| По сообщению историка Созомена , святой Афанасий еще в юности сделан был писцом и домашним секретарем Александрийского архиепископа. Это также благодетельно влияло на развитие Афанасия и расширяло горизонт его понятий и практических церковных обобщений. Всемирная столица морской торговли и образованности того времени, Александрия с первых времен христианства была одною из великих церковных митрополий, начало которой положено было святым апостолом и евангелистом Марком. Около же этого времени авторитет Александрийского первосвятителя простирался над сотнею епископов Египта, Ливии и Пентаполя. К этому же патриархату принадлежали пустыни Фиваидская, Синайская, Нитрийская и Арсинойская, первые великие обитатели коих, отцы и основатели монашества: Антоний Великий , Пахомий, Макарий и многие другие – очень нередко заходили в Александрию, где у них и довершал Афанасий свое подвижническое развитие. Особенно, говорят, он был дружен с святым Антонием Великим , которому он в течение некоторого времени прислуживал и «лил воду на его руки». Не могло, конечно, не повлиять на пламенную душу юного александрийца, как 80-летний старец Антоний бодро стоял в белом овчинном плаще пред пышным и могущественным префектом Александрии и мужественно и мудро защищал от несправедливых преследований христиан, не смущаясь никаким страхом. И вот где, быть может, загорелась та Божественная искра неугасимой ничем ревности по истинной вере, которая горела в юном Афанасии и пылала до конца его жизни, распространяя повсюду теплоту любви и свет веры христианской более чем 50 лет при жизни и доныне по смерти. Как бы заблаговременно подготовляемый Промыслом Божиим к великому своему служению христианскому миру, святой Афанасий весьма рано был поставлен в диакона, а потом возведен и в архидиакона. Живя при архиепископе, святой Афанасий был во многом ему помощником, так как, кроме широкого образования, он обладал проницательным умом и, что всего важнее, всегда горел ревностию об истинной вере, ценимой им выше всего. Труды по патриархату, конечно, много занимали его, но юный аскет находил время и для самостоятельных занятий, ища в них выражения своего одушевления верою. К этому времени относится его «Слово против язычников» 2 , в котором он показывает нелепость идолопоклонства, бывшаго тогда еще в немалой силе, доказывает истину единобожия и указывает пути к истинному Богопознанию. Доводы Афанасия и самобытны, и могущественны. К этому же времени относят знаменитое произведение «О воплощении Слова», где говорится о необходимости воплощения Сына Божия для восстановления падшего человечества и доказывается с полною основательностью, что воплотившееся Слово есть Единородный Сын Божий 3 . Этот заветный предмет юношески пламенной веры святого Афанасия был потом основным предметом несокрушимаго убеждения в пору его твердого мужества и славнейшим предметом упования при конце многотрудной жизни, отягченной неустанною борьбою с еретиком Арием и его приверженцами. |
| Почему же, посмеваясь кресту, не удивляетесь воскресению? Ибо сказавшие одно написали и другое. Или почему, упоминая о кресте, умалчиваете о воскрешенных мертвецах, о прозревших слепцах, об исцеленных разслабленных, об очищенных прокаженных, о хождении по морю и других знамениях и чудесах, показывающих, что Христос не человек, но Бог? Мне кажется, что вы весьма несправедливы сами к себе и не читали с искренним расположением наших Писаний. Прочтите же, и увидите: дела, совершенныя Христом, доказывают, что Он Бог, пришедший для спасения человеков». Поелику же они были в недоумении и обращались туда и сюда, то Антоний, улыбнувшись, сказал еще чрез переводчика: «хотя с перваго взгляда видно сие само собою, однакоже, поелику опираетесь вы более на доказательство из разума и, владея сим искусством, требуете, чтобы и наше богочестие было не без доказательств от разума, то скажите мне прежде всего: каким образом приобретается точное познание о вещах, и преимущественно ведение о Боге, посредством ли доказательств от разума, или посредством действенности веры? И чтò первоначальнее: действенная ли вера, или разумное доказательство?» Когда же ответили они, что действенная вера первоначальнее и что она есть точное ведение, тогда сказал Антоний: «хорошо говорите вы. Вера происходит от душевнаго расположения, а диалектика от искусства ея составителей. Поэтому, в ком есть действенность веры, для того не необходимы, а скорее излишни, доказательства от разума. Ибо чтò уразумеваем мы верою, тò вы пытаетесь утверждать из разума, и часто бываете не в состоянии выразить тò словом, чтò мы разумеем ясно; а посему действенность веры лучше и тверже ваших великомудрых умозаключений. Итак, у нас христиан таинство боговедения не в мудрости языческих умствований, но в силе веры, даруемой нам от Бога Иисусом Христом. И истинно слово мое; ибо вот ныне мы, не учившись письменам, веруем в Бога, из творений познавая Его о всем промышление. И действенна вера наша; ибо вот ныне мы утверждаемся на вере во Христа, а вы на велемудрых словопрениях, и ваши идолы не чудодействуют более, а наша вера распространяется повсюду; и вы своими умозаключениями и своим велемудрием никого не совращаете из христианства в язычество, а мы, уча вере во Христа, отвращаем людей от вашего суеверия, потомучто все признают Христа Богом и Сыном Божиим; вы своим красноречием не можете положить преград учению Христову, а мы именем Христа распятаго прогоняем всех демонов, которых страшитесь вы, как богов, и где знамение крестное, там изнемогает чародейство, бездейственно волшебство. |
| «Паче же, будем благодушествовать и радоваться всегда, как спасаемые; будем содержать в мысли, что с нами Господь, Который низложил и привел в бездействие демонов. Будем представлять и помышлять всегда, что, поелику с нами Господь, то ничего не сделают нам враги». Когда беседовал так Антоний,-все тому радовались; в одном возрастала любовь к добродетели, в другом искоренялось нерадение, в иных прекращалось самомнение, все же, дивясь данной от Господа Антонию благодати к различению духов, убеждались в том, что должно презирать демонские наветы. Монастыри в горах подобны были скиниям, наполненным божественными ликами псалмопевцев, любителей учения, постников, молитвенников, которых радовало упование будущих благ, и которые занимались рукоделиями для подаяния милостыни, имели между собою взаимную любовь и согласие. Подлинно представлялась там как-бы особая некая область богочестия и правды. Не было там ни притеснителя, ни притесненнаго; не было укоризн от сборщика податей; подвижников было много, но у всех одна мысль-подвизаться в добродетели. А потому, кто видел монастыри сии и такое благочиние иноков, тот должен был снова воскликнуть и сказать: коль добри доми твои, Иакове, и кущы твоя, Исраилю! яко дубравы осеняющыя, и яко сад при реце, и яко кущы, яже водрузи Господь, и яко кедри при водах (Числ. XXIV:5—6). А сам Антоний, по обычаю уединяясь особо в монастыре своем, усиливал подвиги, и ежедневно воздыхал, помышляя о небесных обителях, вожделевая оных и обращая взор на кратковременность человеческой жизни. Когда хотел вкушать пищу, ложился спать, приступал к исполнению других телесных потребностей,-чувствовал он стыд, представляя себе разумность души. Нередко, со многими другими иноками приступая ко вкушению пищи и вспомнив о пище духовной, отказывался от вкушения и уходил от них далеко, почитая для себя за стыд, если увидят другие, что он ест. По необходимому же требованию тела, вкушал пищу, но особо, а нередко и вместе с братиею, сколько стыдясь их, столько уповая предложить им слово на пользу. |
| Указания на роль ангелов и бесов в духовной жизни могут быть найдены в церковных писаниях с самого начала христианства. Тем не менее только с возникновением монашества и выработки аскетического учения в четвертом веке этот вопрос стал рассматриваться систематически и более обстоятельно. Первым значительным произведением такого рода является, несомненно, " Житие пр. Антония " , написанное св. Афанасием Александрийским . " Житие " может быть рассматриваемо как классическое выражение православного учения об участии, принимаемом силами тьмы в духовной борьбе человека. Оно сохраняет до нашего времени свое жизненное значение, хотя более поздние духовные писатели и подошли, может быть, более глубоко к рассмотрению вопроса. Само монашество понималось св. Афанасием (и его современниками) не только как путь к личному спасению и освящению, но прежде всего как борьба против темных демонских сил. Конечно, всякий христианин обязан принимать участие в этой духовной войне, монахи, однако, образуют собою авангард или ударные части, которые нападают на врага непосредственно в его убежище — в пустыне, которая считалась особенным местом жительства бесов после распространения христианства в населенных местностях. Удаление от мира понималось не как попытка избежать борьбы со злом, но как более активное и героическое сражение с ним. Поэтому монахи окружены бесами. " Мы имеем страшных и лукавых врагов, — говорит пр. Антоний своим ученикам, — злых бесов, и против них наша борьба " . " …Велико их множество в окружающем нас воздухе, и они недалеко от нас " . Мы находим в " Житии " много описаний способов, которыми пользуются бесы, чтобы нас искушать. Во-первых, они стараются отклонить монаха от подвижнического пути и внушают ему оставить монашескую жизнь . Далее, они начинают искушать различными дурными мыслями и плотскими желаниями . После этого они пытаются испугать подвижника устрашающими фантастическими явлениями . Но если подвижник сопротивляется всем этим искушениям, и диавол видит себя " изгоняемым из его сердца " , он является ему в человеческом образе . Вся эта борьба имеет преимущественно духовный характер, но бесы действительные живые существа, способные даже производить такие вещественные действия, как, например, шум, который может быть слышен другими лицами извне . Они даже способны причинять серьезные физические повреждения, как, например, раны тем, кого они искушают. Так, пр. Антоний был так безжалостно избит злыми духами в начале своей подвижнической жизни, что он был оставлен ими " лежащим на земле как мертвый " . Он был найден в таком состоянии другими лицами на следующее утро. Он заверял, что испытанные им боли были столь сильными, что, как он говорил, раны, наносимые людьми, никогда не могли бы причинить такое мучение . Бесы также пользуются различными хитрыми приемами с целью вкрасться в доверие подвижника. Они поют, читают псалмы, будят его на молитву, внушают поститься и т. д. |
| Обещанная 2-я ч. так и не была представлена, поэтому труд судили только по 1-й ч. Тем не менее отзывы рецензентов профессора кафедры психологии П. П. Соколова и и. д. доцента кафедры истории и обличения рус. раскола И. М. Громогласова были не только положительные, но и похвальные. Среди главных достоинств работы отмечались обширная источниковедческая база и всестороннее изучение проблемы. 24 окт. того же года состоялся магистерский коллоквиум, на котором кроме офиц. оппонентов - рецензентов диссертации - в роли неофиц. оппонентов выступили писатель-публицист по вопросам раскола и сектантства С. П. Мельгунов , московский епархиальный противосектантский миссионер И. Г. Айвазов и проф. С.-Петербургского ун-та И. Д. Андреев (Магистерский диспут. 1909. 1. С. 155; 2. С. 326-335). Все оппоненты, высказывая отдельные критические замечания, признавали диссертацию «первым опытом истинно научной разработки вопросов русского сектантства» и отмечали ее своевременность. Диссонансом звучала резкая критика Айвазова, обвинившего К. в «злоупотреблении физиологией» и рекомендовавшего Совету академии воздержаться от присуждения ученой степени (Там же. С. 331-335). Степень была единогласно присуждена Советом, к-рый имел это право согласно Временным правилам духовных академий 1905 г. Однако указом Синода от 4 февр. 1909 г. Временные правила были отменены, право утверждения в магистерских и докторских богословских степенях вновь переходило к Синоду, и указом последнего от 16 июня того же года К. был лишен полученной степени на основании несоответствия сочинения требованиям, предъявляемым к научной диссертации, а также самой научной области - богословию (Указ Св. Синода. 1910). Назначенный Синодом рецензент - архиеп. Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий) - отмечал, что автор диссертации называет негативные явления сектантства «проявлением истинной богодухновенности» ( Антоний (Храповицкий). 1911). К. просил о разрешении предоставить на соискание магист. степени переработанную канд. дис. «Учение св. Кирилла Александрийского о Лице Богочеловека...», но ему было отказано. Своеобразным катализатором послужило заявление московского отдела «Союза русского народа», назвавшего сочинение К. кощунственным и пославшего телеграмму обер-прокурору Синода П. П. Извольскому с просьбой отменить решение Совета МДА о присуждении К. магист. степени ( Барсов. 1908. С. 653). Были и др. мнения: с защитой диссертации К. выступил Е. В. Барсов . Однако в авг. 1909 г. К. было предложено уйти из академии по собственному желанию. |
| Ей посчастливилось встретить дядю Антония, который был самым добрым из жителей нашего острова. Он работал в одной александрийской пекарне. Как-то раз, пойдя за хлебом, Ленио познакомилась с этим уроженцем Пароса. Она быстро привязалась к нему, но ей трудно было примириться с необходимостью оставить ради него свой большой город и провести всю свою жизнь на каком-то Паросе – бесплодном острове в Эгейском море. Чтобы завлечь её туда, Антоний рассказывал ей о садах и померанцевых деревьях, которые будто бы росли в его имении, доставшемся ему от отца по наследству. В конце концов она согласилась выйти замуж за Антония и переехать с ним на Парос. Так Ленио покинула свой прекрасный родной город, чтобы никогда уже туда не вернуться. Остров оказался вовсе не таким чудесным, как она ожидала. Когда дядя Антоний привёз её в местность Ставрос, где находился его дом и хозяйство, то Ленио стала искать сады и парки, о которых он ей рассказывал. – Где же, муженёк, твои лимонные и апельсиновые деревья?! Да здесь одни кусты да колючки! Где сады?! Здесь нет даже воды для питья! Впрочем, несмотря на трудности, бедность и нищету, она была верной женой Антонию и любящей матерью детям, которых дал им Бог . Её глубокая вера давала ей силы плыть по морю жизни без уныния и ропота. Она всегда славила Бога и ежедневно молилась Честнóму Кресту 15 , храм которого находился чуть ли не у неё во дворе. Двое человек, которые часто бывали в тех местах, видели, как каждый полдень Ленио выбегала из своего дома с кацеёй 16 в руке и кадила воздух с такой скоростью, что казалось, будто она летала. Дойдя до какого-то развалившегося строения, она останавливалась, делала поклон и возвращалась обратно. Дедушка Дамаскин, часто видевший это, однажды набрался смелости и спросил у неё: – Зачем ты кадишь набегу и кланяешься этим развалинам? – А ты что, действительно не видишь, чему я кажу и чему кланяюсь? – Нет, дорогая госпожа Ленио, ничего не вижу; вижу только то, что ты кажешься сумасшедшей. – Дорогой мой Дамаскин, я кажу святому Георгию. Каждый полдень он приходит ко мне домой, я кладу в кацею ладан и провожаю его до того места, где ты меня видишь, и там он исчезает. Может быть, ты знаешь, что это было за строение? |
| Указания на роль ангелов и бесов в духовной жизни могут быть найдены в церковных писаниях с самого начала христианства. Тем не менее только с возникновением монашества и выработки аскетического учения в четвертом веке этот вопрос стал рассматриваться систематически и более обстоятельно. Первым значительным произведением такого рода является несомненно “Житие” преп. Антония, написанное свт. Афанасием Александрийским 7 . “Житие” может быть рассматриваемо как классическое выражение православного учения об участии, принимаемом силами тьмы в духовной борьбе человека. Оно сохраняет до нашего времени свое жизненное значение, хотя более поздние духовные писатели и подошли, может быть, более глубоко к рассмотрению вопроса. Само монашество понималось свт. Афанасием (и его современниками) не только как путь к личному спасению и освящению, но прежде всего как борьба против темных демонских сил. Конечно, всякий христианин обязан принимать участие в этой духовной войне; монахи, однако, образуют собою авангард или ударные части, которые нападают на врага непосредственно в его убежище, — в пустыне, которая считалась особенным местом жительства бесов после распространения христианства в населенных местностях. Удаление от мира понималось не как попытка избежать борьбы со злом, но как более активное и героическое сражение с ним. Поэтому монахи окружены бесами. “Мы имеем страшных и лукавых врагов, — говорит преп. Антоний своим ученикам, — злых бесов, и против них наша борьба” 8 . “…Велико их множество в окружающем нас воздухе, и они не далеко от нас” 9 . Мы находим в “Житии” много описаний способов, которыми пользуются бесы, чтобы нас искушать. Во-первых, они стараются отклонить монаха от подвижнического пути и внушают ему оставить монашескую жизнь 10 . Далее, они начинают искушать различными дурными мыслями и плотскими желаниями 11 . После этого они пытаются испугать подвижника устрашающими фантастическими явлениями 12 . Но если подвижник сопротивляется всем этим искушениям и диавол видит себя “изгоняемым из его сердца” 13 , он является ему в человеческом образе 14 . Вся эта борьба имеет преимущественно духовный характер, но бесы действительно живые существа, способные даже производить такие вещественные действия как, например, шум, который может быть слышен другими лицами извне 15 . Они даже способны причинять серьезные физические повреждения, как, например, раны тем, кого они искушают. Так, преп. Антоний был так безжалостно избит злыми духами в начале своей подвижнической жизни, что он был оставлен ими “лежащим на земле как мертвый” 16 . Он был найден в таком состоянии другими лицами на следующее утро. Он заверял, что испытанные им боли были столь сильными, что, как он говорил, раны, наносимые людьми, никогда не могли бы причинить такое мучение 17 . Бесы также пользуются различными хитрыми приемами с целью вкрасться в доверие подвижника. Они поют, читают псалмы, будят его на молитву, внушают поститься и т. д. 18 . |
| Означенная задача св. отцами-аскетами действительно и выполнена, причем суждения этого рода излагаются у них одновременно с известною уже христологиею, что и естественно, потому что благодать св. Духа даруется людям в силу искупления, совершенного крестом Христа Спасителя; разница лишь в том, что здесь св. отцы смотрят на Христа не просто как на идеал нравственного совершенства, но как и на причину возрождения и обновления человека. Для более ясного представления взаимоотношения между владычественным умом и благодатию, кажется, не лишним будет отметить более частные пункты, охватывающие в своей совокупности весь упомянутый процесс взаимоотношения. Та же святоотеческая, аскетическая литература дает к этому полное право. Сопоставляя те или другие места этой литературы, мы видим, что здесь особенно выдвигаются три вопроса: во-первых, вопрос о том, при каком условии возможно “сочетание” владычественного ума и благодати в первоначальном пробуждении к аскетизму, во-вторых, в чем заключается образ и характер этого сочетания и, в-третьих, есть ли какое-нибудь начало, объединяющее и всегда поддерживающее сочетание между умом и благодатию. И жизнь аскетов и их литература, как отображение жизни, говорят, что “пробуждение человека от смертного усыпления” 213 ,– как выражаются отцы-аскеты о сознательном начале спасения путем аскетизма,– есть явление в высшей степени живое. С одной стороны нам представляются лица, которых как будто сама природа человеческая, с самого рождения, влечет ко спасению путем аскетическими. Действие Св. Духа в подобных случаях определяется тем, что благодать Его обыкновенно идет навстречу такому влечению: этим лицам достаточно бывает тогда услышать одно какое-либо выражение из Свящ. Писания, чтобы после этого всецело уже отдаться жизни во Христе. Типическим выразителем такого рода “пробуждения” к аскетизму бесспорно служит св. Антоний Великий . Биограф его, св. Афанасий, архиеп. александрийский, свидетельствует, что св. Антоний с самых ранних лет отрочества отличался задумчивым и религиозным характером, влекущими его к уединению. |
| Можно радоваться, что прошли те дни, когда почтенные историки, вроде Gwatkin " a, могли говорить о " великом отшельнике Антонии, которого никогда не существовало " . Зато личность святого Афанасия была для нас слишком бесспорной, чтобы без колебаний решить, в какой мере Житие представляет собой портрет реального Антония, в какой мере это создание художника. К счастью, существует немало свидетельств в других источниках - в жизнеописаниях Пахомия, Словах отцов пустынников, у Евагрия, Кассиана и других, которые подтверждают этот образ; да и качества самого Афанасия-историка (допустим, и предвзятого) в других его трудах склоняют в пользу точности того исторического очерка, который он дает нам. Больше того, мы можем теперь с достаточной уверенностью утверждать, что и семь посланий, которые еще блаженный Иероним считал принадлежащими святому Антонию, дошли до наших дней: одно послание и несколько фрагментов на коптском языке, еще одно - на сирийском, очевидно, непосредственно основанное на коптском оригинале; и все семь - в латинской и грузинской версиях пропавшего греческого перевода. Несмотря на некоторые темные места в переводах, - а если верить святому Афанасию, сам коптский оригинал должен был быть записан под диктовку, - мы чувствуем, что в посланиях с нами на самом деле говорит Антоний Жития. Год " Миланского эдикта " , 313-й, - может считаться рубежным годом " прихода эпохи " христианской Церкви. В Египте это был, вероятно, год трех знаменательных событий: вступления юного Афанасия на службу к епископу Александрийскому; крещения Пахомия и начала его подвижничества; удаления Антония во " внутреннюю пустыню " к Красному морю. Два последних события отмечают " приход эпохи " христианского монашества, хотя и не рождение его. Учитель Пахомия, Паламон, передал ему правило жизни, которому сам был обучен, и облачил его в особую монашескую одежду ( " схиму " ), что воспринималось уже как нечто само собой разумеющееся И Антоний, которому было за шестьдесят, так же провел сорок лет, вырабатывая тот образ жизни, в котором вначале не видели чего-то уникального, и чей пионерский характер только теперь раскрылся вполне. У него также были наставники в третьем столетии. Его жизнь представляет собой мост между двумя эпохами - временем мучеников и временем христианской империи. |
| См.: Louth Α. St. Athanasius and the Greek Life of Antony "http://Journal of Theological Studies, v. 39, 1988, p. 504—509. Причем, критики этой гипотезы указывают на несомненную первичность греческого текста «Жития» по сравнению с сирийской версией. См.: Lorenz R. Die griechische Vita Antonii des Athanasius und ihre syrische Fassung. Bemerkunge zu einer These von R. Draguet//Zeitschrift für Kirchengeschichte, Bd. 110, 1989, S. 77—84. См. предисловие к изданию: Athanase d " Alexandrie. Vie d " Anto-ine. Ed. par G. J. M. Bartelink//Sources chretiennes, N 400. Paris, 1994, p. 27—42. Особенно отчетливо это проявляется в учении о благодати (с акцентом на «синэргии» Бога и человека). См. сравнительный анализ в кн.: Khaled Α. Athanasius . The Coherence of his Thought. London-N. Y., 1998, p. 166—172, 177—195. Некоторые ученые склоняются к тому мнению, что александрийский святитель «затмил» собою «отца монашества». См.: Roldanus J. Die Vita Antonii als Spiegel der Theologie des Athanasius und ihr Weiterwirken bis ins 5. Jahrhundert//Theologie utid Philosophie, Bd. 58, 1983, S. 194—216. Добротолюбие, т. 1. Сергиев Посад, 1992, с. 17—116. Лобачевский С. Св. Антоний Великий (его жизнь, писания и нравственно-подвижническое учение). Одесса, 1906, с. 140. Лобачевский С. Указ. соч., с. 184. Он говорит, что преп. Антоний «послал разным монастырям семь написанных на египетском (т. е. коптском. — А. С.) языке посланий апостольского духа и слова, которые переведены на греческий язык и между которыми особенно замечательно послание к Арсеноитам». Творения блаженнаго Иеронима Стридонскаго, ч. 5, с. 304. Анализ различных версий данной редакции см. в кн.: Ruben-son S. The Letters of St. Antony. Origenist Theology, Monastic Tradition and the Making of a Saint. Lund, 1990, p. 15—34. Имеется старый русский перевод названных семи посланий (с латинской версии): Святаго отца нашего Антония Великаго Письма к монахам//Христианское Чтение, 1826, ч. XXII, с. 40—66, 163—171; ч. XXIII, с. 176—190; 1828, ч. XXXI, с. 11—21. Один из первых основательно доказал это: Kleina F. Antonius und Ammonas. Eine Untersuchung ьвег Herkunft und Eigenart der дlmesmen Mцnchsbriefen//Zeitschrift fur katholishe Theologie, Bd. 62, 1938, S. 326—341. См.: Orlandi T. Coptic Literature//The Roots of Egyptian Christianity. Ed. by B. A. Pearson and J. Goehring. Philadelphia, 1992, p. 63—64. См.: Хосроев А. Из истории раннего христианства в Египте. На материале коптской библиотеки из Наг-Хаммадй. М., 1997, с. 286—311. |
|
|
