| Центральное значение рассматриваемой части дает нам основание остановиться на ней подробнее. —673— Нам представляется, что всякое патрологическое исследование должно преследовать две цели: 1) выяснить взгляды исследуемого писателя по тому или иному вопросу или же всю его систему и 2) указать его значение в истории церковной литературы. Они настолько тесно связаны между собой, что достигаются одна при помощи другой. Для этого необходимо определение всей совокупности литературных влияний, если они имели место, столь же, сколько и сопоставление с идеями предшествовавшего времени. Св. Амвросий, благодаря внешним обстоятельствам своей жизни и внутренним особенностям своего литературного творчества, требует этого в особенности. Он принадлежит эпохе, когда богословский запад в процессе борьбы с арианством вошел в близкое соприкосновение с церковной литературой востока; его собственные произведения отражают в себе довольно многочисленные течения богословской мысли на востоке. Но это вовсе не значит, чтобы западное богословие совсем не имело своего прошлого или чтобы теперь оно отрекалось от своего прежнего достояния. Ни одно крупное историческое явление не вырастает таким образом. Нет, и богословский запад времен св. Амвросия продолжал довольно твердо стоять на почве своих старых местных традиций, видоизменяя лишь их так, как того требовали новые обстоятельства. В этом направлении и можно искать исторические заслуги литературной деятельности св. Амвросия. Собственно говоря, в этой плоскости движется и исследующая мысль г-на Прохорова. Однако, с его постановкой дела можно соглашаться не вполне. Охарактеризовав римлян, как практиков, людей настоящего дня, не имевших большого влечения к отвлеченным исследованиям, признав, что и «в идейно-культурной области они всегда стояли ниже греков, повторяя большей частью лишь то, что давали им греческое просвещение и наука», он замечает: «теми же свойствами, т. е. духом практицизма и зависимости от Востока отличается и западное богословие» (с. 75). Хотя несомненно, что уже при самом возникновении научно-богословской литературы Запада дело не обошлось без толчка и руководящего влияния Востока, однако, было бы не совсем справедливо полагать, что все |
| Саранске Успенской церкви. Амвросий, в свой черед, в письме к Протасову жаловался на Ошанина, как на чиновника неблагонадежного и неисправного и приложил при этом выписку из 17-ти дел, по которым он требовал у секретаря официального объяснения о том: а) почему некоторые журналы им не скреплены, одни выписки вовсе не подписаны, другие подписаны поздно, а на иных не обозначено времени подписания? почему на делах нет нумерации и копии в верности их с подлинниками не засвидетельствованы? б) почему секретарь задерживает у себя такие бумаги, которые должны сдаваться тотчас по скрепе его? в) почему Ошанин ушел из консистории и, таким образом, ослушался преосвященного, который приказал ему очистить в один день все бумаги, по которым дожидаются просители? г) на каком основании секретарь вошел канцелярской запиской к преосвященному о том, следует-ли исполнить его резолюцию по делу об определении к семейству умершего дьячка опекуном священника Трофимова, и где секретарь нашел закон, который дозволял бы ему делать возражения преосвященному? Вслед за этим Ошанин донес, что при поверке решенных дел с описями, он нашел дело об удержании архиерейским письмоводителем, титулярным советником Вознесенским, казенных денег 1.490 руб. 50 коп. сер. и о подложном составлении им бумаги. В этом доносе Ошанин обнаружил, что пензенская консистория освободила Вознесенского от суда за утайку казенных денег и выдала ему при увольнении его от службы надлежащий аттестат. Наконец, взаимное озлобление архиерея и секретаря консистории выразилось в следующем: Ошанин не только отказался от денежной награды, назначенной ему пензенской консисторией из суммы, определенной синодом чиновникам, занимавшимся делами по свечной операции, но и внес доклад преосвященному такого рода: «С кого следует взыскать неправильно выданные консисторией ему и помощнику его Мореву деньги из числа определенных св. синодом занимавшимся по свечной сумме чиновникам, так как ни Морев, ни сам Ошанин этою частью за прошедший (1843 год) не занимались». |
| Родственники Штерна, негодуя на такое его распоряжение, стали опровергать действительность его брака с Зайцевой и успели доказать, что при совершении этого брака не было ни обысков, ни поручителей, одним словом, что его следует считать мнимым. 232 По протесту родственников Штерна, в пензенской консистории производились справки о браке его с Зайцевой. Но пусть сам Ошанин говорит об этом: «Я, писал он Протасову, явясь по получении некоторого облегчения от болезни в консисторию, обратил первое мое внимание на дело жены писца 1 разряда Штерн, по которому, вопреки закона, принял на себя власть отдачи меня в уголовную палату его преосвященство, и это дело я нашел в следующем порядке: из оного уже выписка составлена и законы подведены исправляющим должность мою, столоначальником Карпинским, который, желая вовлечь меня в невинную ответственность, сделал по сей выписке опущения, зная, что на основании ст. 2461 ст. X т. Св. Зак. лежит все сие на ответственности секретаря, и по этому случаю в необходимости я был подать доклад в пензенскую духовную консисторию, с которого копию имею честь представить вашему сиятельству и просить покорнейше избавить консисторию от столоначальника Карпинского, как от чиновника неблагонамеренного и небрежного к своей обязанности». 233 Протасов предложил прошение Ошанина синоду, который нашел действия Амвросия неосновательными и предписал ему «немедленно отнестись к кому следует, чтобы переданное им на рассмотрение уголовной палаты дело о медленности, допущенной по делу вдовы Штерн, было возвращено, и затем, по внимательном и подробном рассмотрении и определении степени вины прикосновенных к делу тому лиц, представить оное с заключением св. синоду». 234 Распоряжение Амвросия об удержании жалования у Ошанина за все время его болезни также признано синодом неправильным. 235 Одним словом, что ни делал Амвросий – на него жалоба в синод, что ни жалоба – ему замечание, выговор, или угроза от синода. А между тем из Петербурга ему явно давали знать, что для него наступила пора отказаться от своей должности. |
| Эти разговоры дошли до сведения и секретаря пензенской консистории, который понял, что он сделает не только приятное некоторым влиятельным лицам в синоде, но даже и одолжит их, если пришлет донос на Амвросия и доставить им повод к нему привязаться и начать формальное исследование; и вот, на основании этих побуждений, секретарь, до сего времени находившийся в хороших отношениях к архиерею, вдруг совершенно переменил тон своего обращения с ним. Перемена эта поразила Амвросия; но, вместо того, чтобы быть более осторожным и благоразумным в своих действиях и в своих сношениях с Ошаниным – так прозывался секретарь – он стал горячиться, привязываться к нему и, дождавшись формального на себя доноса секретаря, сам первый подал на него Протасову жалобу в том, что «Ошанин бывает нетрезв и по сей причине, равно и от недостатка способностей, уклоняется от составления срочных ведомостей, задерживает бумаги, замедляет ход дел, возбуждает посему многие жалобы просителей, на требования членов консистории в сем случае не обращает внимания, делопроизводством во все почти время занимались и занимаются член консистории, протоиерей Островидов, и помощник секретаря Морев, а сам Ошанин до того неопытен, что, вместо экстракта, приказывает переписывать дело от слова до слова, законов к делам не подводит, выписок из них и справок из дел не подписывает; копии с журналов вносит к нему никем не засвидетельствованные в верности с подлинными, а протоколы представляет без означения на них времени подписания и причины не подписания другими членами, с приписками, никем неоговоренными; многократным замечаниям его, что подобные упущения дадут повод к злонамеренным разным злоупотреблениям, не внимал, так что, заметив из принесенных затем к нему девяти дел и других бумаг те же самые упущения, он должен был объявить Ошанину, что станет требовать от него объяснения на бумаге; но Ошанин с явным неуважением от него ушел и прислал вслед затем прошение об исходатайствовании ему перемещения на службу в канцелярию св. |
| 11р. же Амвросий Протасов «во уважение долговременных трудов Ласточкина для пользы академии и постоянной деятельности в преподовании исторических и математических наук, равно как и для необходимого ему пособия в содержании себя и своего семейства», приказал производить ему жалованье по 400 руб. в год, именно 300 р. из общей штатной суммы и 100 р. из остаточного учительского жалованья. Всеобщей истории, географии и высшего немецкого языка учитель 12 класса Андрей Рудольский с 1812–1815 г. получал по чину не 400, а 450 рублей. Надзиратель, высшего греческого и поэзии учитель 12 класса Т. Сагацкий получал не 550 р., а 600 р. Врач академический Саханский с 1809–1817 г. получал оклад по 400 руб. при казенной квартире от академии. На место его определен был доктор медицины и хирургии, ректор казанского университета Ив. О. Браун с производством ему штатного жалованья по 400 рублей и в замен квартиры, от которой он отказался, по 400 р. из неокладной суммы, всего 800 р. Архитектор Емельянов с 1816 г. получал по 1000 р. в год. Оклад ректора уменьшался в том случае, когда он был настоятелем монастыря; а для лучшей учителям выгоды дозволено учителю какого-либо ординарного класса быть вместе учителем и экстраординарного: потому что в таком случае он получал жалованье за оба класса. Кроме должностей ректора и префекта, были еще должности надзирателей, коммиссаров, библиотекаря неподвижной библиотеки, секретаря и др., доставлявшие учителям особое жалованье. Монашествующие учители имели некоторые преимущества: они производимы были в соборные иеромонахи и получали из монастыря, при котором числились соборными, жалованья 128 р. в год. Кроме определенного жалованья наставники и чиновники академии нередко получали по одному и по два раза в год, по большей части пред пасхой и рождеством Христовым, единовременно денежные награды «за усердные труды и впредь в поощрение». Особенно любил награждать наставников пр. Павел Зернов. Так он в 1804 году в награду наставникам приказал выдать из остаточной суммы 652 р., в 1807 году 500 рубл. |
| Для устранения подобных злоупотреблений и неудобств пр. Амвросий Протасов 19-го сентября 1815-го года дал академическому правлению предложение следующего содержания; «как за многими из учащихся в академии предоставлены, и по рассмотрению будут предоставляться места, а деньги от оных получают сами учащиеся, а потому начальству и неизвестно, точно ли они употребляются па то, для чего назначаются и не издерживаются ли иногда и на пустые расходы; а сверх того как не равные доходы от оных получаются, от чего происходит, что один получает больше, другой меньше, и может быть и не по достоинству: то для уравнения доходов между имеющими за собою места и употребления на настоящие их нужды, собирать со всех сих мест доходы в академическое правление, и из онаго уже выдавать ученикам в полугодичное время, имея в виду их надобности и давая столько, сколько потребуют существенныя их нужды. И ежели кто либо из них получит очень значущие доходы, так что оставаться будут от нужд его: то остатки оных выдавать другому, которому от предоставленнаго за ним места на содержание доходов не достает. А чтоб священно-служители церквей, при коих предоставлены или впредь будут предоставляться места, высылали полное число доходов от тех мест, и ничего бы себе не утаивали: о том попечение возлагается на благочинных, кои по предоставлении места должны доносить академическому правлению по совести и с ясными доказательствами, сколько место может давать дохода и кто из священнослужителей обязался оный доход платить и присылать в правление. Так и о предоставленных уже местах имеют подробно донести, сколько от них получается ныне доходов? Ежели же паче чаяния никто из священнослужителей не возьмет на себя выплачивать те доходы: то возложить собирание оных и доставление в академическое правление на священников тех церквей, кои и обязаны будут за сие ответствовать». Консистория, по репорту академического правления от 21-го сентября 1816 года об этом распоряжении пр. Амвросия объявила по епархии к руководству и исполнению Благочинные, каждый в своем ведомстве, начали собирать сведения, сколько кто из академистов от своего места получает доходов, обязывали местный причт подписками при точном разделе кружечных доходов откладывать и хранить особо следующие на долю академиста деньги, ружный хлеб продавать по справочным народным ценам, брали обязательства от тех священно-церковнослужителей, которые принимали на себя уплату и высылку полного числа доходов в академическое правление. |
| Уже начиная с Льва Оптинского оптинские и другие старцы выходят как бы на служение народу. Амвросий Оптинский вообще, как его описывает Достоевский в «Братьях Карамазовых», очень близко подходит к народу. Ведь что описывает Достоевский? С чего он начинает описание старца Зосимы? С разговора Зосимы с людьми – как он выходит на крылечко и разговаривает с крестьянками. Собственно, такая народная миссия воспринималась как очень важный атрибут старчества. И понятно, что, когда люди смотрели на это со стороны, они воспринимали старца именно как пророка, который что-то вещает народу. Почему это происходит? Прав ли Экземплярский, говоря, что русское старчество XIX века – это качественно другое явление, или это то же самое явление, но с какими-то новыми атрибутами, с какими-то иными характеристиками? Чтобы ответить на этот вопрос, я вам коротко перескажу тот самый конфликт между оптинцами и белым духовенством, который я вам анонсировал в начале нашей беседы, когда говорил, что есть три линии конфликтов между старцами и окружающим миром. В 1869 году (я не буду идти по датам, хотя тут у нас по документам всё реконструируется буквально с точностью по дням) священник села Крапивны Жиздринского уезда отец Николай Протасов написал в калужскую консисторию доношение, донос, в котором рассказывал, что за некоторое время до этого принял под свое духовное руководство крестьянку Ефросинью Изотову, которая находилась под церковной епитимьей, то есть запрещением причащаться, на ряд лет – на двадцать пять лет она была под епитимьей за убийство своего мужа. То, что её не сослали на каторгу, а всего лишь подвергли церковной епитимье, говорит о том, что убила она его, грубо говоря, за дело. Видимо, это была доказанная самооборона. Наложили на нее епитимью, и на протяжении двадцати пяти лет она должна была хотя бы раз в год являться к своему священнику отцу Николаю, исповедоваться, он бы смотрел, как идет её покаяние, и по его докладу епитимья могла быть сокращена. Она, видимо, была достаточно молодой. Если выдавали замуж в пятнадцать-шестнадцать лет, а то и раньше, то ей могло не быть и двадцати лет, а может быть, чуть больше. |
| 22. Мнение Преосвященного Филарета о злоупотреблениях по управлению Подольскою епархиею 4 Марта 1839 г. Генерал-адъютант Гр. Бенкендорф 22 февраля 1839 г. препроводил к Об.-Прокурору Св. Синода Гр. Н. А. Протасову, записку, о злоупотреблениях по Подольской епархии, следующего содержания: По случаю ропота Греко-Российского Духовенства Подольской епархии на стесненность, происходящую от злоупотребления и противозаконных действий епархиального начальника 8 , Ректора семинарии 9 и протоиерея Гогоцкого 10 , дознано следующее: 1) Всякое лицо, получающее степень духовенства, не прежде удостаивается таковой, пока не пожертвует деньгами, под предлогом на украшение Архиерейской Церкви и ризницы; для чего у протоиерея Гогоцкого под секретом хранится книга. 2) К рукоположению во священники допускаемы бывают не только принявшие из Евреев Греко-Российское исповедание, но и зазорного поведения люди. Таким образом рукоположен в 1837 году в священники Кашериновский, изобличенный в воровстве вещей, оставшихся по смерти покойных Архиеп. Ксенофонта и игумена Амвросия; о чем заведенное дело, еще не решено в Летичевском уездном суде. 3) Протоиерейскими степенями и наградами, зависящими от Преосвященного и по представлению его жалуемыми Св. Синодом, не все удостаиваются за заслуги, по прежде или после получения, эти милости скупаются. Подобно протоиерею в Балтском уезде Подфилинскому, человеку неученому, произведенному в священнический сан из церковников, Проскуровского уезда священник Веселовский, в течении одного лета получил протоиерейский сан и представлен к награде камилавкою. А как удостоение протоиерейскими степенями и другими наградами, зависящими от Преосвященного, бывает без заслуг и непомерное так, что число протоиереев превышает число благочинных Церквей: то о награде их при представлении списка Св. Синоду не все показываются. 4) При обозрении епархии Преосвященным, наезды его бывают с челядью, которая слишком велика и весьма разоряет духовенство своими требованиями. 5) В 1836 году, вследствие указа духовной консистории был денежный сбор по 50 коп. сер. от каждой приходской и заштатной церкви, для постройки форменной одежды певчим. |
| 140 См. полный текст письма в «Русск. Архиве» за 1868 г. стр. 940–942. В том же письме Серафим ссылается прямо на Шишкова, как посоветовавшего вызвать Евгения; а Шишков в своих «Записках» (стр. 66) откровенно объясняет цель вызова Евгения: «заменить в Синоде архиереев: Казанского (Амвросия Протасова) и Тверского (Иону Навинского), как преданных делу Библейских Обществ». 142 То есть год перемены министерства. Срав. вышеприведенную выдержку из письма Фотия к архимандриту Герасиму от 30 августа того же 1824 года. 144 См. у графа Вл. П. Орлова-Давыдова в биографическом очерке графа Вл. Гр. Орлова, ч. 2, стр. 279. Спб. 1878. 145 См. «Записку о крамолах врагов России», напечатанную в Рус. Архиве за 1868 г. стр. 1388–1389. Автором этой «Записки» издатель ее священник М. Морошкин считает директора канцелярии министерства народного просвещения при Шишкове, князя С. Ширинского-Шихматова, который упоминается в выше цитованных «3аписках» Шишкова (на стр. 67). 150 Сам Государь Император в это время (7 ноября 1825 года) уже был в своем путешествии на юг России, столь печальном для России тем, что оно унесло с собою в могилу великодушнейшего из монархов. 151 См. Прибавл. к Твор. Св. Отц. за 1872 г. ч. 25, стр. 558–559. Срав. Письма Филарета к А. Н. Муравьеву, стр. 96 Киев, 1869. 152 Срав. письмо святителя Московского к алтайскому миссионеру архимандриту Макарию Глухареву, писанное в 1845 году и напечатанное в Чтениях в Общ. Люб. Дух. Просв. за 1872 г. стр. 104–105 «Материалов для истории русской церкви». 153 См. сообщение о том самого Филарета у И. А. Чистовича в цит. ст. Христ. Чт. за 1872 г. ч. 3, стр. 414–415. 154 Припомним слова Фотия о Филарете: «сколь об нем невыгодная молва всегда была и есть, то он сам виною помрачения славы земныя, – он заседал в деле перевода священных Писаний на простое наречие русское». См. Чтения в Общ. Люб. Дух. Просв. за 1868 г. кн. IV, стр. 110 «Материалов для биографии Филарета». Срав. примеч. 2 на стр. 262–264 настоящего издания. 155 25 декабря 1825 года Филарет, за содействие открытию вверенной ему тайны о престолонаследии, при лестном рескрипте нового Императора, получил бриллиантовый крест на клобук, а 22 августа, следующего 1826 года возведен в сан митрополита. |
| Со своей стороны имею честь заявить, что преподавание велось согласно принятым в начале учебного года программам и самые программы в большинстве случаев выполнены в своем объеме без опущений. Только некоторые из г.г. профессоров и преподавателей, согласно их отчетам, не успели выполнить целиком своих программ и должны были опустить из них некоторые отделы. Так, проф. А. П. Шостьин не успел изложить систем Гербарта, Фребеля и Гербарта Спенсера; проф. И. В. Попов не прочитал о Св. Кирилле Иерусалимском , Василии Великом , Григории Богослове , Григории Нисском и Амвросии Медиоланском , проф. С. И. Смирнов не прочитал «намеченных отделов монгольского периода»; проф. Н. Л. Туницкий не прочитал о писателях после-Гоголевского периода; проф. А. П. Орлов не прочитал об англиканстве; свящ. П. Α. Флоренский не прочитал о начатках античной философии; доцент Н. В. Лысогорский прочитал не весь отдел об Единоверии; доцент В. П. Виноградов не прочитал последних пунктов программы: «о пастырстве как священнослужении»; доцент Н. Д. Протасов не прочитал отдел о владимиро-суздальской архитектуре; доцент о. иеромонах Варфоломей не прочитал о книгах пр. Аггея и Малахии; и. д. доцента А. М. Туберовский не выполнил всего намеченного программой; и. д. доцента о. иеромонах Пантелеймон не прочитал о блаж. Феодорите; и. д. доцента свящ. И. М. Смирнов отдела по морфологии не читал; и. д. доцента А. В. Ремезов не читал о сектах жидовствующих, прыгунов, иеговистов». Определили: 1) принять к сведению. – 2) Отчеты о преподавании внести в свое время в Отчет о состоянии Императорской —126— Московской Духовной Академии в 1914–1915 учебном году», представляемый Святейшему Синоду. 2) Доклад секретаря Совета Н. Д. Всехсвятского: «Честь имею представить Совету Академии табели баллов по устным и письменным ответам, а также и по поведению, полученных за истекший 1914–1915 учебный год студентами первых трех курсов Академии. – По предложению Преосвященного Ректора, предварительная проверка их в отношении точности подсчета и вывода среднего балла произведена была доцентом Академии иеромонахом Варфоломеем (Ремезовым)». |
|
|
