| Следствием этой агитации был новый печенежский набег на области, подвластные империи. Печенеги опустошили окрестности Ниша и Средца. В последнем из двух названных городов Дека убил местного епископа, по имени Михаила, который увещевал свою паству оставаться верною греческому правительству и, конечно, сам был Грек по происхождению. Но успехи манихейско-печенежского движения были остановлены искусными действиями Алексея Комнина, который зашел в тыл Печенегам и принудил их удалиться за Дунай. Комнин воротился в Филиппополь, где павликиане, по-видимому, тоже не были вполне спокойны. Здесь лучший воевода и государственный деятель императора Никифора, скоро свергнувший своего благодетеля с престола, имел первый случай познакомиться с духом и отношениями Филиппопольской еретической общины, которая после наделала ему так много хлопот. 86 Благодаря снисходительности и щедрости Никифора Вотаниата, Лека, точно так как и Добромир, покорились ему добровольно и явились с повинною головой, за что были возведены в высокие чины и получили богатые дары. 87 Скоро, однако, нашлись другие люди, которые пошли по следам Леки и Добромира. В составе разноплеменной армии Алексея Комнина, выведенной им против Норманнов, находилось 2.800 манихеев (богомилов) под начальством собственных вождей, Ксанты и Кулеона. В самую критическую минуту этот отряд покинул Алексея: манихеи ушли домой. Улучив первый свободный момент, император решился строго наказать изменников. Хитростью, не совсем согласной с императорским достоинством, заманив к себе главных вождей и более видных представителей Филиппопольской еретической общины, он запер их всех в тюрьму, конфисковал их имущество и потом роздал своим солдатам. Императорский чиновник, которому поручено было исполнить эту меру (τν οκονομαν), взялся за дело с грубой жестокостью. Семейства еретиков, попавшихся в императорскую западню, не были пощажены; их жен вытолкали из домов новые владельцы, а правительство дало им кров – в Филиппопольской крепости под арестом. 88 В числе этих женщин находились четыре сестры одного из приближенных домашних слуг Алексея, по имени Травла. Травл, уроженец Филиппополя, был взят Алексеем в свой дом еще до восшествия на императорский престол, при чем его окрестили, а потом и женили на одной из служанок императрицы. Узнав о бедствии, постигшем его близких, Травл бежал из Константинополя, подговорив к тому и своих знакомых и родных. В Филиппополе также нашлось не мало людей, готовых всюду идти за Травлом, на которого еретическая община привыкла смотреть как на заступника и тайного главу своего. На подобие какого-нибудь западного рыцаря, Травл со своими приверженцами засел в одной горной крепости (Белятове), неподалеку от Филиппополя, и отсюда повел войну против Византийского государства и общества. Новые поселенцы в старинном центре богомильской ереси жестоко поплатились за пожалованные им поместья и дома. Травл не давал им покою своими набегами. |
| Таков факт. В своём настоящем, а не в искажённом виде он, очевидно, является опровержением, а не доказательством теории автора: «требовали казней» не члены «крайней правой», а «умеренные». Следить далее за применением схемы г. Грибовского нет возможности: для этого пришлось бы написать целую книгу. Отметим только несколько наиболее типичных случаев, где автор спотыкается на факты. Раньше уже говорилось, что г. Грибовский очень благосклонно смотрит на императора Алексея Комнина, который «окончательно примирил крайности, отводя каждому из начал византизма подобающее ему место» (стр. 80). «Комнин не копался в душе человеческой. Преследуя с внешней стороны римский принцип религиозного единства или, лучше сказать, подчинения, он требовал хотя бы только наружного примирения, соблюдения формы» (стр. 131). Но тут г. Грибовскому приходится натолкнуться на факт отношения Алексея к богомилам, который целиком опровергает отзывы автора об этом императоре. Г. Грибовский употребляет все усилия, чтобы представить это отношение в таком виде, какого оно не имело в действительности. Сожжение на костре богомила Василия автор считает «вынужденной жестокостью» Алексея (стр. 132–133). Кто же его вынуждал? Известный церковный историк проф. Лебедев излагает дело совершенно иначе 20 и кончает своё изложение следующим заключением: «Конечно, едва ли кто похвалит Алексея Комнина, который в настоящем случае ровность к церкви проявил в коварстве и бесцельной жестокости. При этом мы должны припомнить, что к таким странным мерам не прибегали в лучшую пору жизни церкви, например, в ΙV и V веках». Для г. Грибовского этот отзыв должен оказаться неожиданностью. По его схеме выходит, что чем дальше от Константина В. и Феодосия, тем лучше, а оказывается как раз наоборот. Бедная схема! Дальнейшие приключения с теорией автора уже просто комичны. В правление македонской династии борьба иконоборцев и иконопочитателей стихла. Но ведь романизм г. Грибовского был ещё жив. Он требовал новой борьбы. Партии должны были явиться снова: без них последовала бы кончина схемы автора. И вот «западничество превратилось, если можно так выразиться, в западничество отечественное, т. е. без непосредственного подчинения западу в действительности, оно усвоило себе некоторые его идеалы и прежде всего идеал папства в перенесении его на византийскую почву. Мы говорим о папистических стремлениях константинопольских патриархов, домогавшихся не только относительной самостоятельности, но – и прямого подчинения себе светского монарха» (стр. 118) 21 . |
| Ангелов Д., Влияния на чужди ереси върху богомилството, – «Известия на семинарете при историко-филологическия ф-т на унив. св. Климент Охридски в София», кн. I, 1942. Ангелов Д., Богомилството в България, 2-ре изд., София, 1961. Ангелов Д., История на Византия, I, София, 1950. Атанасов Щ., Дуйчев И., Ангелов Д., Цанкова-Петкова Г., Христов Д., Чолпанов Б., Българското военно изкуство през феодализма, София, 1957. Безобразов П., Боэмунд Тарентский, – ЖМНП, 226, 1883. Безобразов П., Византийский писатель и государственный деятель Михаил Пселл , М., 1890. Беляев Д., Byzantina, I-III, СПб., 1891–1906. В. Бешевлиев, За името Дичина или Вичина на реки Тича, – «Известия на института за български език», 8, 1962. Благоев Η., Правни и социалъни взгледи на богомилите, София, 1912. Бобчева В., Въоръжението на българската войска от втората половина на 9 век до подането на България под турско робство, – «Военно-исторически сборник», 2, 1958. Брайчевский М., К истории расселения славян на византийских землях, – ВВ, 19, 1961. Васильевский В., Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI-XII вв., «Труды», I, СПб., 1908. Васильевский В., Византия и печенеги, «Труды», I, СПб., 1908. Голубовский П., Печенеги, торки и половцы до нашествия татар, Киев, 1884. Гроссу Н., Дело халкидонского митрополита Льва, – ТКДА, 1917, март-август. Гроссу Н., Церковно-религиозная деятельность императора Алексея I Комнина, – ТКДА, 1912, 7–8. Диль Ш., Византийские портреты, I-II, пер. с фр. Б. Кириченского, Харьков, 1909–1911. Дуйчев И., Едно кратко описание на Вардара от XII в., – МП, XIII, 3, 1942. Дуйчев И., Проучвания върху българското средневековие, София, 1945. Дуйчев И., Сщинското значение на името Μκρος у Анна Комнина (Принос към историята и географията на Македония), – МП, VIII, 3–4, 1933. Заборов М., Крестовые походы, М., 1956. Златарски В., Бaropa-Бaбaropa-Bagulamus, Сб-к в честь на А. Иширков, София, 1933. Златарски В., История на Българската държава през средните векове I-/II, София, 1918–1934. |
| Нашествие сельджуков коснулось и Грузии: летом 1064 г. был взят и сожжен один из вост. форпостов страны - г. Ахалкалаки. Летом 1073 г. в Парцхисской битве груз. царь Георгий II одержал решительную победу над «спарсами» (турками-сельджуками). Очевидно, именно вслед. этого Г. П. в том же году передал Георгию II «Карсскую город-крепость и прилегающие земли» (КЦ. Т. 1. С. 318; Жизнь царя-царей Давида. С. 158; Джавахишвили И. История груз. народа. Тбилиси, 1983. Т. 2. Кн. 2. С. 160 (на груз. яз.)). Передача земель была зафиксирована визант. хрисовулами (имп. грамотами), о к-рых Г. П. упоминает в Типиконе: «...хрисовул, один, о невиновности [во время] моего правления в Карсе... два других хрисовула о несудимости моего правления городом Карином» (Типик Григория Пакуриана. С. 35). В сер. 70-х гг. XI в. турки-сельджуки дошли до азиат. берегов Босфора, а эмир Сулейман ибн Кутулмыш оттеснил византийцев к К-полю. В 1074 г. Византия заключила мирный договор, по к-рому за турками признавались все занятые ими в М. Азии земли ( Гордлевский В. Государство сельджукидов в Малой Азии. М.; Л., 1941. С. 23; Типик Григория Пакуриана. С. 54). Вслед. этого Г. П. был вновь переведен на Балканы. За преданность императорам Михаилу VII Дуке и Никифору III Вотаниату, проявленную во время народных мятежей и заговоров, Г. П. был щедро вознагражден: он получил неск. имений в районах Филиппополя (ныне Пловдив, Болгария) и Мосинополя (ныне Комотини, Греция), что было зафиксировано 7 хрисовулами ( Шанидзе. 1971. С. 324). Особенно близок Г. П. был с имп. Алексеем Комнином и участвовал в восхождении царя на престол, о чем упоминала в «Алексиаде» Анна Комнина, описывая события 1081 г. и называя Г. П. «воителем великим» ( Анна Комнина. С. 97). После воцарения Алексея Комнина Г. П. был возведен в ранг вел. доместика Запада с резиденцией в Адрианополе (ныне Эдирне, Турция). Во время службы на Балканах Г. П. сдерживал натиск норманнских племен под предводительством Роберта Гвискара, а также куманов (половцев) и печенегов. Имп. Алексей высоко ценил военные таланты Г. П., поручив ему подкуп норманнских графов и ведение мирных переговоров с Боэмундом Тарентским (Типик Григория Пакуриана. С. 57). В 1085 г. с норманнами был заключен выгодный для Византии мирный договор. |
| Говорят, это сделано было с тем, чтобы нельзя было отличить христианина от турка, чтобы все тела казались греческими, ибо многие пали и со стороны турок. Никто не проходил без слез и стонов, рыдали все, называя по именам своих погибших друзей и родственников» (Хон. т. I, с. 244]). Разгром при Мириокефале, унесший цвет армии, подорвал господство византийцев в Малой Азии, завоевания первых двух Комнинов пошли прахом. На восточных границах империя могла теперь только обороняться. 29 мая 1176 г. в сражении при Леньяно объединенная армия папы, сицилийского короля и итальянских городов разбила силы Фридриха Барбароссы. В следующем году в Венеции собрался конгресс, на котором посольства враждующих сторон сумели достичь взаимопонимания. Разногласий, на которых столько лет играл византийский император, более е существовало. Итальянская политика Византии оказалась в тупике, венецианский конгресс нанес Мануилу I удар, сравнимый с поражением при Мириокефале. После этих двух тяжелых событий Мануил I, император Венгерский, Хорватский, Сербский, Болгарский, Грузинский, Хазарский, Готский (столько почетных титулов присвоил он себе в ознаменование побед ромейского оружия), оказался сломленным. Столько лет его держава напрягала силы, тратила средства в тяжелых войнах – и все зря! Теперь речь шла уже не о возрождении мировой империи, а о спасении надорвавшейся Византии. К концу жизни император охладел к политике и увлекся вместо нее астрологией до такой степени, что как-то, ожидая вычисленного столкновения двух звезд, распорядился в целях предосторожности вынуть из дворцовых окон рамы со стеклами – чтобы не раскололись от сотрясения. Умер он в Константинополе 24 сентября 1180 г. «Со смертью василевса Мануила Комнина, – скорбел Евстафий Солунский , – погибло все, что оставалось целым у ромеев, и всю нашу землю окутал мрак, как бы при затмении Солнца» т. I, с. 55]. Алексей II Комнин Сын второй жены Мануила Комнина, одиннадцатилетний Алексей, стал лишь ширмой для настоящих правителей: матери, красавицы императрицы-регентши Марии Антиохийской, и ее фаворита протосеваста Алексея Комнина, племянника покойного василевса. |
| Это значительно затруднило прямые сношения между Русью и Царьградом, хотя не повлияло на положение постоянного русского отряда, состоявшего на службе в империи. Но в то же время постоянными союзными отрядами империя начинает пользоваться из южноитальянских норманнов, которые становятся известны в летописи под именем франков и упоминаются иногда рядом с русскими: варяги и франки. Так, в походе Романа Диогена на Восток, окончившемся известным поражением и пленом его, собранное им войско состояло кроме византийских подданных из франков, русских, печенегов, арабов и грузин. По словам арабского писателя Ибн ал-Асира, «при Хелате отряд Алъп-Арслана встретил предводителя русов. Они сразились, и были разбиты русские, и был взят в плен их предводитель и приведен к султану, который отрезал ему нос». В царствование Алексея Комнина в качестве вольнонаемной военной дружины появляются англосаксы. Значение их на византийской военной службе получает совершенно особый политический смысл, если принять в соображение то обстоятельство, что главным соперником царя Алексея был представитель норманнского племени Роберт Гвискар, соплеменники коего в лице Вильгельма Завоевателя и его дружины подчинили англосаксов (1066). Первые признаки движения англосаксонского племени в Византию относятся к начальным годам правления Алексея Комнина. Явившись на выручку осажденного Робертом Драча, Алексей имел в своем войске и отряд варягов под начальством Набита. Хотя имя варяжского предводителя легко объяснить в смысле принадлежности его к русскому народу, но не будем на этом настаивать. По окончании войны с Робертом царь Алексей в 1085 г. построил укрепление Кивот, или Кеветот латинских летописцев, в Никомидийском заливе с целью оказать сопротивление туркам-сельджукам, овладевшим к тому времени Никомидией. Охрана этого укрепления была поручена англосаксонскому отряду, который, однако, через некоторое время переведен в столицу, и ему поручена охрана Большого дворца. Это было перед самым началом крестоносного движения, когда Алексей стянул в Константинополь все силы, какими можно было располагать. |
| В 1195 г. Исаак предпрпнял поход против славян: на пути он лишен власти братом своим Алексеем, который принял титул Комнина и известен под именем Алексея III Комнина-Ангела. История его восьмилетнего царствования изложена в трех книгах (597–725 стр.). Писатель по преимуществу занимается отношениями западными, которые в это время поглощают все заботы византийского императора: 1) в славянских землях, сербии и болгарии, продолжалось сильное движение против византийцев; славяне, в союзе с кочевыми народами, делают нападение на Фракию и Македонию, что заставляет императора входить в договоры с рускими князьями 424 . Писатель обнаруживает знакомство с внутреннимн явлениями жизни славяне и с усобицами между предводителями славянских ополчений, которые старается развивать и поощрять император. 2) Несчастные войны с соседями излагаются в перемежку с неудачными внутренними делами Алексея; появление самозванцев требует решительных мер, к которым, по изнеженности, император не был способен. Тяжелые поборы, внутренние смуты и нападения врагов с востока производят то, что для византийцев становится сноснее жить в рабстве у турок, чем пользоваться призрачною свободою 425 . 3) С 8 главы III книги Никита приступает к изложению предварительных обстоятельств, предшествовавших IV крестовому походу. Низверженный и ослепленый Исаак, не теряя надежды на восстановление, отправляет в Европу сына своего Алексея, с тем чтобы он упросил папу и французского короля принял участие в судьбе его. Рассчетливые венециянцы основали на этом искусный план – направить силы крестоносного ополчения, нуждавшегося в услугах их, не в св. землю, а на Византию. Следствием этого было то, что осажденный в Цареграде император Алексей III, отчаявшись в успехе защиты протиы латинян, оставил столицу и тайно убеждал в Дебельт, где еще ранее приготовил себе убежище. Одна книга, разделенная на 5 глав, посвящена вторичному царствованию Исаака Ангела вместе с сыном его, Алексеем IV (726–747 стр.). Когда в Цальграде узнали о постыдном бегстве императора Алексея III, то обратились к Исааку Ангелу и в другой раз провозгласили его императором. |
| Для этой цели императором был предпринят ряд оборонительных работ. Но в это время Алексей Комнин услышал о приближении к границам своего государства первых крестоносных отрядов. Начинался первый Крестовый поход, изменивший планы Алексея и направивший его и империю по новому, сделавшемуся позднее роковым для Византии пути. 21 Анна Комнина. Алексиада, VI, 11, с. 196. (Перевод с греческого Я. Н. Любарского. Изд. «Алетейя». СПб., 1996, с. 196.) 22 А. А. Васильев в соответствующем примечании второго американского издания отсылает к началу пятой главы, где также есть краткое упоминание о павликианах. Здесь представляется, однако, не менее актуальным отметить более новое исследование. – Р. М. Бартикян. Источники для изучения истории павликианского движения. Ереван, 1961. (Здесь и далее отмечены примечания научного редактора.) Примечание научного редактора. 24 В. Г. Василъевский. Византия и печенеги. – Труды, т. 1, с. 76. О Чахе есть турецкая монография. – Akdes Nimet Kurat. Çaka. (B сводной библиографии эта работа отсутствует. Поэтому информацией о выходных данных этой книги редактор не располагает. – Науч. ред.) 27 Анна Комнина. Алексиада, VIII, 4. (Перевод с греческого Я. Н. Любарского. СПб., 1996, с. 233). Τογορτκ, Μανικ. См. также по этому вопросу: В. Г. Василъевский. Византия и печенеги. – Труды, т. 1, с. 98, прим. 2. 31 Анна Комнина. Алексиада, VIII, 5, с. 235. А. А. Васильев не вполне прав, говоря, что из данного пассажа можно сделать вывод об отправке Алексеем Комнином писем о помощи на Запад. Анна пишет о том, что Алексей давал уклончивые ответы послам «скифов» на их предложения о мире, желая внушить мысль послам, что к нему скоро должно подойти войско наемников из Рима. В примечании (прим. 841, с. 541) к этому месту Я. Н. Любарский пишет, что, судя по западным источникам, Алексей Комнин отправлял посольство к папе, возможно, прося его о помощи. Примечание научного редактора. 32 Р. E. Riant. Alexii I Comneni ad Robertum I Flandriae comitem epistola spuria, Geneva, 1879, 10–20; H. |
| Вот решающее слово, объясняющее все. Между «римлянами, сыновьями римлян» и латинянами – «варварами» не могло быть согласия; законы, годные для грубости одних, не могут быть годными для утонченной культуры других; грубый эмпиризм их правосудия не может идти параллельно с законодательной системой, мудро выработанной константинопольскими юристами. Греки могут, по необходимости, сближаться с людьми Запада; они отлично сумеют, при желании, усвоить тот или иной из их обычаев. Несмотря на преходящие союзы, несмотря на временные заимствования, основное презрение сохраняет свою силу при ясном сознании разительного превосходства «римлянина» перед «варваром». По некоторым, чисто внешним, чертам могло показаться, что Византия преобразовалась вследствие столкновения с латинянами. В сущности, она пребывала неизменной в своей традиционной гордыне, совершенно не понимая и не желая понимать новый дух, веявший с Запада. Глава II. Анна Комнина h9 I В декабре 1083 года императрица Ирина Дука, жена Алексея Комнина, готовилась к родам в покоях священного дворца, называвшихся «порфировой комнатой», где по старинному обычаю должны были являться на свет императорские дети, называвшиеся поэтому «порфирородными». Время родов близилось, но царь, задержанный войной с норманнами, не был тогда в Константинополе. Тогда у молодой женщины явилась красивая мысль: чувствуя первые приступы болей, она осенила себе живот крестным знамением и проговорила: «Подожди еще, дитя мое, пока не вернется твой отец». Мать Ирины, особа рассудительная и мудрая, услыхав эти слова, крайне рассердилась: «А если твой муж не вернется раньше, как через месяц? Разве ты можешь это знать? И как же ты до тех пор будешь бороться с муками?» Однако событие оправдало молодую женщину. Через три дня Алексей возвратился в свою столицу, как раз во время, чтобы принять в свои объятия родившуюся у него дочь. Так появилась на свет, отмеченная чудесным предзнаменованием при самом рождении, Анна Комнина, одна из самых знаменитых, самых замечательных византийских царевен. |
| XV в. (Vatop. 483. Fol. 2r) Сильное влияние канонического права отмечается в новеллах имп. Ираклия от 612, 617, 619 и 629 гг., имп. Ирины между 780-790 и 797-802 гг., иконоборца Льва V и его сына Константина 819/20 г. (Reg. Imp. N 165, 175, 199, 212, 338, 358, 359; Τρωινος. 1999. Σ. 104-105). Активную законотворческую деятельность развил имп. Лев VI Мудрый (886-912), из 113 новелл к-рого 35 посвящены Церкви, в частности вопросам приспособления светского права к соборным канонам VII-VIII вв., не учтенным в юстиниановском законодательстве ( Τρωινος. 1999. Σ. 160-167; Stolte. 1991. S. 233, Anm. 5). Тесная связь с каноническим правом также в новеллах имп. Исаака I Комнина (1057-1059) и Константина X Дуки (1059-1067) (Reg. Imp. N 943, 944, 961), Никифора III Вотаниата (1078-1081) (Ibid. N 1048), Алексея I Комнина (1081-1118) (Ibid. N 1085, 1116, 1167, 1168b, 1177, 1214b), Мануила I Комнина (1143-1180) (Ibid. N 1333а, 1372, 1468) ( Τρωινος. 1999. Σ. 167-170; Соколов. 1907). Следует упомянуть также новеллу Андроника II Палеолога (1282-1328) о запрете кандидату в епископы делать подарки участвующим в его поставлении архиереям (Reg. Imp. N 2159 - ср.: каноны Халк. 2 и Трул. 22) и новеллу Андроника III, в к-рой наряду с вопросами наследственного, процессуального, уголовного, брачного и договорного права трактуются вопросы церковной дисциплины (Ibid. N 2295). Взаимодействие канонического и светского права не ограничивалось влиянием первого на второе. Светское право в свою очередь также сыграло определенную роль в формировании церковных институтов. Так, по-видимому, влиянием светского права можно объяснить появление в Церкви института апелляционного суда (Ант. 12, Сард. 3-5; Халк. 9, 17; см.: Troianos. Der Apostolische Stuhl. S. 252-253). Появление нового юридического жанра - имп. «божественных законов», касающихся Церкви,- неизбежно должно было поставить перед церковными властями проблему сбора и тематической классификации (кодификации) юридического материала, относящегося к церковным делам. |
|
|
