| О деятельности по званию Члена Высочайше утверждённого Комитета по сооружению С.-Петербургского Воскресенского женского монастыря, само собою, говорить нечего; это звание, – как говаривал сам покойный влад. Антоний, – дало ему только возможность знать и твёрдо запомнить самую местность этого монастыря в Петербурге. Следует остановиться вниманием на командировке А. Антония в Петрозаводск с особым поручением к тамошнему Архиепископу Олонецкому Венедикту. В чём состоял самый предмет этого поручения в формулярном списке не обозначено; из ответа же самого влад. Антония на этот собственно вопрос можно было только вызнать, что поручение это относилось к некоторого рода нестроениям по епархиальному управлению. Из рассказов же его о самом Архиепископе Олонецком выходило заключение, что и поручение касалось преимущественно личности этого архипастыря, его разных странных до крайности действий, начиная с домашней жизни и обстановки. Поводом к одному более подробному рассказу преосвящ. Антония обо всём этом послужила статья, помещённая в Вестнике Европы за 1872 г. под заглавием: «С.-Петербургская духовная Академия до Графа Протасова» 210 . Вызванный любопытством, вследствие сообщения мною содержания этой статьи, покойный влад. Антоний заставлял меня прочитать лично ему некоторые, более интересные, выдержки. В ряду последних заинтересовал его более всего отдел о бывших ректорах С.-Петербургской Академии, в числе коих было особенно характерно изображён (бывший ректором в 1831–1833 г.) архим. Венедикт (Григорович – родом из Могилёвской губернии), тот самый, в последствии архиеп. Олонецкий, к которому был командирован с особым поручением А. Антоний. Слушая чтение статьи, влад. Антоний, видимо, припоминал и проверял что-то, и наконец сказал: «Да! многое из прочитанного мне знакомо и слышано было именно от высокопр. Иннокентия, когда только я ещё имелся в виду у Св. Синода для командировки меня в Петрозаводск. Мне-то больно не хотелось отправляться в эту командировку. Но высокопр. Иннокентий, находя всякое моё отнекиванье неуместным, по доброжелательству своему ко мне, высказал не только о предмете поручения, но и всё, что знал о личном характере преосв. |
| 199 Преосв. Антоний кончил курс в 1839 г., высокопр. Макарий в 1841 г.; тот и другой определены были бакалаврами в тонй же Академии и приняли монашество один в 1840 г., а второй в 1841 г.; пробыли каждый на бакалаврстве очень не подолгу, – первый – один год, а другой ещё менее, бывши перемещён в С.-Петербургскую Академию. Далее высокопр. Макарий упредил преосв. Антония годом по архимандритству и годом по докторству; зато преосв. Антоний в описываемое время был выше его по служебному посту; он был Ректором Семинарии, а высокопр. Макарий – Инспектором Академии. Каждому из них было в эту пору лет – Антонии 33, а Макарию, вероятно, не более 32. В последующих ближайших производствах они оба тоже не расходились далеко: так Макарий назначен был Ректором С.-Петербургской Академии в 1850 г., а покойный Антоний в Январе 1851 г.; самостоятельным епископом в Тамбове первый быть назначен в 1857 г., а второй в Смоленске в 1859 г. Архиепископом пожалованы – первый в 1862 г., а Антоний в 1867 г.; зато последний через 9 лет от начала епископства, а тот через 12. Затем уже настала слишком большая разность в служебном их положении... 200 Докторский крест и всегда, впоследствии, нельзя было видеть на преосв. Антонии иначе, как выражение чего-то многого и особенного, и потому надеваемого им не так часто. Приветствуя лишь в последнее время получавших докторскую степень из чисто светских, служащих в Академии, профессоров, он не пропускал случая, чтобы с любезностью не указать им на отсутствие у них докторского креста, с желательным намёком постараться получить его в натуре, т. е. с принятием священного сана... «Иначе, говаривал он, хотя какой-либо знак, да нужно бы учредить для нынешних г.г. Докторов в достойно заслуженное отличие». 201 Высокопр. Макарий прибыл утром 1 Октября, а выбыл 10 числа, так как с 8 на 9 выпал вдруг значительный снег, что и побудило его ускорить отъездом. 202 Это заточничество бывшего преосв. Мелитопольского Кирилла состоялось вследствие неблагоприятно сложившихся для него обстоятельств в Иерусалимской миссии, которой он был, первый в сане епископском, начальник. Обстоятельства этого дела излагать здесь было бы неуместно. За то один факт из времени назначения и отправления преосв. Кирилла в Иерусалим, имевший тогда же отношение и к преосв. Антонию, мы изложим в достаточной подробности скоро в своём месте. |
| А эти-то последние явления могли быть усмотрены и определены именно при тех только условиях и отношениях Архипастыря к своим сослужителям и к их прихожанам, в каких являлся преосв. Антоний во время своих частых поездок. Всегда и везде искренно готовый сам, и вызывая и привлекая всех других к живой общительности, преосв. Антоний, очевидно, извлекал для себя самые живые сведения из взаимных разговоров присутствовавших при тех собраниях, которые составлялись около него во время его епархиальных объездов, и которые (собрания) между тем, понимались в том смысле, какой виден напр. в рассказах старца-Архимандрита... Преосв. Антоний, со своей стороны, пользовался здесь всяким поводом, даже намёком, чтобы поставить тот или другой вопрос и сообща раскрыть его в применении к практике. Предметом таких рассуждений преимущественно было то, что входило в круг обязанностей и отношений сельских пастырей по части богослужебных и разных требоисполнительных действий. При этом-то, видно было по всему, что он недаром был автором и «Пастырского и Нравственного Богословия», и составителем «Бесед сельского священника к прихожанам» и, наконец, участником в издании сочинения «Об отношении Церкви к христианам». Священникам преосв. Антоний настоятельно предлагал особенно вчитываться глубже и сердечнее в последнее сочинение, так как по его собственным словам, его поражали нередкие явления какой-то черствости чувств самих священников к церковности, и отсюда к самым пасомым, как чадам Церкви и их духовным детям. «Иначе, – говорил он, – только и слышишь, бывало, толки и возгласы со стороны священников, что прихожане, время от времени, холодеют к церкви, грубеют и в отношении к ним самим, а отсюда постепенно скудеют и средства материальные... «Но когда эта песня показалась мне у же просто приторною, и когда я усилил свои наблюдения для возможной поверки такого грустного состояния приходов, останавливаясь совершенно неожиданно в приходских далее деревнях, тогда-то я и разгадал, кто прав и кто виноват, – прихожане или вопиющие против них духовные, и тогда же, вследствие оказавшихся во множестве несправедливыми самых же воплей священников, я и начал их уже перетасовывать... |
| С другой же стороны, и в этом виде и содержании указываемой инструкции заключается такая практическая сообразительность и, с тем вместе, внушительность и назидательность, что читающий её по главам и пунктам, определяющим разнообразные обязанности и действия лиц должностных, невольно видит весь образ и характер, и самоё значение жизни монастырской и, наконец, сознаёт своё личное состояние и призвание, в каком бы положении он ни состоял в среде братий, хотя напр. и в поварском, потому что (в гл. V пункт. 6) изложено: «Повар и его приспешники чтобы вели себя богобоязненно, а особенно были благоговейны и отнюдь не сварливы, во время приготовления и раздачи пищи, а совершали бы всё это со страхом Божиим, с молитвою и с полным усердием к обительскому братству»... Потому-то, несмотря на разность положений монастырей в Смоленской епархии, иных общежительных и других штатных, в рассматриваемой инструкции применены правила и порядки к тем и другим совершенно почти одни и те же, – и преимущественно общежительные. Так же точно сам преосв. Антоний лично относился ко всем обителям и монашествующим безразлично, подавая пример, по преимуществу, купножития и братственного равенства в духе любви и служения друг другу – свято-евангельском. Посещая напр., как уже сказано, все жилища монастырские, он делал это не иначе, как сообща в сопутствовании не Настоятеля только и других должностных лиц, а всех, кто только мог и был свободен, иногда даже в сопровождении и мирских желающих. И здесь-то была как бы репетиция инструкции, – в смысле живого непосредственного преподавания правил и уроков по отношению и к действиям, и к самым лицам, начиная от старших лиц до трапезника, звонаря и привратника, – потому что преосв. Антоний, преподавая благословение тому или иному, непременно высказывал что-нибудь в назидание и утешение особенно сим малым в братии... При этом нельзя не заметить, что при подобных посещениях преосв. Антоний никогда не являлся в среде братии в одеянии архиерейском, а в простой люстриновой черной ряске и в черной шапочке-скуфейке, а вместо трости имел какой-либо в руках костылёк, иногда забывал, как бы, надевать и панагию... хотя видимо было, что это не без намерения, дабы выдержать всю простоту в обращении с братиями. Подобные посещения не ограничивались только жилищами и стенами монастыря. По преимуществу, – вскоре после литургии и чаю, преосв. Антоний почти всегда отправлялся «в проходку» (его выражение) за ограду монастыря, где есть напр. часовни или колодцы, чествуемые по преданию – или на пасеки и, наконец, просто в лес или в поля, на расстоянии, иногда не близком – версты на две и более. И тут то, бывало, сопутствовали ему группами и вереницами все, кто только мог и хотел, от старца до послушника, и мирские всякого звания, от знатных до простолюдинов, не исключая нищих. |
| Антоний, – я с первых же пор всячески и наедине, и в общих беседах, по преимуществу, усовещевал священников сознать силу и значение столь важного священнейшего пастырского долга, и устранить всякое нерадение при всех кажущихся неудобствах». На этот предмет, действительно, встречаем самые ранние указания и распоряжения преосв. Антония по вступлении его в Смоленскую паству. Первое из них циркулярное относится ещё к 1861 году, и затем повторено с некоторыми другими пунктами в Ведомостях за 1865 г. 328 . Это распоряжение было направлено собственно к тому, чтобы заставить священников быть неотлучно в своих приходах в течение всего великого поста и совершать служения во все недели для желающих говеть, так как иначе, скопляющееся, в какие-нибудь две-три недели, говельщики, естественно, самою численностью затрудняли священников совершать исповедь со возможною тщательностью, на что, главным образом, упирали и сами же священники. По докладу Секретаря Консистории о возобновлении настоящего распоряжения было определено, между прочим: «Духовенству решительно воспретить отлучаться от церквей в течение всей четыредесятницы; а в случае неотложной надобности представить о чём-либо епархиальному начальству, присылать через почту, и за неисполнение сего подвергать штрафу в пользу попечительства». Со своей же стороны преосв. Антоний, не любя вообще ограничиваться одними формальными начальственными предписаниями, объяснял, где только приводилось, что священники, дабы не обременяться исповедью чересчур многих говельщиков в одну неделю, сделают вполне разумное пастырское дело, когда предварительно объявят прихожанам и далее распределят, из какого места прихода и в какую неделю имеют являться прихожане для говенья. Да и самую исповедь рекомендовал не пригонять к одному только времени краткосрочному, к последнему дню. Со всею архипастырскою ревностью желая возможно благоуспешного достижения цели в столь святом деле, преосв. Антоний обратил строгое внимание и на ведение исповедных росписей. По этому предмету было так же циркулярное, пропечатанное в Ведомостях, его распоряжение, где сказано, что «некоторыми причтами исповедные росписи пишутся как попало, или просто переписываются из года в год без надлежащего внимания к значению этого дела 329 . В действительности этого преосв. Антоний удостоверялся сам, по его рассказам тем, что брал с собою при обозрении епархии ведомости как клировые, так и исповедные. Имея в обычае, кроме назначаемых по маршруту сел, останавливаться по местам и в деревнях, иногда сворачивая даже в сторону, он тут среди бесед с крестьянами и обращался к ним с вопросами: – часто ли бывают в церкви, говели ли и на какой неделе, и кто из членов семейства? Из простодушных ответов, само собою, открывались те или иные неверности, равно как и то, что исповедные росписи, очевидно, составлялись заочно. |
| Таким образом, насколько в личных и служебных достоинствах высокопреосвященного Филарета фамилия Амфитеатровых действительно получила первую заслуженную знаменитую известность, настолько и в отношении к последующим (во втором уже поколении из родовой семьи Филарета), представителям её эта самая известность имела своё особенное значение, как наследственно-родовое по имени уже собственно Филарета. В этом именно значении справедливо, по крайней мере, к двум лицам второго поколения – племянникам Филарета приложить фамилии даже в двойственном виде – Амфитеатров-Филаретов; как бывало и слыли они в Киевской академии под именем Филаретовцев. В отношении к одному из этих племянников это значение фактически осуществилось в том, что он, имевши прежнюю родовую фамилию по отцу «Красин», во время обучения его в семинарии переименован был в фамилию «Амфитеатров» по распоряжению начальствовавших тогда лиц. Основанием и побуждением к такой перемене фамилии, – обычной, впрочем, в те времена, – служило именно то, что имя Филарета, его дяди, получило уже тогда значительную известность; а с другой стороны самый ученик Красин, – племянник Филарета, имел прекрасные способности и отличался такими же успехами и благонравием. Дававшие Красину новую фамилию Амфитеатров, сделали это именно из почитания к Филарету и для поощрения племянника идти по стопам дяди 14 . Всех лиц из второго поколения, на которых справедливо указать, как на замечательных представителей, а по отношении к самому Филарету, как на последователей ему на поприще духовно-учебного и церковно-иерархического служения было пятеро. Родственные отношения этих лиц к самому высокопр. Филарету были разностепенные. Двое были сыновья родных его братьев из числа пяти, Василия и Гавриила и имели фамилии Амфитеатровых, как родовую; третий был сын старшей сестры его Анны, переименованный, как выше сказано, из отцовской фамилии Красин в Амфитеатрова. Наконец остальные двое привзошли в родство с Филаретом уже со стороны. Они были женаты на племянницах Филарета – одной по брату, другой по сестре 15 . |
| Насколько прав был в своих суждениях преосв. Антоний, ясное подтверждение этому видим и в исторической записке о состоянии Киевской академии по случаю пятидесятилетнего юбилея. «Было даже время, – говорится в этой записке, – что Иннокентия, как профессора богословия, упрекали в увлечениях, в излишней смелости его богословско-философских созерцаний и вообще оригинальности. Есть предания, что сам Иннокентий, в сознании своих увлечений, вытребовал в свое время от студентов и сжёг часть, записанных ими, его лекций и что, написанные некоторыми из студентов под прямым влиянием лекций Иннокентия, курсовые сочинения были заподозрены в неправомыслии, с лишением даже авторов их ученой степени» 94 . Во время студенчества преосв. Антония в богословском отделении Иннокентий читал «религиозистику» или «основное Богословие». Догматическое же богословие читал архимандрит Димитрий (Муретов) и о лекциях последнего преосв. Антоний сохранил неизменно самое высокое понятие и по содержанию и по направлению. Этими лекциями он пользовался при составлении изданного им Догматического Богословия, так как и слушал их в своё время с особенным вниманием и составлял записки по ним с такою же тщательностью. Наконец, что касается до лекций Як.К. Амфитеатрова по Гомилетике, хотя в ту пору ещё не совсем оконченной, то эти лекции производили на него истинное обаяние. Недаром он просил Як. К-ча, ещё в бытность свою в семинарии, прислать ему гомилетические лекции 95 . Затем, когда преосв. Антоний был уже ректором семинарии и академии, он и сам обращал особенное внимание и давал преимущественную цену сочинениям проповедническим; по ним он определял самоё настроение духовно-религиозное, и всячески поощрял тех, в ком замечал даровитость в этом отношении 96 . Выдаваясь с такой отличной учебно-студенческой стороны, Як. Г. Амфитеатров не менее отличался настроением нравственным и вообще, справедливо сказать, примерным поведением по отношению как лично к себе, к своим занятиям, так и к товарищам. Из числа последних в его курсе, как оказалось впоследствии, было немалое число поступивших, подобно ему, в монашество; но он видимо выделялся и из среды даже этих последних своим строгим настроением. |
| «Охма!.. говаривал при других подобных случаях преосв. Антоний, если подобное было и бывает доселе, то чего оставалось бы ожидать, коль скоро бы могла состояться пресловутая церковно-судебная реформа? При осуществлении последней, пожалуй, стали бы самим Архиереям через судебных приставов присылать открытые повестки с обозначением в них пунктов дела и выпискою не цитат только, а полного содержания из канонических и новосоставленных судебных законоположений... и в форме реестров, подлежащих обсуждению дел, вывешивали бы афишки на самом крыльце духовно-судебного места»... В изложенных сейчас фактах мы не показали, по известным нам причинам, самого содержания бумаг, представленных преосв. Антонием высшему Начальству; но главный предмет дела понятен и без особых прямых указаний. Преосв. Антоний, избравший в своей мере специальною темою и задачею следить за всеми фазисами нового академического status quo, естественнее всего, выражал и письменно и словесно именно все то, что усматривалось, признавалось и даже чувствовалось им в этом деле, более или менее, не соответствовавшим прямому истинному значению и благу академий, и что действительно не замедлило уже оправдываться некоторыми фактами, явно обнаруживавшими несостоятельность нового академического Устава. Но так как все подобные явления всего ближе, виделись и чувствовались преосв. Антонием по отношению к здешней Академии, то всё, и общее в новом академическом status quo, прямо или косвенно переносилось и прилагалось им к здешней Академии и не по личным только его взглядам и убеждениям, – но почти обсуждалось им конфиденциально с лицами академической же корпорации, или в отдельности, или сообща при свидании. При этом у преосв. Антония были свои особенные обычные манеры, – при указании на факты общие, прилагать значение их, как бы, к личному состоянию самих слушающих и сорассуждающих. Эти манеры состояли в таких напр. выражениях: «да, вот что теперь у вас в академиях... чего ожидать от таких ваших академических порядков? а у вас в ваших журналах только и видятся нескончаемые вереницы справок, да справок, набираемых из этого какого-то лабиринта», и т. п. Бывало же и так, что преосв. Антоний прямо высказывался: «впрочем, действуйте вы, как знаете, по параграфам ваших справок, а я не согласен и буду писать, куда нужно, своё и при этом наперёд передавал почти всё содержание, предполагавшихся им, подобных отписей и этим самым тут же, как бы, предлагал их на предварительное общее сорассуждение pro или contra 185 . Так же точно действовал преосв. Антоний даже в присутствии других, известных ему положительною благонамеренностью, сочувственностью и компетентностью, лиц, чему пример в приведённом выше факте. |
| Так, прежде всего, он обновил личный состав присутствия Консистории, заменив прежних членов новыми с задатками свежих сил и потребной энергии» 42 . Это обновление действительно совершено было, но только не в том виде, как нередко бывает у иных из новопоступающих главных начальников, и где нередко сбывается только известная пословица: – «новая метла сначала больно чисто метёт, а затем и малого сору не поуберёт». Из прежних Членов иные уволились, – зато преосв. Антоний, вместе с избранием новых, избрал и такого, который состоял Членом ещё ранее прочих и только за несколько лет перед этим уволился. Основания и соображения в последнем деле были вполне благоразумны и целесообразны. Указываемый Член во 1-х был о. кафедр. Протоиерей, следовательно, по статуту и служебному авторитету ему принадлежало это звание; во 2-х преосв. Антоний сам не скрывал, что он поступил так по совету и даже особенной рекомендации преосв. Григория, Епископа Калужского, который, дважды находившись на службе в Казани, весьма хорошо знал избранных в духовенстве лиц и членов Консистории, и в особенности о. Прот. В.П. В-ского, бывшего, между прочим, Членом академической Конференции и следовательно сослуживцем преосв. Григория в бытность его Ректором Казанской Академии. Впрочем, в самом предложении преосв. Антония о назначении о. кафедр. Протоиерея Членом, ясно были указаны причина и цель. «Видя настоятельную и неотложную надобность усилить и ускорить в Консистории делопроизводство по 1-му столу, по причине умножившихся до крайности, дел от многочисленных случаев совращения крещёных татар в магометанство и русских в раскол, я считаю нужным, чтобы делами по этому столу занимался Член в особенности опытный и знающий и местности, и дух, и быт населённости» 43 . Потому-то преосв. Антоний, как сказано было прежде, брал с собою и в поездки по епархии о. кафедр. Протоиерея. Вообще же преосв. Антоний сам отлично понимал, что если бы Члены Консистории были все новички или иные из недавних, то сколько бы сам он ни был сведущ и опытен, всё-таки дело управления на новом месте могло бы быть не без затруднений и идти не вполне надежно. |
| А предвидится что-то действительно похожее на это, если Господь, ими же весть судьбами, не изменит настоящей судьбы и положения наших духовно-учебных заведений от училищ до академии с возвращением их к недавнему бывшему строю и порядку, выдержавшим себя в своей мере вполне удовлетворительно в течение целого пятидесятилетия»... Прошло после этой беседы немного времени и что же? ... Указание бывшего гостя-Прсосвященного на то, как высокопреосв. Филарет Киевский нашёлся вынужденным писать к Министру Народного Просвещения по поводу вышесказанного факта в Киевском Университете, – не замедлило осуществиться и в лице преосв. Антония по отношению именно к Университету здешнему по следующему случаю. По предварительному извещению и приглашению от университетского Начальства преосв. Антоний прибыл на университетский экзамен по Богословским предметам, на каковых экзаменах он всегда бывал каждогодно неопустительно. В описываемый приезд его на экзамен оказалось, что студентов в экзаменационной зале решительно не было ни одного. Встретивший и сопровождавший преосв. Антония в залу, о. Протоиерей, Профессор Богословия, естественно, – как рассказывал сам преосв. Антоний, – переконфузился... туда сюда, а всё-таки нет никого из студентов… хотя я сам, – говорил преосв. Антоний, – проходя коридором, видел весьма многих... О. Протоиерей отправился сам отыскивать и собирать студентов... Узнал об этом Проректор... и что же? Явилось на экзамен всего-навсего только двое студентов. Нечего делать, чтобы окончательно не конфузить о. Профессора и начальство, я посидел несколько времени при испытании этих двоих бедных студентов, не могших, верно, никак увернуться... Этот-то случай, наконец, и вынудил преосв. Антония решиться написать о нём гр. Д.А.Толстому, хотя немало раздумывал, как писать ему – как Министру ли или Обер-Прокурору? Кроме значения этого факта в самом себе и по отношению лично к преосв. Антонию, преосв. Антоний понудился писать и потому, что факт этот огласился и вызывал разные взгляды и толки, и последние были со стороны иных не без преувеличения и извращения истины в некоторых отношениях; вообще он опасался здесь за подрыв значения и влияния духовно-начальственного, если пройти этот факт молчанием. |
|
|
