| Вновь организованный отряд был направлен в Персию и здесь заявил себя значительными успехами, которые доставили Маврикию триумф в Константинополе в 582 г., тогда он приглашен был разделить власть с Тиверием. В царствование Маврикия находящийся под командой Нарсеса отряд частью остается в Армении, частью принимает участие в персидской войне, по окончании которой в 591 г. действовавшие на Востоке отряды были переведены вместе с тивериевским корпусом в Европу и направлены на Дунай на войну с аварами и славянами . Впоследствии мы встретимся с упомянутым отрядом на Западе, а теперь посмотрим, в каком положении рисуется в источниках оборона самой столицы. Константинополь находился в постоянной опасности быть окруженным с суши. Хотя он защищен был стенами и хотя ближайшие его окрестности находились под защитой Длинных стен, или Анастасиевых укреплений, которыми Константинополь отделялся от Адрианопольской долины, но эти последние весьма трудно было защищать за дальностью их и за обширностью протяжения стен, так что нередко неприятель успевал прорваться через эти стены и угрожать столице. Таково именно было положение дел при Маврикии. В этом отношении имеются превосходные известия в летописи Феофана. Еще при жизни Юстиниана, за год до смерти его, случилось раз нападение авар и славян на Фракию, сопровождавшееся свободным движением их далее Анастасиевой стены, которая во многих местах разрушена была землетрясением . Т.к. неприятели напали на незащищенные селения, то сельские жители, забрав свое имущество, искали спасения в Константинополе. По этому случаю писатель сообщает любопытное известие по отношению к этим беглецам. Когда царю донесли об этом, он «приказал зачислить в димы многих из пришлых людей и назначил их на службу к Длинным стенам» . Что касается защиты городских стен, то и эта сторона не была достаточно обеспечена. По случаю упомянутого выше аварского нападения стены города предоставлены были охране собственно гвардейским отрядам, стоявшим в Константинополе: схолы, протикторы и пехотные полки. Кроме того, в числе защитников упоминаются сенаторы. После Юстиниана нередко повторялись подобные же случаи зачисления гражданского элемента в военную службу. Так, в первые годы Маврикия аварский каган выслал против империи славян, которые дошли до Длинных стен . Очевидно, у правительства не было в распоряжении достаточных военных средств, и оно прибегло к исключительной мере. Гвардейские отряды, назначенные для охраны дворца и служившие гарнизоном в Константинополе, были выведены к Длинным стенам, а охрана городских стен вверена была димотам . На этот раз поступлено было как раз наоборот, чем при Юстиниане. В другой раз, одержав полную победу над стратигом Коментиолом во Фракии, авары навели такой страх на Константинополь, что жители собирались уже перебираться на азиатскую сторону . В этом исключительном случае император стал во главе гвардейского отряда экскувитов и отправился на защиту Длинных стен; город же предоставлен был защите димов . |
| Сам Преосвященный Мелетий, по просьбе которого вероятно производится сбор, говорил мне: „Вы русские своими пожертвованиями только портите нашу нравственность, мы не нищие, и наши церкви теперь могут приобретать за деньги всё необходимое. Лучшие Болгары оскорбляются пожертвованиями. Пора перестать смотреть на нас, как на нищих, говорят они“. Болгарские церкви действительно отличаются поразительною нищетой, потому что до последнего времени все церковные деньги до копейки отбирались на содержание училищ. Теперь это зло уничтожено и для удобства приобретать всё необходимое для церквей на месте в Софии при священническом братстве открыть магазин с церковными вещами и богослужебными книгами. Притом я должен сказать Вам, что преосвященный Мелетий не заслуживает доверия. Он уже доказал своё уменье изыскать выгоду для себя из русской благотворительности. Своими пожертвованиями Вы дадите ему только новое средство к наживе, которая служит целью его жизни. В последнее время он купил себе несколько имений и теперь считается первым землевладельцем в Софийском Округе. Откуда он взял деньги, предоставляю Вам сообразить. В пожертвованиях действительно нуждаются только Македонские и Адрианопольские церкви. Собранные вещи лучше всего препровождать в Славянское Благотворительное Общество в Софии. Я хлопочу об устройстве в Болгарии Духовной Семинарии с русскими преподавателями. Содействовать устройству таковой, по моему мнению, есть прямой долг русского духовенства. С.-Петербургское Славянское Общество устрояет русские —555— 1881 г. библиотеки в Болгарии. Вот на этот предмет должны быть направлены по преимуществу пожертвования. Тут преследуются русские цели. В заключение обращаю Ваше внимание на мои статьи о Болгарии, помещённые в Московских Церковных Ведомостях. Вашего Высокоблагословения, покорный слуга священник Н. Пономарев. Мой адрес: Москва, Пречистенка, Мышинский пер. д. Кудрявцевой“. А вот извлечение и из письма преосвященного Мелетия, митрополита Софийского (в Болгарии), от 25-го января 1881 г. |
| Но Феофан тогда еще не видел полного текста «Исповедания». 445 Предвидя те беды, которые могло принести «Исповедание», католики сделали все возможное, чтобы efo содержание стало известным в Константинополе. Томас Смит, который черпал сведения у Эдварда Покока, заявил, что оппозиция была искусственно организована иезуитами и капуцинами. Голландский посланник писал, что «едва ли найдется ктонибудь среди митрополитов, многие из которых проживают в Константинополе, который бы не стал рисковать своим имением, жизнью и личностью, чтобы защитить названного патриарха и его " Исповедание " ». Господин ван Хааг был слишком большим оптимистом. Несколько месяцев формировался тайный заговор против патриарха, составлявшийся не менее, чем пятью митрополитами – Адрианопольским, Ларисским, Халкидонским, Кизическим и Навпактским. В результате в октябре 1633 г. был выдвинут кандидатом на патриарший престол Кирилл Контарис, митрополит Веррии (Алеппо). Но для утверждения своего избрания Кирилл Контарис обещал Высокой Порте 50 ООО талеров, и не смог собрать деньги. Через несколько дней он отказался от попытки и был сослан на о. Тенедос. Оттуда он написал покаяние Кириллу Лукарису, который восстановил его на кафедре. 446 Через шесть месяцев оппозиционные митрополиты, некоторые из которых читали «Исповедание» и были до глубины души потрясены им, возобновили свое наступление. Но они понимали, что единственный способ низложить патриарха, за которым стояли протестантские посольства, было обращение к помощи католических посольств. Это означало, что они должны были представить кандидата. Афанасий Паттелар, митрополит Фессалоники, был обязан своим местом Кириллу Лукарису, который предпочел его Кириллу Контарису; но он оказался неблагодарным. Предложив султану 60 ООО талеров и уплатив их наличными, причем большая часть суммы была внесена французским и австрийским посольствами, он добился приказа о низложении Кирилла и своем возведении на престол. Тогда в дело включился голландский посланник, который предоставил сумму в 70 ООО талеров, с помощью которой восстановил Кирилла на престоле. |
| Поняв, что российский имп. Александр I как создатель консервативного Священного союза не станет открыто поддерживать восстание, направленное против др. легитимного монарха, османского султана, Владимиреску приступил к сепаратным переговорам с Портой. Это испортило отношения с возглавлявшим отряд гетеристов кн. Александром Ипсиланти, к-рый, после того как османская армия вошла в Валашское княжество и пандуры и гетеристы бежали в Олтению, заманил Владимиреску в Тырговиште, где он был убит или казнен. Пандуры и гетеристы потерпели поражение у Дрэгэшани и у мон-ря Тисмана, Ипсиланти бежал в Трансильванию и был арестован; при Скулени (17 июня 1921) и у монастыря Секу (9-23 сент.) остатки укрывавшихся в Молдавском княжестве гетеристов были разбиты ( Семёнова. 2006. С. 376-386). Молдавские и валашские бояре просили у султана назначить господаря из числа местных бояр, 1 июля 1821 г. господарем Валашского княжества стал Григоре Александру Гика. Дунайские княжества в течение года были подвластны Османской империи, пока в сент. 1822 г. под нажимом Великобритании, Австрии и Российской империи тур. войска не были вынуждены отойти за Дунай. Валашское княжество в 20-40-х гг. XIX в. Для 20-х гг. XIX в. в Дунайских княжествах были характерны: непомерные расходы, вызванные турецкой оккупацией, упадок сельского хозяйства вслед. Валашского восстания и тур. оккупации, миграция крестьян в др. регионы, массовые волнения, особенно в Олтении (наибольший размах движения - в 1826), попытки бояр обоих княжеств создать оппозицию новым господарям. Важным политическим событием этого периода стало подписание Аккерманской конвенции между Российской и Османской империями (25 сент. (7 окт.) 1826), которая в основном подтверждала условия Бухарестского мира и определяла внутреннюю организацию Дунайских княжеств. Гарантировалась автономия княжеств, господари должны были избираться из числа местных бояр сроком на 7 лет и утверждаться Османской и Российской империями; было принято решение составить новый устав по улучшению положения княжеств. После одностороннего аннулирования условий конвенции султаном Махмудом II (8(20) дек. 1827) началась новая русско-тур. война (1828-1829), в течение короткого времени рус. армия заняла оба княжества, одержав неск. побед подряд над турками, и продолжила успешное наступление через Балканы. Отдельный акт Адрианопольского мирного договора (2(14) сент. 1829) касался Дунайских княжеств: Османская империя возвращала дунайские крепости Брэила, Джурджу и Турну; обязалась соблюдать автономные права княжеств, прописанные в Аккерманской конвенции; акт предусматривал также пожизненное избрание господарей боярским диваном, отмену обязательных продовольственных поставок Порте; до уплаты Османской империей военной контрибуции княжества должны были находиться под российской администрацией (в 1834 Порта полностью расплатилась с Российской империей). |
| Мануил Гедеон говорит: «рядом с Евгением я не могу поставить никого из последующих ученых». Историк Константин Кума называл его вторым Платоном. Иаковаки Ризос писал о Евгении: «обогащенный всеми научными знаниями того времени, Булгарис обладал обширным умом. Он принадлежал к числу тех редких мужей, которые родятся с способностями ко всем отраслям образования; все научные труды им написаны на древнегреческом языке». 69 Неудивительно, если под руководством Булгариса патриаршая школа получила громкую известность. Историк Сергий Макрей, современник и ученик Булгариса, в чувстве благоговения пред этим славным мужем, говорит, что при нем та часть квартала Фанара, где помещалась школа, превратилась в «Афинополь». 70 Но к сожалению, Афинополь просуществовал только 17 месяцев! Так много обещала школа, руководимая Булгарисом и так скоро отжила свои дни! Непостижимая превратность судьбы! В Апреле 1761 года Евгений покинул школу. Отчего это так случилось – разъяснить дело предоставим Мануила Гедеону. Этот историк «патриаршей Академии» пишет: «вследствие несогласия, возникшего между одним из эфоров (блюстителей школы), митрополитом Адрианопольским Дионисием (очевидно членом синода Константинопольского) и другими его сотоварищами – эфорами, а также вследствие неаккуратности в уплате жалования, Евгений оставил Академию». Впрочем, вслед за этим Гедеон старается дать понять, что не эти Обстоятельства вызвали катастрофу. «Истинною же причиною расстройства школы было низложение с кафедры патриарха Серафима, который любил Евгения, тогда как его преемник Иоанникий III не удостаивал мудрого мужа никакого внимания. Так же поступал и вскоре заменивший Иоанникия патриарх Самуил, ибо этот последний, будучи поклонником Аристотеля, отрицательно относился к мыслям Евгения, усматривая в них новшество». 71 (А Булга- —31— рис, нужно сказать, по уверенно греческих писателей был приверженцем новейшей философии.) Как бы то ни было звезда патриаршей школы с удалением из нее Булгариса – померкла. – Из последующих наставников патриаршей школы XVIII-ro века остановимся своим вниманием лишь на Сергии Макрее, как наиболее замечательном. |
| Таким образом, потворствуя своему этому якобы психозному состоянию, я нанял в Салониках вплоть до Адрианополя большой и покойный фургон или, как в Турции называют, брошов – четверней. Ямщик был молодой адрианопольский Турок лет двадцати пяти, широкоплечий, высокий, стройный, один из лучших пехлеванов (борцов) в Адрианополе; усы у него были большие, густые и широкие, а лицо очень моложавое, приятное, доброе, и серые глаза младенчески светлы и задумчивы. Петраки и Сотири опять сопровождали меня. – Петраки сидел со мной в экипаже; Сотири ехал верхом на моей доброй лошади; брошов был просторен и не трясок. Октябрьская погода прохладна и нередко приятно-пасмурна; места до Филиппополя все новые; сначала, в Македонии, города и села мне вовсе неизвестные; а потом, во Фракии, около Адрианополя, напротив того, слишком знакомые по воспоминаниям прежней моей службы... О самом путешествии и о том, что я видел, я не стану здесь писать; о себе и обо всём побочном я хочу говорить здесь настолько, насколько это необходимо для объяснения моих отношений к Сотири – и больше ничего. К тому же, как это ни странно может быть, но это долгое, тридцатидневное путешествие оставило несравненно менее следа в уме моем, чем трех или четырех-дневный путь от Каваллы до Салоник. Я в эти три-четыре дня видел гораздо более интересного, чем в целый месяц медленного странствия по южной части Болгарии. Все эти дни и все эти новые места, все эти болгарские города и села слились в памяти моей (которая вовсе, кажется, не слаба) во что-то однообразное и крайне безцветное сравнительно с тем, что я видал, встречал и слышал в Эпире, Крите, на Афоне, на Дунае и в иных частях Македонии; страна эта монотонна, невыразительна и скучна, как само болгарское население. Что разница этих впечатлений зависела не от меня, не от разницы в моем настроении, это ясно для меня из того, что я тогда, когда скакал верхом из Каваллы в Салоники и отдыхал в Серресе, был всё так же душевно разстроен, так же телесно болен, как и тогда, когда влачился по Балканам с пехлеван-агою, и еще из того, что две действительно любопытные вещи, которые я видел в этот раз, сохранились очень живо в моей памяти до сих пор, и я мог бы их сейчас же описать, если бы не дал себе слова сдерживаться. Один из этих случаев – это был торжественный |
| Баба Лида: – Да, мы тут потолки красили, а она лезет краску мешает ничем – прям руками. Баба Валя: – Детей трое. Старшая дочь уже на пенсии. Средняя сейчас оформляет, но она лентяйка – семнадцать лет стажа всего… Баба Лида: – За хорошим мужем пожила… Баба Валя: – А сыну пятьдесят лет всего, ему ещё работать и работать. А у нас здесь работы нет. У нас карачаи руководство, поэтому русским что работа? Вон, улицы мести. У знакомых сын крановщиком работает – получает шесть-восемь тысяч. В Санкт-Петербург они ездили. Уж тоже их там обманули, а всё равно четырнадцать тысяч он оттуда привёз. Здесь столько не дадут – максимум десять. А вообще у нас хорошо. У нас места хорошие. Автобусы вон новые пустили. Там станица возле города – и на ту три новых автобуса дали. Работаем, подрабатываем вот к пенсии. Баба Лида: – Да, Валя труженица – у неё и дома десять соток огород. Дай Бог мне ещё много лет такую напарницу. (Смеётся). Ты работай-работай, тебе ещё до пенсии надо дожить. Там, говорят, после восьмидесяти ещё доплачивают. Памятник Сергию Радонежскому возле православной гимназии в Черкесске Понтийские греки: в поисках родины В числе других местных народов, населяющих, главным образом, Кавказские Минеральные Воды, – армяне и понтийские греки. От греков эллинских понтийцы, прожившие часть своей истории в Османской империи, отличаются языком. Они говорят почти по-турецки, греческими остаются лишь обозначения церковных таинств, аналогов для которых у тюрков просто не было. Существует легенда: когда в результате османских завоеваний понтийцы оказались под властью турок, им было предложено на выбор — изменить веру или потерять язык. Тогда они выбрали веру, лишившись языка, и сейчас изучение греческого в понтийских общинах очень популярно – как и все местные народы, греки стремятся к восстановлению древних корней. На территорию Российской империи армяне и греки массово переселялись после заключения Адрианопольского мира 1829 года: русская армия тогда уходила из Турции и греки ушли вместе с ней. |
| Первое писано в 1205 г.; папа убеждает в нем Калияна заключить мир с константинопольскими латинянами и даровать свободу взятому им в плен (в адрианопольской битве 14 апреля 1205 г., в которой Калиян наголову разбил латинян) константинопольскому императору Балдуину (у Миня т. 215, стр. 705; вместе с царем писано было и к архиепископу или примасу ibid.); Калиян не только не исполнил ни той, ни другой просьбы папы, во и самого посла его принял не совсем почетно (ibid. стр. 1162). Второе послание от 6 июня 1207 г.; папа снова убеждает в нем Калияна заключить мир с константинопольскими крестоносцами (у Миня т. 215, стр 1162).]. Мы уже говорили выше, что сношения начались по инициативе не болгар, а папы. Это не подлежит никакому сомнению и совершенно ясно видно из первых посланий папы в Калияяу а сего последнего к папе. Калиян говорит, что начать сношения помышлял не только он сам с самого начала царствования, но еще и его братья Петр и Асень, – нет сомнения, что он дипломатическим образом лжет; но если бы он даже говорил и правду, во всяком случае его и его братьев неоднократно посыланные послы, как прямо он свидетельствует, ни однажды не могли дойти до Рима, и об этих попытках посольств папе ничего не было известно. Что касается до того, что болгары так горячо ухватились за предложение папы или с такой поспешной готовностью отвечали на его вызов, то причиной этого, как мы уже упоминали, были их тогдашние политические обстоятельства и нужды: получить для своих новых государей торжественное признание в их сане от главы западной церкви для них чрезвычайно важно было по отношению к своим западным соседям (именно королю венгерскому), и потому-то именно они и приняли предложение так, как будто сами давно о нем помышляли. Основываясь на изложенной выше переписке Калияна с папой Иннокентием, принимают (см. Барония ann. 893, n. IX, Паджи ad ann. 927, n. VI), будто государи болгарские первого царства, начиная с Симеона, находились в общении с римской церковью (т. е. так как некоторое время находился в общении с римской церковью и предшественник Симеона Борис, будто состояли в этом общении все до одного христианские государи болгарские первого царства). |
| 495). (Католические епархии – антиварская, скутарская или скадарская, заппская, дураццкая и презрендская или ускюбская, о которых см. Миллера Albanien, Ruuielien und die Österreichisch-montenegrische Gränze, Prag., 1844, S. 38 fin. sqq, и Neher’a Kirchliehe Geographie II, 506 sqq и 500, – существуют для католиков-албанцев.) Мы говорили выше, что с целью пропаганды между болгарами в пятидесятых годах учреждена была в Константинополе особая миссионерская станция. Позднее с тою же целью учреждены еще две станции в самой стране, именно в городах Адрианополе и Битоле. Адрианопольская станция со времени основания своего, в 1862 или в 63 году, предназначена служить центром униатской пропаганды в Болгарии и в настоящее время руководит деятельностью имеющего здесь пребывание болгаро-униатского епископа. В 1865 году она состояла из шести монахов конгрегации лазаристов, которые все до одного были поляки, присланные из Рима и перед отправлением на деятельность принявшие унию за тем, чтобы иметь возможность служить по униатскому обряду и удобнее совращать простодушный народ (Union chretienne 1885 г. 22, стр. 174 fin.), а в 1868 г. она сосстояла из четырнадцати монахов, – Французов, поляков и италиянцев (ibid. 1868 г. 4, стр. 148 fin.); при миссии находится школа, в которой в 1866 году обучалось более 60 мальчиков (ibid. 1865 г. 22, стр. 174). В Битоле, где станция учреждена в 1855 г., трудятся над делом Совращевия болгар два лазариста, в школе которых в 1862 г. было до 80 мальчиков (Neher’a Kirchliche Geographie ИЬ 467 fin.), а в 1868 г., если верить показанию русского путешественника, 50 мальчиков и 87 девочек (Дня 1863 г. 7, стр. 19) 177 . Обе станции так же, как и станция константинопольская, подведомы в административном отношен» константинопольскому апостолическому викарию, архиепископу Брунони (Neher ibid.) 178 . К этим деятелям пропаганды ех professo должны быть еще причислены состоящие при находящихся по разным городам Турецкой империи Французских, австрийских и итальянских консульствах католические священники. Некоторые из этих последних занимаются делом пропаганды не менее усердно, чем первые (см. напр. о священнике австрийского консульства в Бургасе, в Дне 1863 г. 7, стр. 18 sqq). Протестантская пропаганда в Болгарии |
| 124; – к) Акт собора, вероятно в Фессалии, или Эпире созванного Иоанном I Незаконорожденным, Севастократором Фессалийским и князем Неопатрским, или Никифором I, господарем Эпирским, 1278 года 22 , по рукоп. Иерусал. Патр. Подворья в Константиноп., 145, л. 356 – 357; – л) Анонимный документ архиепископии Охридской, XIII в., по рукоп. Иерус. Патр. Библ. св. Креста, 83 23 ; – м) Акт, исходивший от вселенского патриарха Симеона I, изданный после 1484 года, по рукоп. Иерус. Патр. Библ., 276, л. 128–29 24 ; – н) Соборное определение о митрополии Адрианопольской, 1517 – 1518 года, по той же рукоп., л. 153–155; – о) Акт Самуила, патр. Александрийского, о Византийце Спантони, посещавшим св. места и бывшим великим ритором Александрийского патриаршего престола, 1732 года, по рукоп. Иерус. Патр. Библ., 233 25 . Таким образом в одном изданном теперь томе собрано 36 разного рода отрывком, а между тем некоторые из этих отрывком, как напр. Главы из Досифеевой истории патриархов Иерусалимских и митр. Парфения о распре между греками и армянами из-за св. места занимают собой в книге г. Керамевса от 70-ти до 80-ти страниц каждый. И вместе с тем в книге этой мы видим лишь первый из шести предложенных к изданию томов такого рода отрывков, а в предисловии (стр. 1) сам автор-редактор издания говорит, что таких отрывков он мог бы собрать и на 10 томов и что ему лишь совестно было злоупотреблять великодушием Православного Палестинского Общества, принявшего на себя издержки по напечатанию предположенного (г. П. –Керамевсом) к изданию по части описания рукописей Иерусал. патриаршей библиотеки и по части этих νλεχτα Издание 1-го тома сих последних также снабжено подробным указателем имён и предметов, исчислением разночтений текста отрывков и тщательным указанием вкравшихся при печатании ошибок; в предисловии же г. П.-Керамевс с возможной полнотою указывает литературу предмета до самого последнего времени, преимущественно западно-европейскую и греческую, но также нередко и русскую (напр. стр. 2–3, 11, 16, 17 и др.) 26 , при чём в иных местах (напр. |
|
|
