| «Все это, скажем словами Барония, разрешилось одними словами; в действительности это было не более, как простое, обыкновенное посольство, хотя по наружности и казалось чем-то другим 44 . Ко временам Алексея Комнина 45 относится также публичный диспут, в Константинополе, между Евстратием, архиепископом Никейским, и Гроссоланом или Хрисоланом, архиепископом Миланским, когда последний отправился в Палестину или уже тогда, когда возвращался оттуда, между 1110 и 1113 г. 46 Диспут был об исхождении Св. Духа; происходить он в присутствии Алексея Комнина. Диспут этот, как и самое путешествие Гроссолана, как видно, был делом случайности, хотя, по всей вероятности, император, устраивая диспут и удостаивая его личного своего присутствия, имел в виду показать готовность православных примириться с римскою церковью, о чем замечает и Бароний, говоря о бесплодности этого диспута: «Греки, говорил он, и после этого продолжали оставаться в том же заблуждении, хотя император и желал казаться человеком, находящимся в единении с римскою церковью» 47 . Подробностей об этом диспуте не дошло до нас, исключая речи Гроссолана, обращенной к императору и помещенной у Барония 48 . Приближалось время ко второму крестовому походу (1147–1149); на Византийском престол сидел внук Алексея Комнина, менее последнего даровитый, но все-таки довольно искусный политик и еще более, чем Алексей, скрытный, в высшей степени преданный страсти к богословским диспутам, Мануил Комнин (1143–1180) 49 . Не удивительно потому, что к его царствованию относится всего более фактов, в которых выразились известного рода стремления. Мануил, более всех византийских императоров наделавший зла крестоносцам, погубивший две огромные крестоносный армии – Конрада III и Людовика VII, имел особенные причины представлять из себя друга латинян, желающего иметь с ними религиозное общение. – Еще не совершалось истребление крестоносных армий, еще только делались на западе приготовлена к крестовому походу и на греческом востоке только еще распространялись не основательные слухи, что крестоносны намерены овладеть Константинополем 50 , как мы видим в Константинополе уже некоторое движение; в 1146 г. |
| О полном разрыве Алексея Комнина с крестоносцами говорить нельзя. Император, если и был недоволен особенно образованием латинянами вышеупомянутых самостоятельных княжеств, не приносивших Алексею вассальной присяги, тем не менее не отказывал крестоносцам в посильной помощи, например, при перевозке их с Востока домой, на Запад. Разрыв состоялся между императором и Боемундом Тарентским, который чрезмерно, с точки зрения интересов Византии, усилился в Антиохии за счет соседей, слабых турецких эмиров, и византийской территории. Антиохия и сделалась главным центром стремлений Алексея, с которым сблизился глава провансальского ополчения Раймунд Тулузский, недовольный своим положением на Востоке и видевший также в Боемунде своего главного соперника. Судьба Иерусалима для Алексея имела в данный момент интерес второстепенный. Борьба между императором и Боемундом была неминуема. Удобный момент для Византии, казалось, настал тогда, когда Боемунд неожиданно был захвачен в плен турками, а именно эмиром из династии Данишмендов, завоевавших в самом конце XI века Каппадокию и образовавших самостоятельное владение, которое во второй половине XII века, однако, было уничтожено сельджуками. Переговоры Алексея с эмиром о выдаче ему за известную сумму денег Боемунда не удались. Выкупленный другими, последний возвратился в Антиохию и на требование императора, ссылавшегося на заключенные с крестоносцами условия, передать ему Антиохию ответил Алексею решительным отказом. В это время, а именно в 1104 году, мусульмане одержали большую победу над Боемундом и другими латинскими князьями при Харране, на юг от Эдессы. Это поражение крестоносцев чуть не повлекло за собой разрушения христианских владений в Сирии, но с другой стороны окрылило надежды как Алексея, так и мусульман; те и другие с удовольствием взирали на неминуемое ослабление Боемунда. Действительно, Харранская битва разрушила его планы основать на Востоке сильное нормандское государство; он понял, что у него нет достаточно сил, чтобы снова вступить в борьбу с мусульманами и со своим заклятым врагом, императором византийским. Дальнейшее пребывание на Востоке уже цели для Боемунда не имело. Для того чтобы сломить византийскую мощь, надо ей нанести удар в Константинополе с новыми набранными в Европе силами. Ввиду всех этих обстоятельств Боемунд сел на корабль и направился в Апулию, оставив вместо себя в Антиохии племянника Танкреда. Анна Комнина сообщает любопытный, написанный не без юмора рассказ о том, как Боемунд, для большей безопасности во время морского путешествия от нападения греков, притворился мертвым, был положен в гроб и в гробу совершил свой путь до Италии. |
| Если будут те же самые у всех, то как мы распознаем каждый отдельный образ, не видя в них никакого различия; если же у каждого различные, то отсюда следует, что сущность изображаемых людей не одинакова у всех, что нелепо, ибо одна природа у всех людей, и если отнимешь какое-либо из существенных свойств природы, то изменишь по существу и вид, мало того, должен будешь принять, что Спаситель в воплощении не тот же самый по природе. Если же отвергнешь это как нелепость и невозможность и назовешь случайными на иконах изображаемые черты, а между тем хочешь воздавать им божеское поклонение, отделяя их от вещества и мысленно представляя их в уме, то отсюда следует заключение, что ты поклоняешься случайным чертам (συμβεβηκσι), отвлечениям ума, что уже нелепей еллинского мифосложения». Не будем продолжать далее: и приведенного достаточно, чтобы убедиться, что вся богословская борьба времени Алексея Комнина исходит из онтологического принципа и что занимающая нас серия ученых суть представители схоластики. Настоящий трактат Евстратия показывает, что богословские проблемы и в Византии возникали и обрабатывались на почве философской. Отстаивая здесь церковную точку зрения, наш философ, если применить к нему западноевропейский термин, оказывается представителем того направления, которое исходило из принципа: universalia in re 356 . Следовательно, затронутый нами вопрос представляет глубокую культурную важность и вызывает потребность внимательного изучения пренебрегаемых доселе материалов по византийской философии. Переходим к рассмотрению последнего отдела в синодике, относящегося ко времени царя Алексея Комнина. Этот отдел, состоящий из пяти статей, хотя и имеет некоторое отношение к ранее занимавшим нас вопросам, но в то же время характеризуется своими специальными чертами, ясно выражающими восточное влияние. Главный характер его – космологическая система, построенная на начале дуализма. Появление этого отдела в синодике в царствование Алексея Комнина должно находить себе объяснение в том, что в XI и начале XII b. |
| Печенеги были разгромлены и беспощадно истреблены. По этому поводу Анна Комнина замечает: «Можно было видеть необычайное зрелище: целый народ, считавшийся не десятками тысяч, но превышавший всякое число, с женами и детьми, целиком погиб в этот день.» Только что упомянутое сражение нашло отражение в сложенной тогда византийской песне: «Из-за одного дня скифы (так Анна Комнина называет печенегов) не увидели мая.» Своим вмешательством в пользу Византии половцы оказали громадную услугу христианскому миру. «Их предводители, — по словам историка, — Боняк и Тугоркан, должны быть по справедливости названы спасителями Византийской империи.» Алексей с торжеством возвратился в столицу. Лишь небольшая часть пленных печенегов не была перебита, и эти остатки столь страшной орды были поселены на восток от реки Вардара и вошли позднее в ряды византийской армии, где составляли особый род войска. Печенеги же, успевшие спастись от истребления за Балканы, были настолько ослаблены, что в течение тридцати лет не предпринимали ничего в Византии. Страшный для Византии Чаха, не успевший своим флотом помочь печенегам, потерял часть завоеваний в столкновении с греческими морскими силами. А затем император сумел возбудить против него никейского султана, который, пригласив Чаху на пир, собственноручно убил его, после чего вступил в мирное соглашение с Алексеем. Так счастливо для Византии разрешилось критическое положение 1091 года, и следующий 1092 год протекал уже для империи в совершенно изменившейся обстановке. В страшные дни 1091 года Алексей искал себе союзников не только в лице варварских половцев, но и среди людей Латинского запада. Анна Комнина пишет: «Он приложил все усилия, чтобы письмами вызвать отовсюду наемное войско.» То, что такие послания были отправлены на Запад, видно и из другого пассажа того же автора, которая пишет, что вскоре Алексей получил «наемное войско из Рима.» В связи с изложенными событиями, историками разбирается обыкновенно известное в литературе послание Алексея Комнина к его старому знакомому, проезжавшему за несколько лет перед тем из Святой Земли через Константинополь, графу Роберту Фландрскому. |
| Поразительно – всегда активное византийское общество и клир оставались безмолвными, пассивными наблюдателями бесславного правления Алексея III. Никто не решался высказать напрямую царю, что его действия губят Византию. А государство разваливалось буквально на глазах. Неудивительно, что вскоре появился новый самозванец из Киликии, выдававший себя все за того же покойного сына Мануила I Алексея Комнина. Он нашел покровителя в лице султана Анкары Масуд-шаха, принявшего самозванца по царскому чину. Сын Кылыдж Аслана II, незадолго перед смертью разделившего свой султанат между девятью сыновьями, Масуд-шах имел все основания для вражды с Алексеем III. Один из главных его противников в борьбе за отцовское наследство, старший брат Кей-Хосров I (1192–1196, 1205–1211) после смерти родителя не удовлетворился выделенными ему владениями и объявил себя Иконийским султаном. Но в 1197 г. Сулейман-шах, правитель Токата, захватил владения Хосрова, и тому ничего не оставалось делать, как бежать в Дамаск, а оттуда – в Константинополь, где он был принят императором и даже усыновлен им. Разумеется, как Иконийский султан, а не беглец. На самом деле Масуд-шах знал о подлинной родословной самозванца, но решил поинтриговать на его персоне. Завязав Алексея III на войну с мятежниками и самозванцами, Масуд-шах надеялся на скорую смену царя, после чего и голова Кей-Хосрова уже не стоила бы ничего. Пока слухи и известия об этом «царе» медленно курсировали из византийской столицы до Анкары и обратно, лже-Алексей собрал банду и начал грабить римские земли. Василевс направил против него свое доверенное лицо паракимомена Иоанна, но тот не справился с заданием. Пришлось самому Алексею III отправляться в Анкару – он надеялся не только расправиться с самозванцем, но и заключить мирный договор с султаном. Но запросы турка были чрезмерно высоки, и василевс решил начать военные действия. Обратился к жителям соседней Мелангии, но те, хотя и признали Алексея III Римским царем, не отказывали в помощи и лже-Алексею. Время утекало в бесполезных разговорах, и царь, не добившись ничего от собственных подданных, вернулся в Константинополь, перепоручив устранение самозванца Мануилу Кантакузену. По счастью, никаких особых усилий предпринимать не пришлось – в одну из ночей самозванец был заколот кинжалом при неопределенных обстоятельствах 915 . |
| Однако при всех бедах и слабостях Византийская империя оставалась все же не тем государством, с которым можно было разговаривать таким тоном. Даже обычно безмолвные вельможи буквально требовали от царя оставить праздничные одежды и, надев боевые доспехи, принять вызов дерзкого германца. Все тщетно – тот решил поразить посольство Генриха VI не оружием, а. богатством, устроив пышный прием и явившись на него в безумно дорогих одеждах, украшенных драгоценными камнями. Естественно, эти демонстрации достатка вызвали еще большие аппетиты западных послов и породили требование выплаты уже ежегодной дани, причем в размере 50 кентариев золота – безумная сумма. Это было слишком даже для Алексея III, направившего к Генриху VI послом эпарха Константинополя Евмафия Филокала. Тому удалось уменьшить сумму ежегодной дани до 16 кентариев золота, но и их не было в казне. Пришлось обложить все области так называемым «германским налогом», что вызвало открытое недовольство со стороны византийцев. Они напрямую упрекали василевса в избыточной расточительности и припомнили те средства и земли, которые тот подарил своим родственникам. Алексей III попытался наложить руку на церковное имущество, но патриарх на этот раз занял твердую позицию, жестко отказав в просьбе. И тогда впервые в истории Римской империи свершилось святотатство по императорскому указу – были ограблены царские гробницы (!). Собрав таким позорным способом около 70 кентариев золота, василевс собирался срочно внести требуемые Генрихом VI средства латинянам. По счастью, в 1197 г. Германский король скончался, и его смерть вызвала бурю восторга и слезы радости не только в Константинополе, но и на Западе. Что же касается «похитителей гробниц», то это преступление не осталось безнаказанным для Божьего суда: два сановника, руководившие ограблением гробниц, вскоре скончались. Самого Алексея III Небесная кара еще ждала впереди 930 . Глава 2. Позоры и бесчестья Власть Алексея III Ангела Комнина постепенно стагнировала: уже генуэзцы беспрепятственно грабили византийские острова в Эгейском море, и их атаки с трудом удавалось отбивать, а василевс благосклонно взирал на то, как его родственники буквально разоряют его государство. Все надежды граждан на справедливого царя вскоре рассеялись как дым. Нет, первоначально василевс громогласно заявил, что отныне никакой продажи государственных должностей больше не будет, а назначение лиц станет осуществляться по их качествам и достоинству. Может быть, в душе он и в самом деле желал этого, но родственники Алексея III беспощадно обирали всех просителей, претендующих на повышение. Все, буквально все стало предметом торга и продажи: должности, титулы, назначения и даже почетное наименование «севаст», которым ранее награждались только царские родственники, стали приобретаться сирийцами, половцами и армянами. Как сказал современник, «близкие любимцы царя обратили все государственные дела в свою игру» 931 . |
| I, с. 305. 2272 Zachariae, I, 267: ν τω ιπποδρομφ στμενς τις... εσλθεν εις τ κελλον του μαγστρου (некто явился на ипподром... и вошел в келию магистра). 2273 Первое упоминание – у Анонима Барийского (322), под 1032 годом: descends Michail Protospata criti tu Bilu ke tu Ypodromu. В 1077 г. это название прилагается к Михаилу Атталиоту, в его «Типике» (Sathas. Bibl. gr., 43), а около 1080 г. в надписании его «Истории» к нему же. 2276 Полагают, что появление этого судилища, упоминаемого в новелле Мануила Комнина, находилось в связи с запрещением Алексея Комнина от 1095 г. См.: Zachariae von Lingenthal. Gesch. d. griech-rom. Rechts, 2 Aufl., Ill, 351–352. 2277 Является как готовое уже учреждение в новелле Алексея Комнина от 1082 г. См.: Zachariae, III, 354. 2278 Τος λακος τος μτε συγκλητικος μτε ξιωματικος, по свидетельству автора Ecloga librorum I-X Basilicorum, писавшего в 1142 г. (Mortreuil, III, 266). 2279 Та же Ecloga I-X Basil, ставит его в подчиненное отношение к друнгарию виглы, который может возлагать поручения на министра юстиции и принимать на него апелляции. Сверх того, схолиаст «Василик», принадлежащий, по-видимому, ко времени Константина Дуки (Zachariae, III, 349), перечисляет дикастирии в таком порядке: друнгария, το πι τν κρσεων, квестора, эпарха. 2280 По общему убеждению (Mortreuil, III, 89; Zachariae, 345), компетенция их простиралась только на гражданские дела, не касаясь уголовных. По мнению Цахариэ (349–350), связь между этими судьями и секретом министра юстиции та, что π τν κρσεων был председателем судей и архивариусом, секрет его был архивом для дел, решавшихся судьями; Никита Хониат был κριτς το βλου κα π τν κρσεων (судья вила и начальник судов). Ср. выше, кн. I, с. 307. 2281 Zachariae, 1,39,49–50, 54,56, 59,261–262,274–275. В «Типике» Михаила Атталиота (Sathas. Bib), gr., J, 9) упоминается квестор Анца (A νζ). 2282 Что такое значение имела его юрисдикция в продолжении всего XI в., видно из сопоставления свидетельства в Περα со свидетельством Ecloga lib. |
| Так завершилось бесславное правление Алексея III Ангела Комнина. Но радость византийцев по поводу окончания войны с Западом была преждевременной – они не догадывались, что 4-й Крестовый поход еще не завершился. LXVI. Императоры Исаак II (1203–1204), повторное правление, и Алексей IV (1203–1204) Ангелы Глава 1. Неисполненные обязательства. Конец династии Итак, Алексей III убежал в Девельт, царицу Ефросинью бросили в тюрьму, а на престол взошел ослепленный Исаак II Ангел – беспрецедентный случай в истории Византийской империи, и его сын Алексей IV. Все население столицы потекло к Большому царскому дворцу, чтобы воздать поклонение новым императорам. Пока византийцы гадали, каким будет новое царствование, крестоносцы предались отдыху, совершенно забыв о своем намерении освобождать Гроб Господень. Даже когда через несколько дней после минувших событий к их вождям прибыл свергнутый Иконийский султан Хосров I и попросил их помощи в возврате трона, узурпированного его младшим братом Сулейман-шахом (1196–1204), латиняне ответили отказом. Хотя, очевидно, восстановление Хосрова I могло им сильно помочь в последующем освобождении Палестины и Египта. Они ссылались на то, что еще не получили должного вознаграждения от императора Алексея IV за оказанную услугу 1002 . Очень характерный момент. Через несколько дней во дворец явились вожди крестоносцев, напомнившие Исааку II об обязательствах Алексея IV. Важная деталь – «просьба» об уплате суммы долга прозвучала откровенным ультиматумом. Маршалл Виллардуэн потребовал от Исаака II подтвердить обещания сына. А затем перечислил их: поставить всю Византийскую империю в повиновение Риму (!), от которого она якобы некогда отпала, выдать 200 тысяч марок серебром, обеспечивать крестоносцев продовольствием в течение 1 года и сформировать для войны в Египте армию численностью 10 тысяч солдат. Исаак II ответствовал, что оказанная пилигримами услуга чрезвычайно велика, но даже если он продаст всю Римскую империю, у него не хватит денег, чтобы рассчитаться с латинянами. Завязался долгий разговор, в ходе которого рыцари буквально заставили старика-императора признать обязательства сына 1003 . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание АНДРОНИК I КОМНИН (между 1118 и 1120 - 11 или 12.09.1185), визант. имп. (с 1183). Внук Алексея I Комнина и сын севастократора Исаака, А. К. уже в молодости пользовался известностью благодаря своей царственной внешности, незаурядной физической силе и остроумию. Многих возмущали его любовные похождения. Когда к этому добавилось подозрение в государственной измене, его двоюродный брат имп. Мануил I распорядился заключить А. К. в темницу, откуда тому через неск. лет удалось совершить невероятный по ловкости побег. После многочисленных приключений А. К. нашел убежище при дворе галицкого кн. Ярослава Владимировича Осмомысла , в 1165 г. он получил от Мануила гарантии безопасности и вернулся в К-поль. Однако уже через год, став дукой Киликии, А. К. вновь покинул пределы империи, отправившись на этот раз во владения крестоносцев. После новых скандальных похождений А. К. сблизился с Феодорой, вдовой иерусалимского кор. Балдуина III и племянницей Мануила, и, спасаясь от гнева последнего, вместе с ней вынужден был странствовать по Ближ. Востоку. В частности, А. К. был с большим почетом принят груз. царем Георгием III. Ок. 1178 г. беглец вновь был прощен Мануилом и отправлен в г. Эней, в Пафлагонию. После смерти Мануила I, когда всеобщее возмущение политикой его вдовы Марии Антиохийской и ее фаворита протосеваста Алексея Комнина, правивших от имени малолетнего Алексея II , достигло предела, А. К., собрав отряды своих сторонников, двинулся на столицу и расположился лагерем на берегу Босфора. В апр. 1182 г. жители К-поля, подстрекаемые агентами А. К., подвергли разгрому и страшной резне лат. кварталы, жителей к-рых считали виновниками своих бедствий. После этого А. К., сопровождаемый всеобщим ликованием, торжественно вступил в К-поль. Первым делом он выразил покорность Алексею II и даже вторично короновал его, уверяя, что принял на себя бремя управления гос-вом с единственной целью помочь малолетнему василевсу. А. К. позаботился об устранении возможной оппозиции: по его приказу были тайно отравлены Мария, дочь Мануила I, и ее муж, кесарь Райнер Монферратский, хотя именно они были виднейшими противниками прежнего режима, подготовившими торжество А. К. Вслед за ними наступила очередь Марии Антиохийской, к-рую после публичного суда приговорили к смертной казни по обвинению в гос. измене. Почувствовав твердую почву под ногами, А. К. в нач. сент. 1183 г. короновался в качестве соимператора, а через неск. дней сделался единодержавным правителем, распорядившись задушить законного василевса. Невеста Алексея II Агнесса (в Православии Анна), дочь франц. кор. Людовика VII, к-рой не было еще и 11 лет, стала женой узурпатора, чья первая законная супруга к тому времени уже умерла. |
| Стремительно перемещаясь с западного фронта на восточный, Римский царь тщетно пытался выбрать самый оптимальный вариант расстановки своих сил – армия была настолько мала, что ее просто физически не хватало для того, чтобы закрыть все опасные направления. В этот момент настоящим подарком стали 500 рыцарей, присланных другом Комнина графом Робертом Фландрским (1071–1093). Год назад тот возвращался из паломничества в Иерусалим, остановился в Константинополе, был принят василесом и, лицезрев упадок Византийской империи, обещал помощь. Наконец, она подошла. Рыцари пришлись очень кстати, поскольку в это время пришло сообщение о том, что Иконийский султан Абуль-Касим собирается захватить Никомедию. Поэтому их тотчас отправили на Восток 227 . Сам император защищал от печенегов дорогу от Адрианополя до Константинополя. Около города Русия, в долине Марицы, начались основные боевые действия. Возле Чорлу печенеги окружили римскую армию, но василевсу каким-то чудом удалось опрокинуть их, и весь 1090 г. он оставался там, отбивая атаки степняков на столицу. В это же время внезапно возникла угроза комбинированного наступления турок Румского султаната и печенегов, решивших напасть на византийскую столицу с востока и запада одновременно. Автором идеи и ее главным исполнителем стал полутурок-полугрузин Чаха (или Чауш), в юности проживавший в Константинополе и получивший хорошее образование и знание византийской жизни. Ранее он был офицером византийской армии, но при Никифоре III Вотаниате перебежал к туркам. Чаха втайне мечтал о венце Византийского императора и, поскольку печенеги являлись его соплеменниками по крови, сумел быстро договориться с ними о начале взаимных действий, целью которых являлось овладение Константинополем и всей Римской державой. Тонкими дипломатическими ходами он усыпил бдительность Алексея I Комнина, а тем временем построил и снарядил громадный флот, организовав стоянку в Смирне. Вскоре турки совершенно вытеснили с моря корабли Кивириотской фемы и овладели островами Лесбос, Хиос, Митиленой, а также городами Клазоменами и Фокеей. Затем Чаха во главе своего флота нанес поражение византийскому флотоводцу Никите Кастамониту и завладел его кораблями. |
|
|
