| Закон А 131-я Юстинианова новелла – запрещаем, говорит, преподобнейшим епископам передавать каким бы то ни было образом своим родственникам или кому иному перешедшее к ним каким бы то ни было образом после рукоположения во епископство – имущество движимое, или недвижимое, или самодвижимое, но употреблять оное на освобождение пленных и на пропитание нищих и на другие благочестивые дела, на пользу своей Церкви; ибо остающееся имущество после их смерти усвояет их Церковь . Но имеют право отчуждать то, что, окажется, они имели до рукоположения во епископство, и то, что по рукоположении во епископство перейдет к ним от их родственников, наследниками которых они могут быть без завещания до четвертой степени. Это же имеет силу и по отношению к другим строителям честных монастырей, а если епископ или клирик какой бы то ни было степени умрет без завещания и без законных наследников, то наследство сих закрепляется за тою церковию, к которой рукоположены. Законы о завещании Завещания есть законное выражение воли относительно того, какое хочет сделать расположение кто-либо после своей смерти. Завещающий должен быть здрав умом, но не требуется, чтобы был здрав и телом. Мужчина завещает по исполнении 14-ти летнего возраста, а женщина – по исполнении 12-летнего. Если отец или мать отдадут в брак детище мужеского пола или женского, и детище умирает, то оно не имеет власти сделать завещание, приданое ли то или предбрачный дар, когда еще живы родители. А если одна половина из них умерла, то завещает относительного того, что приходится на долю умершей половины. Ни подвластный, ни несовершеннолетний, ни неистовствующий, ни распутный не завещают; а немой и глухой иногда завещают. Прежнее завещание уничтожается последующим, законным. Завещание не должно быть уничтожаемо истечением десятилетия, разве когда сделано другое законное – писанное или неписанное, обнаруживающее противное намерение завещающего, при семи или пяти свидетелях. Когда завещающий умирает и подтверждает клятвою, что ничего иного не имеет, кроме того, что заключается в завещании, – никакой наследник не имеет права разведывать и делать испытание рабам и требовать клятвы от свидетелей, обретающихся в этой записи, но и против воли должен увериться клятвою умершего, когда, разумеется, не будет обнаружено, что завещающий делает различные клятвенные показания об одной и той же вещи. |
| Зато вот «матушка» есть обращение к игуменье (в лучшем случае – к монахине), но никак не к мирянке — «поповской жене» Жены клира не обладают статусом клира. Брак, которым притягивают этот эпитет для неуместного возвеличивания своей семьи некоторые клирики, не распространяет привилегии клира на «вторую половину». Так как все поставления и посвящения всегда персональны и вместе с титулом и почестями возлагают еще и исключительное служение (которое не имеет права нести непосвященый). Если бы какие-то духовные полномочия передавались женам клира, то они бы, во-первых, были отражены в канонах, а, во-вторых, вместе с эпитетами присутствовало бы и служение (на которое бы жены клира возводились посвящением), которое давало бы право ей именоваться «матушкой» и выделяло бы её из разряда мирян. Нужно учитывать, что жена священника не имеет права входа в алтарь, тогда как посвященная диакониса имеет право входить в алтарь (как и монахиня). Не абсурд ли мирянку именовать «матушкой», а посвященную монашку или диаконису – «сестрой»? Современное же выделение мирянки с титулом «матушка» не только не канонично, но еще и антиканонично для церковного сознания, т.к. общине навязывается некое духовное «материнство» рядовой прихожанки. Греческое «паппадиа» (откуда у нас «попадья») есть прилагательное «отцовская» от «паппас» (отец). Т.е. это никак не «мать» или «матушка», а лишь указание на семейную принадлежность к священнику («батюшке»). Этот титул вполне применим к жене священника и не противоречит каноническому сознанию. Для общины же жена клирика является «сестрой», но никак не «матушкой»! Более того, попытка навязать свою супругу в качестве «матушки» для общины является еще и каноническим преступлением, что расписано авторитетным византийским канонистом иеромонахом Матфеев Властарем («Алфавитная Синтагма», буква «Г», глава 21-я). Властарь обращает внимание, что чин учительства и отечества духовного – это сан пресвитеров, который не передается по закону супружества. А «слово Божье всем вообще женщинам повелевает молчать и учиться, а не учить» — заключает автор, ссылаясь на 11-е правило Лаодикийского собора, запретившего чин «пресвитерид» (об этом сане см. наше исследование: «Апостольское Предание» сщмч. Ипполита Римского: учение о священстве (к истории формирования клира)//Церковь и Время, 1 (46), 2009). |
| Итак древними законами уже признавались три брака; а император Лев Мудрый вступил и в четвертое сожительство, и (потому) был подвергнут отлучению патриархом Николаем 64 ; император просил его об освобождении от уз (отлучения); но так как патриарх был неумолим, то император изверг его из Церкви, и Евфимия Синкелла, мужа священного, поставил патриархом, который, когда император хотел узаконить, чтобы желающим позволено было вступать и в четвертый брак, – всячески возбранял, доказывая со многими архиереями, что не только четверобрачие, но и троебрачие противозаконно. 65 . Вследствие этого в Церкви произошел раскол и смятение в Церкви продолжалось до царствования сына его Константина (VII) Порфирородного (913–959) и Романа – тестя его. Тогда и был издан так называемый «том единения» – в 6428 66 году, в котором изъясняется, когда и кому должно позволять третий брак, через что на сластолюбцев наложена крепкая узда. Этот том единения ежегодно в июле месяце читается с амвона; в конце он говорит следующее: дожившим до сорокового года и ввергающим себя в третий брак, так как таковые считаются нечистотою Церкви, – определяем быть отлученными от общения до истечения пятилетия и, по прошествии этого времени, однажды в год приступать к причащению, в честный день спасительной Пасхи, очистив себя (покаянием), насколько возможно, в течение предшествующего поста; а священник, дерзающий удостоить кого-либо из таковых Божественного Причащения, вопреки учиненному определению, подвергается опасности потерять свою степень. Но это мы говорим на тот случай, когда у вступающих в третий брак нет детей от прежних браков; а если есть (дети), третий брак для них не будет дозволен; а кто, будучи тридцати лет и имея преемство своего рода от предшествовавших браков, по необузданности плотского вожделения, соединится с третьею женою, таковый должен быть удален от общения на четырехлетие и потом таким образом (т.е. по истечении срока епитимий) должен причащаться трижды в год: в воскресный день Пасхи, в Успение Пречистой Богородицы и в праздник Рождества Господня, так как предшествующие этим дням посты признаются средством очищения большей части присущей ему скверны; если же таковый бездетен, то удостоивается снисхождения, как по причине желания деторождения избирающий третий брак, и должен быть врачуем обычною епитимиею, будучи удаляем на три года от причащения. |
| Итак, законодатель четко и недвусмысленно утверждает, что определение поместного патриарха является окончательным и не подлежит апелляции. Четко и недвусмысленно утверждается: определение поместного патриарха является окончательным и не подлежит апелляции Этот текст цитирует Матфей Властарь в «Алфавитной синтагме» (Δ, гл. 9). Святитель Фотий, патриарх Константинопольский, в «Номоканоне» в XIV титулах, очевидно также на основании этой новеллы, определяет: «Если судить будет епископов или клириков один ли митрополит или с собором – и его решением останутся недовольны, то дело рассматривает окружной патриарх (της διοικσεως πατριρχης), и его решению должны подчиниться, как если бы он судил с самого начала, ибо патриаршие решения не подлежат апелляции» . В новеллах также провозглашалась еще одна юридическая норма, которая практически затрудняла, если не полностью исключала, возможность обращения епископов и клириков иных патриарших диоцезов к суду Константинопольского патриарха или императора без согласия своего патриарха: «Мы воспрещаем боголюбивым епископам оставлять собственные Церкви и путешествовать в другие провинции. Если же возникает некая нужда, они могут делать это, имея грамоту от их блаженнейшего патриарха или митрополита или императорский указ. И даже епископы, подчиненные блаженнейшему патриарху и архиепископу Константинополя, не могут входить в царствующий град без его разрешения или Нашего указа. И если какой-либо епископ отходит указанным образом, он не должен оставлять свою Церковь более чем на год. Более того, епископ, который, как сказано, приходит в царствующий град, прежде всего приходит к блаженнейшему архиепископу и патриарху Константинополя и через него имеет доступ к Нашему Величеству» . «Более того, ни один боголюбивый епископ не должен осмеливаться входить в этот счастливейший град (felicissimam civitatem), если сперва не получит письма к императору, которое должно быть получено от митрополита обычным епископом и которое, соответственно святым канонам, называется свидетельством (testimonium), в котором должна быть изложена нужда, по которой необходимо присутствие подателя. Если же желает прибыть митрополит, он должен иметь письмо от патриарха диоцеза, в котором будет объявлено о том, что его присутствие необходимо. На этом условии он может обращаться к императору и пребывать здесь. Но ему не следует опрометчиво осмеливаться приходить против воли митрополита или патриарха, ибо это воспрещено святыми канонами. И когда он сюда прибудет, ему не следует поспешно представляться императору, но сначала идти к патриарху или апокрисиарию его диоцеза и сообщить им причины прибытия своего и вместе с ним идти к императору и иметь аудиенцию, когда это будет приемлемо для императора» . |
| К источникам, отражавшим церковно-юридический статус женщин, относятся прежде всего постановления некоторых вселенских и поместных соборов как западной, так и восточной Церкви. Отдельные законы, касавшиеся внебогослужебной стороны жизни диаконисс, имелись в двух гражданских сборниках: кодексе Феодосия (оформлен в 1-й пол. V в.) и в Новеллах, являвшихся частью «Кодекса гражданского права» Юстиниана (оформлен в 1-й пол. VI в.). Среди эпистолярных памятников одно из наиболее ранних упоминаний о некоем женском служении в христианских общинах содержится в 96 письме (111—113 гг.) Плиния Младшего, управлявшего Вифинией. Послание было адресовано императору Траяну. В западной Церкви о женском служении упоминал бл. Иероним (340/350-420) в письме к Непоциану о жизни клириков. К V в. относятся послания некоего Псевдо-Игнатия, последователя Аполлинария (IV в.), а уже к раннесредневековой эпохе — 8-е письмо Пьера Абеляра (1079-1142) к Элоизе. К собственно экзегетическим сочинениям, где упоминается служение женщин, следует отнести некоторые труды Оригена (185— 253/254). Несколько сочинений посвящено толкованию и опровежению ересей. Наиболее ранним из них является труд сщмч. Иринея, епископа Лионского (около 130-202 гг.) «Против ересей», написанный на греческом, но дошедший до нас лишь в латинском переводе. Свт. Ириней приводит сведения о деятельности женщин в еретических общинах. Около 530 г. некий автор, известный как Псевдо-Иероним, переписал комментарий еретика Пелагия (нач. V в.) на Первое послание к Тимофею и на Послание к римлянам апостола Павла. Последнее описание и истолкование уже исчезнувшего служения диаконисс в XIV в. дал греческий монах Матфей Властарь в «Алфавитной синтагме» (1335 г.). В этих источниках отразился поздний временной пласт, когда функции диаконисс в церковной практике уже не были известны. Ряд исторических реалий, связанных с конкретными женскими образами, содержится в церковных историях. Первым произведением этого жанра является труд Евсевия, епископа Кесарийского (ок. 260-340). Начиная основное повествование с периода раннего христианства, он доводит его лишь до 311 г. «История» Созомена писалась в Константинополе после 446 г. В свою очередь Феодорит, епископ Кирский (386/393?-457), создавал «Историю» около 449-450 гг. в Апамее. |
| К сожалению, именно такой исторический путь прошли пасхально-календарные установления отцов «золотого» IV века. В VII–IX веках Церковь (и Византийская империя в целом) пережили серьезный кризис, из которого вышли уже далеко не теми, чем были ранее. Сильнейшее культурно-политическое давление молодого ислама привело к сдвигу от всего античного, «эллинского» к восточному – в музыке, в живописи, в науке… Это отдельная и очень непростая тема; не считаю себя компетентным в нее углубляться, – останемся только в рамках нашей темы. В богословской, догматической области Православие после тяжелейшей и очень длительной иконоборческой смуты в конце концов одержало победу, за что слава Богу. Но у всего этого был побочный эффект: к концу первого – началу второго тысячелетия в разряде «догм» стало числиться гораздо больше, чем требуется (и на Западе – тоже: там были свои «темные века», приведшие во многом к аналогичному). Завершение эпохи Вселенских Соборов со временем стало восприниматься, как конец какого-либо церковного развития – богословского, канонического, богослужебного и, в том числе, календарного. В «Алфавитной синтагме» Матфея Властаря (XIV в.) содержится указание на время последнего (очередного) составления пасхалии – примерно во времена VII Вселенского Собора или чуть ранее (за основу был взят цикл наблюдений луны в 725–743 гг.). Причем, для Властаря это однозначно является временем «святых отец», и у него нередко соседствуют буквально в одной фразе установления IV и VIII веков, что весьма характерно (на этом основании некоторые «фоменковцы» с радостью объявляют, что Первый и Седьмой Соборы – одно и тоже; очень смешно…). Кроме того, исходя из «Синтагмы», как раз к концу VIII века и произошла «догматизация» некоторых моментов, связанных с пасхалией: равноденствие посчитали 21 марта, что уже было не так (эта дата, как мы увидим ниже, сыграла роковую роль и в григорианской реформе), а также канонически закрепили возникшее гораздо позже IV века правило о несовпадении с пасхой иудейской (в IV–VI веках совпадения бывали, никто в этом беды не видел; потом же они прекратились из-за накопления погрешностей солнечного и лунного циклов, из коего de facto вывели новое de jure). |
| Как видим, византийский канонист видит основанием права на дарование ставропигии особые преимущества патриархов, определённые канонами I и II Вселенских Соборов (1 Всел. 6, 7; 2 Всел. 2, 3), и увязывает его с иными полномочиями предстоятелей Поместных Церквей в отношении подчиненных им епископов (хиротонии и суда). В то же время учреждение ставропигий в чужой Поместной Церкви Феодор Вальсамон (который, кстати, сам носил титул патриарха Антиохийского) решительно осуждает, объявляя, что такое действие нарушало бы (συγχωνται) права Церквей. Данное разъяснение Вальсамона проясняет значение его слов в других местах. Так, в толковании на 12-й канон Сардикийского Собора он говорит: На основании давнего обычая, многократно соборно утверждённого, Константинопольский престол даёт ставропигии во все церковные округа и имеет возношение не только в них, но и где бы он ни имел недвижимые имения. Некоторые же говорят, что сей святой престол обладает полномочиями не только в имениях, принадлежащих ему по праву собственности, но и в недвижимых имениях подчинённых ему монастыре А в ораторском упражнении «В похвалу двух служб, хартофилакса и протекдика» (Μελτη χριν τν σοφφικων, το τε χαρτοφλακος κα το πρωτεκδκου) Феодор Вальсамон, витиевато восхваляя высокую честь главы патриаршей канцелярии (хартофилакса), восклицает: Через него [патриарший секретариат. — П.К.] по всей почти вселенной записываются и даются патриаршие ставропигии, и из многих градов церковные главы перемещаются во дворец первого главы Нет никакого сомнения в том, что и говоря о «всех церковных округах», и о «всей почти канонист ничуть не противоречит себе и имеет в виду епархии в границах одной Поместной Церкви — Константинопольского Патриархата. В последнем случае это подтверждается ещё и упоминанием о «перемещении церковных глав» в Константинополь посредством распоряжения секретариата — очевидно, имеется в виду вызов епископов на заседания Суждения Феодора Вальсамона о ставропигиях стали хрестоматийными для византийских канонистов. В XIVb. они воспроизведены в «Алфавитной синтагме» Матфея Властаря. Этот своего рода словарь по церковному праву представляет собой упорядоченный по темам в алфавитном порядке свод канонов, государственных законов, касающихся церковных дел, и толкований авторитетных юристов. Так, в разделе «О преимуществах и привилегиях, которыми обладают Церкви и предстоятели» (литера «Ε», гл. 11) под заголовком «Почему патриарх отправляет ставропигии в округа митрополитов» он цитирует, с некоторыми изменениями, вышеприведенное «Иное толкование» на Ап. 31: |
| Карфагенского собора – 109-е (123-е) и 110-е (124-е) правила к анафеме присудили тех, которые говорят, что Адам из начала был сотворен смертным и должен был умереть, хотя бы и не преступал заповеди, и что смерть вошла не по причине греха: ибо Церковь учит, что он был сотворен от Бога ни смертным, ни бессмертным, – но в среднем состоянии между величием и ничтожеством, т.е. способным к принятию и того и другого, как сказал Григорий Богослов ( ο thV qeologiaV epwnumoV), или что он сотворен был причастным и величия разумного естества и ничтожества чувственного естества. Ибо душа человека, получившая бытие чрез божественное вдуновение, гораздо выше бренного сего тела, но, получив в дар и свободу и избрав зло вместо добродетели, жизнь переменила на смерть. Итак, поскольку чрез единого преступившего (заповедь) грех в мире вниде, как сказал Апостол, и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде ( Рим. 5, 12 ), – т.е. как бы некоторое отцовское наследие, перешедшее на потомков, ибо в нем вси, говорит Апостол, согрешиша, то и младенцы не свободны, конечно, от греха Адамова, так как зачатие их бывает в беззакониях; ибо соединение и следующее за сим зачатие происходит от удовольствия и почиталось бы грехом, если бы закон не покровительствовал браку, так как сладострастие, очевидно, и плотское пожелание побуждают к сему, хотя это и бывает ради деторождения. Итак, если рождение людей причиною имеет плотское пожелание, то не свободны и новорожденные от прародительского греха и должны очиститься от него божественною банею пакибытия. Ибо хотя младенцы, по несовершенству естества, и не имеют разумного сознания, – но, по вере приносящих их, получают просвещение Духа; сие ясно показал Господь, когда, ради веры других, многих лишенных здравого ума по причине болезней, – освобождал не только от телесного недуга, но и душевного. Итак, и младенцев должно крестить во оставление грехов; а того, кто не так мыслит и делает, а думает, что образ крещения во оставление грехов по отношению к младенцам – ложен, а не истинен, – присуждают к анафеме. |
| Когда же, после седьмого дня, светила, как бы выпущенные из затвора, начали свое течение то, по неравномерной скорости движения, тотчас и произошли уклонения. Но как Господь благоволительно предопределил исправить человека после грехопадения его: то прилично было совершить воссоздание его в то же самое время, когда он первоначально создан, т.е. во время равноденствия. И как после сего свет благочестия долженствовал возрастать, а тьма нечестия умаляться: то не без основания совершается спасительная Пасха после равноденствия, когда свет дня прибавляется, а мрак ночи убавляется. Однако же не всегда бывает Пасха в тот самый день, когда совершил спасение наше Господь; потому что для сего надлежит сойтись многому воедино, а именно: не только полнолуние, которое обычно бывает в 14-й день луны, должно сойтись с равноденствием, но требуется, чтобы этот день был 6-й в неделе, и 23-е число марта, когда был создан первый Адам, и когда сей же Адам был воссоздан от второго Адама. Но это редко может совпасть. Также и високосные месяцы, вводимые для уравнения времени, производят неравенство относительно времени Пасхи. Для времени спасительного страдания Господня нам преимущественно нужно, как мы сказали, чтобы 14-й день луны был после равноденствия: ибо если полнолуние хотя немного не достигнет означенного дня, то закон церковный повелевает совсем оставить такой месяц и переходить к 14-му дню луны следующего месяца, и, кроме сего, совершать Пасху в воскресный день, и еще – не праздновать вместе с иудеями. Поэтому, если случится и иудейская Пасха в воскресный день, мы свою перенесем на следующее воскресенье, дабы она была чиста и свободна от празднования иудейского. Итак, по этим причинам неравенства времени относительно дня Пасхи, мы наибольшею частию не попадаем на точный день Господней Пасхи. Господь претерпел спасительное страдание по наступлении 5539-го года от сотворения мира. 338 когда солнце проходило 23-й круг, а луна 10-й. Иудеи в тот год имели Пасху в последний день седмицы, как говорят Евангелисты, называя этот день великим днем субботы ( Иоан. 19, 31 ), что было 24-го марта; в следующий день (воскресный), который особенно отделяется для солнца и падает на 25-е число марта, вечное Солнце правды возсияло от гроба. |
| Не следует думать, говорит святитель Иоанн Златоуст , что «одно устремление глаз может вредить тем, на кого смотрят» . Пагубность греха зависти святитель видит отнюдь не в том, что завидующий может кого-либо «сглазить» или «испортить», ибо «зависть сама по себе» не имеет силы нанести вред . Это мнение Златоуста повторяет блаженный Феофилакт Болгарский († нач. XII в.) . Итак, насколько мы можем судить, святитель Иоанн Златоуст не признает действенность магии – ни вредоносной, ни «белой». Действительно, если демоны не могут врачевать людей , можно ли приписывать магам обладание «целительными силами»? Это относится и ко всякого рода талисманам. О бесполезности последних говорит также Матфей Властарь (ум. около 1360 г.) в Алфавитной Синтагме: «Чародеи суть те, которые поют иногда Давидовы псалмы и упоминают мученические имена и даже Самую Пресвятую Богородицу и к сим приплетают демонское колдовство. А другие вешают на шеи детей сложенные бумажки, исписанные какими попало (случайными) песнопениями, перевязывая их красными лентами, для предотвращения будто бы всякого вреда, которые и называют талисманами и амулетами» . Отметим, что смешение христианских символов и понятий с языческими («демонским колдовством») трактовалось Церковью «как особо тяжкий грех, ведущий к профанации святыни и кощунству» . «Из всех зол человеческих один грех есть действительное зло» Одна из важнейших способностей, которыми фольклор наделяет колдунов и ведьм – это способность управлять погодой: насылать бури и дожди либо, наоборот, засухи. Эти верования также не находят подтверждения в учении Церкви. В Священном Писании указывается, что землетрясение, потоп, засуха, голод, эпидемия и прочие стихийные бедствия происходят или непосредственно по воле Божией ( Лев.26:3–4, 18 ; 2Пар.7:13 ; Пс.103:32;148:8 ; Иов.37:6 ; Иер.14:22 ), или по Его попущению ( Ам.3:6 ), что они бывают необходимы для вразумления грешников ( Иез.33:11 ; 2Цар.14:14 ; Иона3:10 ; Откр.3:19 ) и свидетельствуют о любви Божией к Его народу ( Откр.3:19 ; ср.: Притч.3:12 ; Евр.12:6–7 ) . |
|
|
