| блюдя и себя самих первее всего сохранно от всяких пустопорожностей, хотя бы и классических...» Вслед за посещением нас, проходил преосв. Антоний и в певческие комнаты, где обращал внимание на занятия певчих из учеников училищных, – или приходил иногда на спевки, призывая иногда и нас. Певчих нередко призывал, бывало, и к себе и раздавал им гостинцы. Принимал преосв. Антоний нас к себе во всякую пору истинно по-отечески, по-домашнему, хотя всенепременно в строгой дисциплине, начиная с полного одеяния монашеского... В летнюю пору, вакационную, часто бывали мы и живали в загородном доме на тех же условиях, что и в доме городском. Там отводились нам особые помещения. В бывалых, особенно любимых Владыкою, прогулках, поочередно или сообща, мы участвовали в большинстве случаев, особливо вне сада по смежному лесу, по полям и на пчельнике. Это требовалось отчасти и для безопасности, на всякий случай, так как был однажды случай, могший отозваться неприятностью для Владыки со стороны какого-то встречного проходимца. Преосв. Антоний, впрочем, воспользовался, как раз вспомнившимся ему при этом, примером высокопреосв. Филарета Киевского, который мы, кстати, и приведём здесь с его слов. Преосв. Антоний делал, надобно сказать, свои описываемые теперь прогулки даже по подражанию, в своей мере, Владыке Филарету. С последним же был такой случай. Когда он один забрел далеконько по тропинкам в лесу Голосеевой пустыни, его вдруг остановил, вышедший из-за кустов, человек. Владыка сначала осенил его благословением, но тот прямо к своей цели: «давай, что у тебя есть!..» Влад. Филарет преспокойно вынул кошелек и, отдавая, сказал: «ну, брат жалко мне тебя, что тут должно быть мало». Но когда, вынимая кошелек, Влад. Филарет распахнул полу, незнакомец увидел на нём часы с цепочкою, и потому тут же, принимая кошелек, сказал: «ну, если тут больно мало, так давай-ка вдобавок и часы твои». Владыка преспокойно исполнил требование. Взглянув на часы и цепочку, незнакомец сказал: «да они, кажется, золотые». |
| Из сущности и содержания этого мнения преосв. Антония очевидно, что изложенные здесь, положения если для кого, то всего более для самого преосв. Антония, были совершенно естественны и имели особенный вес в силу его личных убеждений, которые так открыто высказывал он относительно значения и характера высшего академического духовного образования. Когда же, наконец, воспоследовало от св. Синода утверждение в степени Доктора Богословия г. Профессора Знаменского, то преосв. Антоний, всё-таки, остался при своём мнении, которое, не обинуясь, высказывал в среде академической корпорации и лично перед самим Петром Васильевичем 204 . А что сам св. Синод дал своё безусловное утверждение, преосв. Антоний и на это высказывал свои особые суждения, о коих будет речь ещё впереди. Но, что замечательно, и сам П.В. не только в ту пору, но и теперь, вполне от души, выражает своё суждение о его сочинении и о значении полученной им степени Доктора с титлом – «Богословия» отчасти согласное именно с мнением преосв. Антония 205 . Во всяком случае, говорил и говорит он, – я был бы рад, если бы дали мне степень Доктора с прибавлением «Церковной Истории». Относительно же самого достоинства своего сочинения тоже не скрывает, что оно вышло у него докторским в смысле, так сказать, «improviso et ex necessitate... « Это-то последнее, именно «ех necessitate» разумел и преосв. Антоний по отношению к воспоследовавшему со стороны св. Синода утверждению. «Да скрываться нечего, – говорил преосв. Антоний, – что здесь прямое неотразимое место пословице: «назвался груздем, не отрекайся от кузова». В самом деле, когда введено вдруг такое законоположение высшей власти, что всякий, состоявший, хотя с давних лет, ординарным Профессором, если желает быть им на будущее время, должен непременно в течении трех лет не более, по преобразовании академии, вырасти, во что бы то ни стало, в рост докторский, то что же и оставалось, как одним, – подпавшим под такие impressalia, во что бы то ни стало, браться немедленно за перо, а со стороны другой, volens-nolens, давать утверждение в степенях; в противном случае вышло бы то, что из числа десяти, положенных по штату ординарных профессорских кафедр, оказалось бы незанятым самое большое число. |
| Послушай-ка, о. Антоний! – обратился к нему Владыка Филарет, – я вот говорю с ним о жизни-то академической, чтобы ему не пришлось подчас поскорбеть. Так ты смотри же, поустрой для него, что нужно получше. Да кстати, ты давно что-то не брал у меня денег или твоих пока хватает». На деле, – о чем собственно мы хотим теперь сказать, – было так, что Ректор А. Антоний, особливо в последние годы Крымской войны и до самого затем конца своего ректорства, все своё жалованье по должности ректорской и профессорской или прямо оставлял в руках эконома и в нём только расписывался, или же передавал все эти деньги тому же эконому в восполнение разных недостатков в экономии по содержанию студентов. Кроме того, как замечено было уже прежде, при тех или других недостатках, усмотренных им лично при посещениях студентов, он передавал им лично деньги на необходимые нужды и потребности. О себе мы можем свидетельствовать тоже. Так как поступление моё в Академию было в не порядка, прямо в высший курс и, следовательно, сверх наличного комплекта и, к тому же прибытие моё было ещё в начале Мая – за три месяца до времени приёмных экзаменов, то тот же Ректор А. Антоний восполнил всё, потребное на содержание и устройство спального прибора и, наконец, принял на свой счёт первоначальную студенческую экипировку, хотя высокопреосв. Филарет, сам от себя, высказал А. Антонию, чтобы не стеснять меня в праве носить и прежнюю мою светскую одежду, не исключая самого фрака. При отъездах на родину или на назначенные должности большинство студентов пользовались денежными пособиями из рук того же А. Антония. Содержание хора певчих, в составе которого находилось значительное число мальчиков из училищных учеников, во многом восполнялось из средств его же. В улучшении хора А. Антоний принимал особенно живое участие, и в его время академический хор славился по городу; были особенно замечательные голоса, в лице напр. Чумачевского. Самый В.И. Аскоченский, в это время свободный от всех должностей и служебных званий, частенько являлся в хор и на спевках, и в храме. |
| «Да, примолвил он, здесь с моей стороны положительная обмолвка... Впрочем и сам-то он (Митр. Филарет), впадал же в подобные, иногда обмолвки, в чём признавался даже печатно». Но как содержание этого ответа тоже не остававалось под спудом, а сделалось более или менее известным, то дело снова не обошлось без толков. К порождению этих толков послужило, между прочим то, что преосв. Антоний через некоторое, очень скорое после этого, время, – когда только что последовало разрешение епархиальным преосвященным на восьмидневные отлучки в пределы других епархий, – поспешил первый воспользоваться этим правом, отправившись в Москву для личного, сыздавна желанного для него, свидания с Первосвятителем. Об этой-то поездке иные и стали судить и рядить так, что будто бы высокопр. Филарет предложил сам от себя преосв. Антонию о необходимости личного свидания для объяснения по предмету, делаемых последним, разных нововведений. По собственным же словам преосв. Антония, хотя действительно были разговоры при этом свидании о разных предметах и действиях его, как выдававшихся из ряду обыкновенных и в том числе, о введённых им выборах Благочинных; – но результат всего понятен уже из того, что преосв. Антоний, и по перемещении своём в Казанскую епархию, первым же делом стал вводить тоже, что и в Смоленской, поставивши на первом плане дело о выборе Благочинных. Значит, преосв. Антоний, при личном свидании с высокопр. Филаретом, как в первый раз, так и во второй, при поездке в Казань, не встретил в его взглядах на этот предмета решительной оппозиции. «Если же были между нами, – говорил преосв. Антоний, – особенно серьёзные рассуждения, то с одной стороны о произведённом уже мною в Смоленской епархии преобразовании духовно-учебных заведений, а с другой о том преобразовании, которое приготовлялось там в высших сферах и имело быть вводимым, через год же, в разных, по известной очереди, епархиях. В этих рассуждениях наших мы сошлись, как только возможно близко и высказывались столько же искренно и откровенно. Относительно же моего Смоленского преобразования, бывшего уже известным высокопр. Филарету, он, говоря без лести, отозвался с полным сочувствием и одобрением. Когда же я высказывал свои мнения о новопроектируемом преобразовании, во многом и многом, не в пользу последнего, то и Митрополит, становясь на моей стороне, в конце концов выразился однако: «Что же – когда ныне нас оттуда мало и спрашивают... а если бы меня теперь и вопросили, то возможно ли мне и помышлять в мои годы браться за рало, когда и не озираясь вспять, я все-таки не успел бы управить что-либо в этом деле. Вы же в нём столь много и успешно потрудились, что остается благожелать, да не оскудеют ваши силы и ревность и впредь для подобных трудов и уповать, что плоды их, – если и не теперь, то в своё время, – возрастут в меру несомненного и благотворного их достоинства». |
| «Преосв. Григорий, накануне 6-го Декабря, неожиданно заболел; просил меня служить в Соборе, вместо его. Я был готов... Перед самым же чтением часов преосв. Григорий незаметно для меня явился в алтарь и там облачился. По окончании часов, вдруг вышел он и встал на амвоне по левую сторону около меня. Это меня крайне смутило... но он после объяснил и успокоил меня»... Весьма утешило меня и посещение преосв. Никандра (Тульского), который прибыл в Калугу нарочно для свидания со мной, как товарищем по Академии. Таким образом, из нас троих составился, как бы собор своего рода... Что было говорено тогда между тремя святителями, преосв. Антоний говорил подробно; но с присовокуплением: «это между нами». Теперь, однако, мы можем сказать, что главнейшим предметом было дело о происходивших тогда преобразованиях в семинариях и, в скором времени, в академиях... Без похвальбы себе преосв. Антоний говорил, что проект его по Смоленской Семинарии был вполне одобряем, особенно преосв. Григорием. Что же касалось до вопроса об академиях, то дело это вращалось у нас, само собою, в одних взаимных совопрошениях, так как положительных сведении об этом ещё не имелось. Известно было только, что в состав Комитета предъизбирались люди сведущие и с громкими известностями по своей специальности; на что тогда же метко сделал указание преосв. Григорий, сказавши, что как бы де не сбылась пословица: «громки бубны за горами». Вообще же наше свидание было для нас самое приятно-полезное». «Когда я, – продолжал преосв. Антоний, – был по пути в Москве у высокопр. Филарета и сообщил ему о нашем свидании (трех епископов), – он был истинно утешен этим сведением. «Сего желал я всегда», – говорил он. Когда была речь о новом уставе семинарском и училищном, то высокопр. Филарет сказал в конце концов: «Не вижу я в этом деле ожидаемой пользы... и всего более от того, что к участию в делах учебно-воспитательных призывается слишком много рассуждающих и действующих. Толков будет много, а толку мало... Добрые и разумные, в пору и в меру, скорее всего, промолчат и уклонятся, а мало понимающие станут говорить и кричать и только на вред делу. Мне, кажется, этот порядок и самими установителями его и выполнителями скоро-скоро признается бесполезным...» Митрополит почему-то на этот раз высказывался во многом не в пользу действий высшего начальства и, в частности, г. Обер-Прокурора св. Синода 422 , хотя я тогда и не во всём с ним соглашался, думая, что старец-Первосвятитель чересчур оказывается ревнителем старины. Тут же была речь о начинавшемся проекте преобразования духовных Академий. Но об этом речь будет, по частям, именно там, где и когда сам преосв. Антоний высказывал свои воспоминания о суждениях высокопр. Филарета, соответственно самым предметам. |
| 110 Ректор Академии Архим. Иннокентий, действительно, очень скоро скончался – именно 20 Мая 1868 г. 113 Вот пример и образец, – говорил преосв. Антоний, – достойнейший из достойнейших, это – училища девиц духовного звания, состоящих под Высочайшим покровительством Государыни Императрицы, в которых решительно нет и обучения ни танцам, ни франц. языку, ни даже почти и музыке. Так нет, давай этого, хотя батюшки же сами истощевают последние средства, внося за это ещё особенную плату. 114 Как верно понимал и обсуждал все эти вопросы и явления преосв. Антоний, во свидетельство этого как нельзя более уместно и своевременно привести напр., следующие строки из статьи под заглавием «с Поволжья», «К вопросу о женском образовании». «От женщины ожидают у нас весьма-весьма многого... трактуют в самых громких фразах и требуют возможного поднятия уровня её образования... Этими толками, этими мечтами увлекается и наше духовенство. Но мы желаем (пишет автор, очевидно из духовных лиц), чтобы в женском нашем духовном училище поменьше гнались за «светом» с его французским языком, музыкой, да вечерами с танцами и живыми даже картинами. А то сколько драгоценного времени тратится понапрасну, да и самых денежных средств на эти, в существе пустые, занятия и с тем вместе могущие впоследствии внести разлад и разочарование в бедную глухую жизнь и домашнюю обстановку сельского священника... Мы в принципе, конечно, не против эстетики, но против этой излишней погони за ней и совершенно против французского языка, тем более, что и занятия-то им далеко не оправдываются успехам». (См. Церк. Общ. Вестник 1882 г., 80, стр. 3–4). 119 Все, изложенные по настоящему предмету, сведения заимствованы из указываемой Истории Казанской Семинарии, соч. г. Благовещенского. 121 Указываемые суждения высокопр. Филарета будут приведены в своём месте – самом ближайшем в изложении. 122 Подряд с этими выражениями высокопр. Макарий употребил ещё некоторые иные, с указанием на факты и даже на самых лиц, – выражения смелые, но взятые, – как он сам же проговорил, – с натуры... Последних мы не можем позволить себе повторять здесь, свято ценя самые чувства столь задушевной братственной искренности, прямоты и не лицеприятной откровенности говорившего... Оставалось лишь все эти живые сказания нам, слышавшим их, слагать и соблюдать в сердце своём, сколько в глубоко-скорбном смысле и значении, столько же и поучительном... Преосв. Антоний, к которому, главным и исключительным образом, обращена была вся речь высокопр. Макария, по преимуществу, как увидим отчасти ниже, – действительно так, а не иначе, сложил в сердце своём и уразумел всю истину и правду высказанного ему... |
| Антоний, со своей стороны, имел на это определённый взгляд в смысле благоприятном. В частности такой именно взгляд у преосв. Антония образовался на первых же порах, между прочим, потому, что в обоих ведомствах были тогда, как раз одновременно, на очереди вопросы и самые проекты о преобразованиях учебно-воспитательной части, – начиная – в дух. Ведомстве – с училищ до академий, а в ведомстве Мин. Нар. Просвещения – от народных сельских школ до гимназий и даже до самых университетов. Главнейшим образом преосв. Антоний предусматривал здесь самое естественное, в возможной мере, сближение, в смысле прямого взаимно-содействия и живого воздействия, между и лицами-деятелями, при выполнении сказанных проектов, и между самыми задачами и существеннейшими интересами самого дела учебно-воспитательного в духе, характере и направлении православно-христианском и церковно-народном. Наконец, так как самоё назначение одного лица для занятия двух высшеначальственных должностей, – Синодальной Обер-Прокурорской и Министерской по народному просвещению, – воспоследовало непосредственно после известного, дотоле ещё не бывалого в нашем православном отечестве, первого столь страшного злодейства – покушения на цареубийство, итак как самый этот злодей – сын беззакония и погибели, – оказался из среды питомцев – выродков из учебного заведения Министерства Народного Просвещения, и как тогда же признаки какого-то вообще зловредного и опасного брожения в обучающихся в заведениях и светских и духовных, не могли укрыться от бдительности Правительства, а в силу этого тогда же был издан Высочайший Указ 247 о всевозможном внимании, наблюдении и преследовании всех подобных признаков и их проявлений и, всего более, о возможно тщательном и благотворном действии и влиянии на учебно-воспитательное состояние и учащихся и учащих, – то преосв. Антоний всё это особенно глубоко сложил в своём сердце, как одно из священнейших требований своего Архипастырского звания и долга, не в отношении только к прямо подведомым ему духовно-учебным заведениям, но и к прочим светско-народным – от Университета до сельских школ, – хотя и без того, по существовавшим тогда правительственным законоположениям, всякий местный Архиерей есть наблюдатель хода и успехов по преподаванию христианского учения в пределах программ и учебников и, тем паче, наблюдатель и руководитель в отношении ко всем лицам, преподающим христианское учение, начиная от сельских школ до кафедры университетской. |
| Потому решительно не согласен дать разрешение на выписку каких бы то ни было романов и прочих для лёгкого чтения книг в ученическую библиотеку. Выписать из указанных книг только Философский Словарь». Книги предназначены были: «В лесах»... «Торговый дом»... (соч. Диккенса), «Базар житейской суеты» (Теккерея), «Дон Кихот», «Тайны Инквизиции» и «Философский Словарь». Еще на докладе 139 с составленными переводными списками учеников за учебный год преосв. Антоний, указав на некоторый частности, напр., что не обращено должного внимания на то, что ученики в 1-м классе явно бездарные и безуспешные и к тому весьма урослые (от 17 до 20 лет) оставляются ещё и допускаются к переэкзаменовке, и что в других классах некоторые ученики расставлены в разрядных списках не соответственно их развитию, написал так: «Всё это колеблет моё доверие к добросовестности и тщательности составителей списков; поставляется им сие на вид в предостережение хотя на будущее время, если трудно уже поправить ошибки прошедшего. Видно, что в деле сём водились наставники лишь мёртвыми цифрами, а не ясным сознанием достоинства учеников и ценили их не по доброй совести, а более по случайной комбинации цифр. Посему, хотя и утверждаю на сей раз списки, но возлагаю всю ответственность на составителей»... Что же касается до преднамеченного нами выше предложения преосв. Антония, то, для большего уразумения его содержания и значения, нужно знать ещё о том, как действовал преосв. Антоний и при производстве экзаменов и при частных посещениях им классных уроков по всем предметам и во всех классах. Преосв. Антоний, между прочим, завёл такой порядок, чтобы списки учеников для экзаменов были составляемы в двух экземплярах, – один, по положению уставному – алфавитный и другой, собственно для него, разрядный 140 . Причина и цель этого само собою понятны. В списках разрядных он мог удобно сравнивать достоинство ответов учеников, выше или ниже поставленных в списке, и видеть верность оценки успехов самими наставниками, составившими эти списки. |
| и не пробавляющимися в самом своём содержании какими-либо кошельковыми сборами от бедных монастырей епархии. Тогда бы, по-моему, можно допустить и выборы Проректоров Семинарии из среды своей корпорации, только не на пожизненный срок, а, по крайней мере, на четырехлетие, подобно как избираются теперь Инспекторы в Академиях. Да, – сказал преосв. Антоний, – я готов бы первый встать на стороне подобного порядка. Иначе же, заметил он опять, можно ручаться чем угодно, что введение нынешних викариатств обязано своею инициативою каким-нибудь прожектёрам, – «печальникам» о благе будто церковного управления и ими же самими восписуется себе особая честь, «что вот-де это дело как сразу и успешно привилось!». А когда окажется последствие ни туда, ни сюда, – тогда они же сами первые пропечатают, «что вот-де не сумели сами же наши Архипастыри воспользоваться и этим благодетельным учреждением!» И это будет «по делом» для тех, кто не может закрыть своего слуха от подобных вещаний в лицо им!» 53 При подобных понятиях своих об учреждении викариатств как же, спрашивается, смотрел преосв. Антоний на свое викариатство Казанское? В ответ на это имеются данные, столь же верные, как и приведённые, т. е. взятые из его же собственных уст. Одновременно с рассуждениями вообще о викариатствах и по другим случаям, преосв. Антоний с полнейшею беспристрастною откровенностью говаривал и о викариатстве здешнем Казанском, и прежде всего по отношению к себе самому. «Если бы, – говорил он, – был проект у Правительства наоборот об упразднении лишних викариатств, – то я бы, пожалуй, первый отозвался в пользу этого проекта. В Смоленской епархии было церквей почти на одну треть более, чем в здешней, – и то, слава Богу, я ни на йоту не затруднялся. Да и самое происхождение здешнего викариатства давно ли; к тому же кому из здешних неизвестно, что оно обязано временным обстоятельствам и условиям, именно тем, что бывший здесь Архиепископ преосв. Григорий, как состоявший Членом св. Синода, был часто вызываем в Петербург и потому на время своего отсутствия мог иметь нужду в Викарии. |
| Антоний находил совершенно несостоятельными в видах желаемого развития учеников и положительных успехов их в Словесности и Логике. Надобно было видеть преосв. Антония на экзаменах или при частных посещениях им уроков из Словесности, когда приводилось ему выслушивать ответы учеников, состоящие не более, как или в вызубренных и не осмысленных параграфах, так называемой, теории Словесности, или в прочтении какой-нибудь сказки, в роде «Ерша Ершовича». Что он чувствовал в это время, трудно и выразить во всей полноте, – хотя весьма многое в этом роде выражал он, бывало, при собиравшихся у него наставниках после экзаменов, и письменно в предложениях. Самоё наименование «Теория Словесности» он признавал бестолковым… равно как и самую программу не лучше этого же; программу по «Истории Литературы» находил слишком широкою и с содержанием, во многих отношениях, бесцельным... Число уроков по этим предметам – по 3 только в первых двух классах находил тоже не достаточным... 141 . Вообще же желая всячески достигнуть, по возможности, положительной цели в рассматриваемом отношении, не возлагая, однако, всего бремени этого дела исключительно на одних преподавателей Словесности и Логики, как действительно не удобоисполнимого для них по самым сказанным программам – преосв. Антоний внушительно требовал и от преподавателей древних классических языков, чтобы они, при переводах на Русский язык, отнюдь не руководились готовыми переводными с иностранных языков текстами, а сближали и возможно сродняли самый язык подлинника со своим Русским языком до возможного корнесловного точного значения каждого выражения и термина, и самого правильного строя речи. Впрочем, признавая такую задачу и самую пользу изучения древних классических языков, преосв. Антоний не признавал той надобности, чтобы на этот предмет поглощалось столько времени, какое назначено по Уставу... именно по 5-ти уроков для Греческого языка в каждом из первых четырех классов, и по два урока в последних двух классах (следовательно, всего 24 урока в неделю) и 15 уроков для Латинского языка в первых 4-х классах 142 . |
|
|
