| Казалось бы, пленники были посажены в аморийскую тюрьму, но нет: в дальнейшем автор пишет, что связанные шли по назначенному пути. В Παγκλλια (обширной равнине, к востоку от Амория 132 халиф велел обезглавить одних, отдать своим вельможам других, а всех остальных вместе с 42 военачальниками запереть в темницу. Но вот наконец пленники прибыли в обманчивую (πατηλ) Сирию и здесь опять были заключены под стражу. По прошествии семи лет (πταετος δ χρνου διεληλυθτος) халиф потребовал, чтобы пленники или покорились ему, приняв ислам, или были казнены. Воеводы отвергли первое предложение. Разгневанный халиф приказал отвести их на р. Тигр, где они опять были заперты ν τινι καταλματι. Прибыв сам к ним на судне и на коне, он произвел допрос. Один из 42 воевод был по имени Феодор, по прозванию Καρτερς, протоспафарий саном и евнух по природе. Не только отказавшись от принятия ислама , но обозвав халифа лютым псом, Феодор выслушал следующий приговор: «сего, не повинующегося моим словам и противящегося моим повелениям, приказываю обезглавить мечем». Феодор был казнен, остальные сидели в тюрьме, утешая и обадривая себя. Между ними был именитый родом Βασσης, который особенно ободрял союзников; он был прежде участником конских ристалищ и быть может получал венки от народа, но теперь он просил венцов от Бога за стойкость в вере. Вслед за Феодором был казнен патрикий Константин, 133 далее протоспафарий Феофил и спафарий Каллист, по прозванию Мелиссин; за ними был обезглавлен Вассой и остальные 37 человек. Над мучениками воссиял свет, и по этому свету оставшиеся в живых узнали, что 42-е скончались. Один из 42 заключенных впрочем оказался ренегатом: он отрекся от христианства и готов был принять ислам . Халиф сначала обрадовался этому, но затем по совету своих приближенных велел казнить и его. «Скончались же святые 42 мученика 6 марта 8 индикта 6353 года, в царствование ромейского императора Михаила, Феодоры и Феклы, христианнейших и православных великих царей». – О совместном царствовании и Феклы (матери, сына и дочери) упоминается и в надписи (С. I. G., IV 8683). |
| Глава I. Константинополь вообще Житие Андрея в Суде. – Феофаново слово об изгнании патр. Никифора. – Ж. Иулиана. – Ж. Лазаря. – Ж. Илариона Грузина. – Ж. Феофании. – Слово о главе Предтечи. – Перен. мощей Ферапонтия Кипрского. – Аморийское мученичество. – Мефодиево и иное ж. Феофана Сигрианского. Житие или Мученичество Андрея «в Суде» ( ν τ Κρσει), написанное, по-видимому, во второй половине IX века, мало знает биографических черт и исполнено риторства. Андрей назван здесь – святым славным исповедником и чудотворцем. 82 Парижская рукопись Жития относится к IX в., позже которого оно стало быть не могло быть написано. Впрочем болландисты полагают, что это Житие не есть все-таки оригинальное произведение, что оно представляет пересказ более раннего несохранившегося сочинения: на это наводит рассмотрение Метафрастовской переделки; однако заключение автора как будто говорит о самостоятельности сочинения. В начале автор говорит о пользе чтения и изучения Св. Писания (§ 1), а равно и житий пророков, апостолов, св. отцов и в особенности мучеников (§ 2). Из лиц, прославившихся мученичеством, особенно известен Андрей, пострадавший за почитание иконы Христа от жестокого и развращенного царя – Константина, «слуги сатаны», «которого благочестивые люди того времени (ν τος ττε χρνοις) заслуженно назвали Копронимом» (§ 3). – Это не точно. Прозвание «Копроним» и «Каваллин» имп. Константин получил лишь во второй половине IX столетия, ранее чего не могло появиться и настоящее житие. – Описываются в общих чертах иконоборческие подвиги императора (§ 4) и его преследования за почитание икон Христа, Богородицы и святых: клирики и монахи убивались, народ изгонялся и осуждался на заключения (§ 5). Андрей жил в так называемой крепости (Κστρον) Крита; в Житии Андрея Критского быть может она же названа крепостью το Δριμως: географы находят близь Кандии Castelpriotisa. Услышав о безбожии царя, он прибыл в Византию (τν Βζαν, очевидно Βζαντος) и узнал, что Константин живет вне города, во дворце св. |
| На третьем месте мы ставим ред. Ζ с именем монаха Еводия. 136 Дюканж относил время жизни Еводия приблизительно к 850 году, быть может исходя из § 35: γυν (Феодора) γρ τς ωμανας σμερον βασιλεει, ошибочно им, как и А. А. Васильевым понятого. Современные ученые отодвигают его к несколько более позднему времени – к царствованию имп. Василия I (867–886). 137 Исходя из той мысли, что Иосиф Песнописец († 883) написал канон Аморийским мученикам и что Еводий написал канон Иосифу, акад. Никитин (стр. 259, 279) высказал в высшей степени вероятную догадку, что Еводий и Иосиф писали свои агиографические труды в одно время и по одному поводу, именно по случаю освящения храма, построенного Василием в честь Аморийских мучеников – стратилатов. Еводий – писатель – полемист и апологет, избравший своею специальностью защиту евангелия перед кораном, борьбу православия с исламом. Его «Опровержение Магомета» (πντησις πρς Μωμετ) отмечено Миллером в одной из рукописей Эскуриальской библиотеки 459); выписки из его трактата против магометанства (κ τν το γου Εοδου) приведены писателем XI–XII в. Евфимием Зигавином в его Паноплии. 138 В виду того, что и мученичество Аморийских мучеников представляло собою борьбу православия с исламом, Еводий, как надо думать, с удовольствием взялся за тему и изобразил подвиги их по преимуществу как богословскую борьбу воевод с сарацинами о вере. Исторические подробности здесь отходили на второй план, для Еводия на первом месте стояла диалектическая борьба; и надо ли говорить о том, что мученики победили мусульман в догматах веры силою своей диалектики? Источником для Еводия служили рассмотренные выше редакции, пособием был труд Никиты Византийского «Опровержение Магомета», на общее содержание мученичества оказало влияние мученичество 40 Севастийских мучеников. Любопытно, что последнее написано было также Еводием, но только епископом Кесарийским. После указанных Никитиным (стр. 119–120) дефектов, характеризующих литературную его манеру, надобно признать, что ред. Z есть может быть одно из ранних произведений Еводия, когда автор не был еще ни изящным стилистом, ни точным передатчиком мыслей, ни вообще литературным талантом. |
| — что он вверяет свою волю, добровольно поступает в безусловное послушание к руководителям различного нравственного и духовного уровня; — что для него не будет исключена необходимость участия в беззаконных, захватнических военных операциях или войнах; — что ему далеко не всегда будет возможно дать нравственную оценку своим действиям (в качестве цели военным обычно даются координаты на местности, а не наименование объекта (военный склад или больница)). Кто, согласно церковным канонам, не может быть воином? «Вчиненным единожды в клир и монахам, определили мы не вступать ни в воинскую службу, ни в мирский чин: иначе дерзнувших на сие, и не возвращающихся с раскаянием к тому, что прежде избрали для Бога, предавать анафеме», – говорится в 7м правиле IV Вселенского Собора. Несмотря на это, в истории Церкви случались примеры отхождения от этого правила. Так, например, прп. Сергий Радонежский по просьбе князя Димитрия Донского, как считается, благословил двух своих монахов участвовать в Куликовской битве. Епископ Уржумский и Омутнинский Иоанн: «В истории Церкви имели место нарушения этого правила. Всем известно, что преподобный Сергий Радонежский по просьбе князя Димитрия Донского благословил двух своих монахов, в прошлом воинов, Пересвета и Ослябю, участвовать в Куликовской битве. Подобным образом и преподобный Афанасий Афонский по просьбе императрицы Зои благословил своего постриженика полководца Торникия вернуться на краткое время к ратному делу ради спасения страны от нашествия арабов. В более позднюю эпоху известны массовые случаи участия греческого священства в вооруженной борьбе с турками во время освободительных восстаний; в память об этом на Крите даже установлен своеобразный памятник, изображающий священника с ружьем в руках. Еще более активно участвовали в кровавой борьбе с турками черногорские священники и даже сами митрополиты. Однако это все же были исключения, вызванные особыми обстоятельствами времени. В мирное время переход священника или монаха на воинскую службу однозначно считался грехом. Характерен пример из «Страдания 42 мучеников Аморийских» (IX век). Когда этих византийских офицеров мусульмане, пленившие их, вели на казнь, и они достигли реки Евфрата, мусульманин-судья подозвал одного из них, святого Феодора Кратера, и сказал ему: «Ты был некогда клириком, принадлежа к чину так называемых иереев, но, отвергнув такую степень, взялся потом за копье и оружие, убивал людей; что ж ты притворяешься христианином, отрекшись от Христа? Не следует ли тебе лучше обратиться к учению пророка Мухаммеда и у него искать помощи и спасения, когда ты уже не имеешь никакой надежды на дерзновение перед Христом, от которого добровольно отрекся?» На это святой Феодор ответил, что поэтому он тем более обязан пролить кровь за Христа, дабы обрести искупление своих прегрешений. Как следует из содержания текста, сам мученик осознавал, что, таким образом, совершал грехи. |
| Особая тема, занимавшая византийских агиографов – страдания христиан в арабском халифате. Ряд сочинений касается трагедии постепенной исламизации христиан, живущих в мусульманском государстве. Мученики, пострадавшие от мусульман, например, Аморийские, Синайские, Зобские и др. мученики, в глазах византийцев своим подвигом верности свидетельствовали о превосходстве Христовой истины над исламом. Упоминалась миссионерская деятельность святых, направленная на проповедь христианства мусульманам, например, усилия свт. Феодора Эдесского , благодаря которым чуть было не появился православный халиф, или многолетняя проповедь св. Илии Нового († 903) на территории Халифата, или возвращение в Православие исламизированных греков благодаря проповеди преподобного Никона Метаноита († 1000 г.). В отличие от интеллектуальной аргументации «опровержений» и «диалогов», у агиографов христианские чудеса становились в ряд основных аргументов, равно как и биографические факты обращений мусульман ко Христу. На первый план выходила тема соприкосновения мусульманского мира не только с христианской ученостью, но и с христианским духовным опытом. Порою агиографы влагали в уста мучеников прямые полемические речи, но и когда этого не было, как правило, четко обозначались основные расхождения между христианством и исламом. Житийная литература имела гораздо больший круг читателей, чем специальные полемические сочинения, поэтому выраженные в ней представления об исламе, оказывали более широкое влияние на отношение византийцев к мусульманам и их вере. Богослужебная литература и соборы 47 Среди богослужебной литературы, касающейся ислама, нужно упомянуть «чины отречения от ислама», самый ранний из которых был составлен в IX веке Особенностью этого жанра является то, что авторы произведений не выстраивают критической аргументации, но вычленяют, систематизируют и «клеймят» те положения исламского вероучения и ритуальной практики, которые неприемлемы с христианской точки зрения. В чине последовательно изложены все основные пункты исламской доктрины, главные пункты мусульманской полемики против христианства и несколько важных обрядов ислама. Смысл чина заключается в том, что желающий креститься мусульманин отрекается от главных вероучений и обрядов ислама и исповедует искренность и бескорыстность в желании принять Православие. |
| Леонтий Махерас упоминает о величественном храме в честь святого, в котором находилась его гробница. Церковь, описанная в хронике, не сохранилась. На ее месте в XVIII веке был построен храм в честь святых бессребреников Космы и Дамиана. В 1901 году жителями деревни Ормидия решили разобрать старый храм, чтобы построить больший храм в честь святого Константина. Гробница святого находится в алтарной части храма, а его мощи выносятся из алтаря для поклонения в день его памяти - 1 июля . Св. Константин Ормидийский Гонитель христиан с именем Савин известен по ряду агиографических источников. В греч. Житии сщмч. Ираклидия (вторая половина V в.), действие которого происходит в I в., упоминается, что некий воинствующий язычник Савин пытался выломать дверь христианского храма. Игемон Савин фигурирует в византийских синаксарных Житиях сщмч. Феодота Киринийского , пострадавшего при имп. Лицинии (308-324), и Саламинских мучеников Аристоклия , Димитриана и Афанасия , казненных при имп. Максимиане около 306 года, а также в поствизантийской службе преподобным или преподобномученикам Илиофотам в рукописи 1836 года. Видимо, прототипом этих Савинов стало реальное историческое лицо - проконсул Кипра Антистий Сабин, который управлял островом в 283-305 годах. Однако 300 святых покинули Палестину на несколько столетий позднее - в VII веке. К. Сафас отождествил Савина с Шабибом ибн Язидом, предводителем восстания хариджитов в 695-697 годах в Центральном Ираке (его мать была гречанкой). Н. В. Томадакис предположил, что Константин Ормидийский жил в XII веке , т. е. в эпоху крестовых походов. К. П. Киррис считает, что Константин Ормидийский и друнгарий Константин Вавуцик из числа Аморийских мучеников - одно и то же лицо. О почитании Константина Ормидийского в византийский период свидетельствуют фрески с его изображением в церкви прп. Антония Великого в Келье (XII в.) и в церкви Преображения Господня в Сотире (вторая пол. XIII в.), где он представлен в воинских доспехах. Художник, работавший в церкви Преображения Господня, подчеркнул знатное происхождение Константина Ормидийского, изобразив его в драгоценном венце и багряном плаще. Автор синаксарного Жития называет Константина Ормидийского чудотворцем и великомучеником. |
| – Комиссия по канонизации не нашла достаточных оснований для признания святым Евгения Родионова, солдата, погибшего в чеченском плену. А многие верующие почитают его как мученика. Были ли в истории Церкви примеры прославления воинов, попавших в иноземный плен, и убитых в похожей ситуации? – Типологически случай Евгения не отличается от случая сорока двух аморийских мучеников. В середине IX века византийцы потерпели поражение от арабов, и те захватили город Аморий в Малой Азии. И сорок два высокопоставленных византийских полководца были уведены в тюрьму в Багдаде, где в течение семи лет содержались в тяжелых условиях. Когда им стали предлагать перейти в ислам и этим сохранить себе жизнь, они отказались и были обезглавлены. Церковь прославила их как святых со статусом мучеников. Евгений тоже попал в плен и тоже был убит. Однако комиссии не удалось установить факт того, что Евгению действительно предлагали отречься от Христа, обстоятельства его смерти точно неизвестны. Кроме того, с его почитанием есть некоторая проблема, которая обусловлена средой, в которой возникло его почитание как мученика. Почитание стало стихийно распространяться в той же среде, которая производит нам царебожников, борцов с ИНН и т.п. Вообще у нас в Церкви существует такое невербализированное мнение, что сейчас святых быть не может, по крайней мере, таких святых, о которых мы знаем, что они отличались бы святой жизнью, а не только праведной смертью. Хотя из древности известны поразительные истории святых мучеников, чья предшествующая жизнь явно противоречила их дальнейшему подвигу. Скажем, Порфирий Мим, который изображал на сцене театра кощунственную пародию на таинство крещения. Во время комического действия он по настоящему уверовал во Христа, искренне крестился. Сегодня в Русской Церкви нет парадигмы святости. Можно сказать, что это открытый вопрос. В III веке, или в эпоху гонений в XX веке в 30-е годы, такая парадигма мученичества была. Но она была разной и там и там. – Если христианин в пылу полемики оскорбляет святыни другой религии, и его за это убивают – является ли он мучеником? Например, епископ Менсурий Карфагенский (IV в.) запрещал своей пастве посещать в темницах тех, кто попадал туда из-за оскорбления язычников, а Эльвирский Собор (305) постановил, что убитые в походах при разрушении языческих капищ и идолов не должны быть признаваемы мучениками. |
| В начале VIII в. преп. Иоанн Дамаскин с ужасом описывает ересь, появившуюся “во времена Ираклия”: “обманчивое заблуждение исмаильтян 60 , предвестие Антихриста.” Шесть веков спустя Иоанн Кантакузин в почти таких же словах говорит о той же катастрофе, “которая случилась во время правления Ираклия”. Между двумя религиями была пропасть, через которую нельзя было перекинуть мост ни пышной полемикой, ни диалектическими аргументами, ни дипломатическими усилиями. Непреодолимое на духовном и богословском уровне, это противостояние с самого начала приняло также форму грандиозной борьбы за господство в мире, так как обе религии претендовали на вселенскую миссию и обе империи — на мировое главенство. По самому своему религиозному замыслу ислам не мог провести различие между “политическим” и “духовным”, но и Византия никогда не желала проводить различие между универсальностью Евангелия и имперской универсальностью христианского Рима. Это осложняло взаимопонимание и приводило обе стороны к тому, чтобы в конце концов рассматривать священную войну как нормальный вид отношений между двумя империями. Вполне закономерен, тем не менее, вопрос о том, какова была ситуация на обыденном уровне. Каким было отношение простых христиан к мусульманам в их повседневных связях как на оккупированных землях, так и в пределах империи, где встречалось множество арабских торговцев, дипломатов и заключенных? Похоже, лучший источник для ответа на этот вопрос — агиография. Мои беглые наблюдения в этой области показали, однако, что и здесь решение не может быть простым. С одной стороны, у нас есть большое число житий мучеников с описанием избиений, совершенных мусульманами — монахов из монастыря св. Саввы 61 , шестидесяти греческих паломников в Иерусалиме в 724 г., чья смерть оборвала семилетнее перемирие между Львом III и халифатом 62 , сорока двух мучеников аморийских, захваченных в плен во время правления Феофила 63 , многочисленных христиан, которые, не выдержав давления, приняли ислам, а затем, покаявшись вернулись в Церковь, как это сделали два святых в VIII в. — Вакх Молодой и Илия Новый 64 . Неудивительно, что в обыденном представлении всякий мусульманин был ужасным и отвратительным существом: в житии св. Андрея, Христа ради юродивого, сам сатана является в облике арабского купца 65 . Более того, арабы, занимавшие определенное место в византийском государственном управлении, имели чрезвычайно плохую репутацию в глазах народа; так обстояло дело с “сарацинами”, которые, согласно житию свв. Феодора и Феофана Граптов, служили при императоре Феофиле 66 , и с Самоной, приближенным Льва VI. В оккупированных областях христиане зачастую жили в закрытых гетто, избегая любого общения с мусульманскими властителями: когда св. Стефан, монах из монастыря св. Саввы и человек, пользовавшийся большим уважением со стороны как христиан, так и мусульман, узнал, что Илия, иерусалимский патриарх, арестован, он отказался пойти и заступиться за него, потому что знал, что это будет бесполезно 67 . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АМОРИЙ [греч. Αμριον], визант. город в центре М. Азии (совр. пос. Хисаркёй близ Эмирдага, Турция), митрополия К-польского Патриархата. Располагался на границе Фригии и Галатии на перекрестке торговых путей. Время основания неизвестно. С I в. по Р. Х. принадлежал попеременно разным рим. провинциям (Великая Фригия, Писидия, Галатия Салютарис, Фригия). Фрагмент резьбы (кон. IX-haч. X в.), найденной в церкви нижнего города в 1998 г Фрагмент резьбы (кон. IX-haч. X в.), найденной в церкви нижнего города в 1998 г С эпохи араб. завоеваний А., оказавшийся на границе Византийской империи, становится форпостом на пути араб. вторжений в глубь М. Азии. Здесь находился центр крупнейшей в М. Азии визант. фемы Анатолик. В 644 г. А. впервые осадили арабы, временно овладевшие им в 646 г. В VIII в. город, хорошо укрепленный и охраняемый сильным гарнизоном, выдержал не одну араб. осаду. В 838 г., в правление имп. Феофила , принадлежащего к происходившей из А. Аморийской династии, араб. войско халифа аль-Мутасима после 13-дневной осады захватило и полностью разрушило А., угнав в плен все население. Позднее укрепления А. были восстановлены, но город так и не вернул своего былого значения. В 1068 г. А. впервые заняли турки-сельджуки, окончательно овладевшие им к нач. XIII в. О времени установления христианства в городе сведений нет. Наиболее известными святыми, происходившими из А., являются 60 паломников в Св. землю, перебитые арабами близ Иерусалима в 723 г. (см. Иерусалимские мученики ), и 42 греч. военачальника, взятые в плен арабами в 838 г. в А. и казненные 6 марта 845 г. (см. Аморийские мученики ). Ко времени становления в империи церковно-адм. системы (V в.) кафедра А. была первой в числе подчиненных митрополии Пессинунта . В этом статусе город пребывал до 2-й пол. VIII в., когда стал автокефальной архиепископией, а ок. 840 г.- митрополией с 5 подчиненными епископами. При Андронике II Палеологе , в нач. XIV в., отмечается перемещение кафедры А. с 45-го на 58-е место. Титул митрополита Аморийского исчезает, вероятно, в том же веке. Участие местных епископов и митрополитов в различных Соборах фиксируется с IV по XI в.: на Всел. III Соборе (431) присутствовал еп. Авлавий, на IV (451) - Мистирий, на VI (680) и Трул. (691) - Феодор, на VII (787) - Феодосий. В 859 г. К-польский Патриарх Фотий направил к папе Николаю еп. Аморийского Феофила. В К-польском Соборе 879 г. участвовал еп. Виссарион. В Х в. кафедру А. возглавлял церковный писатель и гимнограф Павел Аморийский . Неизвестный по имени иерарх из А. участвовал в К-польском Соборе 1065 г. |
| Л. принадлежат работы о творчестве Мануила Фила (Византийский поэт Мануил Фил: К истории Болгарии в XIII-XIV вв. СПб., 1891) и митр. Кизического Кирилла (Константина Стильба) (О византийском гуманисте Константине Стильви (XII в.) и о его сочинениях//Визант. обозр. 1917. Т. 3. С. 57-88). Наибольший интерес у Л. среди греч. памятников вызывали агиографические сочинения, прежде всего посвященные святым иконоборческой эпохи. Л. много лет занимался агиографическим досье прав. Евдокима , опубликовал редакцию его Жития Симеона Метафраста (BHG, N 607; Житие св. Евдокима Праведного. СПб., 1893. (ПДП; 96)), а затем похвальное слово Евдокиму поздневизантийского ученого Константина Акрополита (BHG, N 606; Житие св. Евдокима//ИРАИК. 1908. Т. 13. С. 152-252). Также Л. издал Житие свт. Модеста , архиеп. Иерусалимского (BHG, N 1299; Подвиги св. Модеста, архиеп. Иерусалимского. СПб., 1892. (ПДП; 91)), изучал Житие прп. Кирилла Филеота (BHG, N 468). Главный научный труд Л. посвящен греч. агиографическим памятникам VIII-IX вв., он был впервые опубликован в качестве цикла журнальных статей (Византийские Жития святых VIII-IX в.//ВВ. 1910. Т. 17. С. 1-224; 1911. Т. 18. С. 1-147; 1912. Т. 19. С. 1-151), а затем вышел отдельным изданием (Греческие жития святых VIII и IX вв.: Опыт науч. классификации памятников агиографии с обзором их с точки зрения исторической и историко-литературной. СПб., 1914) и был представлен в качестве диссертации в Юрьевском (ныне Тартуский) ун-те. Наблюдения, сделанные Л. во время работы с текстами Житий патриарха К-польского свт. Антония II Кавлея, прмч. Андрея Критского, прп. Антония Нового, прп. Афанасии Эгинской, прп. Власия Аморийского, мч. Дамасского Илии, прп. Евстратия Тарсийского, прп. Евфимия Нового Фессалоникийского, 42 Аморийских мучеников, прп. Германа - основателя мон-ря Косиница ( Икосифинисса ), прп. Григория Декаполита, прп. Иоанникия Великого, прп. Льва, еп. Катанского, прп. Макария Пелекитского, преподобноисп. Михаила Синкелла, преподобноисп. Никиты Мидикийского, мч. Стефана Нового, прп. Феодора Студита и мц. Феодосии К-польской, сохраняют значение и для совр. науки. Л. изучал этнографию и историю Тобольской губ. и с. Самарова. |
|
|
