| II. Тип B (CPG. C. 141) представлен компилятивным комментарием на Евангелие от Иоанна Петра Лаодикийского и катеной, составленной на его основе. Сам комментарий (CPG. C. 141. 1; тип VI по Каро-Лицману) сохранился более чем в 25 рукописях ( Reuss. 1941. S. 175-182) и представляет собой катену без лемм, похожую на аналогичную компиляцию на Евангелие от Матфея, приписываемую Петру Лаодикийскому. Главным источником комментария послужили гомилии свт. Иоанна Златоуста на Евангелие от Иоанна. Маркфи издал текст комментария вместе с выдержками из катены на Евангелие от Иоанна типа A ( M á rkfi. 1860. P. 321-439). Катена, составленная на основе комментария Петра Лаодикийского (CPG. C. 141. 2; тип II, по Каро-Лицману), содержит ок. 830 дополненных толкований более 20 авторов. Чаще всего цитируются пресвитер Аммоний, свт. Кирилл Александрийский и Ориген, велико число анонимных фрагментов с леммами κ διαφρων («из разных»), νεπγραφος («ненадписанный»). III. Тип C (CPG. C. 142; тип III по Каро-Лицману) представлен 3 рукописями, древнейшей из к-рых является Vat. Reg. Christin. gr. 9, X в. ( Reuss. 1941. S. 189-191). Катена составлена гл. обр. из толкований ок. 13 авторов, среди к-рых преобладают свт. Кирилл Александрийский, свт. Иоанн Златоуст и Ориген. Довольно часто леммы дают ошибочную атрибуцию отрывков. IV. Тип D (CPG. C. 143; тип V) представлен кодексом Vallic. gr. E. 40, X-XI вв., включающим, по всей видимости, 3 разные катены: a) на Ин 1. 1-5; b) на Ин 1-8; c) на Ин 9-21. Первые 2 части имеют параллели в катене типа F (см. ниже), 3-я часть не имеет соответствий с др. типами, число фрагментов, принадлежащих традиционным для К. на Евангелие от Иоанна авторам, значительно больше по сравнению с др. типами. Среди 27 экзегетов особо выделяются свт. Кирилл Александрийский (457 фрагментов из ок. 2200), свт. Иоанн Златоуст (404), Феодор Ираклийский (339), Феодор Мопсуестийский (332) и пресвитер Аммоний (234). V. Тип E (Συναγωγ ξηγσεων τν ες τ κατ Ιωννην Εαγγλιον γεγονυα παρ Νικτα θεοφιλεσττου μητροπολτου Ηρακλεας το το Σερρν; «Свод толкований на Евангелие от Иоанна, составленный Никитой, боголюбивейшим митрополитом Ираклии, [племянником епископа города] Серры») - катена Никиты Ираклийского (CPG. C. 144; тип IV), сохранилась в 6 рукописях ( Reuss. 1941. S. 205-207), древнейшая из них - Monac. gr. 487, XI в., содержит ок. 1731 фрагмента сочинений 28 авторов. В катене преобладают правосл. экзегеты: святители Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский, Василий Великий и др. Толкования неправосл. авторов (если не считать 4 отрывков из сочинений Оригена) отсутствуют. |
| Евсевий, еп. Кесарии Палестинской, и Аммоний Александрийский. Миниатюра из Евангелия Раввулы. 586 г. (Laurent. Plut. I. 56. Fol. 2а) Евсевий, еп. Кесарии Палестинской, и Аммоний Александрийский. Миниатюра из Евангелия Раввулы. 586 г. (Laurent. Plut. I. 56. Fol. 2а) II. «Евангельские каноны» (Canones Euangeliorum). Сочинение представляет собой систематический указатель параллельных мест канонических Евангелий. Его идею Е. заимствовал у Аммония Александрийского , о чем он сообщает в «Письме к Карпиану» (Epistula ad Carpianum ad canones evangeliorum praemissa). Симфония Аммония содержала текст 4 Евангелий с указанием параллельных мест, в то время как Е. предложил особую схему. Разделив все Евангелия на перикопы и последовательно их пронумеровав, Е. разместил их номера на 10 таблицах (канонах) в следующем порядке: 1-й канон содержит номера общих мест всех 4 Евангелий; 2, 3 и 4-й - номера перикоп, встречающихся только в 3 Евангелиях: от Матфея, Марка и Луки, от Матфея, Луки и Иоанна и от Матфея, Марка и Иоанна; 5, 6, 7 и 8-й каноны состоят из номеров мест, общих для 2 Евангелий: от Матфея и Луки, от Матфея и Марка, от Матфея и Иоанна, от Луки и Марка, от Луки и Иоанна; 10-й канон представляет собой список номеров перикоп, уникальных для каждого из канонических Евангелий. Т. о., используя «Евангельские каноны» и текст Евангелий с размеченными в нем номерами перикоп, можно легко найти параллельные места. III. «Толкование на псалмы» (Commentaria in Psalmos). Это наиболее значительный труд Е. в области экзегетики, дошедший до наст. времени не полностью. Блж. Иероним свидетельствовал, что Е. написал комментарии ко всей Псалтири ( Hieron. De vir. illustr. 81), и очень высоко отзывался о качестве его толкования. В греч. подлиннике сохранились комментарии на 44 псалма (Пс 51-95. 3). Достоверно принадлежащим Е. считается также толкование на псалом 37, прежде приписывавшееся свт. Василию Великому ( Curti. 2006. P. 1851). Множество комментариев восстанавливается благодаря катенам , однако их текст ненадежен, изобилует пропусками и вставками, не принадлежащими Е. ( Artioli. 2004. P. 17-21. Текст, восстанавливаемый благодаря катенам, опубл. в PG. 24 и в серии Analecta Sacra. Vol. 3). |
| Но мало этого: опасались и за жизнь Аммония, сильно заболевшего под гнетом лет и скорби. Итак, печаль сломила энергию Долгих братьев, которым остальные монахи повиновались, как своим игуменам. «О, если бы, – говорит по этому поводу современный историк, – Диоскор был жив, если бы умирающий Аммоний не был лишен возможности дать совет, никогда эти честные простосердечные люди не послушали бы постыдных предложений». Вот какие предложения принесли им. Патриарх, который ничего не желает так, как прощения, предлагает им мир. Для этого с их стороны не требуется никакого формального отречения – он не желает ни спорить о положениях их учения, ни вспоминать прошлое: он готов забыть все, испрашивая у этих монахов, отрешенных от повиновения ему, только изъявления покорности своему владыке. Пусть Долгие братья и их спутники заявят перед Собором, согласно требованиям монашеских постановлений, что если они прегрешили, то приносят в том покаяние. Собор без всяких споров примет их милостиво, постановление Александрийского собора, осудившее их, будет отменено, и патриарх снимет с них отлучение. Тогда они смогут возвратиться в Египет и вновь вступить в свои монастыри. Долгие братья в сопровождении всей толпы последовали за послами в Халкидон. Они были тут все, даже Аммоний, лежавший на своем скудном одре и через несколько часов отдавший душу Богу. Кто знает?.. Быть может, узнав эту церковь и этот богатый дворец, куда десять лет назад, по требованию префекта претории Руфина, он явился из глубины своей пустыни воспринять от купели этого сына, столь недостойного такого отца, – старик почувствовал укор совести, но этот поступок слабости был теперь жестоко искуплен. Как только монахи прибыли, они были введены перед Собором, где все произошло по уговору. Действительно, каждый исполнял на этой искусственной сцене свою роль. Долгие братья произносили формулу покаяния и просили помилования монахам, понесшим наказания от своего епископа: «Если мы прегрешили, то раскаиваемся и просим, чтобы нам простили грех наш», – Феофил, поднявшись на своем месте, произнес формулу помилования, и Собор отпустительной грамотой отменил постановление Александрийского собора. |
| Александрийская школа возникла как кафедра платоновской философии при Александрийском риторическом уч-ще; ее 1-м главой был ученик Плутарха Афинского Гиерокл, к-рый ок. 420 г. начал преподавать здесь платоновскую философию. После него школу возглавил Гермий Александрийский, учившийся некоторое время вместе с Проклом у Сириана и т. о. перенесший в Александрию традицию афинского Н. Следующим диадохом стал сын Гермия Аммоний, выдающийся комментатор Аристотеля, составивший многотомные толкования на «Категории», «Метафизику», «Физику» и др. аристотелевские сочинения. Живя в городе, к-рый в течение неск. столетий был одним из важнейших центров христ. мира, и руководя при этом языческой философской школой, существующей за счет городского бюджета, Аммоний был вынужден идти на определенные компромиссы с христ. властями, в число которых входил, по-видимому, отказ от преподавания религ. содержания Н., а также был обязан ограничиваться изложением учений, не вступающих в противоречие с христ. доктриной. В результате Александрийская школа ограничилась почти исключительно изучением философии Аристотеля и толкованием его произведений. Главной целью александрийских комментаторов было показать, что учение Аристотеля, к-рого они именовали не иначе как «гениальный» (δαιμνιος), только по видимости отличается от учения «божественного» (θεος) Платона и при внимательном чтении обнаруживает полное согласие с ним. Лекции Аммония посещали как язычники, так и христиане. Среди его слушателей были Олимпиодор, Асклепий, Иоанн Филопон , Симпликий и Дамаский. Олимпиодор (ум. ок. 564) стал последним язычником, возглавлявшим Александрийскую школу. После его смерти ею руководили уже христиане: Элий, Давид и Стефан. Последний в 610 г. переехал из Александрии в К-поль, сделавшись преподавателем имп. Академии. Но и после закрытия школы в Александрии философия Н. долго продолжала определять интеллектуальную жизнь Вост. и Зап. Римской империи. Основные философские положения Первые начала. Центральной проблемой Н., как и любой монистической системы, в рамках к-рой мир признается произведением одной божественной причины, является объяснение происхождения множества из простого единства. |
| Правильнее Бар-Балуда пишет Бар-Салиби († 1171), иаковитский епископ города Амиды в Месопотамии, в предисловии к толкованиям на Евангелие от Марка. По его словам [Assemani. Bibl. Orient. 1, p. 57. et. II, p. 159], «Тациан, ученик Иустина Философа, мученика, из четырех Евангелий выбрал, соединил и составил одно Евангелие, которое назвал Диатессароном, то есть смешанным. Это Евангелие изъяснял святой Ефрем. Оно начиналось словами: " В начале бе Слово " ». Следующий свидетель, Бар-Гебрей, епископ Тагритский и иаковитский митрополит († 1286), так говорит о Диатессароне [Ibid. I, p. 57]: «Евсевий Кесарийский, видя повреждения, которые сделал Аммоний Александрийский в Евангелии, названном Диатессароном, коего начало было: " В начале бе Слово " , и которое изъяснил святой Ефрем Сирин, — четыре Евангелия, как они суть в тексте, оставил вполне целыми, сходствующие же в них слова обозначил общим каноном». В приведенных словах Бар-Гебрей впадает в двойное заблуждение, ибо, во-первых, смешивает Аммония Александрийского, автора другого Евангельского свода, с Тацианом, которому принадлежит изъясненный святым Ефремом Диатессарон, а, во-вторых, ошибочно утверждает, что этот Тациановский Диатессарон исправлялся Евсевием, тогда как, по свидетельству самого Евсевия, свои каноны он прилагал к сочинению Аммония. Наконец, Гебед-Иесу, несторианский епископ Собенский († 1318), в своем каталоге всех церковных творений после Священных книг Ветхого и Нового Завета упоминает Евангелие, которое собрал Александрийский муж Аммоний, он же и Тациан, и поименовал Диатессароном. Очевидно, Гебед-Иесу повторяет ошибку Бар-Балуда и Бар-Гебрея, смешивая Тациана с Аммонием Александрийским. Вот главнейшие [другие, менее важные, известия о Диатессароне собраны и обследованы в монографии Semisch " a «De Tatiani Diatessaron»] свидетельства древности относительно Диатессарона Тациана. Сравнивая их между собой, можно видеть, что Тацианом был составлен свод Евангельского текста, названный им самим Диатессароном, в который включены подлинные слова евангелистов, опуская, однако, родословие Христа и все те места, в которых раскрывалось происхождение Господа нашего по плоти от семени Давидова. |
| Глава 10. Святитель Кирилл Александрийский Будучи преемником святого Афанасия Великого , а также и архиепископа Александрийского Феофила (врага Златоуста), святой Кирилл обладал в Египте огромной властью и авторитетом и всю жизнь умело пользовался этой властью во имя успеха своих убеждений. Дата его рождения нам неизвестна, но мы знаем, что он всю свою жизнь посвятил духовной карьере и был рукоположен во епископа александрийского в 412 году. Он был племянником Феофила и епископом стал не случайно – в египетской Церкви в IV-V веках образовалась настоящая династия архиереев, в которой должность передавалась почти регулярно от дяди к племяннику: святому Афанасию наследовал его племянник Петр, Петру – его племянник Феофил, святой Кирилл был племянником Феофила, а сам он в свою очередь был дядей следующего епископа – Диоскора. Все это обеспечивало монолитность и единодушие александрийской Церкви, основную массу которой составляли говорящие по-египетски коптские крестьяне, хотя в самой Александрии в культурных кругах говорили и писали по-гречески. Между Александрией, старым центром христианского Востока, и новой столицей- " выскочкой», Константинополем, существовало давнее чувство ревности и соревнования. Петр Александрийский не признавал епископство Григория Богослова в Константинополе (381 год) и поставил ему соперника – Максима Циника. Святитель Иоанн Златоуст , вероятно, намекая на династические порядки египетской Церкви, называл Феофила «фараоном». С неменьшим основанием то же самое прозвище подходило и святому Кириллу. Когда в 417 году тело Златоуста было привезено в Константинополь, Кирилл негодующе писал: «Если Иоанн епископ, то почему Иуда – не апостол?» Свою бурную карьеру Кирилл начал диаконом при Феофиле и в этом качестве присутствовал на соборе «под дубом», осудившем, как мы помним, Златоуста. Позднее, уже будучи епископом, он непосредственно участвовал в знаменитой ссоре с представителем императора, префектом Египта Орестом. В общей смуте участвовали также и монахи, толпами пришедшие из пустыни на зов Кирилла. Во время уличных демонстраций один из монахов, Аммоний, был задавлен насмерть, и Кирилл немедленно объявил его мучеником. Историк Сократ по этому поводу замечает, что люди благоразумные отнеслись к энтузиазму Кирилла с неодобрением, правильно полагая, что Аммоний погиб не за веру, а исключительно по своей собственной глупости. |
| Из сирийских церковных писателей первое упоминание о Диатессароне Тациана встречается у Бар-Балуда (X в.), который в своем словаре, изданном Михэлисом (стр. 192), говорит следующее: «Диатессарон – так называются четыре Евангелия, написанные в Александрии епископом Тацианом, тщательно сохраняются». Правильнее Бар-Балуда пишет Бар-Салиби (†1171), иаковитский епископ города Амиды в Месопотамии, в предисловии к толкованиям на Евангелие от Марка. По его словам 4 , Тациан, ученик Иустина Философа , мученика, из четырех Евангелий выбрал, соединил и составил одно Евангелие, которое назвал Диатессароном, то есть смешанным. Это Евангелие изъяснял святой Ефрем. Оно начиналось словами: «В начале бе Слово» ( Ин.1:1 ). Следующий свидетель, Бар-Гебрей, епископ Тагритский и иаковитский митрополит (†1286), так говорит о Диатессароне 5 : « Евсевий Кесарийский , видя повреждения, которые сделал Аммоний Александрийский в Евангелии, названном Диатессароном, коего начало было: «В начале бе Слово», и которое изъяснил святой Ефрем Сирин , – четыре Евангелия, как они суть в тексте, оставил вполне целыми, сходствующие же в них слова обозначил общим каноном». В приведенных словах Бар-Гебрей впадает в двойное заблуждение, ибо, во-первых, смешивает Аммония Александрийского, автора другого Евангельского свода, с Тацианом, которому принадлежит изъясненный святым Ефремом Диатессарон, а, во-вторых, ошибочно утверждает, что этот Тациановский Диатессарон исправлялся Евсевием, тогда как, по свидетельству самого Евсевия, свои каноны он прилагал к сочинению Аммония. Наконец, Гебед-Иесу, несторианский епископ Собенский (†1318), в своем каталоге всех церковных творений после Священных книг Ветхого и Нового Завета упоминает Евангелие, которое собрал Александрийский муж Аммоний, он же и Тациан, и поименовал Диатессароном. Очевидно, Гебед-Иесу повторяет ошибку Бар-Балуда и Бар-Гебрея, смешивая Тациана с Аммонием Александрийским. Вот главнейшие 6 свидетельства древности относительно Диатессарона Тациана. Сравнивая их между собой, можно видеть, что Тацианом был составлен свод Евангельского текста, названный им самим Диатессароном, в который включены подлинные слова евангелистов, опуская, однако, родословие Христа и все те места, в которых раскрывалось происхождение Господа нашего по плоти от семени Давидова. Особенной распространенностью этот Тациановский свод пользовался в Сирии и Месопотамии, и не только среди последователей секты самого составителя свода, но и между православными христианами, относившимися к нему с уважением. |
| Между тем среди нитрийских монахов было четверо «долгих братьев», прозванных так за свой высокий рост: Диоскор, Евсевий, Евтихий и Аммоний. Они не разделяли антропоморфистских заблуждений и у своих оппонентов прослыли оригенистами. Феофил ценил их за просвещенность, и один из них, Диоскор, был им хиротонисан во епископа Гермопольского, Евсевий и Евтихий – в пресвитеров, а вот Аммоний, верный старой монашеской традиции уклоняться от священства, предпочел урезать себе ухо и угрожал лишить себя языка, чтобы только избежать рукоположения, чем вызвал неприязнь со стороны своего властного епископа. Открыв кампанию искоренения оригеновской ереси, Феофил добился у местного префекта распоряжения о высылке «долгих братьев» из Нитрийской пустыни. И «не откладывая, самолично отправился целым вооруженным походом в Нитрию. С ним были и епископы, и полицейские чины, служки и толпа уличных бродяг-громил. В самой Нитрии с ними соединилось большинство монахов-антропоморфистов... Но Диоскор, как подобает скромному епископу, встретил своего патриарха-папу с честью. Окружавшие Диоскора монахи несли в руках пальмовые ветви. Но паче меры взвинченный Феофил решил, что это стратегический обман, что надо начать превентивный бой. Раздалась команда, крики, над головами замелькали дубины. Диоскор и его монахи были обращены в бегство. Диоскор вбежал в церковь и сел на архиерейскую кафедру, но рабы Феофила схватили его за руки. Феофил скомандовал конец боя и тут же открыл епископский собор, на котором было осуждено все учение Диоскора... Кельи братьев Долгих были разгромлены и сожжены вместе с книгами» 552 . Собор вынес решение, запрещавшее чтение сочинений Оригена. Этот акт вызвал одобрение со стороны Римского папы Анастасия, который в 398 г. сменил Сириция, и святого Епифания Кипрского , в ту пору уже приближавшегося к 100-летнему возрасту. Он отозвался на Александрийский собор так: «Наконец-то Амалик истреблен до конца! На горе Рефидим воздвигнуто знамя креста. На алтаре Александрийской церкви слуга Божий Феофил воздвиг знамя против Оригена » 553 . |
| Он сочинил сто молитв; составил три книги, так называемые: ερα – вернее ςχιρ (краткие изречения в виде стихов или притчей); μοναχν , – монах, или деятельные уроки; и ντιρρτικον – противоборство, – о борьбе с демонами и страстями. У Сократа (Кн. 4, гл. 23) кроме того находим, что Евагрий был ученик обоих Макариев, – Египетского и Александрийского, под руководством которых, быв прежде философом только на словах, стяжал он философию деятельную. Пришедши в Египет из Константинополя, он встретился с упомянутыми мужами и стал подражать их жизни. Ниже Сократ приводит два обстоятельства из жизни Евагрия со слов его самого, из которых видно, какие сношения были у него с Макарием Великим. Первое то, что авва Макарий спрашивал Евагрия о различии в действиях на душу памяти оскорбления людей и памяти оскорбления демонов; второе то, как пришедши к авве Макарию, Евагрий, утомленный от пути на жару, просил немного воды и получил отказ. То и другое приводятся в его дятельных главах к Анатолию (Гл. 93, 94). Ниже еще поминает Сократ, что Евагрий в книге своей – гностик, пишет о себе: «мы научились у праведного Григория, что добродетелей и умозрений о них четыре: благоразумие, мужество, воздержание и справедливость». Кто сей Григорий? По Палладию – Григорий Нисский, а по Сократу – Назианзин, который будто и рукоположил его в диакона в Константинополе. Не смешал ли Сократ Назианзина с Нисским? Палладию лучше было знать истину. Наконец у Сократа встречаем следующее сказание. Дивный Аммоний, бывший вместе с Афанасием Великим в Риме и ничего там не хотевший видеть, кроме церкви Петра и Павла, был призываем потом в Египет Феофилом Александрийским к епископству, и убегая от него, отсек у себя правое ухо, чтоб безобразием тела отклонить от себя рукоположение. Спустя несколько времени епископ Александрийский Феофил взял для епископства Евагрия, который также убежал, но не изуродовал никакой части своего тела. Встретившись с Аммонием, Евагрий ласково сказал ему: худо сделал ты, что отсек себе ухо; за такой поступок будешь отвечать пред Богом. А ты не будешь отвечать, Евагрий, что отсек у себя язык и ради самолюбия не воспользовался дарованною тебе благодатию, – отвечал Аммоний. |
| Не смешал ли Сократ Назианзина с Нисским? Палладию лучше было знать истину. Наконец у Сократа встречаем следующее сказание. Дивный Аммоний, бывший вместе с Афанасием Великим в Риме и ничего там не хотевший видеть, кроме церкви Петра и Павла, был призываем потом в Египте Феофилом Александрийским к епископству и, убегая от него, отсек у себя правое ухо, чтоб безобразием тела отклонить от себя рукоположение. Спустя несколько времени, епископ Александрийский Феофил взял для епископства Евагрия, который также убежал, но не изуродовал никакой части своего тела. Встретившись с Аммонием, Евагрий ласково сказал ему: худо сделал ты, что отсек себе ухо, за такой поступок будешь отвечать пред Богом. А ты не будешь отвечать, Евагрий, что отсек у себя язык и ради самолюбия не воспользовался дарованною тебе благодатью? – отвечал Аммоний. О творениях Евагрия Сократ пишет: он написал очень хорошие книги. Одна из них надписывается «Монах», или о деятельности, другая – «Гностик,» или к человеку удостоившемуся знания, разделенная на пятьдесят глав, третья – «Противоречник» (antirritikos), или выбор из Божественных Писаний против демонов искусителей, разделенный на восемь частей, по числу восьми помыслов. Кроме того, он составил 600 вопросов о будущем и еще две книги, написанные стихами: одну к монахам, живущим в киновиях, или общежительных монастырях, другую – к деве. Как удивительны эти книги, узнает, кто будет читать их. Созомен (Кн. 6, гл. 30), сказавши о помянутом Аммонии, что он был один из братьев длинных, достиг высоты любомудрия и был весьма учен, так что перечитал сочинения Оригена , Дидима и других духовных писателей, прибавляет: «в дружбе с Аммонием находился мудрый Евагрий, муж ученейший, сильный умом и словом, и особенно способный различать мысли (помыслы), ведущие к добродетелям и пороку, и располагаться так, чтобы первые развивать, а последних остерегаться. Впрочем, каков он был в ученом отношении, покажут оставленные им сочинения. Нрав его отличался, говорят, умеренностью и обнаруживал столь мало тщеславия и гордости, что как заслуженные похвалы не надмевали его, так и незаслуженные укоризны не возбуждали в нем огорчения. |
|
|
