| Из этого письма явствует, что к своим тридцати годам Боэций приобрел известность как человек глубоко и разносторонне образованный, овладевший греческими науками и философией, обогативший латинскую культуру своими многообразными переводами греческих классиков. Он предстает, кроме того, как хороший механик, которому ничего не стоит построить часы, достойные короля бургундов. Вместе с тем ни здесь, ни в других источниках не содержится никаких сведений о том, где Боэций получил образование. Древнее мнение, что он якобы учился в «афинских школах», опровергается хотя бы только что процитированными словами «находясь далеко» («longe positus»). Не подтверждается и более поздняя версия о его обучении в Александрии. Хотя, как мы потом увидим, влияние на Боэция афинского неоплатонизма и александрийской науки совершенно очевидно 229 . Скорее всего Боэций получил образование в Италии – в самом Риме или же, быть может, в столице королевства – Равенне. Как представитель высшей римской знати и к тому же воспитанник просвещенного Симмаха Боэций должен был пройти курс обучения, конечно, в лучших латинских школах, сначала грамматической, затем риторической. Помимо этого, он мог в частном порядке, как это давно уже было принято в среде богатых римлян, обучаться философии и математическим наукам у наемных греческих учителей под наблюдением того же Симмаха. Но главным источником знаний для Боэция послужила, по-видимому, все-таки та домашняя библиотека, о которой он с такой тоской вспоминает в первой книге своего «Утешения» (1, пр. IV) О составе этой библиотеки можно в какой-то степени судить по тем авторам, которых он цитирует или использует в своих сочинениях: это философы Платон, Аристотель, Цицерон, Сенека, Александр, Порфирий, Фемистий, Викторин, Августин, возможно, Плотин, Ямвлих, Прокл и Аммоний Гермий ; математики Евклид, Птолемей, Никомах и не исключено, что также другие; поэты Гомер, Софокл, Еврипид, Катулл, Вергилий, Овидий, Стаций, Лукан, Ювенал и другие. Оснащенный такой эрудицией, Боэций очень рано приступил к систематической литературной и научно-философской деятельности и, как мы уже убедились, вскоре приобрел признание и славу ученого. Он был известен и как поэт, а в дальнейшем и как теолог. В одном сохранившемся фрагменте хроники, относящейся к двадцатым годам VI в., и принадлежащей, по всей вероятности, перу того же Кассиодора, мы читаем, что Боэций «написал книгу о Святой Троице, а также несколько глав по догматике (capita quaedam dogmatica) и книгу против Нестория. Сочинил он и буколическую поэму. Но в деле логического искусства, т. е. в том, что относится к диалектике, и в математических науках он был столь силен что или был равен или даже превосходил древних авторов» 230 . |
| Такое владычество александрийских епископов было ненавистно гражданской администрации с префектом Египта во главе, частью потому, говорит Сократ 3160 , что они отнимали много власти у поставленных от царя начальников, а особенно потому, что Кирилл хотел иметь надзор и над его распоряжениями. Свой властный характер Кирилл обнаружил немедленно по вступлении в должность, заперев безо всякого повода новацианские церкви и лишив их церковной утвари 3161 . После этого он обрушился со всем пылом своего фанатизма на проживавших в Александрии иудеев. Без всякого легального приговора, без всякого императорского повеления Кирилл повел на рассвете мятежную толпу александрийской черни в атаку против синагог. Безоружные и захваченные врасплох евреи не могли оказать никакого сопротивления; их молитвенные дома были срыты до основания, сокровища отданы на разграбление народа, а сами они изгнаны из города 3162 . Огорченный самоуправством Кирилла, александрийский префект Орест донес об этом царю. Нечего и говорить, что жалоба его осталась без последствий. Этого мало. Оскорбленный отказом префекта с ним примириться, Кирилл направил против него фанатизм египетских монахов. «Одушевившись религиозной ревностью и решившись усердно сражаться за Кирилла, некоторые из монахов в нитрийских горах, читаем у Сократа 3163 , оставив монастыри, в числе почти пятисот человек пришли в город и выжидали, когда префект будет проезжать на своей колеснице. Потом, подошедши к нему, называли его жертвоприносителем, язычником и многими другими позорными именами. Префект, подозревая в этом козни со стороны Кирилла, закричал, что он христианин и крещен константинопольским епископом Аттиком. Но монахи не слушали слов его, – и один из них по имени Аммоний ударил Ореста камнем в голову, так что весь облился кровью, текшей из раны, а его телохранители кроме немногих все разбежались в разные стороны и скрылись в толпе, боясь, что их побьют камнями. Между тем стали сбегаться и жители Александрии, чтобы защитить префекта от монахов, и всех их обратили в бегство, а Аммония схватили и представили к префекту, который на основании законов всенародно подверг его наказанию и дотоле мучил, пока тот не умер. Об этих событиях вскоре он донес самодержцам, а Кирилл представил их царю с противоположной стороны, тело же Аммония взял и положил в одной из церквей и, переменив ему имя, назвал его Фавмасием, чтобы, то есть, считали его мучеником и прославляли в церкви его великодушие, как подвиг за благочестие». |
| Евсевий посетил эти края в то время, когда гонение еще продолжалось. Ему рассказывали здесь про ежедневные массовые казни по 30, 60 и до 100 человек, которых обезглавливали или сжигали, и об отвратительных пытках: обнаженных женщин вешали за одну ногу, исповедников привязывали за ноги к ветвям двух рядом стоявших деревьев, силой сведенных вместе; когда перерезали веревку, ветви выпрямлялись и разрывали несчастных. Но, что ни делали, пытка не страшила этих суровых к себе египтян, возбужденных энтузиазмом и борьбой. Чем более их казнили, тем более напрашивалось жертв. В Нижнем Египте Петр, епископ александрийский, скрывался от гонителей, но зорко следил за своей паствой. Несколько человек из его пресвитеров – Фавст, Дий, Аммоний – пали жертвами гонения. Первому еще за полвека до того времени, в бытность его диаконом при епископе Дионисии 63 , пришлось уже постоять за веру; он достиг глубокой старости. Некоторые епископы тоже были схвачены и, после долгого томления в тюрьме, казнены. Называют Исихия, Пахимия, Феодора и особенно Филея, ученого епископа тмуиского. Прежде, чем сделаться епископом, он занимал высокие должности, был очень богат и окружен многочисленной семьей. Его родственники и друзья, даже сам префект, Кулькиан 64 , употребляли все усилия, чтобы спасти его от смерти. Он остался непреклонен. С ним погиб Филором, главно-управляющий финансами Египта. Филей послал из тюрьмы своей пастве в Тмуис письмо с описанием пыток, перенесенных александрийскими мучениками. Евсевий сохранил отрывок этого письма 65 . Здесь, как и в Фиваиде, также бывали массовые казни. Кроме мучеников, о которых упоминает Филей, мы имеем сведения еще о 37-ми исповедниках, которые, будучи разделены на четыре группы, погибли в один и тот же день, претерпев различные виды казни: они были обезглавлены, утоплены, сожжены или распяты 66 . Между ними было много клириков разного сана. Египтяне постояли за веру не только в пределах своей страны. Евсевий упоминает о многих из них, обретших мученический венец в Палестине и других странах. |
| Из этих скудных сведений можно сделать следующие выводы: Пантен, подобно некоторым греческим апологетам II века, был обращенным философом; если он действительно принадлежал к стоической школе до своего обращения, то, учитывая известный факт «симбиоза» философских школ в поздней античности 187 , это был, скорее всего, так называемый «стоический платонизм». Став христианином, Пантен проявил себя и в качестве проповедника слова Божия среди язычников, то есть подвизался в миссионерской деятельности. Не совсем ясно, сколь далеко простиралась его миссионерская деятельность, ибо под «Индией» в сообщении Евсевия можно предполагать и южную часть Аравии. Даты жизни его остаются покрыты мраком неизвестности, но можно предполагать, что «акме» деятельности Пантена приходится на вторую половину II века. Хронология блж. Иеронима вызывает сомнение, ибо при Септимии Севере (193–211) и Каракалле (198–217) в Александрии уже учительствовал Климент. Можно предполагать, что к началу III века Пантен уже отошел ко Господу. В коптском мартирологе его имя причисляется к лику святых, но означает ли это, что Пантен закончил свою жизнь славным мученичеством, сказать трудно. вызывают большие сомнения. Во всяком случае, А. И. Сагарда считает, что «сообщение Евсевия Кесарийского ο συγγρμματα Пантена – свидетельство неавторитетное. Если бы Евсевий располагал точными указаниями на литературную деятельность Пантена, он не преминул бы дать перечень и определить предмет его произведений, а не ограничился бы этим неопределенным συγγρμμτων " 188 Того же мнения придерживается и Г. Барди 189 . Скорее всего, Пантен, как и его современник Аммоний Сакк – учитель Плотина, ограничивался лишь устным словом. Поэтому о миросозерцании Пантена мы не можем составить даже смутного представления. В свое время В. Буссет попытался реконструировать это миросозерцание, исходя из сочинений Климента Александрийского 190 , но данная реконструкция была столь произвольной, что подверглась суровой критике и, в принципе, полностью отвергнута 191 . Лишь с некоей долей вероятности можно предполагать, что Пантен в своих устных лекциях развивал традицию православного «гносиса», намеченную святыми Апостолами Павлом и Иоанном, а позднее развитую в творениях мужей апостольских и греческих апологетов. |
| Внутреннее же отличие его учения от учения христианского объясняется тем, что в развитии учения о троичности Божия он руководствовался воззрениями ума и философемами предшествовавших ему на пути естественного богопознания мыслителей. Известно, что наставником его в философии был Аммоний Сакк, по происхождению и воспитанию христианин, слушавший в юности Климента александрийского ; правда, во время гонения он отрекся от христианства, но при изложении своего учения не мог не преподать своим ученикам привитых рождением и воспитанием христианских понятий, хотя и в духе языческой философии. 292 .Литература по вопросу о состоянии церковного учения о Св. Троице в первые три века: Болотова В. В. проф. Уч. Оригена о Св. Троице. Спб. 1879 г. Его же. Лекции по церковной истории. Спб. 1910 г. II вып. Спасского А. А. проф. История догматических движений в эпоху вселенских соборов. I т. Серг. пос. 1906 г. Введение. История учения о Св. Троице в первые три века христианства. 1–127 стр. Орлова А. Тринитарные воззрения Илария пиктавийского . Серг. пос. 1908 г. §§ 1–10. Свящ. Г. Малеванского. Догм. система Оригена . Киев. 1870. Д. Ф. Гусева. Ересь антитринитариев III-ro века. Каз. 1872. Его же. Догм. сист. св. Иринея лион. в связи с гност. уч. II в. (Пр. Соб. 1874, II-III). В. А. Снегирева. Уч. о лице И Христа в трех первых веках хр. Каз. 1870 г. Знаменского И. Уч. о Боге Слове у вост. апологетов II в. Каз 1882. В системах Догматики – подробнее других у еп. Сильвестра, §§ 94–112. 293 Еретикам иудействующего направления древние писатели (Ириней, Епифаний, Ипполит, Евсевий и пр.) усвояют наименования: евионеев (от евр. „евион“ – бедный), назареев (это не то же, что иудействующие христиане, отступавшие от общецерковного учения только в том, что считали обязательным исполнение закона Моисеева для христиан из иудеев), последователей Керинфа и елкезаистов. По характеру воззрений одни из них были сторонниками слияния христианства с чистым ветхозаветным иудейством (назареи, евионеи), другие (Керинф и елкезаисты) подпали влиянию восточных религиозно-философских учений и явились иудействующими-гностиками. Иудействующие обоих направлений продолжали существовать в пограничных странах Палестины до конца IV века. 294 Гностицизм представляет собою смесь самых разнообразных элементов: языческих (особенно Зороастра), иудейских, христианских, Платоновых, Филоновых и др. Начало этому направлению положено было еще в век апостольский (Симон волхв, Менандр, докеты и николаиты), но целые гностические системы развились во II веке. Они извращали не только догмат о Св. Троице, но и все христианское вероучение, как это делали и иудействующие. |
| А.В.Серёгин 1.Тексты Порфирия В VP трижды упоминается Ориген , идентификация которого и представляет проблему: 1) 3. 24–35: «После того, как Геренний, Ориген и Плотин заключили договор ничего не раскрывать из учений Аммония, которые тот им разъяснил на своих уроках, Плотин так же, [как и другие,] придерживался [его], пусть и занимаясь с некоторыми из приходивших [ к нему], но храня в тайне учения Аммония. Когда Геренний первым нарушил договор, за Гереннием последовал Ориген . Впрочем, он не написал ничего, кроме сочинения “О демонах” и – при Галлиене – “О том, что только Царь – Творец”. Плотин же еще долгое время ничего не писал, ведя устные беседы на основе занятий Аммония» 5 . . 2) 14. 18–25: «Когда ему (т.е. Плотину. – А. С.)прочли “О началах” и “Любителя древности” Лонгина, он сказал: “Лонгин – филолог, но никак не философ”. А когда к нему на занятие как-то пришел Ориген , он весь покраснел и хотел встать с места; Ориген просил его говорить [дальше], но он заявил, что решимость ослабевает, когда говорящий видит, что обращается к тем, кто уже знает, что он намерен сказать. И после этой краткой беседы он поднялся [и закончил занятие]». 3) 20. 25–47 (цитата из трактата Лонгина «О цели»): «Одни [философы] старались излагать свои мнения также и письменно, оставляя потомкам [возможность] извлечь из них пользу, а другие полагали, что для них достаточно подводить учеников к пониманию своих взглядов. Из них к первой разновидности относились платоники Евклид, Демокрит, Прокулин, тот, что проживал в Троаде, а также преподающие и поныне в Риме Плотин и его друг Амелий Гентилиан; стоики Фемистокл и Фебион, а также Анний и Медий, еще недавно бывшие в расцвете сил; а из перипатетиков – Гелиодор Александрийский. Ко второй [принадлежали] платоники Аммоний и Ориген , которых я посещал долгое время, мужи, проницательностью [ума] значительно превосходившие своих современников, а в Афинах Феодот и Евбул, возглавлявшие школу [Платона] ( διδοχοι). А если некоторые из них кое-что и написали, как, например, Ориген – “О демонах”, Евбул – “О, ‘Филебе’, ‘Горгии’, и возражениях Аристотеля на ‘ Государство’ Платона”, то это, пожалуй, не является основанием ( χγγυα), чтобы причислить их к тем, кто разработал свое учение [письменно], так как они предавались этому занятию как чему-то второстепенному, и стремление писать не было для них главным». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АФИНСКАЯ ШКОЛА ПЛАТОНИЗМА Направление в среднем платонизме I-II вв. по Р. Х. и неоплатонизме кон. IV - сер. VI в. С сер. I в. до Р. Х. платоническая догматика развивалась вне стен Академии Платоновской и даже вне Афин - прежде всего в Александрии, впосл. на Востоке, в связи с чем возникает противопоставление академиков, т. е. представителей скептической Академии, и платоников, признавших наличие платоновской догматики и необходимость положительной разработки платоновского учения. Первый известный преподаватель платоновской философии в Афинах - выходец из Египта Аммоний Александрийский (ум. ок. 80). У него в 66-67 гг. учился Плутарх Херонейский ( Plutarchus. De E apud Delphos. 385B. 2-3), по сочинениям к-рого («Платоновские вопросы», комментарии на «Тимея», толкования мифов и др.) можно представить общую направленность учения Аммония. Платонизм Аммония, сформировавшийся в Александрии и опиравшийся на учение Древней Академии (Ксенократа), имел пифагорейскую окраску, в связи с чем следует предполагать влияние Евдора Александрийского. Не исключено также влияние Евдора на Никострата, написавшего, по Симпликию , вслед за неким Лукием книгу возражений против ряда аристотелевских трактатов, используя для критики Аристотеля стоические положения. Стремление отделить учение Платона от аристотелевского характерно также для Кальвена Тавра. О школе (διατριβ) можно составить представление по Авлу Геллию: на занятиях читались и комментировались тексты Платона, реже - Аристотеля; после лекций ученикам предлагалось задавать вопросы, к-рые тут же решались на основании книг предшественников или сочинений самого Тавра; избранных учеников Тавр приглашал домой на обеды, где обсуждались возникавшие «вопросы» (жанр философских бесед), о них можно судить по «Пиршественным вопросам» Плутарха и по Авлу Геллию (H. Dörrie). Стремление Тавра сохранить в чистоте платоновское учение поддержал его ученик Аттик (вероятно, первый глава восстановленной имп. Марком Аврелием в 176 платоновской школы в Афинах). Для него, однако, характерны стоические элементы, объясняемые влиянием того же Евдора. Ученики Аттика - Гарпократион из Аргоса, Авл Геллий, Апулей, Герод Аттик. |
| 31 . Системы с сильным преобладанием восточного элемента даны были гностицизмом. Эти системы имеют все характерные черты своего времени; они исходят из дуалистического противоположения Бога и мира, духа и материи, добра и зла, возвышают Бога над миром на недосягаемую высоту и соединяют Его с последним целым рядом эонов, среди которых теряется христианский Логос; в нравственной жизни они требуют созерцания и ее целью считают религиозный экстаз. Гностические системы отличаются смелостью мысли и удивительным богатством фантазии. Но элементы греческой философии совершенно подавляются в них восточным влиянием. 32 В III веке основные идеи, которые мы видели у платоников, пифагорейцев, александрийских иудеев, развились в стройную и законченную систему, известную под именем неоплатонизма, которую можно считать прямым продолжением, завершением и последним словом античной философии. Основателем неоплатонизма считается Аммоний Саккас, о котором известно почти только то, что он стремился согласить Платона и Аристотеля 33 . Истинным создателем неоплатонической философии и самым блестящим её представителем был ученик Аммония Плотин (204 (5) – 270 г.). В своей системе Плотин хотел удовлетворить религиозно-философским запросам времени исключительно на греческой почве в противовес искажению греческих идей, которое он видел в системах восточного происхождения, особенно в гностицизме, против которого написал даже особое сочинение. Плотин хотел быть только верным учеником и истолкователем Платона; 34 однако, его философия могла явиться только в александрийский период и, как Филон, желая следовать только еврейским книгам, создал на самом деле смесь из еврейских и греческих идей, так и Плотин, хотя и не в такой степени, испытал в своей системе влияния востока. Исходным пунктом философии Плотина имеет то же дуалистическое противопоставление двух миров, как и другие системы этого времени. Между этими мирами, – божественным и человеческим, духовным и материальным не может быть непосредственного отношения, необходимо нечто среднее между ними, которое соприкасалось бы с обоими мирами; это среднее и есть душа. |
| Произведения св. Аммония сохранились лишь во фрагментах. См.: Э.П.Г. Аммоний Александрийский//Православная энциклопедия. Т. II. М., 2001. С. 174. 143 Антихристианские произведения Порфирия не сохранились. Отдельные фразы из этих произведений сохранились у Святых Отцов, полемизирующих с Порфирием. 146 Severi Antiocheni orationes ad Nephalium, ed. et trad. J. Lebon. Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium 119, 120; Scryptores Syri 4, 7. Louvain, 1949. 147 Richard М. Iohannis Caesariensis presbyteri et grammatici opera qui supersunt. Turnhout, 1977. P. 6–58. 150 Severi Antiocheni liber contra impium Grammaticum, ed. et trad. J. Lebon. CSCO 93, 94; 101, 102; 111, 112; Scryptores Syri 45, 46; 50, 51; 58, 59. Paris, Louvain, 1929–1938. 153 См., например, A Patristic Greek Lexicon/Ed. by G. W. H. Lampe. Oxford: The Clarendon Press, 1968. XLIX, 1586 p. 156 ρζω – дословно: ограничивать, определять (то есть ставить пределы). Отсюда слово «горизонт». 157 Классическое античное определение человека, воспринятое и христианскими авторами. См., например, Порфирий. Введение в категории Аристотеля, гл. 7: «Род для каждого вида – один, например, для человека – живое существо, а различающих признаков – несколько, например – разумность, смертность, способность обладать мыслью и знанием, чем (каковыми свойствами) он (человек) отличается от других живых существ». 158 στι δ’ ρος μν λγος τ τ ν εναι σημανων (Thesaurus linguae graecae on-line (далее – TLG): Тор 101b.38). Это перевод из академического издания Аристотеля (Аристотель. Сочинения в четырех томах. Т. 2. М., 1978. С. 352–353). А. Ф. Лосев переводил Аристотелевский термин «τ τ ν εναι» (буквально, «то, что стало быть») словом «чтойность», которое тоже указывает на суть вещи (см.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975. С. 94–95). 159 ριστικς λγος κα τς οσας δηλωτικς λγος, στις στν ρισμς (TLG: In Aristotelis categorias expositio per interrogationem et 4,1.65.10) 160 ρισμς στι λγος σντομος δηλωτικς τς φσεως το ποκειμνου πργματος τουτστιν λγος δι’ λγου σημανων τν φσιν το ποκειμνου πργματος. |
| Не менее важным является то, что в Александрийской философской школе VI в. сложилась ситуация, когда со стороны язычника-неоплатоника Аммония был сделан шаг навстречу христианскому учению о творении. Так, по сообщению Симпликия, Аммоний стал учить, что Бог является не только целевой причиной для всего, но и творческой причиной мира . Однако Филопон идет дальше этого, и в толковании на 8-ю книгу «Физики» Аристотеля говорит о творении как форм, так и материи «из ничего» (и приводит философские аргументы в пользу этого), а в толковании на 3-ю книгу «Физики», утверждает, что ни мир, ни время не существуют вечно . Таким образом, редактируя толкования Аммония, Филопон вносит в них уже свои идеи, которые разовьет в будущем, — что творение мира Богом подразумевает и творение самой материи, из которой творится все остальное. Но самым главным пунктом расхождения с учением неоплатонизма оказался, как замечает Вербеке, не вопрос о творении «из ничего» всего, в том числе и материи , но вопрос о вечности мира, которому и был посвящен главный полемический трактат Филопона, разорвавший его отношения со школой Аммония. Мы не можем здесь останавливаться сколько-либо подробно на этом почти 700-страничном труде, отметим лишь несколько моментов, которые с нашей точки зрения заслуживают внимания в контексте последующего развития богословской мысли в Византии. Из многочисленных контраргументов Филопона в отношении аргументов Прокла в пользу вечности мира хотелось бы выделить два. Во второй главе своего трактата Филопон разбирает соображение Прокла относительно того, что парадигма (или идея), в соответствии с которой творится та или иная вещь в мире, поскольку она имеет силу (или значение) парадигмы не привходящим образом, а сущностным и изначальным, является парадигмой вечно, а коли это так, то всегда есть и образ этого первообраза, т. е. первообраз и образ в этом случае подразумевают друг друга; а тогда и мир, являющийся образом небесных парадигм, должен существовать вечно, как и они сами . Отвечая на этот аргумент, Филопон развивает учение о Божественных логосах (промыслах Божиих о мире), которые предсуществуют самим творениям. В частности, оспаривая доктрину Прокла, исходя из разделяемого оппонентом учения о существовании Божиего промысла о всех вещах, Филопон пишет: «Если мы принимаем эти [положения] на основе учения — я говорю о промысле или судьбе — необходимо, чтобы логосы будущих [вещей] были и предуведаны, и предсуществовали [самим этим будущим вещам]. Поскольку же это так, то ясно всем, что нет необходимости, чтобы сами вещи сосуществовали с их зиждительными логосами и причинами тварных вещей, и наоборот, необходимо из того, что было показано, чтобы их логосы предсуществовали всем тварным вещам. Итак, даже если идеи и парадигмы [=образцы] сущих — это мысли и логосы Творца, в соответствии с которыми Он привел мир в бытие, конечно, нет необходимости, чтобы сам мир сосуществовал от вечности с ведением Бога о мире» . |
|
|
