| Обстановка более чем двадцатилетней давности, и разве не пора уже сказать, что упоминаемая здесь Йовановичем историк Елена Бондарева вместе со своим мужем Виктором Бондаревым, в начале 90-х работавшим в советском, а потом и в российском посольстве в Белграде, не только дружили со Сречко и Станкой, но и необыкновенно много сделали для того, чтобы писатели, журналисты, мыслители из России, такие как Эрнст Сафонов, Александр Проханов, а за ними Василий Белов, Валентин Распутин, Игорь Шафаревич, Эдуард Володин , Леонид Бородин, Сергей Лыкошин и другие имели возможность приезжать в Сербию, непосредственно знакомиться с её лучшими людьми - от национальных вождей до солдат в боевых патрулях... Жалею теперь, что в нашей переписке с Йовановичами 90-х годов писем от них сохранилось гораздо больше, чем моих к ним. Значит, торопился, забывая делать для себя машинописную копию. Или же, не придавая особого значения иным из «деловых» своих депешек. Но с началом нового столетия стал более внимателен и к себе как участнику немалой уже по объёму переписки. Ну, как было не сохранить это вот поздравление, отправленное в Белград 16 января 2007 года? «Дорогие друзья Станка и Сречко! Вчера утром разговаривал по телефону с Еленой Бондаревой, и мы с ней порадовались полученной от Сречко вести о новом прибавлении в Вашей семье - рождении внучки Стефании. Снова и снова Вас поздравляю! Сречко в который уже раз подтверждает смысл своего имени. Это же настоящее счастье - иметь такое обильное продолжение своего рода на земле. Тем более после стольких утрат недавнего времени».... Но вот в ноябре 2008 года пришло по электронной почте письмо из Белграда. Писал Срето Танасич, известный сербский учёный-лексикограф, переводчик двух моих романов. Мы и накануне переписывались с ним чаще обычного, - от него я скорей всего узнавал о тяжёлой болезни Йовановича. А тут - самая краткая весть: нет больше нашего друга Сречко. В тот же час я ответил Танасичу и попросил, по возможности, донести до вдовицы мои слова: |
| Закрыть itemscope itemtype="" > «Как бы мы низко не упали, Россия таит в себе все нужные силы для возрождения...» К 100-летию со дня кончины Сергея Федоровича Шарапова (01/14.06.1855 - 26.06/09.07. 1911) 07.07.2011 2141 Время на чтение 47 минут Сергей Федорович Шарапов родился 1 июня (здесь и в дальнейшем все даты приводятся по юлианскому календарю) 1855 года в дворянской семье с давними традициями (роды Шараповых, восходящие к половине XVII века, были записаны в VI части родословных книг Саратовской и Воронежской губерний). Его отец - Федор Федорович - за два года до рождения своего единственного сына приобрел небольшое имение Сосновка с хутором Курьяново в Вяземском уезде Смоленской губернии . Мать Сергея Федоровича - Лидия Сергеевна - происходила «из очень древнего рода Лыкошиных» . С детства Сергей отличался живым умом, сообразительностью, трудолюбием, любовью к своей «малой» родине. Вот что вспоминал он спустя десятилетия: «Бывать в поле с отцом сам-друг на беговых дрожках, слушать как он размечтается о будущем и начнет толковать о своих идеалах в хозяйстве, - это было с самого раннего детства моим высшим наслаждением» . Сначала наследника готовили (в частности, обучали латыни) в классическую гимназию, но затем «решили «пустить» его «по военной дороге» и стали готовить в военную гимназию, «куда наконец и определили» . В 1868 году Сергей Шарапов поступил во 2-ю Московскую военную гимназию, в которую за четыре года до того был преобразован 2-й Московский кадетский корпус. В военных гимназиях разрешалось обучение с двенадцати лет, вместо строевых подразделений вводились возрастные классы (первоначально было шестилетнее обучение, а с 1873 года - семилетнее). Помимо усердного обучения обязательным предметам, Сергей Шарапов много читал. Надо заметить, что это была не самая плохая литература для подростков (хотя в зрелые годы С.Ф. Шарапов смотрел на это достаточно критически, если не сказать больше): книги Майна Рида, Фенимора Купера, «отчасти» Вальтер Скотт и Диккенс, затем Жюль Верн, Масэ, Гумбольдт, Шлейден, Льюис, Брэм . Но это всё плохо отразилось на молодых умах эпохи нигилизма. |
| За лишение своих детей свободы и причинение им увечья, ран, побоев и расстройства здоровья или умственных способностей положенные в законе наказания возвышаются для виновных на две степени… Доведение родителями своих детей, как несовершеннолетних, так и совершеннолетних, до самоубийства или покушения на оное, посредством злоупотребления властью, соединенного с жестокостью, карается тюрьмою от 8 месяцев до 1 года 4 месяцев, с лишением некоторых особенных прав и преимуществ, а для христиан — и с церковным покаянием… За предумышленное убийство своих детей родители наказываются бессрочной каторгой, за умышленное убийство — каторгой от 15 до 20 лет, а за убийство в запальчивости или раздражении — каторгой до 15 лет; этим наказаниям подвергаются родители за убийство своих законных детей, а матери — и за убийство детей незаконных… За лишение жизни новорожденного младенца чудовищного вида мать его подвергается ссылке в Сибирь на житье или тюремному заключению до полутора лет с лишением некоторых особенных прав и преимуществ, а для христиан — и с церковным покаянием… Оставление материю своего незаконнорожденного ребенка на произвол судьбы, с намерением от него отделаться, в… положении или месте, где он неизбежно должен лишиться жизни… влечет за собой ссылку на житье в Сибирь или тюремное заключение от полутора до двух с половиной лет… За оставление на произвол судьбы ребенка, хотя и старше 7 лет, но не достигшего того возраста, в котором он может своими силами находить себе пропитание, родители наказываются ссылкой в Сибирь или отдачею в исправительные арестантские отделения от двух с половиной до трех с половиной лет… Сводничество родителями своих детей, т. е. пособничество их к блуду, независимо от возраста детей, наказывается лишением всех особенных прав и преимуществ и ссылкой в Сибирь или отдачею в исправительные арестантские отделения от двух с половиной до трех с лет, а за умышленное развращение своих несовершеннолетних детей и намеренное потворство их разврату или склонности к непотребству или другим порокам родители подвергаются тюремному заключению от 2 до 4 месяцев…» (Лыкошин А. С. Родители//Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. М.: Терра, 1992. Т. 52. С. 911–912). |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Руки прочь от Караджича и Младича! Писатели России выступили с обращением в защиту сербских героев от «кровожадных фашистских наследников» 30.05.2011 1072 Время на чтение 3 минуты «Весть об аресте легендарного сына всеславянского народа генерала Ратко Младича острой болью коснулась сердца каждого православного славянина, ибо все годы гонений мы были вместе с ним и на его стороне. Это не боль утраты, а скорбь собственной беспомощности перед безликостью иуд современного мира, это горечь перед лицом перевернутого мира " нового мирового порядка " , когда защитника объявляют преступником, а предателя мировое правительство назначает гауляйтером (президентом) той либо иной славянской территории», - отмечается в поступившем в нашу редакцию обращении писателей России. Писатели с болью отмечают происходящее в современной братской Сербии, как уничтожение традиционных христианских ценностей. «Мы нисколько не сомневаемся в непогрешимости перед своим народом и историей Радована Караджича и генерала Ратко Младича. Они наши святые. Любая ваша, неонацисты мирового правительства вместе с вашей Гаагой, мера отчуждения нашим святым именам – Радовану Караджичу и генералу Ратко Младичу, – лишь увеличит их славу и число последователей их подвига будет возрастать. Они уже стали героями произведений русских писателей, художников и музыкантов, а теперь еще больше мы будем их славить и обличать ваши преступные деяния. Мы будем славить Радована Караджича и генерала Ратко Младича и призывать презрение в веках на ваши иудины имена», - говорится в документе. «Когда шла развязанная НАТО и их союзниками война против сербов на территории бывшей Югославии, лучшие представители нашей литературы Василий Белов, Валентин Распутин, Эдуард Володин , Сергей Лыкошин, Юрий Лощиц, Александр Сегень, Валерий Хайрюзов, Юрий Юшкин и многие-многие другие приезжали в территорию Боснии и Герцоговины, чтобы стать плечом к плечу с нашими православными братьями и защитить безвинных сербов от кровожадных фашистских наследников. Мы это делали не с оружием в руках, а вместе с Калаичем, Караджичем и Младичем защищали мирных сербов от мирового мора словом и молитвой. Героические сербы Драгош Калаич, Радован Караджич и генерал Ратко Младич жертвовали многим, - включая собственную жизнь, - ради наступления мира. Но мир на многострадальной земле святого Саввы Сербского еще не настал, тому свидетельство последние события в Сербии, связанные с арестом генерала Ратко Младича , а, следовательно, и наша правая русская борьба продолжается. Мы с Вами дорогие Радован и Ратко, с вашими родными и близкими, с вашими соратниками. Мы молимся за всех вас и требуем немедленного освобождения всех узников гаагского судилища», - заключают писатели. |
| Отвечать на вопросы еврейского комиссара я отказался, ограничившись замечанием, что я автор газеты, разделяющий ее патриотическое направление. «Романтики» стали объяснять, что газету они закроют. Спорить с ними я не стал. «Иди пока», – с угрозой сказал мне старший, один из еврейских комиссаров. Слушая разговоры, которые, не стесняясь меня, вели еврейские активисты, я понял, что в «победной» эйфории того момента они чувствовали себя вершителями судеб русских писателей и вообще русской интеллигенции. Даже русофобски настроенный литературный критик В. Лакшин признавал: «Пропала, рассеяна, почти не существует русской интеллигенции – честной, совестливой, талантливой, которая принесла славу России прошлого века. Нынешняя наша интеллигенция по преимуществу еврейская». Конечно, что русская интеллигенция и писатели пропали совсем, он лгал. По своему обычаю он вчистую отрицал всю патриотически настроенную интеллигенцию. Но он был прав, что в русском государстве все главные места в ряду интеллигенции заняли преимущественно евреи. В грустных размышлениях я направился в редакцию журнала «Наш современник». Она находилась в особняке рядом с многоэтажным зданием «Литературной России». Дверь редакции была закрыта. Позвонив и не дождавшись ответа, я Бульварным кольцом доехал до Московского отделения ВООПИК, в двух комнатах которого тогда располагалась газета «Русский Вестник». Дверь ее тоже была закрыта. Впоследствии я узнал от Алексея Алексеевича Сенина, что «швондеры» приходили и к нему, но воровать и захватывать им здесь особенно было нечего. В отличие от «Литературной России», имевшей прекрасные помещения, «Русский Вестник» был беден. В конце августа Черниченко устроил общий сбор своих бейтаровцев и привел их на заседание Московской писательской организации. Около 400 непрошеных гостей без писательских билетов обеспечили Черниченко большинство при голосовании и избрали его руководителем Московской писательской организации. Одного из настоящих ее руководителей, Сергея Артамоновича Лыкошина, захватчики по приказу Черниченко силой увели с трибуны. Торжествующий Черниченко обещал Лыкошину засудить его, как Смирнова-Осташвили. «Одного засудили, – орал сионистский изувер, в буквальном смысле с пеной у рта, – засудим и тебя». Передаю все эти подробности, чтобы можно было понять – осенью 1991 года антирусские силы перешли все границы и готовы были начать русские погромы. |
| Спрашиваю у Лыкошина: — Было у тебя предчувствие, что начнут? — Нет. — И у меня нет. Никудышные мы, выходит, провидцы. — На неделе, по ночам, они несколько раз будто уже затевали что-то, и мы вскакивали, ждали. Но сегодня? Нет. По лестницам, по коридорам в разных направлениях пробегают вооружённые автоматами ребята. С улицы снова открылась стрельба. Теперь уже откуда-то с набережной. И с северной стороны. Отовсюду. Повсеместно звенят выбитые стёкла. Эхо расшвыривает лопающиеся звуки по внутренним дворам. Какая подлость! Легче всего лупить по стёклам: так много шумового эффекта — сплошной Голливуд! Что есть беззащитнее стёкол? Сколько сил и любви матери, жёны тратят на то, чтобы отмыть стёкла — от весенней и осенней пыли, к праздникам. А для чего, для кого? Для этих подонков, вскормленных ядовитой кровью американских боевиков? «Бей по стёклам!» — их девиз. Тут не нужно меткости и отваги. Тут — при таком обилии стекла оконного — разве промахнёшься? Если к тому же за каждым стеклом — так вдолблено в твою податливую башку — торчит коммуняка или фашист. Так начиналось это утро в Москве, на Краснопресненской набережной. Со звона стёкол – по всем фасадам Дома. Может быть, будущие историки в своих томах о 4-м октября посчитают звук битого стекла слишком мелкой и несущественной деталью? Не знаю. По мне, он очень важен. Это — знак качества расправы. Фирменный знак. Этот звук входит важной составной частью не только в военные приказы как элемент психической обработки. Он наверняка предусмотрен был и сценаристами из телевизионной компании SNN. Американский зритель уже просто не поверит никакому документальному боевику, если не услышит звона оконных стёкол. Я пишу: «Так начиналось это утро... » Но ведь только мне, одному из тысяч людей, видевших и слышавших начало, оно запомнилось так. Но как именно начиналось на самом деле, а не по ощущениям всего лишь одного из свидетелей? От этой точки исторгается целый поток вопросов, ответов на которые мы пока ни от кого не услышали, хотя ответы, скорее всего, не так уж и сложны, по сути. Рано или поздно ответы будут найдены и оглашены, — ибо речь о событии, единственном за всю историю России. Подобного события и в остальном мире никогда нигде не бывало, — даже в Латинской Америке. |
| Выхожу в коридор — и тут же натыкаюсь на двух мужчин, перевязывающих мальчишку, раненного в руку выше локтя... Он лежит, неловко свесив со стола ноги в тяжёлой кирзе. Подтаскиваем ещё стол, укладываем на него сапоги. Худенький, белый от потери крови, он молчит. Только воды попросил. Бегут за водой на четвёртый этаж. Не знаю, сколько прошло с того мига, как всё началось, — час, полтора или два. Часов у меня нет, а спрашивать у кого-то — зачем? Счёт времени теряет всякий смысл. По крайней мере, прошло уже достаточно, чтобы слух приноровился к сухому стрёкоту пулевых очередей, жалобным всплескам падающего стекла. Иногда ухает что-то потяжелее. Говорят: гранатомёты. Кажется, постреливают и из Дома, но очень редко. А может, это лишь кажется? Отсюда виден один из внутренних дворов здания. Он совершенно пуст. Видна и выходящая на восточный фасад арка, затворённая высокими металлическими воротами. Что там мелькает за воротными щелями? Да это же фигурки штурмующих! Они пробегают всего в нескольких шагах от стен. Значит, никакого заградительного огня из Дома не ведётся. В чём же тогда заключается защита? В углу коридора, сразу за окнами, кричит в радиотелефон молодой рыжебородый священник в монашеской скуфье — отец Никон . Похоже, он увещевает кого-то из духовного своего начальства: — Да сделайте же что-нибудь!.. Вы не представляете, что здесь творится... Здесь самая настоящая расправа над беззащитными людьми... Никаких бандитов я тут не вижу, обычные люди… измождены изоляцией… очень много женщин... Я ещё раз прошу, найдите возможность прекратить эту расправу!.. Кто-то сзади берёт меня за рукав. Оборачиваюсь. Это Сергей Лыкошин. Он просит пройти с ним. Выходим в громадный холл, охватывающий с трёх сторон парадную лестницу. Останавливаемся у перил, где поменьше народу. Он возбуждён, дышит натруженно: — Сейчас поднимался на шестнадцатый... Всё, радиостанции нет! .. Прямое попадание в окно. И дверь вышибло... Ящики горят... — Помнишь, он ещё говорил: не стойте у окна… Никто там с утра не дежурил? |
| Состояние людей я ощущал и по себе. Вы, знаете, ждать смерти на протяжении долгого времени - очень тяжело. Здравые мысли сменяются какими-то бредовыми. Меня убивали первый раз в жизни, и я начинал думать: как это всё будет? Ведь попадёт пуля, а это больно, могу начать орать, а ведь - нельзя. Я же священник! Это может деморализовать защитников Закона. А когда начну умирать, надо же что-то сказать людям. Что? Понимаете, какая-то путанность мыслей в такие моменты. Людям, конечно, нужна была духовная помощь. Нас в момент штурма было три священника всего. Отец Алексий (Злобин), отец Виктор (Заика) и я. Сергея Артамоновича Лыкошина и Эдуарда Федоровича Володина я исповедовал в день штурма 4 октября. А 3 октября я исповедовал более ста человек. Конечно, картины стоят очень живо. Мне было тогда 29 лет. А это были все красивые русские мужики, и когда они... Нет, словами это не передать... Я воочию тогда понял, что священник - свидетель покаяния. Покаяние просится перед Богом. А.С.: Многих из этих красивых людей уже нет в живых. Иеромонах Никон: Да вот в том и дело! Меня всё время не покидает ощущение, что их сейчас не хватает до такой степени, что прямо дышать тяжело. Иные погибли тогда, иные ушли позже. А.С.: Смерть в те дни видели? Иеромонах Никон: Не видел сами убийства. Мне говорили: «Батюшка, вы хорошая мишень, не надо вам ходить под пулями». Но трупы от злодеяний, конечно, - видел. Соколов Максим Александрович, продюсер фильма. А.С.: Как пришла идея фильма? Максим Соколов: Откровенно говоря, мне не очень нравятся нынешние времена и путь, которым пошла наша история с октября 93 года. Меня не было в Москве 20 лет назад, если бы был, то полагаю, что находился бы в Белом Доме. Мы давно в разговорах с Владимиром Чернышовым отмечали, что люди, которым меньше сорока лет, почти ничего не знают о событиях 93 года. Вот так и появилась идея фильма. А.С.: Вы еще раз окунулись в эпоху двадцатилетней давности, пропитались, что называется, материалом. Ваша оценка событиям 93 года. Максим Соколов: Произошел переворот, страна повернула не в ту сторону. Был момент, в сентябре - октябре 93-го, когда ситуация качалась, решалась судьба государства. К сожалению, весы качнулись не в ту сторону. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Прощальное слово Сергею Антоновичу Шатохину Андрей Сошенко об известном ученом и общественном деятеле, скончавшемся 19 ноября на 76-м году жизни 20.11.2014 881 Время на чтение 9 минут Ушёл из жизни Сергей Антонович Шатохин, человек, отдавший всю свою жизнь, без остатка, великой России. 19 ноября 2014 года, на 76-м году, после не очень продолжительной, но изнурительной болезни, ушёл из жизни Сергей Антонович Шатохин. Сергей Антонович был человеком огромной душевной красоты, академических знаний и предельной скромности. Неподражаемый оратор, интеллектуал. Его доброй, широкой души хватало на каждого, кто приходил к нему со своими заботами. Выпускник МГУ. Философ. Геополитик и политолог. Эколог. Общественный деятель. Долгие годы Сергей Антонович был активным и самым непосредственным участником общественных организаций «Союз «Христианское возрождение» (Осипов В.Н.), «Союз офицеров» (Терехов С.Н.), «Народный Собор» (Кассин О.Ю.), «Военно-державный Союз» (Ивашов Л.Г.), ряда других. В начале «нулевых» - один из организаторов и учредителей «Национально-консервативной партии России» (Лыкошин С.А.). Последние два года – руководитель Межрегиональной общественной организации «Русский мир». Состояние здоровья не позволило ему в полной мере реализовать цели и задачи этой организации. Участвовал и в деятельности МОО «Русское Собрание» (Степанов А.Д.). Его участие в составе делегации «Русского Собрания» в городе Калязин весной 2014 года, пожалуй, было последним его выездом в регионы . А региональная работа, «поштучный поиск людей», как говорил Сергей Антонович, было основной его нагрузкой на протяжении последних нескольких десятилетий. Он находился в режиме постоянных разъездов по краям и весям России, Украины , Беларуси, Прибалтики, Приднестровья, Абхазии. Взвалил этот груз на себя по собственной инициативе, не щадил себя, терпел любые лишения и неудобства, но тянул региональную работу. С.А.Шатохин родился в 1939 году на Украине. Его родители были родом с Орловской губернии, но отца завербовали в 1924 году на работу в Донбасс добывать уголь. |
| Лыкошино. Церковь Иверской иконы Божией Матери. Церковь. Действует. Престолы: Иверской иконы Божией Матери Год постройки:1992. Адрес: Тверская обл., Бологовский р-н, пос.Лыкошино Координаты: 58.108706, 33.711453 Проезд:на левом берегу р.Валдайка Изменить описание Добавить фотографии Карта и ближайшие объекты Добавить статью Постройка этой церкви начата в 1989 г., закончена в 1992 г. Я сам с женой начинал и заканчивал ее. Церковь открыта 26 октября 1992 г. в день иконы Иверской Божьей Матери. Освятили храм отец Стефан, тогдашний благочинный из Вышнего Волочка, и отец Владимир из Куженкино. 13 ноября 1992 г. в этой церкви отец Владимир нас обвенчал. 4 декабря 1992 г. мы уехали в Лос-Анжелес США, где и живем с тех пор, Слава Богу. О строительстве церкви была большая статья Бойковой Зои Пантелеевны. Светлая ей память. При строительстве огромную помощь оказали: тогдашний начальник колонии Виктор Иванович Сизенко и его жена Валентина Ивановна. Их а также других помогавших в строительстве с благодарностью вспоминаем. Леонид, Нонна Leoma38@gmail.com Каменный Иверский храм был закрыт, примерно, в 1935-1937 г. И до 1992 года богослужения в Лыкошино не было. Хотя были и такие, которые мечтали о возрождении храма. Но только мечтали… Возможно, если бы Ноне Михайловне Шаховой не пришла в голову мысль в память о родных людях – матери, бабушке и дедушке, похороненных на лыкошинском кладбище, построить небольшую часовенку в духе русского деревянного зодчества, то до сих пор бы не было в посёлке церкви. Нона Михайловна – из рода Шаховых. Её дед Пётр когда-то был старостой в Иверском храме, а бабушка пела в церковном хоре. Все они любили Лыкошино. Любит Лыкошино и Нона Михайловна, хотя долгое время жила в Петербурге, а в последние годы вместе с мужем Леонидом Ивановичем Малышевым живёт в Лос-Анджелесе (США). Но часто приезжает в Лыкошино, как может, помогает храму. Строительство часовни началось в 1991 году и продолжалось почти год. Но если учесть, что зимой Нона Михайловна и Леонид Иванович были в Петербурге, то получается, что строилась часовня полгода. Все работы в основном Леонид Иванович выполнял сам, благо умелец он хороший. Особенно сложно было построить купол, но и эту работу Леонид Иванович не доверил никому и сам соорудил его. Были у них и помощники. Посильную помощь оказал тогдашний начальник ЛИУ-3 Сизенко Виктор Иванович, его жена Валентина Васильевна, тогда председатель сельпо. В строительных делах помогал Владимир Ильич Дементьев, и некоторые жители села. Нона Михайловна привезла их Петербурга красивую люстру для храма. Часовня была построена в основном на их личные сбережения, но часть денег выделяли организации посёлка. |
|
|
