| Смолоду князь помогал отцу в его бесконечных военных предприятиях на Юге Руси. Летописи показывают его человеком бесстрашным, любившим сечу, весьма искусным полководцем. Из рук отца он время от времени получал невеликие уделы: Дорогобуж-Волынский, Вышгород. Недолго княжил на Рязанщине. Достигнув зрелого возраста Андрей Юрьевич переменился. Он уже с осуждением смотрел, как отец проматывает людей и богатства собственного Ростово-Суздальского княжения, всеми силами стараясь заполучить «великий стол» Киевский. Андрей начал понимать: судьбы Руси всё менее зависят от Киева и всё более — от обширной лесистой области, коей владел его родитель на Севере. В некоторых случаях он уже не давал Юрию Долгорукому поддержки... Смерть Юрия Долгорукого сделала его сына Андрея полновластным распорядителем Ростово-Суздальской земли. Здесь он повел себя совершенно не так, как родитель. Князь сосредоточился на делах собственного княжества. Его нимало не мучило желание овладеть киевским престолом. Фото Дарьи Бариновой «Старым», боярским городам, Ростову и Суздалю, он противопоставил «молодой» Владимир. Здесь он возвел высокие земляные валы с могучими каменными воротами. Рядом с Владимиром, в Боголюбове, князь выстроил белокаменную резиденцию и храм Покрова на Нерли поблизости. Отец его любил Суздаль и Кидекшу, возвышал тамошнюю область, а сын пренебрежительно отдал Кидекшу младшему брату Борису. Старым отцовским дружинникам и боярам Андрей Юрьевич предпочел новых слуг. Он, кажется, желал управлять через людей, прямо зависевших от него, или же лично им поставленных должностных лиц — младших дружинников, «мечников», «посадников», «тиунов». А это с еще большей силой накаляло отношения между ним и боярами. Фото Дарьи Бариновой Боярство Ростово-Суздальской земли составило против него заговор. Как только князь зашатался на престоле своем из-за военных неудач, внутренний враг, сильный и непримиримый, нанес удар в спину. 29 июня 1174 года заговорщики убили его в Боголюбской резиденции. Старое боярство, в первую очередь, ростовское и суздальское, победило. Для Руси это было горе. А для города Суздаля — наилучшие условия для процветания. Самовластное, обогатившееся за счет разграбленной княжеской казны боярство чувствовало себя здесь прекрасно. Богатело, праздновало победу на пирах-братчинах. Фото Екатерины Соколовой |
| " , помещенным между изображенными в медальонах библейскими царями Давидом и Соломоном . Миниатюры, иллюстрирующие события, связанные с княжением Всеволода Юрьевича, представлены в Радзивиловской летописи кон. XV в. . В соответствии с текстом Всеволод Юрьевич изображен верхом на коне как воин или как правитель восседающим на престоле. Княжеское облачение отражает западноевропейские реалии: Всеволод Юрьевич либо в длинном платье с широкими рукавами, либо в коротком платье, чулках и остроносых туфлях; на голове - круглая шапка без меховой оторочки. Следующий по хронологии вероятный " портрет " Всеволода Юрьевича - фреска Архангельского собора Московского Кремля, выполненная в 1652-1666 годах по иконографии предшествующей росписи 1564-1565 годов. На юго-восточном столпе представлен вел. князь с именем Димитрий. Первый исследователь росписи В. Н. Крылова связала это изображение с Всеволодом Юрьевичем - единственным вел. князем, предшественником князей московских, с именем Димитрий (дано при крещении). Князь представлен фронтально в рост, руки перед грудью - правая в благословляющем жесте, ладонь левой раскрыта вовне. Облачен в платье красного цвета с охряным поясом и каймами, украшенное цветочным орнаментом голубовато-зеленого цвета. Поверх платья накинута зеленая ферезея с серо-голубым круглым воротником, украшенная крупным цветочным орнаментом, заключенным в квадрифолии. На голове - красная круглая шапка с меховой опушкой; на ногах - охряного цвета сапоги. Князь изображен средовеком с волнистыми, закрывающими уши волосами, бородой средней длины, чуть сужающейся книзу. Образ заключен в рамку с киотчатым завершением и относится к представительскому типу изображения князя в парадном облачении. В росписи Архангельского собора эта фигура входит в состав т. н. исторического цикла, где представлены князья - владимирские самодержцы, начиная от блгв. кн. Андрея Боголюбского. В Степенной книге царского родословия, составитель к-рой митр. Афанасий предположительно являлся и автором программы росписи Архангельского собора, Всеволоду Юрьевичу уделено особое внимание. |
| Ливонский поход 1577 года не привел к окончанию спора из-за Ливонии, как рассчитывал Иван IV. Уже осенью 1577 года ряд крепостей, занятых ранее русскими войсками, снова оказался в руках противника, а в начале следующего, 1578 года перешел на сторону Батория и ливонский король Магнус. Среди потерянных городов был Цесис (Кесь), традиционная резиденция магистров Ливонского ордена. По-видимому, обладание этим городом было своеобразным символом власти над всей Ливонией, и поэтому царь предпринял самые большие усилия, чтобы вернуть его. В начале 1578 года под Цесис было послано войско во главе с Иваном Федоровичем Мстиславским. Осада продолжалась четыре недели, «пролом пробили великой, а города не взяли». В мае было принято решение послать в поход новое войско во главе с князем Иваном Юрьевичем Голицыным. Воеводы взяли приступом бывшую столицу Магнуса — город Пылтсамаа (Полчев), но «замешкались и к Кеси опять не пошли». Недовольный царь принял особые меры, чтобы добиться выполнения своих приказаний. Он отправил в Ливонию дьяка Андрея Щелкалова, «а велел государь князя Ивана Булгакова (Голицына. — Б.Ф.) с товарищи и с нарядом отвесть под Кесь». С этой же целью из «дворовой» резиденции — Слободы было отправлено еще одно доверенное лицо царя — Данила Борисович Салтыков. Оба посланца получили приказ «промышлять своим делом мимо воевод». В результате у войска появилось много начальников, которые могли отдавать распоряжения независимо друг от друга, и это стало одной из причин неудачи похода. Повинуясь приказу царя, войска осадили Цесис. Начался обстрел города и русская артиллерия снова разрушила часть городских укреплений. Но до штурма города дело не дошло. На помощь к Цесису подошли совместно шведские и литовские войска, действовавшие в Ливонии. 21 октября под стенами города произошло сражение, которое завершилось серьезным поражением русской армии. В полевом сражении дворянское ополчение не выдержало натиска противника. Одни из воевод погибли в бою, другие во главе с самим командующим Иваном Юрьевичем Голицыным «тогды з дела побежали и наряд (артиллерию. — Б.Ф.) покинули». Оставшаяся в лагере пехота и пушкари в течение целого дня успешно отбивали атаки противника. С наступлением ночи пехота ушла из лагеря в близлежащие русские крепости, а пушкари, которые не могли унести с собой тяжелые осадные орудия, по свидетельству польского хрониста Рейнгольда Гейденштейна, повесились на своих пушках. Как сообщает в своих записках Горсей, бежавшего с поля боя командующего царь приказал публично бить кнутом «на торговой площади». |
| Молча сидел у себя в ставке, закутавшись в теплую шубу поверх кафтана, князь суздальский; сон бежал от его глаз; до рассвета еще было далеко; снежная буря завывала. Сын Андрея, Мстислав, и боярин Жидиславич мирно спали. В голове Андрея длинной вереницей проносились картины его тревожной, полной опасностей жизни, вспоминал он свои походы с отцом, сидение в Вышгороде, тайный уход оттуда, прибытие в Боголюбово, постройку храма, объявление себя суздальским князем, Владимир… Какое-то странное предчувствие томило князя. Всегда уверенный в победе, на этот раз, хотя дружина его вместе с союзными князьями значительно превосходила новгородских защитников, он чувствовал какой-то невольный трепет. Тайный голос говорил ему: «Остановись! Не иди на приступ!» Андрей старался побороть в себе это чувство, но не мог. Запела труба. Как встревоженный улей закопошился пробужденный стан. Начались приготовления к приступу. Было совершенно темно. На морозном небе только что стали тускнеть звезды: рассвет надвигался. Перед суздальцами безмолвно лежала темная громада города. Глухо звенело вооружение ратников, да иногда тускло поблескивал щит конного боярина. К самым стенам дружина не могла подступить, опасаясь засады со стороны врага, и выслала впереди себя соглядатаев. Скоро вернулись последние. – Новгородцы спят. Они не ожидают ночью приступа. Захватить город будет легко. Боярин Жидиславич внимательно выслушал разведчиков, но все-таки не решился идти на приступ, не переговорив предварительно с другими князьями. Вскоре съехались они вместе и стали обсуждать, как вести бой. – Ты, князь Олег, вместе с братом Игорем обойдете тын с левой стороны! – сказал Мстислав Андреевич. – Князья Ростиславичи, разлейтесь волной о правый бок его. Князья Глеб и Всеволод Юрьевичи зайдут еще вперед, к берегу Волхова, а я с дядей Владимиром и с другими князьями ударю прямо! Все были согласны, план приступа был решен. – Чтобы знали вы, когда зачинать, дружинник мой пошлет каленую стрелу в город! Князья молча разъехались. Приступ должен был скоро начаться. |
| В Москве пройдет пресс-конференция. посвященная началу работы международной научно-церковной конференции " Хождение игумена Даниила в истории Русской Церкви и культуры " Москва, 21 марта 2007 г. В 2007 году исполняется 900 лет со времени хождения игумена Даниила в Святую Землю. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Паломническом центре Московского Патриархата пройдет международная научно- церковная конференция, посвященная этому знаменательному событию. В работе конференции предполагается участие историков, филологов, богословов из России, Белоруссии, Германии, Польши, Италии, Греции, Великобритании, Украины и других стран. 26 марта 2007 года в 11.00 в Паломническом центре Московского Патриархата состоится пресс-конференция, посвященная началу работы международной научно-церковной конференции «Хождение игумена Даниила в истории Русской Церкви и культуры (1107-2007 годы)» к 900-летию хождения игумена Даниила в Святую Землю. Конференция откроется 29 марта в 10.00 пленарным заседанием, в работе которого предполагается участие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. 30 марта 2007 года участники конференции продолжат работу. На встрече с журналистами речь пойдет о проведении торжественных мероприятий, посвященных этой знаменательной для русской культуры дате. В пресс-конференции также примут участие епископ Егорьевский Марк - заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, Житенев Сергей Юрьевич - генеральный директор Паломнического центра Московского Патриархата и Щапов Ярослав Николаевич - председатель Императорского Православного Палестинского Общества. Организаторы конференции: Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата, Императорское Православное Палестинское Общество, Паломнический центр Московского Патриархата, Научный совет РАН «Роль религий в истории». Конференция будет проходить в Паломническом центре Московского Патриархата по адресу: Москва, Мичуринский проспект, д. 8/29. гостиница «Университетская», конференц-зал на 13-м этаже. Тел.: (495) 143-67-51, 143-68-28. Аккредитация прессы по e-mail: rek@poklonnik.ru или тел.: (495) 147-79-89 29 марта 2007 года в 17.00 в залах Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева состоится открытие выставки, посвященной хождению игумена Даниила в Святую Землю. Выставка продлится до 29 июня 2007 года. Выставка открывается в Центральном музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева по адресу: Москва, Андроньевская пл., д. 10; тел.: (495) 678-14-89. Православие.RU 21 марта 2007 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Таким образом, со взятием Киева в 1171 году кончилась история самостоятельности этого города, Киев более уже не воскресал, а в след за ним мало по малу покорились Князьям и прочие города Приднепровья; долее всех держались Чернигов и Смоленск; их самостоятельность совершенно уничтожили уже Монголы и Литовские Князья. Чтобы яснее понимать историю самостоятельности Киева, я несколько продолжу историю этого города после его падения. Мстислав Андреевич, предводитель войск Боголюбского, посадил там Князем Глеба Юрьевича, не справляясь с волею граждан. Во время отсутствия Глеба в Суздаль Киевлян опять было пригласили Мстислава Изяславича, который, вошедши в Киев, по прежнему заключил договор с гражданами: «взем ряды с братиею и с Кианы;» но Мстислав не мог уж удержаться в Киеве. А возвратившийся Глеб не думал спрашивать о желании граждан, и всего ждал только от своей дружины и от распоряжений Суздальского Князя, Андрея. В таких же отношениях к Киеву был приемник Глебов, Владимир, и потом Роман Ростиславич, сделавшийся Киевским Князем по воле Андрея Боголюбского. Андрей прислал к Ростилавичам сказать: «Нарекли мя есте собе отцем, а хочу вы добра, а даю Романови, брату вашему, Киев» (Ипат., стр. 107). О согласии граждан тут не было и помину. Точно также в 1174 году Князья, воевавшие под Вышгородом из за владения Киевом, вовсе не заботились спрашивать Киевлян, кого они хотят. Ростиславичи в самом воинском стане уступили Киев Ярославу Изяславичу, тогда как Киевское войско с Михаилом Юрьевичем находилось в стану противников. При вступлении Ярослава в Киев летописец уже не упоминает ни о радости, ни о нерасположении Киевлян: «Вниде Ярослав в Кыев и седе на столе деда своего и отца своего» (Ипат., стр. 110). Святослав Всеволодич напал на него ночью и выгнал из Киева, но, захватив его жену, сына, дружину и имение, возвратился в Чернигов. О сём узнавши Ярослав, немедленно вошел в Киев и, обвиняя Киевлян в измене, «попрода всь Кыев, игумены, и попы, и черньце, и чернице, Латину, и гости, все Кыяны, река им: подвели есте вы на мя Святослава, промышляйте, чим выкупити Княгиню и детя» (Там же). И что же? Порабощенный Киев сносил все несправедливые обвинения и тягостные поборы; Киевляне даже не знали, что отвечать Князю на его обвинения: «Онем же не умеющим, отвещати ему», говорить летопись, тогда как лете за семь ещё ни один Князь не осмелился бы намекнуть Киевлянам об измене, когда они откровенно говорили Князю: «Иди от нас» или: «Приходи после, когда будет твое время, а теперь мы за тебя не бьемся», или: «Ты неугоден нам». Но, кажется, уже довольно противоположностей в сравнении с прежним, независимым, состоянием Киева, а еще не прошло и трех лет после вступлении в Киеве войск Боголюбского в 1171 году. |
| О ростовско-суздальской Земле нам осталась специальная летопись. Историки наши видят здесь зародыш будущего единодержавия России. Существовало мнение, что в этом крае пришлый славянский элемент смешался с финско-тюркской народностью; такая смесь положила начало великорусской народности и сообщила ей своеобразный характер, более устойчивый и терпеливый, и потому более наклонный к монархической власти, чем у других славян. Некоторые даже, думают, что славянская стихия составляет здесь меньшинство и великорусы ничто иное, как народ туранскаго племени, принявший славянскую речь, но сохранивший коренные нравы и характер древнего своего происхождения. Но, вникая в смысле летописных сказаний, мы найдём не то: и здесь, как в других землях, господствовал тот же принцип верховной власти Земли; и здесь князь, по отношению к Земле, был тоже, что и в других землях – не владелец, а правитель. Юрий Владимирович, желая утвердить за меньшими сыновьями волость, должен был созывать на думу ростовцев, суздальцев, переяславцев и владимирцев, т. е. всю Землю, но для Земли не обязательны были ни воля покойного, ни даже собственные её постановления: Земля всегда имела право отменить и переиначить то, что прежде порешила. Вопреки распоряжению Юрия, утверждённому Землёй, по смерти Юрия, Земля посадила выбором на княжеский стол князя Андрея. Князь этот был крут и своенравен, за то и не снёс головы; но в его княжение вечевая сила не была, однако, порабощена: таким образом, мы видим, что ростовцы изгнали (следовательно, вечем) своего епископа Леонтия. По смерти Андрея, ростовцы, суздальцы, владимирцы выбрали всей Землёй Ростиславичей. Скоро владимирцы стали ими недовольны за то, что они слушались бояр и допускали собирать себе, неправильным образом, имущества. Они говорили тогда: «мы себе выбрали вольных князей, а эти князья грабят нас будто не свои волости, промышляйте братья». Таким образом, владимирцы считали за Землёй право призывать и прогонять князей и никакого другого права не сознавали. Они прогнали Ростиславичей и выбрали Михаила Юрьевича. После скоро последовавшей кончины этого князя, произошёл раздор между городами, замечательный в нашей истории, потому что указывает на понятие о старшинстве городов. Ростовцы выбрали Мстислава Ростиславича, владимирцы Всеволода Юрьевича; на основании факта старшинства по времени заложения города, Ростов имел право, но Владимир, населённый пришлыми людьми, не покорялся ему. Дошло до междоусобной войны между городами. Решить спор мог только успех. Владимирцы победили и с тех пор Владимир стал главою Земли. Ростиславичи были взяты в плен, и раздражённое вече порешило ослепить их. Князь Всеволод должен был исполнить это решение, но не хотел и обманул вече: Ростиславичи были отпущены, а для успокоения веча был распущен слух, что они прозрели чудотворным образом. Во всяком случае, вече было сильно, когда князь боялся раздражить его и прибегнул к хитрости, чтоб не показать, что делает вопреки воле веча. |
| Примечания Нет никаких данных считать, что приглашение прибыть в Москву, посланное князю Юрию, «было продиктовано желанием не допустить совместных политических акций галицко-звенигородского князя и «ордынского царя»» (Греков И.Б. К характеристике политики галицко-звенигородского князя Юрия Дмитриевича в 20-е годы XV в.//Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 229). Андрея — Акинфа Ослебятева см. в митрополичьей, грамоте 1383 г. (АФЗХ. Ч. I. 1. С. 24 — Андрей) и в грамоте 1391 г. (Там же. 201. С. 179-180 — Акинф). По Ермолинской летописи, в ночь смерти Василия I Фотий послал за князем Юрием в Звенигород, но тот, «не ида на Москву, иде к Галичу» (ПСРЛ. Т. 23. С. 146). По московским летописям — сходно: после посылки Акиифа князь Юрий, «не ходя на Москву, иде к Галичу» (ПСРЛ. Т. 26. С. 183). В позднейшей Софийской II летописи содержится неясность: Фотий якобы после смерти Василия I послал «по брата его князя Юрия; он же иде на Москву из Звенигорода , а послал по него Акинфа... Тое же весны князь Юрьи Дмитреевич иде в Галич» (ПСРЛ. Т. 6. С. 142). Получается вроде, что князь Юрий поехал в Галич после вторичного приглашения посетить столицу и что первоначально он сам хотел прибыть туда из Звенигорода. «Тое же зимы отьеха князь Юрьи в Галич во Великое говение» (ПСРЛ. Т. 17. СПб., 1907. Стб. 59). Версия Никоновской летописи о том, что сам князь Юрий «присла... с грозами» к Василию II (ПСРЛ. Т. 12. СПб., 1901. С. 2), носит явно позднейшие черты. ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Пг., 1915-1925. С. 380; Т. 5. СПб., 1851. С. 247-248; Т. 26. С. 165. ПСРЛ. Т. 26. С. 166; Т. 15. СПб., 1863. Стб. 487; Т. 23. С. 137 (6907 г.). НПЛ. С. 399. Подробнее см.: Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв. Т. 2. С. 290-306. См.: Ильин М.А. Искусство Московской Руси эпохи Феофана Грека и Андрея Рублева. М., 1976. Прозвище Шемяка скорее всего восходит к татаро-монгольскому чимэху, что означает украшать, а отсюда чимэк — украшение, наряд. Если не считать сомнительного упоминания о некоем Василии Шемяке, рыльском князе XIII в. («Повесть о граде Курске»), то впервые прозвище Шемяка связывается с князем Дмитрием Юрьевичем. Прозвище Красный означает красивый. Неизвестно, когда Василия Юрьевича стали называть Косым. Некоторые историки связывают появление этого прозвища с его ослеплением в 1436 г. (см., например: Черепнин Л.В. Объединение русских земель вокруг Москвы//История СССР. Т. II. М., 1966. С. 99). Он так именуется в Устюжской летописи уже в 1433 г. (ПСРЛ. Т. 37. М., 1982. С. 85), в Никоновской летописи (ПСРЛ. Т. 12. С. 19), в Московском летописании 70-х годов XV в. в записи о его смерти (ПСРЛ. Т. 26. С. 208). |
| 335. Андрей Мстиславич, князь безудельный, младший из четырех сыновей Мстислава-Бориса Романовича Старого, велпкато князя киевского ), от брака с неизвестной (не с дочерью ли Василька Рогволодовича, князя полоцкого, 512?). – Летописи именуют его однажды, сообщая, что «царь Батый уби князя Андрея Мстиславича», в 1245 г. Потомства не оставил. – Примечание. Вдова этого князя, в родословных не означаемая, по свидетельству современника, францисканского монаха Плано-Карпини, была принуждена тем же Батыем к насильственному совокуплению с одним из её деверей (братьев мужа). 336. Андрей Романович 336. Андрей Романович, князь козельский, караневской ветви князей черниговских, старший из двух сыновей Романа Ивановича, князя козельско-перемышльского ), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в половине XIV в. и, вынужденный силой оружия сделаться подручником Литвы, оставил литовскими подручниками своих сыновей; Владимира 526), Мокея ) и Евстафия 727), князей козельских. 337. Андрей Романович 337. Андрей Романович, князь ярославский, младший из шести сыновей Романа Васильевича, князя ярославского, основателя города Романова ). – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в конце XIV в., и потомства не оставил. 338. Андрей Ростиславичь 338. Андрей Ростиславичь, первый князь елецкий, старший из трех сыновей Ростислава Ярославича, князя рязанского ), от брака с неизвестной. – По свидетельству летописи Никоновской, приезжал «из Рязани с Ельца» в Чернигов, помогать Давидовичам, коварствовавшим против Изяслава II Мстиславича, великого князя киевского 106), в 1147 г. – Никаких других сведений о нем нет. 339. Андрей Семенович 339. Андрей Семенович, удельный князь чернятинский, племени князей тверских, средний из трех сыновей Семена Ивановича, князя чернятинского ), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил во второй половине XV в., быть может, видел окончательное присоединение Твери к Москве, в 1482 г., и оставил единственного сына Василия, князя Чернятинского, уже не удельного, но служившего в боярах у князя Андрея Ивановича старицкого 326). 340. Андрей Юрьевич (Георгиевич) |
| Таким образом кончилась борьба на севере в пользу последнего из Юрьевичей, который стал так же силен, как и брат его Андрей, и немедленно пошел по следам братним: приведши рязанских князей в свою волю, он захотел также быть самовластием в Суздальской земле, единодержателем всего отцовского наследства и выгнал из своей волости племянника Юрия Андреевича, который принужден был искать счастия в Грузии; второй племянник, Ярослав Мстиславич, также не получил волости в земле Ростовской. Но если Всеволод вошел совершенно в положение Андрея на севере, то мы должны ожидать, что и относительно Южной, старой Руси, и относительно Новгорода Великого он примет то же самое значение. На юге смерть Андрея дала свободу разыграться прежним усобицам между Мономаховичами и Ольговичами; к этим усобицам присоединились, с одной стороны, враждебные отношения в самом племени Олеговом, а с другой, между Ростиславичами и Изяславичами в племени Мономаховом. Мы видели, как Святослав Всеволодович черниговский принужден был оставить намерения свои относительно Киева, чтоб свободнее отбивать Черниговскую волость от нападения двоюродного брата своего Олега северского; мы видели, что он опустошением отплатил последнему за опустошение и возвратился в Чернигов, но Олег не думал так окончить это дело: он заключил союз с шурьями своими, Ростиславичами, также с Ярославом киевским, и союзники решились с двух сторон напасть на Святослава. Но Ростиславичи и Ярослав, пожегши два черниговских города, заключили мир с Святославом и предоставили Олега одним собственным средствам. Тот с братьями пришел к Стародубу, города не взял, но захватил скот изо всех окрестностей Стародуба и погнал его к Новгороду-Северскому, куда скоро явился за ним Святослав с черниговским войском и приступил к городу; Олег вышел было к нему навстречу, но не успела дружина его пустить по стреле, как обратилась в бегство; сам князь успел вбежать в город, но половина дружины его была перехвачена, другая перебита, острог пожжен; Олег на другой день запросил мира и получил его, неизвестно на каких условиях. |
|
|
