| Елена 21 февраля 2016, 17:25 С огромным и глубочайшим уважением отношусь к о.Андрею, что касается именно той магнитофонной записи, то я считаю, что критиковать монолог (диалог) полуподпольной записи, которую, видимо распространили без согласия о.Андрея - это неэтично и некрасиво. Это все равно, что записать частный разговор любого священника со своей паствой и без согласия первого начать всероссийскую общественную травлю. Любим о.Андрея, верим, что Господь даст ему мудрого терпения перенести это искушение. Оксана 21 февраля 2016, 16:43 Господи даруй сил душевных и телесных отцу Андрею и его семье! Защити их от врагов видимых и не видимых! Татьяна-Васильевна Борачук 21 февраля 2016, 16:36 Ну напали с обличением в отношении батюшки, для меня - что это меняет? Как уважала отца Андрея, так и буду уважать! Как слушала его проповеди, наставления, вразумления - так и буду слушать. Хочу спросить того священника, что выступил с обличением отца Андрея - он сам безупречен? Отец Андрей - держитесь! Вы же знаете, лучшим всегда было нелегко. Светлана Лукиных 21 февраля 2016, 16:09 о. Андрей,помогай вам Господь Бог . Ксения Кушнарь 21 февраля 2016, 15:58 Дорогой отец Андрей, Спаси Вас Господи за душеспасительные проповеди! Дай Бог Вам сил духовных и здравия телесного на многая и благая лета! Слушать Вас большая отрада! 21 февраля 2016, 15:24 Спаси,Господи,отца Андрея! Его проповедями живем,растем и идем к Богу. Галина 21 февраля 2016, 15:05 Здравия о.Андрею,крепости душевной,духовной радости,терпения.Молимся за Вас и очень любим!Будьте хранимы Господом! Елена 21 февраля 2016, 15:01 Отец Андрей, Спасибо Вам за ваши слова. Каждое утро начинаю с Вашими наставлениями. У меня нет духовного наставника и ответы на возникающие вопросы всегда нахожу в ваших проповедях! Спаси Вас Господь! Не сдавайтесь! Мы всегда с Вами! Пусть Господь хранит Вас и Вашу семью! А обидчиков Ваших-вразумит и помилует. мария 21 февраля 2016, 14:52 Отец Андрей- умнейший батюшка! У него особый дар проповеди Господа! Наша семья очень любит его! |
| Шергины , крестьяне, XVI–XVII вв., Двина Шереда : кн. Дмитрий Федорович Шереда Палецкий, боярин, 1547 г.; Иван Владимирович Шереда Милославский [см. Милославские], первая половина XVI в. Шеремет : Шеремет Шеметов сын Мотякин [см. Шемет, Мотякин], 1551 г.; Шеремет Григорьевич Хлуденев [см. Хлудень], середина XVI в.; Андрей Константи нович Беззубцев-Кошкин [см. Беззубец, Кошка], боярин, 1587 г.; от него – Шереметевы [см. Огонь] Шеремет – человек львиной храбрости (турецк.) Шерефединов ( Серефядинов ): Шеремединов Петр Иванович, дьяк, 1555 г., Москва; Константин Яковль Серефядинов, послух, около 1485 г., Коломна; Иван Васильевич Шерефединов, вотчинник, 1556 г., Коломна; его сын Петр, дьяк; Андрей Васильевич, дворцовый дьяк, 1575 г.; Шерефединовы, конец XV в. и позже, Коломенский уезд Шериха кн. Федор Иванович Волконский, 1572 (1574? – С. В.) г. Шернин Дмитрий, подьячий, 1542 г. Шерстень , крестьянин, 1627 г., Курмыш Шерстинский Семен, помещик, 1595 г., Арзамас Шерстов Нечай [см. Нечай], помещик, 1542 г., Москва Шершава, Шершавин см. Шаршава Шершень, Шершнев : Василий Григорьевич Шершень Билибин [см. Билибины], дьяк, 1547 г.; Еська [см. Есеня] Шершнев, крестьянин, конец XV в., Новгород Шерыкин Будило [см. Будило] Дмитриевич, земский дьячок, 1612 г., Белоозеро Шест Михаил Иванович Филимонов-Морозов [см. Мороз], первая половина XV в.; от него – Шестовы; Иван Васильевич Шестов, 1557 г. [см. Бирюй, Сыч] Шестак, Шестаковы – очень распространено; Петр Шестаков, митрополичий старец, казнен в 1569 г. [см. Боровской, Бурнаш, Буян, Голышкин, Кукарин, Миляев, Спирин] Шестак – шестой в семье Шестник и Шестничко , крестьяне, конец XV в. (1495 г.), Новгород Шестник – рабочий с шестом на речных судах Шестопер Михаил Иванович Вельяминов-Зернов [см. Зерно], вторая половина XVI в. Шестопер – булава, палица Шестун Григорий Данилович Зайцев [см. Заяц], середина XV в. Шетень Михаил Федорович, тысяцкий тверских князей, XV в.; от него – Шетневы [см. Гнездо, Зюзя, Садык]; Андрей Алексеевич Шетнев, дворовый, середина XVI в., Ярославль; Михаил Тимофеевич, тиун, 1556 г., Москва |
| Курака, Куракин : Иван Куракин, крестьянин, 1495 г., Новгород; кн. Андрей Васильевич Патрикеев, умер в 1544 (1554? – С. В.) г.; от него – князья Куракины; Курака Тимофеевич Унковский [см. Унковский], стрелецкий голова, опричник, казнен около 1572 г.; кн. Федор Васильевич Гагарин [см. Гагара], середина XVI в. [см. Голица] Куракса Петр Левонов, 1553 г., Рязань; от него – Левоновы-Кураксины Куранда Василий, крестьянин, 1608 г., Нижний Новгород Курап, Курапов : Куран Спешнев [см. Спешнев], помещик, начало XVI в., Кашин; Курбат [см. Курбат] Курапов, 1545 г., там же; Курапа Мартинов, крестьянин, 1592 г., Арзамас Курахта Павлов, посадский человек, 1585 г., Псков Курачов Сидор, земский целовальник, 1533 г., Белоозеро Курбак , крестьянин, конец XV в., Новгород Курбат, Курбатов : Курбат Иванович Борков [см. Бор ков], 1569 г., Ярославль; Иван Иванович Курбат Загряжский [см. Загряжские], вторая половина XVI в.; Пятый Злобин [см. Злоба] Курбатов, 1559 г. [см. Верига, Грамотин, Дедюлин, Князь, Курап, Пешек] Курбат – толстяк, карапуз Курган, Курганов : Максим Курган, крестьянин, конец XV в., Новгород; Курган Тырыданов [см. Тырыдан] Акинфов, дворянин, 1544 г.; Курган Владимирович Глебов, 1586 г., Москва; Курганов, бобыль, начало XVII в., Новгород [см. Лапа] Кургановский Василий Иванович, 1596 г., Волок Ламский Кургач Аким, крестьянин, 1564 г., Олонец Кургин Алекса, крестьянин, 1571 г., Новгород Курдюк кн. Федор Данилович Шаховской [см. Шаховские], конец XVI в.; Курдюк Андрей Федорович Сумин [см. Сума], 1540 г.; Ефрем Семенович Новиков [см. Новиков], 1578 г., Кашира [см. Маслеев] Курдюм, Курдюмов : Курдюм Семенович Калитии [см. Калита], 1541 г.; Курдюмов Семен, посадский человек, 1638 г., Москва [см. Щербунов] Курдяев Андрей, крестьянин, 1627 г., Белев Куренок Яков, 1638 г., Москва; Никита Куренков, крестьянин, 1627 г., Белев Курень , торговый человек, 1425 г., Звенигород Куретников Андрей Евстафьевич, 1600 г., Арзамас Курило, Курилов : Курило, серебряный мастер, середина XV в.; Курилов Лев Саввич, 1490 г., Ростов |
| Андрей Иванович . Где горит? Анна Васильевна (выходит из левой двери). Угловой дом... Жильцы подожгли. Это Яшка... его дело... Паранька плачет. Не реви! Беги за народом – вещи таскать! Паранька уходит. Сима . Я на пожар! Клавдия Антоновна . Симочка!.. Симочка!.. не ходи... Богом тебя прошу – не ходи! (Плачет.) Андрей Иванович . Не плачьте, маменька... Пусть сходит. Надо узнать. Иди, Симочка... (Сима уходит.) Где же дядюшка... Аннушка, за Прокопием Романовичем скорей. Софья Григорьевна (у окна). Всё сгорит. Ветер прямо на нас. Оля . Надо укладывать. Левая и средняя двери отворяются, входит народ. Шум усиливается. Народ . Скорей надо… Верёвки принести – так ничего не сделаешь... Что помельче – на простыню в окна бросать... Подводы бы заготовить Народу мало. Зови народ!.. Быстро входят Прокопий Романович , за ним Анна Васильевна . Прокопий Романович . Кто впустил?! Жильцы . Вещи выносить, Прокопий Романович. Прокопий Романович . Вон!.. Всех вон!.. Разбойники!.. Андрей Иванович . Дядюшка, ветер сюда. Дом загореться может. Необходимо вытаскивать. Прокопий Романович . Что! Чтобы на улице всё растащили... разграбили?.. Вон отсюда!.. Народ гурьбой идёт к дверям. Все двери на запор! Клавдия Антоновна (плачет). Что теперь будет... Господи, Господи!.. Андрей Иванович . Дядюшка, что вы делаете... Ведь всё сгорит. Прокопий Романович . Никому не дам... Не пущу... Двери на запор!.. Пусть горит... Пусть всё горит!.. Действие третье Комната первого действия. Сима сидит за своим столом, но не работает. Софья Григорьевна стоит у окна. Сима . Не поймёшь вас, Софья Григорьевна: то сами на хутор гнали, то не пускаете. Софья Григорьевна . И понимать нечего... (Пауза. Напевает вполголоса.) Сима . Не поймёшь вас. Софья Григорьевна (отходит от окна). Впрочем, я вас не задерживаю. Если «хозяин» пустит – уезжайте. Сима (грустно). Смеётесь вы надо мной. Софья Григорьевна (тихо смеётся). Обидели!.. обидели!.. (Другим тоном.) Идёмте на диван. Подходит к нему, берёт за руку и ведёт на диван. Сима покорно идёт за ней. |
| Во всяком деле, говорят, нужна сноровка: Иван Васильевич хорошо знал это и потому старался говорить с Александром Ильичем о работе, совершенно не обращая внимания на иконописца, как будто его с ними не было. Предложи Иван Васильевич ему работу, заговори с ним деловым тоном, иконописец понял бы, что нуждаются в его услугах, и не так дешево оценил бы их. Между тем, игнорируя его и даже давая понять, что уже найден подходящий художник, Иван Васильевич ставил иконописца в зависимое в себе положение – и теперь, как говорится, можно было из него вить веревки. Маневр этот оправдал его ожидания. Как только услыхал иконописец, что художник хочет взять работу, он решил, во что бы то ни стало перебить его, сбавивши цену до самой дешевой. Что же вы нас-то забываете? обратился он к Ивану Васильевичу, мы напишем не хуже других. Ну, брат, мы вашу-то работу тоже знаем. Тут работа нужна художественная, потому что архиерей будет на освящении, да и священник просил подыскать художника хорошего, а вашему брату тут делать нечего. Иван Васильевич только самодовольно усмехнулся. Да разве мы хуже художника напишем? Слава Богу, писали и мы на своем веку; ничего – все довольны. А я бы, по-приятельски, и не дорого с вас взял. Впрочем, что ж я? соловьев, говорят, баснями не кормят: им яичек подавай, а пьют-то они водицу, да непременно свеженькую. Вот и нам нужно водочки выпить, да получше закусить. Эй, молодец! крикнул он половому, как тебя зовут-то? все забываю. Андреем, сударь. Андреем!.. так. Твой ангел Андрей Первозванный что ли, который водрузил крест в Киеве и тем самым предзнаменовал русской земле быть первой по твердости в православной вере?.. Андрей Первозванный пишется с большой седой бородой... Ну, пошел писать по подлиннику; верно, лучше ничего не умеешь придумать, – перебил его Иван Васильевич. А ты скажи-ка лучше, почем возьмешь на круг за икону? Все иконы на золотых фонах, с чеканкой, доски наши. Ну, что ж, с вас по-приятельски по три красненьких возьму; наживайте, сколько хотите. Сами посудите, что за работу-то останется? За подготовку с позолотой по красненькой отдашь, ящики нужно сделать, чеканщику за чеканку отдать – по три синеньких, дай Бог , за работу бы осталось. |
| С назначением печатником (8 февраля 1561 г.) Висковатый хотя и продолжал исполнять свои обязанности по званию Посольского дьяка, но теперь является у него помощник, другой дьяк Посольский, которого впервые встречаем 11 февраля 1561 г., т. е. тотчас же за новым назначением Висковатого, Андрей Васильев. (Игнатьев?), бывший Разрядным дьяком еще в 1549 г. и в 1561 г. очевидно перешедший в Посольский приказ. Он выходит с ответом (11 февраля 1561 г.), дает приставам наказы (16 февраля 1561 г.), датский гонец является теперь «в избу к дьяку Андрею Васильеву», который «допрашивает что его приезд» (6 июня 1562 г.), и он же отпускает его (12 июня 1562 г.), принимает на царской аудиенции грамоту у гонца (10 июня 1562 г.), дает «писарям» датских послов копию грамоты, на которой они «крест целовали государю». Все это он делает еще до отъезда Висковатого в Данию (после 18 августа 1562 г.), когда последний находился в Москве; но он тогда не был думным дьяком, а обязанности думского Посольского дьяка исполнял Висковатый. С отъездом последнего из Москвы Васильев (с последних чисел ноября 1562 г.) называется уже «царского величества думным дьяком» и остается им и по возвращении из Дании Висковатого вплоть до 1570 г. 22 июня сего года царем велено ему быть «у своего государева слова у грамоты» (перемирной с литовскими послами; для справки велено быть у него дьяку Вас. Степанову), а на другой день ему велено было показать прежние грамоты польских послов в виду возникшего разногласия в «приписи» на них. Но в промежуток времени после сего и до ноября он вместе с Висковатовым был казнен по обвинению в измене 34 . 33 Об осуждении Висковатого см. в Истории Русской церкви Е. Е. Голубинского , т. II, первая половина, М. 1900 г., стр. 841 и след. Назначение его в Данию состоялось 18 августа 1562 г.; 2 ноября 1563 г. возвратился в Москву. О казни см. в Истории государства Российского Н. М. Карамзина , т. IX, прим. 293. У Висковатого были вотчиты в Переславском уезде, а одно поместье в Коломенском. Н. П. Лихачев, Разрядные дьяки, стр. 192, 193, 260. Нет основания предполагать, что Висковатый и по назначении печатником остался начальником Посольского приказа, а Васильев был вторым Посольским Дьяком. В аналогичных случаях (существования двух дьяков в приказе) оба они и поименовываются в приказных бумагах; но этого нет по отношению к Висковатому после 1562 г. |
| Привезенных посадили во дворе Товаркова, одного из приближенных Ивана Васильевича; великокняжеский подьячий Гречневик, по приказанию государя, принялся мучить их, чтобы вынудить сознание в том, в чем их оговорили. Новгородцы под пытками наговорили друг на друга. Великий князь приказал их перевешать. Когда их повели к виселице, они стали просить взаимно друг у друга прощения и сознавались, что напрасно наклепали одни на других, не в силах будучи вытерпеть мук пытки. Услышав об этом, Иван Васильевич не велел их вешать; он поступил тогда так, как часто поступали самовластители, когда, отменяя смертную казнь и заменяя ее томительным пожизненным заключением, на самом деле усиливали кару своим врагам, а чернь прославляла за то милосердие своих владык. Иван Васильевич приказал засадить новгородцев в тюрьму в оковах, и они, вместо коротких смертных страданий на виселице, должны были многие годы томиться в тюрьме; жен их и детей Иван отправил в заточение. В 1485 году, похоронивши мать свою, инокиню Марфу, Иван Васильевич разделался с Тверью. Зимою в начале этого года великий князь московский обвинил великого князя тверского в том, что он сносится с Казимиром. Сперва Иван Васильевич взял с тверского князя договорную запись, в которой еще как будто признавал тверского князя владетельным лицом, только обязал его не сноситься с Литвой. Потом дело умышленно ведено было так, чтоб можно было опять придраться. Князья тверской земли, подручники тверского великого князя Андрей микулинский и Иосиф дорогобужский оставили службу своему великому князю и передались московскому: Иван Васильевич обласкал их и наделил волостями: первому дал город Дмитров, другому – Ярославль. По их примеру тверские бояре один за другим стали переходить к Москве: им нельзя уже было, -говорит современник, – терпеть обид от великого князя московского, его бояр и детей боярских: где только сходились их межи с межами московскими, там московские землевладельцы обижали тверских, и не было нигде на московских управы; у Ивана Васильевича в таком случае свой московский человек был всегда прав; а когда московские жаловались на тверских, то Иван Васильевич тотчас посылал к тверскому великому князю с угрозами и не принимал в уважение ответов тверского. |
| У нас есть еще один вопрос к отцу Андрею. Дети, с которыми учатся инвалиды, часто испытывают к ним лишь жалость. Жалость в наше время люди не церковные вообще считают чем-то нехорошим. Не дружат с ними. Не уважают. А ведь этим инвалидам нужны друзья. Как быть в этой ситуации? Иерей Андрей Пастернак: – Ситуации бывают самые разные. Но если не будет этой жалости, любви к тем, кто страдает, то чего мы хотим от этих детей, когда они вырастут. Протоиерей Аркадий Шатов: – Ну, я тоже думаю, что дети не умеют вообще дружить. Очень часто их надо этому учить. Если у них есть хотя бы жалость, то на основе этой жалости можно научить их любить и дружить. Марина Васильева: – Вот так сейчас часто получается, что старшее поколение более милосердно. И готово проявить больше, и отдать, и пожертвовать для других людей. И получается, что этот личный пример гораздо менее значителен для их детей, чем мнение общества и какие-то обстоятельства, вокруг них сложившиеся. Иерей Андрей Пастернак: – Ну, мне кажется, что авторитет бабушек не всегда является главным для детей. Протоиерей Аркадий Шатов: – Но есть авторитет родителей до какого-то возраста хотя бы. Марина Васильева: – Но даже на родителях это можно увидеть. Родители готовы отдать картошку последнюю, а тут. Протоиерей Аркадий Шатов: – Нет, это была бабушка, которая отдала картошку. Марина Васильева: – Да, но она же воспитывала своих детей. Протоиерей Аркадий Шатов: – Слушательница не рассказала, отдавала ли она картошку на глазах своих детей, учила ли она их этому. Мы, конечно, не хотим ее обидеть, может, она так и делала, но с другой стороны, человека нельзя же запрограммировать на добро, нельзя же его запрограммировать, чтобы он был милосердным. У каждого человека есть свобода воли. И каждый, в общем-то, может выбирать свободно, как ему жить. Иерей Андрей Пастернак: – Ну, я не верю, что Господь оставит детей, на которых родители кладут всю свою жизнь. Протоиерей Аркадий Шатов: – Конечно, Господь их не оставит. Но все-таки Иуда был хорошим человеком в начале, милосердным. |
| О. Андрей заводит дружбу с небогатым помещиком Бочкиным, человеком без убеждений и без правил жизни, который любил только «выпить, поиграть в картишки и промыслить насчет клубнички». У Бочкина была целая тетрадь скандалезных стихов и коллекция безнравственных фотографий. О. Андрей с первого раза понравился Бочкину своею развязностью. «Вы батюшка,-сказал он,– вовсе не походите на своих предшественников: в вас есть нечто свежее, выдающееся». «Да уж пора нам отстать от затхлой рутины», – самодовольно ответил Андрей Андреич. В разговоре с Бочкиным О. Андрей оказывается положительно жалким. – Бочкин рекомендует о. Андрею свою служанку. – Да... у вас жена, а у меня девка,– продолжал хозяин, заваривая чай:-а есть ли тут какая разница-этот вопрос философами еще не решен... Подвигайтесь-ка поближе… – Конечно, в социальном отношении...-отозвался сконфуженно Андрей Андреич, пододвигая к столу стул. – Да так, верно,-перебил хозяин, наливая гостю стакан.– Хоть ты там вяжешь и решишь, а этого вопроса не разрешишь… – «Аз точию свидетель», сказано,– проговорил батюшка. – То-то и дело-то: ты-то всему свидетель, а у тебя-то нет свидетелей. Шут тебя знает, что ты там разделываешь. – Нет, и у меня есть свидетель… – Ну, какой там?.. Свой брат тоже... Впрочем, я пошутил. Ведь у тебя жена хорошенькая. Что ж ты ее любишь? – Еще бы! – Как это «еще бы»? Как будто жену непременно уж любят. Жена у вас большею частью- заданная тема; а на заданную тему любить, нельзя. Любовь должна быть свободна, как сама свобода. По-моему, где любовь, там и жена, а вовсе не наоборот. Можно и жену не любить и не жену любить. Так ли? – Не знаю, не испытал. – Ну, полно притворяться-то... Впрочем, и с пристяжной женой можно жить не дурно: все зависит от искусства уладить отношения. Великий Пушкин изрек на этот счет высокую и практическую истину: Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей. Значит, весь секрет в том, чтобы выбрать себе миленький персонажик и отпускать ему любви через час по ложке,– в будешь счастлив». |
| — Ах! — сказала Александра Васильевна. Николай Арнольдович впился ей в губы. Снова что-то хрупнуло. Такое Александра Васильевна переживала только один раз в жизни — в юности, когда, не зная еще ничего о свойствах коньяка, выпила подряд три больших рюмки. — Вы поразительный, вы просто ослепительный гумунист! — неровным шепотом сказал он, оторвавшись. Дыхание обжигало ей ухо. — И вы! и вы тоже!.. — выдохнула она, пряча лицо у него на груди. Неожиданно Мурашин оттолкнул ее и, метнувшись к выключателю, погасил свет. — Что вы делаете?! — опять ужаснулась Александра Васильевна. Растопырив руки, Николай Арнольдович по-медвежьи приближался к ней, и в темноте его тело казалось еще больше. Рывком обняв, он мощным движением корпуса подтолкнул ее к кровати. — Да что же вы делаете! — шептала она, упираясь. Хрупнула третья застежка. Николай Арнольдович напряженно сопел. Александра Васильевна задыхалась от бури противоречивых чувств, охватившей все ее существо. Тела их раскачивались. Хруп! — четвертая. Николай Арнольдович попытался сделать подсечку. Александра Васильевна устояла, но все же еще через несколько секунд оба с шумом повалились. На кровати началась возня, прерываемая то умильным бормотанием, то свистящим шепотом, то вздохом. Тут и там уже начинала проглядывать белизна, ослепительная в полумраке. — О! — сказала она, понимая, что случилось непоправимое. Николай Арнольдович зарычал. Кровать ходила ходуном, скрипя и подскакивая, но они уже не слышали этого шума. И только всеслышащее эхо согласно гукало в пустых стенах райкомовской гостинички. Маскав, четверг. Ночной полет Машина мягко затормозила и остановилась у ворот в круге яркого света. — Сейчас, подождите. Настя высунула зонтик, раскрыла, потом и сама выбралась под дождь. — В девятнадцатую, к Сергею Марковичу. — Покосилась назад и презрительно бросила таксисту, торопливо вылезающему из машины: — Да что же вы так волнуетесь, гос-с-споди! — А ничего, — буркнул тот, мрачно поигрывая ключами; дождь быстро лакировал кожаную куртку и кепку. — На буревестник-то всякий сыграет. |
|
|
