| В восточной ее части к стенке примыкает синтрон с горним местом посередине. К западу от него в полуквадратное углубление - место престола. Алтарь отделялся от наоса алтарной преградой, вырубленной в скале. В настоящее время сохранилось ее основание. В средней части алтарной преграды - порог " царских врат " , по бокам пазы для установки частей деревянного иконостаса, упиравшегося в потолок. В древности апсида была расписана фресковой живописью. Из-под копоти выступает ографление нимба и силуэт поясного изображения Предтечи от Деисуса. Рядом с алтарной преградой в полу вырублены могила и база опорного обломанного столба. Южная и юго-восточная части комплекса проходят вдоль обрыва плато. Рядом со скругленной стеной юго-западной части вырублена скамья. В юго-западном углу в сторону обрыва имеется дверной проем, некогда выводивший на навесной балкончик. Восточная часть южной половины комплекса представляет собой три смежных помещения. Первое со скамьями по северной и южной сторонам скругляется на востоке, где пробита дверь во второе помещение. Здесь также вырублен дверной проем в сторону обрыва. На пороге его видны подрубки для установки еще одного навесного балкона (там же). С площадки последнего вниз шла деревянная лестница. В полу данной пещеры имеются две вырубные гробницы, а на стенах пазы для установки деревянных конструкций. Третье помещение является часовней подпрямоугольной формы, размерами 3 х 2,5 м. В нее ведут две ступеньки. Вдоль длинных сторон расположены скамьи. В восточной части - апсида со скальным порогом, который, вероятно, являлся основанием деревянной алтарной преграды. Престол примыкал к стене. К югу от него вырублена ниша жертвенника. Н.Репников считал, что первоначально на месте современного " Судилища " был трехапсидный храм, появившийся после гибели оборонительных сооружений. Позднее он был расширен к северу за линию колонн, которые возникли при этом из толщи скалы. В южной половине боковой апсиды была пробита дверь. Нам ситуация представляется несколько иначе. |
| По всей вероятности подобную же форму имела древняя алтарная преграда Киевской Софьи, состоя из столбов, плит, брусков и архитрава, с одной или тремя дверьми для прохода к алтарю. Остатки ея из беловатаго мрамора сохраняются и ныне в Софийском соборе. к сожалению, уцелело немного: 5 капителей, две базы, две пилястры, два бруска с гнёздами для пять дверных и два куска толстой полуколонны; к ним можно причислить ещё две колонны, приставленный снаружи собора, у западных входных дверей. Такие же две колонны, по словам одного недавно умершаго очевидца, находятся под полом Стретенского придела. Колонны имеют 3 арш. 12 верш, высоты. Близкую к сему высоту, без сомнения, имела и алтарная преграда нашего храма. Подтверждением сего служите то, что на передних, алтарных пилонах, к которым примыкала эта преграда, уцелели фресковый изображения, начинающаяся на расстоянии 5 аршин от пола. Гнезда дверных пят в мраморном бруске, находящиеся одно от другого в расстоянии 13/4 арш., определяют собою ширину одной из дверей алтарной нашей преграды. На капителях и карнизах высечены равноконечные кресты, а на колоннах остаются следы нарисованных виноградных ветвей, вившихся вокруг колонны. При таком устройстве Алтарной преграды для предстоящих в нашей св. Софии совершенно открытыми были все Мозаическия изображения на восточной стене, окружающей главный престол, и все священнодействие алтаря. Кроме преграды, могла быть в св. Софии, над престолом, небольшая сень с завесами,–но могла она и не быть; в последнем случае алтарная завеса, конечно, простиралась во всю широту алтарной арки, будучи прикреплена на железном пруте к столбам преграды или к передним пилонам главной арки. Такой длины железный прут действительно найден под полом против главного алтаря, при последнем обновлении храма. Кроме мозаических и фресковых изображений по стенам и деисуса, как в древних восточных храмах, так и в нашем соборе были ещё иконы на досках. Но не составляя сплошной стены среди храма, они могли иметь особые места на отдельных тяблах, у стен храма, и потому назывались местными. |
| Это столь позднее появление высоких иконостасов объясняет нам, почему византийцы не пользовались данным термином для обозначения алтарной преграды. Первоначально к этому термину прибегали, когда речь шла о крюках, на которые подвешивали иконы, либо о подставках (аналои), на которые клали иконы. И уже много позднее термин стал применяться для обозначения всей алтарной преграды. Не подлежит никакому сомнению, что форму алтарной преграды русские переняли от византийцев. От византийцев перешла к ним и тематика темплона (местный ряд, праздники, деисусный чин). Но очень скоро древнерусский иконостас приобрел такой монументальный размах, которого не знали византийцы. Уже в 1405 году фигуры деисусного чина увеличились до 2,10 м в высоту (иконостас работы Феофана Грека, Прохора с Городца и Андрея Рублева в Благовещенском соборе Московского Кремля), а три года спустя они достигли уже 3,14 м (иконостас работы Андрея Рублева и Даниила Черного во владимирском Успенском соборе). Соответственно увеличился и размер праздничных икон (0,80 X 0,61 м в Благовещенском соборе и 1,25 X 0,92 м в Успенском соборе). Иконы полуфигурного деисусного чина, происходящие из Звенигорода и приписываемые Андрею Рублеву, также имеют совсем необычные для византийских темплонов размеры (1,60 X 1,09 м). Здесь приходится говорить не о простом механическом увеличении икон, а о росте монументальных тенденций, порождающих совсем новое эстетическое качество. Если сюда присоединить еще строго центрическое построение всей иконостасной композиции, четко ориентированной на центральную ось, усиление значения силуэта, высветление колористической гаммы, приобретающей особую мажорность звучания, наконец, ослабление аскетического начала, то станет понятным, почему древнерусский иконостас так непохож на византийский. И когда к местному, деисусному и праздничному рядам присоединились в дальнейшем еще «пророческий», «праотеческий», «пядничный», «херувимский», «страстной» и «апостольский», то многоярусный иконостас превратился в грандиозный по своему монументальному размаху ансамбль, для которого невозможно найти сколько-нибудь близкой аналогии на византийской почве. |
| Алтарная преграда Алтарная преграда (в раннехристианское время χγχελλα или лат cancellus, в Византии в послеиконоборческое время τεμπλν) — барьер, который отделял алтарь от остального храма . Алтарная преграда состояла из колонок, между которыми снизу были установлены либо мраморные плиты, либо металлические решетки, а сверху положена балка (архитрав, космит). В центре алтарной преграды устраивались св. врата, а по бокам диаконские двери. Древнейшие алтарные преграды были выдвинуты в неф в форме буквы «п». Первоначально они были просто металлическими решетками ограждения. Затем вместо решеток стали использовать мраморные плиты. Впоследствии, около середины 5 века форма алтарной преграды усложнилась. Теперь к плитам прибавились колонки, на которые сверху была положена балка (космит). Однако вся конструкция целиком оставалась «прозрачной», и народ, стоящий в храме, мог свободно наблюдать за тем, что происходило в алтаре. Лишь в определенные моменты богослужения алтарь закрывала завеса, которая могла крепиться как к внутренней стороне алтарной преграды, так и к столбам кивория, отделявшим престол . Колонки плиты и архитрав алтарной преграды обычно изготовлялись из цветного мрамора или из серебра, как в Софии Константинопольской (VI в.). Форма алтарной преграды постепенно менялась; на смену выдвинутой в неф п-образной выгородке приходит преграда в форме простой перегородки между восточными столбами церкви. В X-XI вв., после окончания иконоборчества в оформлении алтарной преграды начинают использовать иконы. Иконы первоначально устанавливаются в промежутках между колонками, монументальные иконы, написанные прямо на колоннах или прислоненные к столбам, фланкируют преграду справа и слева, а сверху на архитрав устанавливается длинная расписная или резная панель с Деисисом или важнейшими христианскими праздниками. На этом завершается эволюция алтарной преграды, как в Византии, так и в домонгольской Руси. После 1261 года, когда Константинополь был освобожден от крестоносцев, возникла необходимость в сооружении новых алтарных преград, но хороший мрамор было достать трудно. Алтарные преграды стали изготавливать из дерева. На Руси, вероятно, это делали и раньше. Такие преграды и стали называть иконостасами. |
| В работе рассматриваются памятники более легендарные, чем реальные, но их легендарность, как выясняется, обладает большой силой и значимостью. Обращение к древним истокам может внести некоторые новые аспекты и оживить восприятие той полной и законченной формы преграды, которую она приобретает в XII–XIV вв. Посвящая ветхозаветным прототипам алтарной преграды столько внимания, автор преследует одну-единственную цель: открыть её значение для христианского искусства. Рассмотреть в контексте одной работы памятники, отстоящие друг от друга на столь широком хронологическом отрезке, достаточно сложно и грозит опасностью дилетантизма относительно каждого отдельного периода, но всё же это необходимо. Задача эта оправдывается тем, что легендарные памятники Ветхого и Нового Завета хотя и имели конкретный архитектурный облик, но остались в памяти человечества скорее как символический прообраз для конкретных произведений более позднего времени. В этом смысле хронологический отрезок между выбранными памятниками сокращается. Возникают вопросы: почему в тот или иной период оживают предания? Что значила и как воспринималась архитектура Ветхого Завета в новозаветное время? Каким мог быть действительный её облик? Очевидно, что рассмотрение исключительно архитектуры Скинии и Иерусалимского храма, от которых практически не осталось археологических свидетельств, не имеет практического значения. В то же время пытаться интерпретировать некоторые христианские памятники (и тем более ранневизантийские, когда структура христианского искусства только начинала формироваться) без каких-либо сведений о ветхозаветных прототипах также невозможно. В ранний период древнее искусство оказывало сильнейшее влияние: оно было основанием, из которого вырастали последующие произведения. Особенно чётко это прослеживается на памятниках палестинского происхождения, напрямую прилегающих к библейским истокам. Ветхозаветная храмовая архитектура Палестины — это гипотетические реконструкции и редкие археологические находки. Ноев ковчег, Скиния, Иерусалимский храм в той степени, в которой их реальность доступна нашему восприятию, — лишь страницы книжных описаний. Но даже “не существуя уже внешне, продолжают существовать в тех душевных следах, которые они оставили в Израиле и человечестве” 5 . Многие исследователи, занимающиеся средневековым искусством, обращают внимание на ветхозаветные истоки того или иного явления, придавая ему, таким образом, больше весомости, основательности. Но лишь немногие помимо краткого цитирования соответствующей части Библии продолжают искать взаимодействие с христианским искусством, то усиливающееся, то затихающее. На мой взгляд, для реконструкций ветхозаветной преграды возможно найти достаточное количество необходимых сведений, чтобы работа в этом направлении была результативной. |
| Заметим, что такое допущение может объяснить, почему у Павла Силенциария, столь отчетливо реагирующего на центрированные композиции, нет упоминания Богоматери в непосредственной близости от описания центра композиции преграды. Вероятно, если бы Она находилась справа или слева от фигуры Христа, это было бы указано. Остается предположить, что изображение Богоматери помещалось действительно «λλοθι» – в другом месте. По С.Ксидису 373 , этим местом может быть боковая сторона преграды, где изображение Богоматери располагалось бы над малыми вратами. Но тогда отсюда бы следовало, что симметричные им врата второй боковой стороны преграды венчает иконографически столь же значительное изображение. На эту роль как будто не подходит ничто из упомянутого в поэме. Очевидно, что без композиционной пары такое изображение не могло существовать. Потому такое предположение трудно принять 374 . Скорее всего изображение Богоматери располагалось на центральной оси преграды. Но так как одно композиционное место там уже было занято фигурой Христа, то Богоматерь должна была бы располагаться в другом ярусе композиции, что маловероятно: ниже этому изображению поместиться некуда, равно как и выше, поскольку тогда бы оно оказалось увенчивающим всю композицию и приобрело бы статус главного, что не могло бы не отразиться в тексте. Значит, скорее всего, это изображение было направлено в другую сторону, в сторону алтаря. Его могли видеть священнослужители, когда они находились в алтарной апсиде. Вспомним, что двусторонняя изобразительная структура могла присутствовать в таких ранних памятниках, как Латеранский Фастигиум. Если композиция с двумя фасадными сторонами присутствовала в памятнике, который следовало бы считать одним из прототипов алтарной преграды, то очень вероятно, что возможность существования подобной двусторонней композиции в этом месте храмового пространства могла как-то быть отражена в последующих памятниках. Пластическое устройство Латеранскош Фастигиума как отдельной архитектурной формы впоследствии было отвергнуто, но структура его изобразительного ряда могла повлиять на способ размещения изображений в алтарной преграде, на ее иконографическую программу. На стороне, обращенной к верующим, Фастигиум имел изображение Христа среди апостолов, что может быть понято как передача власти ученикам. А по сторонам апсиды Христос был представлен в окружении ангелов. Таким образом небесное противопоставляется земному устроению. Христос был представлен в окружении ангелов со стороны «огражденного возвышения для ангельских Ликостояний», как называет алтарь Григорий Богослов 375 . |
| Богатый материал по истории украшения алтарной преграды дают средневековые памятники Югославии. На их значение обратил внимание А.Н. Грабар, проанализировавший в специальной статье рельефные царские врата XIV в. из Белградского музея и две расписанные фресками алтарные преграды того же столетия в Старо Нагоричано и «Белой церкви» в Каране 24 . По его мнению, эти памятники позволяют увидеть первые шаги реформы по превращению прозрачной алтарной преграды в закрытый иконостас. Возможно, работа Грабара послужила импульсом для фундаментального исследования об украшенных фресками алтарных преградах, подготовленного его сербской ученицей Горданой Бабич. Обобщив в первой части работы основные данные о ранней декорации темплонов в разных регионах византийского мира, Г. Бабич представила на этом фоне полную картину расписанных преград в Сербии XII-XVII вв. 25 . Она показала, что даже позднесредневековые сербские памятники, по сравнению с русским иконостасом, сохраняют связь с древними комниновскими образцами. Выбор иконных образов для нижнего ряда всегда сознательно консервативен и ограничен небольшим числом святых. Этот ряд имеет поклонный характер и в этом смысле заметно отличается от икон над архитравом, призванных воплотить символико-догматические идеи. Среди исследователей проблемы происхождения иконостаса одно из ведущих мест принадлежит Кристоферу Уолтеру, опубликовавшему с интервалом в почти 20 лет две принципиально важные работы «Истоки иконостаса» и «Новый взгляд на византийскую алтарную преграду» 26 . Кроме того, исследователь несколько раз затрагивал тему декорации алтарной преграды в своих работах о Деисусе и совсем новой статье о терминологии византийского алтаря 27 . В «Истоках иконостаса» К. Уолтер предлагает краткую историю происхождения и развития алтарной преграды до того, как она приобрела форму «классического иконостаса» на русской почве. Он последовательно анализирует алтарную преграду как часть архитектурной структуры, принципы размещения и предназначение икон византийского темплона, а также иконографию иконостаса. По мнению исследователя, «классический иконостас» унаследовал все основные структурные и иконографические черты византийского темплона. Изменения XIV-XV вв., ярко проявившиеся в русском иконостасе, могут быть описаны как умножение тем и увеличение размеров, возможно, связанные с «исихастским благочестием», ориентированным на созерцание и почитание икон. Этот процесс К. Уолтер рассматривает как «дальнейшее развитие», а не принципиальное новшество. Любопытно, что исследователь, являясь католическим священником, не счел возможным скрыть свою идейную позицию, согласно которой иконостас, разделивший клир и мирян, затруднивший доступ верующих к евхаристическому таинству, представляет собой подлежащую устранению историческую ошибку православной церкви, не имеющей опоры в древнехристианской традиции. |
| Что касается дальнейших подробностей устройства алтарной преграды, то определить их весьма трудно, так как древнейшие памятники этого рода не сохранились или вследствие малой прочности материала, или вследствие его драгоценности. Можно впрочем сделать относительно этого предмета не-сколько предположений весьма вероятных, основанных частью на сущности дела и некоторых отрывочных письменных свидетельствах, частью на аналогии с сохранившимися памятниками позднейшего времени. Преграды эти, по всей вероятности, не были сплошными и непрерывными, а состояли из нескольких звеньев, – конечно одинаковой меры, как требует симметрия, – утвержденных между не определенным количеством столбиков, или колонок, которые расставлялись также симметрично. Некоторые промежутки между этими столбиками оставались вовсе незаполненными для образования входов, или дверей в алтарь. Таких дверей, чаще всего было три, что обусловливалось и симметрией и символическими основаниями. Три двери было наприм. в алтарной преграде базилики св. Феликса, описанной Павлином, епископом ноланским 296 . Высота промежуточных колонок не всегда была одинакова с высотою решеток: иногда эти колонки имели сравнительно с решетками очень значительную высоту и поддерживали вверху более или менее легкий антаблемент, что часто нужно было для лучшего утверждения церковной завесы. Завеса эта составляла столь же существенную часть алтарной преграды, как и решетки. Так как решетки не закрывали алтаря, а только преграждали туда доступ непосвященным, а между тем по требованию чина литургии нужно было иногда и закрывать его, то для этой цели и,: служила, завеса. Свидетельства древних писателей о церковных завесах очень многочисленны, но большей частью не ясны. В них говорится большей частью о завесах церковных вообще, а так как известно, что в древних храмах завесы имели довольно разнообразное назначение: они привешивались наприм., к столбам кивория, а иногда заменяли собою даже внешние двери; то и трудно на оснований упомянутых известий делать какие-либо выводы относительно завесы, входившей в состав алтарной преграды. |
| Есть впрочем и такие свидетельства, которые несомненно относятся именно к этого рода завесе. Таково особенно свидетельство Златоуста. «Когда (после выхода кающихся), говорит Златоуст, износится жертва и в жертву предлагается Христос – это божественное овча, когда слышишь: помолимся все вместе; когда видишь; что поднимаются обе половины завес (αλομεωα τα αμφιϑυρα), то представляй себе тогда, что разверзаются небеса, и свыше нисходят ангелы. Как никому из непросвещенных нельзя бывает здесь присутствовать; так равно нельзя присутствовать и нечистым, хотя бы и просвещенным 297 ». Здесь очевидно говорится о завесе алтарной преграды, а не о завесе кивория, как предполагают некоторые 298 . Название: αμφιϑυρα никак не может быть приложено к завесам кивория: оно указывает ясно на ближайшее отношение завесы к дверям, под которыми также нельзя разуметь здесь иных дверей, кроме дверей алтаря. Столь же ясно свидетельство Феодорита, который рассказывает, что св. Василий великий ввел императора Валента внутрь божественной завесы, где находилась его епископская кафедра. Из этих не-многих, но ясных свидетельств, очевидно, что алтарные завесы в церквах IV и V веков уже несомненно существовали, составляя необходимую составную часть алтарной преграды наравне с решетками, вследствие чего некоторые писатели, как наприм., Феодорит, называют алтарь безразлично, то местом внутри священных завес, то местом внутри решеток 299 . Некоторые думают даже, что завесы составляли всегда даже более существенную часть алтарной преграды, чем решетки и следовательно древнее этих последних и ссылаются в подтверждение на то, что «по крайней мере впоследствии в тех церквах, где по каким либо местным условиям не было преграды, или она была слишком незначительна, никогда не забывали завесы 300 ». Есть однако же и противные свидетельства. Так Кирилл скифопольский , писатель около половины VI в., в житии Евфимия дает понять, что в его время алтарных завес иногда не было 301 . Действительно, судя по устройству алтаря в некоторых древних западных церквах, где престол ставился на самой границе алтарного возвышения, над конфессией, и покрывался обширным киворием, можно думать, что завесы алтарной преграды заменялись завесами кивория. |
| Почему дважды по шесть? Мне видится, потому что колонны были двойными. И это больше, чем предположение. В трифориях Святой Софии колонны тоже двойные. Кроме того, будучи двойными, они могли поддерживать широкий архитрав. Видимо, эти колонны стояли до нашествия крестоносцев в 1204 году. Одним ранним утром, как сообщает нам новгородский летописец, они выломали двери, ворвались в алтарь и разрушили двенадцать серебряных колонн [xvi] . Можно так же сразу отбросить несостоятельную теорию о том, что алтарная преграда в храме Св. Софии VI века напоминала классический иконостас. Эту теорию выдвинул в начале XX века немецкий ученый К. Холл; он сравнил алтарную преграду с древним просцениумом [xvii] . И хотя многие ученые ставят гипотезу К. Холла под сомнение, указывая на отсутствие археологических свидетельств того, что алтарь в VI веке был полностью отделен от нефа, ее иногда все же повторяют как вполне имеющую право на существование [xviii] . Есть свидетельства в пользу того, что в IX веке алтарная преграда Собора Святой Софии была построена по принятому в то время образцу. Об этом можно прочитать в другой «Книге церемоний», составленной императором Константином VII Порфирородным [xix] . В первой главе он описывает регламент, которому д олжно следовать при участии императора в богослужении. Когда император и патриарх обмениваются приветственными поцелуями, патриарх стоит в правой части алтаря с внутренней стороны перегородки. Затем император подходит к патриарху и совершает троекратное целование с ним, оставаясь с внешней стороны алтарной преграды. Это было бы невозможно, если бы перегородка между алтарем и нефом была высокой. Позднее плиты преграды стали называться στθια, от слова στθος – «грудь ». Вывод очевиден – низкие секционные перегородки, сохранившиеся с древних времен, использовались для отделения алтарной части храма от нефа. Они применялись и в византийской архитектуре среднего периода (864-1204 гг.) [xx] . В это время алтарная часть уже не вдается в неф. Она располагается в центральной апсиде в восточной части храма и соединена с боковыми, северной и южной, апсидами, которые называются просфорной и дьяконской. |
|
|
