| Ему говорили о возможности коалиции… Он повторял свое. – Смелому счастье служит… Мы не можем отступать. Это вопрос нашей народной чести… Мы не можем опустить своего знамени; мы можем подписать самый великодушный мир (хотя великодушия я не понимаю), но подписать его в Византии!.. Не иначе. Это удовлетворение должно быть дано войскам. Следует занять Галлиполи, и ни одно английское судно не прорвется в Босфор… Теперь или никогда… Прав тот, кто владеет!.. Европа не подымется. Она вся уйдет на брюзжание и дипломатические угрозы. – А если? – А если… Вернее, что она только отхватит себе тоже клочок медвежьего ушка… “Это невозможно… Я не верю, не хочу верить этому… Неужели нам, триумфаторам, старые девы дипломатии и публичные женщины биржи будут предписывать условия… Не может, не должно этого быть… Иначе почти стыдно быть русским… Будьте уверены, что проигрывают всегда малодушные и уступчивые… Уступка эта крута. Начнешь сбегать – не остановишься, пока внизу не окажешься… А нам уступать теперь, после блестящего похода, после стольких пожертвований… Полноте!..” Торжество перемирия здесь не было торжеством!.. Ему не радовались. Не радовались покою, отдыху, безопасности… Здесь предпочли бы новые побоища, только чтобы дело было кончено с честью для России. Демаркационная линия и нейтральная полоса, представлявшие собою совсем пустынную и безлюдную местность, тянули к себе Скобелева… Деревни на расстоянии этих пятнадцати верст были очищены. Ни одного часового, ни одного солдата на редутах и фортах, ни одной старухи в селах. Только одичавшие голодные псы прятались в оставленных домах. А между тем турки могли смело гордиться укреплениями этой полосы. Даже адрианопольские уступали им… Скобелев приходил в восторг от них… – Вот бы этого строителя к нам… Это гений инженерного искусства. Я слышал, что потом в Константинополе Скобелев познакомился с ним. Это оказался природный турок, Ахмет-паша, толстый, опухший, по-видимому, неподвижный… Полуграмотный турок, не знавший ни одного иностранного языка… |
| В 1823 году издал он в Петербурге же другое сочинение, которого главная задача – доказать, что греческий язык и в древности произносился вообще так, как произносится нынешними Греками, а далеко не так, как стали его произносить в Западной Европе начиная с XVI века 31 . Здесь не место входить в разбор вопроса, при решении которого филологи с XVI века разделялись обыкновенно на две стороны. Живой говор целой нации сам собою ведет уже к торжеству греческого (так называемого рейхлинова) выговора. В наше время к нему переходят и многие западные эллинисты, знакомые с нынешнею Грецией и с языком её; для примера укажем на Пеннингтона, Эллисена, Росса и Муллаха. Здесь можно сказать лишь несколько слов о способе изложения автора. Полемическая форма сочинения вызвана была отчасти положением самого вопроса, который раз двадцать решался pro и contra, отчасти складом ума нашего филолога. Полемика очевидно далась ему: он заводит противника в такие теснины, что тому и выхода нет, и всё это бойко, ловко, только иногда, к сожалению, слишком резко. Известный Муллах, первостепенный знаток истории греческого языка, не далее, как в 1856 году, т. е. спустя 33 года после того, как написана была Экономосом книга о выговоре, – счёл нужным очень много заимствовать из неё, чего он, к чести своей, и не скрывал. Особенно параграф 33-й знаменитым Берлинским профессором целиком переписан из греческой книги о выговоре: так верны и полны приводимые Экономосом данные (см. стр. 505–515) 32 . Вопрос о правильности нынешнего греческого выговора в большей части случаев решён им так удовлетворительно, что надобно удивляться, как долго после того при преподавании греческого языка продолжали у нас держаться выговора, придуманного Эразмом. Теперь оба труда, изданные Экономосом в Петербурге, составляют библиографическую редкость. Не забудем и третьего труда, который совершал он исподволь в столице единоверного ему государства, России. Во всё время пребывания своего здесь, он силою мысли и патриотизма старался располагать сильных мира сего в пользу страждущих Греков. Один из друзей его Схина рассказывает, что, быв представлен Государю Императору Николаю Павловичу, Экономос живо и энергически изобразил ему состояние вымирающих в борьбе за веру греков… Слезы и рыдания заглушили голос пастыря. Через несколько времени патриотизм греческого народа, сочувствие политики Европы, словом, поступательное движение человечества возродили свободу Греции: но ни один из сыновей не мог предъявить своих притязаний на преимущественное перед другими, исключительное содействие в великом деле обновления. Между тем каждый соучастник, прочитывая статьи Адрианопольского трактата, признававший Грецию державой независимой, мог бы с умилением подумать: тут есть и моя капля меда. К числу таких соучастников история, конечно, отнесёт и Экономоса: записки современников, архивные документы и переписка, в которой кроется так много внутренней истории – когда-нибудь огласят и его деятельность. |
| Адрианопольский консул Золотарев получил продолжительный отпуск, почему за время его отсутствия Леонтьеву пришлось самостоятельно управлять консульством. Вскоре, 3 декабря 1865 года, Константина Николаевича назначили было секретарем и драгоманом генерального консульства в Белград, но менее чем через месяц его вновь определили на прежнюю должность в Адрианопольское консульство. В конце 1866 года он получил 4-х месячный отпуск и уехал в Константинополь. Таким образом, в Адрианополе Константин Николаевич пробыл в общем два слишком года. Жизнью в этом «смрадном», как говорил он, городе он очень тяготился, хотя находил Адрианополь, с его турецкими кварталами, мечетями, мусульманскими кладбищами, банями — поэтичным. Жить там приходилось Константину Николаевичу на полторы тысячи рублей жалованья в год при готовой квартире. Таких денег при его барских широких замашках, вообще при его образе жизни, — конечно, ему было недостаточно. Да в его годы (Леонтьеву тогда было около 36 лет) и не пристало оставаться на маленькой должности секретаря консульства. Он решил воспользоваться отпуском в Константинополь, чтобы там выхлопотать себе место куда-нибудь вице-консулом. После 4-х месячной жизни в Константинополе, о которой он вспоминал впоследствии с наслаждением, 15 апреля 1867 года его назначили на самостоятельный пост вице-консула в Тульчу, небольшой город на берегу Дуная, в нижней его части. Благодаря этому переводу, обстоятельства его значительно изменились к лучшему. Жалованье его повысилось до 3.500 руб. в год, жизнь в этом по внешности сереньком, но бойком городе давала обильную пищу для поучительных наблюдений. Консульские занятия не были тогда обременительны: ежедневно лишь часа полтора-два уходило на засвидетельствование бумаг и прием посетителей, остальное время оставалось свободными. Все это вместе взятое делало жизнь Леонтьева в Тульче не только спокойной, но и очень приятной. Константин Николаевич старательно занимался службой и заслужил себе лестное одобрение со стороны нашего посла в Константинополе Игнатьева. |
| Но Феофан тогда еще не видел полного текста «Исповедания». Предвидя те беды, которые могло принести «Исповедание», католики сделали все возможное, чтобы efo содержание стало известным в Константинополе. Томас Смит, который черпал сведения у Эдварда Покока, заявил, что оппозиция была искусственно организована иезуитами и капуцинами. Голландский посланник писал, что «едва ли найдется ктонибудь среди митрополитов, многие из которых проживают в Константинополе, который бы не стал рисковать своим имением, жизнью и личностью, чтобы защитить названного патриарха и его " Исповедание " ». Господин ван Хааг был слишком большим оптимистом. Несколько месяцев формировался тайный заговор против патриарха, составлявшийся не менее, чем пятью митрополитами — Адрианопольским, Ларисским, Халкидонским, Кизическим и Навпактским. В результате в октябре 1633 г. был выдвинут кандидатом на патриарший престол Кирилл Контарис, митрополит Веррии (Алеппо). Но для утверждения своего избрания Кирилл Контарис обещал Высокой Порте 50 ООО талеров, и не смог собрать деньги. Через несколько дней он отказался от попытки и был сослан на о. Тенедос. Оттуда он написал покаяние Кириллу Лукарису, который восстановил его на кафедре. Через шесть месяцев оппозиционные митрополиты, некоторые из которых читали «Исповедание» и были до глубины души потрясены им, возобновили свое наступление. Но они понимали, что единственный способ низложить патриарха, за которым стояли протестантские посольства, было обращение к помощи католических посольств. Это означало, что они должны были представить кандидата. Афанасий Паттелар, митрополит Фессалоники, был обязан своим местом Кириллу Лукарису, который предпочел его Кириллу Контарису; но он оказался неблагодарным. Предложив султану 60 ООО талеров и уплатив их наличными, причем большая часть суммы была внесена французским и австрийским посольствами, он добился приказа о низложении Кирилла и своем возведении на престол. Тогда в дело включился голландский посланник, который предоставил сумму в 70 ООО талеров, с помощью которой восстановил Кирилла на престоле. |
| Антония: иными словами, от нынешнего Сераля (расположенного на месте Акрополя); следовательно, сначала приблизительно в том же направлении, что и первый путь, ведущий от Галатского моста к Софии, нами выше описанный 246 , а далее по направлению приморских стен по берегу Золотого Рога к Балатским воротам или до Фанара. Второй портик шел от Дафны и дворца Софийского до храма Богоматери, именуемого «Жезл» (t%hv ’Réabdou), а прочие два от Халки и Милия, через форум до Тавра и Вола и Шестистолпия. Упомянутый храм Богоматери находился где – то на берегу Мраморного моря, не доходя до квартала Псаматии, так как тот же Кодин помещает поблизости этого храма и конец приморской стены Константина 247 . Стало быть, второй шел по берегу Мраморного моря и, конечно, по его верхней террасе. Что третий и четвертый портики шли в направлении ворот Романа и Адрианопольских, достаточно доказывается помещением форума Тавра и Шестистолпия. Весьма естественно, затем, что эти портики или, вернее, колоннады с самого начала шли по сторонам улиц, заключали в себе лавки, служили местом прогулок (по южному обычаю, под портиками и поверх их, где, по Кодину и Анониму, они имели помосты (peréipatoi plakwtoì léijinoi) и были украшены статуями. Так и поныне в средневековых городах Италии легко отыскать дорогу к главной площади, направляясь по улицам, имеющим крытые портики по сторонам. Как, затем, направлялись эти портики, мы, прежде того, чем обнаружатся хотя какие – либо их остатки, судить считаем бесполезным. Считаем, однако, нужным заметить, что, если текст Кодина сколько – нибудь точно воспроизводит действительность, то он заставляет сильно заподозрить реставрацию Большого дворца, представленную Лабартом. В самом деле, принимая его план, хотя бы в главных частях этого дворца, приходится решительно отказаться от понимания текста Кодина. А именно, поместив Милий или Миллиарий посреди площади Августэона, Лабарт располагает, затем 248 , параллельно ей оба дворца – Халке (ближе) и Дафне – подальше, но, так сказать, за линией или позади Ипподрома. |
| В то же время он продолжал и свои научные занятия и, между прочим, собрал здесь исторический, географический и археологический материал для специального труда об иконийской области. Впоследствии он, на основании этого материала, издал географическую карту иконийской области и исторический к ней комментарий, ценный также в топографическом и эпиграфическом отношениях 8 . Иконийской епархией Кирилл управлял до 1810 года, когда был перемещён в родной город Адрианополь, по просьбе его жителей. И здесь его деятельность развивалась, главным образом, в двух направлениях: он, как гражданский пред Портой представитель своей паствы, энергично защищал ее от притеснений турецких властей и произвола мусульманской черни и весьма усердно занимался благоустройством народных школ и правильной организацией церковной проповеди 9 . Свои археологические познания он расширил изысканиями относительно прошлой судьбы города Адрианополя и его окрестностей, результаты коих и опубликовал в труде об иконийской области 10 . Когда вселенский патриарх Иеремия IV отказался по болезни от патриаршей власти (4 марта 1813 г.), члены синода константинопольской церкви единогласно избрали его преемником адрианопольского митрополита Кирилла, который 5 апреля 1813 г., в Лазареву субботу, торжественно и вступил на патриарший престол 11 . Его избрание было радостно приветствовано духовенством и народом. Даже великий визирь Ахмед-паша, находившийся в Адрианополе во время избрания Кирилла, поспешил приветствовать его по этому поводу, а потом с большими почестями устроил ему отъезд в столицу 12 . О гражданско-административной деятельности патриарха Кирилла VI почти ничего неизвестно, кроме общих сведений о том, что и он, как верховный представитель ромейской райи, защищал ее, где нужно, от насилия и произвола турок и был её покровителем и ходатаем пред Портой 13 . За всем тем, известны случаи нарушения Портой церковных прономий греков и в патриаршество Кирилла VI 14 . Из общественной его деятельности, прежде всего, отметим сигиллий по поводу брачного приданого, опубликованный в 1814 году в ответ на соглашение христиан Скопела. |
| В министерском тескере, присоединённом к берату Иоакима III, было сказано о месте заключения: «если священники, монахи или монахини будут обвинены в каких либо проступках или погрешностях, к их званию относящихся, то соблюдаются прежние порядки судопроизводства, в случае же обвинения в преступлениях против общего права подвергаются аресту в особом здании, а не в общих . тюрьмах, на всё время производства дела»; а относительно порядка ареста сказано: «заарестование священников и пр. производится непосредственно гражданскими властями, патриарху же или митрополиту по принадлежности сообщается лишь об этом к сведению». Прикроенный ход турецкого правительства конечно быль замечен, но принят патриархией и состоящими при ней учреждениями различно. Патриарх со своей стороны считал возможным успокоиться на том, что текст берата остался неприкосновенен; Синод же и Смешанный Совет были того мнения, что при министерском тескере текст берата утрачивает значение. Патриарх должен был уступить мнению своих помощников и подал в отставку. Местоблюститель патриаршего престола, Синод и Совет поспешили обратиться к турецкому правительству с просьбой, чтобы оно отступилось от постановлений о порядке суда над низшим духовенством по делам уголовным, внесённых в тескере. Правительство, после продолжительного молчания, посоветовало патриархии заняться своим делом, т. е. избранием патриарха, а вопрос о привилегиях обещало передать на обсуждение будущего народного собрания. А при личном свидании с местоблюстителем министр исповеданий уверил его, что единственным виновником недоразумений между правительством и греческой нацией, столь дорогой сердцу его величества султана, был бывший патриарх Иоаким III, который будто бы (какая бесстыдная ложь и коварство!) сам предложил неугодное церкви и нации решение спорного вопроса (Церк. Вестн. 1883 г. стр. 3. стр. 7–8 . 1884 г. стр.13. стр. 1–2. 21. 24). Греки были успокоены сладкими и коварными речами турецкого министра, а правительство турецкое медлило решением вопроса до тех пор, пока не дождалось на патриаршем престоле человека преданного себе, каков Дионисий V, бывший митрополит адрианопольский. |
| Результатом Сердикского собора было, таким образом, с одной стороны, большее обострение личных отношений между восточными и западными. Восточные, оставшись при прежнем решении относительно низложенных ими раньше на Востоке епископов, объявили теперь низложенными несколько представителей и Западной церкви. Западные, в свою очередь, низложили арианствующих руководителей восточных епископов. С другой стороны, с большей ясностью сказалось теперь и различие точек зрения Востока и Запада в области догматики, и восточные теперь анафематствовали не только учение Маркелла, но и мнение Афанасия, хотя, приняв четвертую антиохийскую формулу, они избежали и теперь упоминания о трех ипостасях в Божестве. Западные готовы были пойти в известном смысле гораздо дальше: они хотели санкционировать столь смущавшее восточных выражение о единой ипостаси Божества, и эта попытка их сделалась несомненно тогда же известной восточным, хотя сердикская формула осталась на степени лишь неутвержденного проекта. Пользуясь покровительством гражданской власти, вожди восточных немедленно после собора начали расправу над теми, кто на Востоке стоял не на их стороне. В Адрианополе по их проискам были казнены 10 человек. Епископы Арий и Астерий, перешедшие в Сердике к их противникам, были сосланы в Ливию. Сослан был и умер в ссылке Лукий Адрианопольский. Афанасию и его пресвитерам угрожала смертная казнь, если бы они осмелились явиться в Александрию. Арианствующие, однако, повредили себе крайней неразборчивостью в средствах. В 344 г., около Пасхи, прибыли в Антиохию послы от Сердикского собора, Викентий Капуйский и Евфрата Кельнский, с ходатайством к Константию о возвращении на свои кафедры оправданных собором епископов. Об этом писал брату и Констант, пославший с епископами своего сановника. Стефан Антиохийский попытался отделаться от послов самым неблаговидным способом, навлекши подозрение на их нравственную репутацию. Но замысел был раскрыт, и весь позор обрушился на самого же Стефана. Дело рассматривалось при дворе, и Стефан немедленно был лишен кафедры. На его место был поставлен Леонтий, хотя и арианин, но гораздо более миролюбивого характера. Доверие Константия карианам поколебалось. Восточные, скомпрометированные данным поступком Стефана, нашли, в свою очередь, нужным обратиться опять к западным с оправданием своих догматических убеждений. На соборе 344 г., вероятно, том самом, на котором был низложен Стефан, была написана пятая антиохийская формула, за свою длинноту называемая «многострочным изложением» |
| В дальнейшем русские и византийские известия расходятся, первые сильно восхваляют доблести Русских, вторые выставляют на первый план победы Греков. Но что Святослав за Балканами имел большой успех, на это мы имеем разнообразные и неподлежащие сомнению указания, почерпаемые притом из византийских источников. Царь Иоанн Цимисхий понял, что Святослав опасный соперник и уведомлял его о своей готовности вступить с ним в мирное соглашение, но Святослав потребовал слишком много отступного и с похвальбой сказал, что иначе он дойдет до Константинополя и поставит шатры свои перед воротами столицы. – Этого мог Святослав достигнуть, если бы была обеспечена верность Болгарии; у него правда и была своя партия, но она оставалась ему верна только до тех пор, пока перевес был на стороне Русских. Русский гарнизон остался в больших городах, как Великая Преслава, Силистрия, но Святослав не принял мер к защите Балканских проходов – это и погубило Русских. За Балканами были большие сражения около Филиппополя и Адрианополя. По русским известиям адрианопольская битва имела решительное значение, она очищала русским дорогу к Константинополю и произвела в столице переполох: «и одолел Святослав, и бежаша Греци, и пойде Святослав ко Граду, воюя и грады разоряя, яже стоят и до днешнего дне пусты». По византийским известиям победа осталась за Греками и десяти тысяч русских убито было под Адрианополем. Здесь было бы неуместно входит в критическую оценку известий. Я думаю, что ни русские, ни греки не были сознательными и заведомыми искажателями фактов. Дело в том, что сначала было в южной Болгарии успешное движение русских вперед, – оно и отмечено русской летописью, а потом последовало отступление, когда в тылу показалась византийская армия, отступление с потерями и уроном, – оно отмечено в византийских известиях. Но независимо оттого, мы имеем любопытные отрывки греческой лирики, в которых весьма наглядно изображено состояние умов того времени и которые не оставляют сомнения, что Святослав доходил до Константинополя. |
| Разделы портала «Азбука веры» Валерий Мурзин, Денис Серенко Миссионерская деятельность Святейшего Синода и православные братства на примере деятельности Сочинского Свято-Николаевского братства В Избранное Доклад В. Ю. Мурзина и Д. С. Серенко (г. Сочи) был зачитан на II научной конференции «Святейший Синод в истории российской государственности», на секции «Миссионерская деятельность Святейшего Синода и православные братства». Конференция, посвященная 300-летию учреждения Святейшего Правительствующего Синода, состоялась 12 ноября 2021 года (г. Санкт-Петербург, Президентская библиотека). Вступительное слово докладчика. Напомню слушателям, что одной из древнейших территорий современной России, где появилось христианство, является Черноморское побережье Кавказа и современного Сочи. По преданию, именно здесь проходил миссионерский путь апостола Андрея Первозванного. Православная история Сочи началась давно, но ее очередной виток наступил после присоединения территории современного Сочи к Российской империи. Адрианопольский мирный договор 1829 года после окончания русско-турецкой войны послужил началом российской истории освоения этих мест. После окончания Кавказской войны 21 мая 1864 года на территории Сочи стала устраиваться церковная жизнь и появились новые миссионеры и священнослужители. Миссионерская деятельность присуща Церкви от начала ее основания, и хотя в древности миссионерство не имело определенных четких форм и параметров, оно существовало в тех или иных формах евангельского благовестия и служения людям. Синодальный период деятельности Русской Церкви ознаменовал себя многими событиями и свершениями. Географическое расширение Российской империи как христианского — православного — государства требовало от церковного ведомства — Святейшего Правительствующего Синода активной работы по просвещению народов. Так появляются просветители Сибири и Дальнего Востока, а позднее — Аляски и Японии. Миссионерская деятельность становится не только фактической, но и начинает приобретать свои черты и особенности, а также системный подход и характер. |
|
|
