совместном жительстве в Казани. Все это так и сделалось; но самая-то работа двигалась медленно... Главная причина была собственно в личных взглядах преосв. Антония на самую задачу биографии; а эти взгляды, в свою очередь, зависели именно от того, что он как сам, по его выражению, не надеялся совладеть пером и делом, опасаясь по своей скромности и осторожности, чтобы и его личные отношения к дяде-Владыке и самые обстоятельства его собственной жизни не выдавались в биографии дяди слишком полно и рельефно, – так и мне не давал достаточной свободы овладеть предметом по своему... Во всяком случае по мере увеличения составлявшейся мною рукописи, простиравшейся уже свыше двухсот пятидесяти листов, преосв. Антоний не верил своим глазам и, как бы, не доверял и мне, что могло бы составиться такое огромное сочинение. Вследствие этого он не раз брался было исправлять по своему и сокращать моё изложение; но дело туго поддавалось его желанию и предположенному плану 7 . Наконец, сам я упросил преосв. Антония, чтобы он, по крайней мере, сделал то, – что он и высказал почти буквальными словами моего желания и просьбы в последних строках предисловия к своим «Заметкам о жизни высокопр. Филарета», – а именно: «Во всяком случае «Заметки» сии могут и должны служить основным материалом и, так сказать, канвою для полной биографии приснопамятного Иерарха, для которой, быть может, теперь не приспело ещё и самое время, но которая, тем не менее, ожидается в более или менее близком будущем» 8 . |
| Антоний сказал в каком-то раздумье: «да, видно, так». Указанные посещения Лавры и особые отношения к некоторым лицам – старцам со стороны студента Якова Амфитеатрова начались с самого первого времени по поступлении его в Академию. Прямое влияние и непосредственные последствия этих посещений мы уже видели из слов самого посещавшего, т. е. когда бывало он посещал Лавру, то чувствовал, что и возможный жар увлечения тогдашними хвалёными философскими лекциями заметно остывал в нем и пр. Оказалось, что это было не в душе только и не на словах, но отражалось на деле, на самых студенческих успехах в течение именно первого двухлетнего курса философского. Автор известных сведений 93 утвердительно говорит, что «студенческие успехи Амфитеатрова в низшем (двухгодичном) общеобразовательном отделении были не самые блестящие (как следовало бы между тем ожидать). Первые места в списках по некоторым предметам принадлежали в это время не ему, а разным другим его товарищам. С переходом же (в 1837 г.) в высшее богословское отделение успехи Я.Г. Амфитеатрова тотчас поднялись и он, уже до конца всего академического курса, стоял первым в списках по всем предметам. Богословские науки, очевидно, были гораздо ближе его душе, более отвечали складу его способностей, духу и характеру его настроения». К этим, вполне верным словам автора остается присовокупить ещё то, что и самые посещения Лавры и пр. и выносимые оттуда впечатления и влияния возымели на слушавшего богословские науки прямое благотворное действие в противоположность значению в отношении к наукам философским. Наконец, как справедливо заметил и вышепомянутый автор, успехи Я.Г. Амфитеатрова обусловливались личными высокими достоинствами в научном отношении бывших в ту пору профессоров богословия, в первом ряду коих стояли – Иннокентий (Борисов) , Димитрий (Муретов) и Я.К. Амфитеатров. Впрочем, что касается первого, то лекции его не пленяли питомца богословия. Преосв. Антоний и впоследствии всегда отзывался о лекциях Иннокентия, не как о преподавании богословия, а как о богословском философствовании или философском богословствовании. |
| ( Евр. 7:3 ). «Впрочем это, – рассуждал он, – и хорошо; монаху так и следует... Хорошо именно в том смысле, чтобы не иметь лицеприятия к тем или другим родным, а быть ко всем в равных чувствованиях и отношениях». Да и почти все, коротко знавшие преосв. Антония, начиная ещё со времени академического его образования, не знали определённо о месте его колыбельной родины. Так как он обучался до академии в Калуге, где вообще провёл свои годы, от 5-го до 20-го, и где скончался и отец его, и откуда впоследствии переместилась, уже старицею, мать его в Киев, в бытность его ректором академии, то многие и признавали его родовым Калужанином. А с другой стороны, как известно было всем, что он родной племянник митрополита Филарета по отцу и имел фамилию Амфитеатров, а эта фамилия, равно как и сам митр. Филарет происходил из Орловской губернии, то и местом родины преосв. Антония признавалась эта же губерния. Наконец в бытность уже архиепископом в Казани преосв. Антоний слышал и здесь в большинстве эти же последние сведения о своём родопроисхождении тем более, что в Казани знали твёрдо о самом Филарете, бывшем архиепископе Казанском, что он урожденец Орловский. Потому как бы для документального засвидетельствования о себе и в удостоверение других и видя себя в казанской епархии, как непосредственно смежной с его подлинною родиною уфимскою епархиею, (бывшею прежде оренбургской), преосв. Антоний поручил мне, при поездке в Уфу, сделать для него консисторскую выписку из метрики о его крещении, равно выписать и фотографический вид Миасского завода, где он родился. То и другое нередко он показывал многим при разговорах, в которых сообщал подробные сведения и о том, как и когда именно совершилась эмиграция из коренной родины – из орловской губернии – в столь отдаленную сибирскую окраину в лице его отца, а главнее дяди его Филарета, так как первый был добровольным только сопутником второму, чтобы по чувству особенной братской любви разделить с ним тяжкую долю изгнанничества. Указываемые сведения сами по себе были интересны и знаменательны по отношению собственно к жизни митроп. |
| Со своей же стороны Преосвященный Антоний делал не раз циркулярные предписания всему духовенству озаботиться и принять все возможные меры к восполнению этого недостатка, отзывающегося явным вредом для успехов детей в училище и составляющего почти непреодолимое бремя для наставников, особенно в первых классах 164 . Впоследствии же, скоро открыт был особый приготовительный класс, и учреждены были должности репетиторов, которые были, с тем вместе, и надзирателями, – хотя всё это, при всей очевиднейшей полезности, отзывалось нелегко на самых средствах епархии по самой их, вообще, ограниченности. В последнем отношении преосв. Антоний подпал даже неприятности получить указание со стороны св. Синода на недостаточность, будто бы, его заботливости об изыскании епархиальных средств на училищные потребности. Это было уже после третьей ревизии в 1877 г. когда бывший Ревизор – Член Дух.-учебного Комитета представил Начальству в предварительном извлечении из своего отчета о ревизии, между прочим то, что будто бы в Казанской епархии, по не настоятельности распоряжений епархиального начальства, монастыри мало привлечены к воспособлению на содержание епархиальных заведений. Этот факт преосв. Антоний слишком глубоко и горячо принял к сердцу и представил на него немедленно ответ в очень подробном изъяснении, где показал голословность сделанного г. Ревизором указания. Впрочем, и помимо письменного представления преосвящ. Антоний немало высказывался по этому случаю, начиная с того, как несправедливо и грешно указывать на монастыри, как на хранилища и источники каких-то будто, неистощимых сокровищ, особливо в виду того, что собственно получают самые-то монастыри из общих государственных источников. Ведь, стыдно бывает даже говорить, да и не поверять, что штатному Иеромонаху напр. отпускается казённого жалованья 6 руб. 90 коп. в год... Далее, давно ли не более лет десяти назад, отошли от всех монастырей, получавшиеся ими из казны, так называемые милостинные деньги – в количестве каких-либо 85 руб. |
| В конце концов, он всё-таки собирался изложить по своему и послать к тому же высокопр. Митр. Исидору, но ответа не воспоследовало или, по крайней мере, мне ничего преосв. Антоний не говорил об ответе, хотя впоследствии и заводил речь об этом же предмете 302 . Такою же настольною книгою было у преосв. Антония и Четвероевангелие (изд. о. Протоиер. В. Гречулевичем, нынешним преосв. Виталием, Епископом Могилевским). Труд этот преосв. Антоний приписывал, между прочим, на основании каких-то известных ему данных, преосвящен. Анатолию (Архиепископу Могилевскому), по крайней мере – относительно инициативы этого труда, что в его понятиях возвышало и самоё достоинство лица – издателя, судя по одним уже этим взаимным отношениям между первым и последним, особливо по части трудов издательских 303 . По содержанию и по цели, и вообще по всему преосв. Антоний приписывал этому изданию весьма большое и полезное значение, и прежде всего по отношению к изучению св. Писания в духовных заведениях и затем, вообще – к усердствующим читать св. Евангелие. В последнем отношении он, однако, находил, что полезнее было бы дать этому изданию иной вид в изложении. Самая эта табличность с разграфлениями страниц и ещё более – слишком дробная параллельность речений, потребовавшая слишком частых вставок со скобками, (а вставки эти состоят во множестве не более, как в союзах: и, же, бо...) производит крайнюю пестроту для самых даже глаз и препятствует связному и цельному усвоению содержания. По этому предмету, как можно было заметить из его слов, он писал что-то и автору-издателю, с которым был в прекрасных отношениях, равно как и сам бывший о. Протоиерей глубоко почитал преосв. Антония и, с тем вместе, свято чтил в Бозе почившего Филарета, Митр. Киевского. Свидетельство последнего заключается в одном письме собственно ко мне, когда стало известно о. Прот. Гречулевичу о моём труде по составлению биографических записок о высокопр. Филарете, из жизни которого он сообщил мне даже один замечательный факт по отношению к нему лично... Было тогда у меня и у преосв. Антония в намерении провести по частям указываемые записки в издаваемом о. Протоиереем «Страннике», который, кстати сказать, о. Протоиерей постоянно высылал преосв. Антонию в одном экземпляре бесплатно, в значении почётного приношения... Но надобно же было случиться, как раз вскоре, что преосв. Антоний, прочитав в «Современности», издававшейся при «Страннике» от одной общей Редакции, одну статью неодобрительного содержания, до того встревожился последнею, что написал, по поводу её вроде протеста к высшему Начальству, где отозвался, как было отчасти замечено нами прежде, весьма резко и о «Страннике», как о журнале, начавшем странничать и о «Современности», как о спутнице «Странника» – в смысле кометы блуждающей. Таким образом, и самоё намерение печатать биографические записки о высокопр. Филарете в «Страннике» не состоялось, да и высылка прежнего бесплатного экземпляра прекратилась... |
| «А вот сейчас прочитал я в Правительственном Вестнике, что Обер-Прокурором св. Синода Высочайше определён Его Высокопревосходительство Константин Петрович г. Победоносцев. Да! – верно дух в Бозе почившего преосв. Антония там, на небе, ходатайствовал о сём... Дай Бога обновления в управлении кормилом дел церковных к возвышению Православия» 62 . В этих последних словах письма разумеются те личные самые искренние отношения, кои установились ещё со времён Смоленских между преосв. Антонием и К.П. Победоносцевым и вследствие коих между ними была весьма частая переписка. И преосв. Антоний действительно высказывал многократно своё пламенное желание и упование: «вот когда бы Господь даровал в Обер-Прокуроры св. Синода К.П.П., этого воистину израильтянина (новозаветного) в нем же льсти несть ( Ин. 1:47 ). Этих отношений и переписки между преосв. Антонием и К.П.П. мы не раз коснёмся, смотря по предметам дальнейшего изложения, в своём месте. Здесь же, для окончательной характеристики отношений преосв. Антония к местным своим Викариям, укажем ещё на одну, в своём роде, редкостную и любопытную черту. Преосв. Антоний настолько был проникнут духом и чувством братского единения с преосв. Викариями (или, говоря попросту, был настолько деликатным), что при совместном служении Литургии в ту пору, когда нужно восседать (во время чтения Апостола) ему самому на главном горнем месте (устроенном на известной возвышенности), а Викарию особо, на месте без возвышения, – никогда этого не делал, а приказывал всегда ставить кресла с подушками два рядом, для себя с правой стороны, а для Викария с левой, – так что горнее место оставалось праздным. Этому дивились сначала видевшие служение прежних Архиепископов совместно с Викариями, – и думали было объяснить незнанием порядка преосв. Антонием... или, по крайней мере тем, что он был в первые месяцы не в сане ещё Архиепископа. Но оказалось иначе; – преосв. Антоний делал это именно по чувству братского единения и находя как бы неловким сидение преосв. Викария внизу у подножия горнего места... Так же точно при возглашении многолетия на молебнах, при сослужении Викария, было произносимо имя Викария непосредственно рядом с его именем и затем в конце присовокуплялось: «с Богохранимою их паствою». То и другое сразу обратило внимание бывшего здесь и присутствовавшего в Соборе при Литургии и молебне, высокопр. Макария 63 , который и высказал братски преосв. Антонию своё мнение, как указание; но преосв. Антоний не пожелал изменить заведённого прежде порядка, особливо, чтобы не сделать слишком явную передвижку в местах сидения, – хотя бы даже с поступлением нового Викария. |
| да и вообще самый их авторитет служебный в епархии имел очевидный благотворный вес и в среде семинарско-училищных корпораций. О не избирании Членов Консистории в благочинные преосв. Антоний высказывался в этом же роде. «Что за беда, если напр. Член Консистории есть и местный Благочинный (т. е. над городскими церквами только). Положим, по делам его благочиния по его же собственным рапортам идут рассуждения в Консистории; да не то ли же бывает в св. Синоде, где присутствующими состоят епархиальные Архиереи, и по делам их епархий и даже их личным представлениям происходят рассуждения в Синоде; – или в Государственном Совете, в коем состоят Членами Министры, разве не по их же делам происходят обсуждения?» «Вслед за обновлением состава Консистории, говорится в некрологе 67 , преосв. Антоний не укоснил обновить и институт благочиннический. Он ввёл совершенно новый порядок избрания и определения лиц на должности благочинных, именно установил правило для выбора благочинных самим духовенством. Этот порядок действительно был совершенно новый по отношению собственно к здешней епархии; но он был уже не новый для некоторых других епархий и для самого преосв. Антония. Говорить об этом, впрочем, излишне после всего сказанного в подробности и pro и contra в прежнем изложении о его Смоленском служении. Преосв. Антоний этим нововведением в здешней епархии доказал, очевидно, твердость прежних своих личных убеждений, несмотря на известные возражения высокопр. Филарета Московского , которые, – как он говорил сам, – высказывал ему и здесь преосв. Афанасий – его предместник, титуловавший его, между прочим, прогрессистом и либералом именно за это нововведение. Для устройства порядка в выборах благочинных преосв. Антоний воспользовался, почти целиком, своими же прежними Смоленскими правилами. «С введением выборного начала в благочиннический институт (говорится в том же некрологе 68 ) Владыка, естественно, должен был придти к мысли и об учреждении, так называемых, благочиннических советов – этих зародышей местного самоуправления в среде духовенства». |
| Антонию видимо не расположенным.Это было заметно и со стороны и подтвердилось особенно тогда, когда преосв. Евсевий отправлялся из Подольска через Киев на экзархатство (а на пути туда он должен был заехать предварительно в Петербург); – здесь-то академическая корпорация, при последних проводах его, показала со своей стороны почти явную безучастность к отъезжавшему, начиная с самого преосв. Антония, бывшего тогда уже Викарием, но управлявшего и Академией. Сюда-то и должно отнести слова ещё одного письма, в котором преосв. Антоний писал так: «Но увы! с новым саном я скоро должен буду оставить вовсе Академию. А мне особенно больно расставаться с нею, и я рад бы за неё живот положить... К сожалению, преемник мне кто будет, неизвестно. Но я боюсь, как бы не обошли у нас своих достойных и готовых и не прислали кого со стороны. Без Владыки (бывшего митр. Филарета) теперь постоять за своих некому... Но да будет во всём воля Божия» 292 . А так как это опасение преосв. Антония действительно сбылось, т. е. местных достойных и готовых лиц в Академии обошли, а собрали с разных сторон и набросали, – по его же выражению, – сюда кого попало, – то преосв. Антоний первый приписывал это личным действиям преосв. Евсевия, отправившегося непосредственно из Киева в Петербург... Впрочем, преосв. Антоний, когда уже состоялось самоё назначение новых Ректора и Инспектора в Академию, не удерживался выражать свое сетование и на самого высокопр. Исидора на том именно основании, что в Ректоры Академии он, как бы, сам предизбрал бывшего при нём в Тифлисе, Ректора Семинарии А. Израиля, а кандидатом на инспекторство ему отрекомендовали лично же в Петербурге, бывшего в тамошней Академии, очень молодого и с виду ловкого, симпатичного Бакалавра Иеромонаха Валериана 293 . Это душевное соболезнование и сетование о судьбе Киевской Академии преосв. Антоний продолжал выражать и впоследствии в Смоленске, доколе, наконец, исполнилось его заветное желание, чтобы не были обойдены свои достойные и готовые. К вящему его утешению это совершилось очень скоро. |
|
|
