| Вышеназванные три лица: Иоанн Апокавк, митрополит Навпактский, Георгий Вардан, митрополит Керкирский, и Димитрий Хоматин, архиепископ Охридский, являются наиболее выдающимися представителями культурных интересов времени Эпирского деспотата и кратковременной Солунской империи. 669 Что касается византийского искусства этого времени, то необходимо сказать, что новые франкские княжества, образовавшиеся на территории Византии, вынудили многих людей искусства (artists) из Константинополя и Фессалоники (Салоник) искать новое прибежище в могущественном сербском королевстве, или же присоединяться к артистам и художникам (artists), уже обосновавшимся в Венеции. “Тогда появилась, – писал один историк, – своего рода диаспора художников. Эти миссионеры византийского искусства дали направление славянским школам, расцвет которых в гораздо более позднее время мы только начинаем понимать.” 670 Художественные традиции, однако, не умерли, и художественное возрождение при Палеологах обязано в известной мере тем традициям и достижениям предшествующего времени, которые сохранялись в XIII веке. Литературное движение эпохи Никейской империи имеет важное значение для общей культурной истории Византии. Создавшийся при дворе Никейских государей центр сделался тем культурным очагом, который посреди политического разделения, жестокой международной борьбы и внутренней разрухи во время латинян спас, сохранил и продолжал дело первого эллинского возрождения при Комнинах, чтобы позднее сделать возможным появление и развитие второго культурного эллинского возрождения при Палеологах. Никея служит как бы мостом от первого возрождения ко второму. Культурный же центр, создавшийся в XIII веке в западной части Балканского полуострова, в эпирских владениях, был тем культурным звеном, которое сближало христианский Восток с Западной Европой в процессе их культурного движения XIII века. Культурный подъем в Италии XIII века, связанный с именем Фридриха II Гогенштауфена, этот “пролог к Ренессансу,” если не в желательной полноте еще разработан и изучен, то, во всяком случае, отмечается, обсуждается и признается всеми. Но культурный рост Никеи в том же XIII веке и особенно культурное, правда, только недавно начавшее вырисовываться движение в заброшенном и заглохшем, как казалось, Эпире во внимание не принимались. Между тем, эти три культурных движения развивались в формах большей или меньшей интенсивности, параллельно и, может быть, не без взаимных влияний. Тогда даже такое на первый взгляд скромное явление, как культурный подъем Эпира в XIII веке, должно потерять свое исключительно местное значение и занять соответствующее положение в истории общей европейской культуры XIII века. |
| Ревностный поборник православия остался один, без всякой сторонней помощи и верной поддержки на случай новых покушений со стороны латинян. Случай этот скоро представился. Кирилл Контарис, епископ беррийский, дерзнул посягнуть на сан патриарха под именем Кирилла II. Это был человек замечательный в свое время. Он происходил из македонского города Беррии, но еще в ранней молодости прибыл в Константинополь и слушал уроки в иезуитской коллегии – в Галате. Главным его наставником был один иезуитский патер – Дионисий Гвиль, который в одном из своих писем превозносит его величайшими похвалами. 260 Нет нужды говорить, что иезуиты употребили все старания, чтобы напечатлеть в своем питомце любовь к римской церкви и сделать его своим жарким приверженцем. Это особенно открылось при следующем случае: патриарх Тимофей, предшественник Кирилла Лукариса, предложил молодому Контарису занять епископскую кафедру в отечественном городе его Беррии. Контарис не хотел прервать своих любимых занятий в иезуитской коллегии, считал себя даже недостойным епископского сана; но он открыл эту тайну своему наставнику, и хитрый иезуит истощил все красноречие, чтобы заставить молодого грека принять епископский сан, как желал того патриарх. Потому-то впоследствии, когда иезуиты были изгнаны из Константинополя, они утешались мыслию, что Кирилл Контарис отмстит за них Кириллу Лукарису. 261 Так и случилось. Епископ беррийский совершенно усвоил себе характер и правила своих наставников. Сначала он скрывал свои замыслы и долго притворялся благорасположением к патриарху, пока наконец не успел войти к нему в совершенное доверие... Когда открылась митрополичья кафедра в Солуни, Кирилл Лукарис поручил Кириллу беррийскому управлять до времени солунскою паствою. Честолюбивый епископ был очень доволен новым назначением, и думал уже навсегда остаться в Солуни; но не прошло и года, как, по воле патриарха, он должен был уступить это место другому. Самолюбие и гордость его были оскорблены до чрезвычайности, хотя он успел на этот раз сдержать свои чувства. Наконец Кирилл Лукарис, не подозревая ничего худого против себя в Контарисе, поручил ему отправиться в Россию за милостынею в пользу константинопольской церкви. Беррийский епископ со всем тщанием исполнил свое поручение, 262 но только – как доверенность патриарха, так и собранную милостыню он употребил во зло. На собранные деньги, по возвращении в Константинополь, он решился купить себе сан патриарха и, при содействии французского посланника, легко успел в этом. 263 Кирилл Лукарис был обвинен правительством в краже, и насильственно низведен с престола, после 8-милетнего вторичного управления константинопольскою церковью. Патриархом сделался Кирилл Контарис – приверженец иезуитов. 264 |
| За XV в. данных в этом случае достаточно. «В осьмой же день, говорит свидетель XV в. Симеон Солунский , младенец приносится кем-либо пред лице Божие, и пред дверьми (церковными), как неосвященного еще крещением, запечатлевает его иерей крестным знамением на челе устах и персях, и с священною молитвою дает ему имя, какое бы пожелали родители, с которым он и крещается 344 . Из этого свидетельства не трудно видеть, что даже и во время Симеона Солунского рассматриваемый акт был все-таки короче в своем совершении, нежели в настоящее время. Во всяком случае, если бы при назнаменовании младенца произносился тропарь: «Радуйся Богородице Дево», то при той подробности, с какою Симеон Солунский сообщает данным о богослужебной практике своего времени, он не преминул бы упомянуть и об этом. Точно в таком же роде, добавим, совершение рассматриваемого акта излагается и в чинах этого времени, с тем только различием, что пред чтением молитвы в нем, как было и прежде, полагается троекратное дуновение и троекратное знаменование 345 . При этом во втором Барбериновском списке относящемся приблизительно к этому времени, вместо произнесения тропаря «Радуйся Богородице» и совершения соединенных с этим действий рекомендуется делать следующее: священник должен взять дитя, внести его в церковные двери и читать не употребляющуюся теперь молитву: «Господи Боже наш, источник благословен иже ради невинности охранявши дети» и пр. 346 . Судя по единичности такого рода памятника можно думать, что и рекомендуемый им в последнем случае действия мало имели приложения на практике. Согласно евхологию Гоара 347 , в XVI веке уже установился хоть самый чин «назнаменования отрочати», который мы видим в современном греческом требнике 348 . Однако окончательное введение современного чина нужно отнести к более позднему времени именно ближе к XVII веку 349 . Что-же-касается до XVI века, то в это время современный чин «назнаменования отрочати» только что начал устанавливаться. Поэтому то на ряду с чином, одинаковым по своему изложение с современным, мы встречаем в XVI векк и чин более близкий к древней практике, состоящий из одной только молитвы «Боже наш, тебе молимся»... и при том с новою особенностью, и именно с тою, что назнаменование отрочати, согласно этому чину, должно совершаться не пред молитвою, а после нее 350 . |
| Напр. «измыв его и в срачицу нову оболок… лице же и главу покрыв завесом». Этот завес есть не что иное, как убрус или плат, которым покрывали лицо каждого умершего монаха θνη). Отсюда можно заключать, что обычай покрывать лицо умершего священника воздухом не был всеобщим; впрочем, по местам его стали употреблять очень рано, как видно из одного правила concilii Arvernersis VI в. Goar p. 582. И из замечания в греческом чине у Гоара: σκεπζουσιν τ πρσωπον ατο μετ ρος. (p. 561). Что касается до крестообразного обливания маслом, смешанным с вином, то это не составляет особенности священнического отпевания: обряд этот, как прежде, так и теперь, совершается безразлично (лучше сказать: должен был бы совершаться) над мирянами и монахами. Основанием его послужил ещё дохристианский обычай завертывать тело умершего в полотно или саван, намазывая его благовонными мазями и маслом, между прочим для того, чтобы простыня плотнее прилегала к телу. Из этого житейского обыкновения выродился затем церковный обряд с символической подкладкой, объяснение которой см. у Симеона Солунского и других более ранних церковных писателей. Весьма основательный анализ этого места, применительно к обряду елеосвящения над умершим, делается в Опис. рук. С. Б. III. 167–168. Мы дополним эту цитату двумя-тремя выдержками из старинных требников. Кроме сейчас приведённой статьи из синод. устава, в греч. евхологии из Савостьяновского собрания (XII–XIII в.) читается в последовании погребения следующее: και μυριζει ο ιερευς το λειψανον σταυροειδως και ποιει ευχην…. (φ. 218 об.); в последовании погребения мирских человек у Гоара: και μετα τουτο πιχει π τ λειψν κανδλαν τν τφραν το θυμιατριου (p. 568). В Александрии было в обычае помазывать умерших священников и диаконов миром. (Bals. Resp. 22). В греч. требнике XIV–XV в. из Савостьяновского собрания 472: λαβν δε ερες γγειον μετ λιου πιχει πνω το λεψανου. (φ 170 об.). Более типичное замечание делает Киприан в следующих словах: «чашу же, в ней же масло с вином, повержет у ногу» (покойника). Источник этого замечания нам неизвестен, но самый обычай представляет аналогию с обстановкою древних могил, где около костяков были находимы глиняные горшки и другая посуда. В христианских могилах катакомб стеклянные расписные чаши, иногда с осадками красноватой жидкости – также не редкость. В христианских могилах в Галлии эти глиняные сосуды были находимы в ногах покойника. (Cf. Abbè Cochèt. Les sepultures gauloises). |
| Представление такого свидетельства требуется даже и в том случае; если брачушийся принадлежит к одному из инославных християнских исповеданий 1161 . Составляя собою одно из условий для Правильности браковенчания, принятие сакраментальной исповеди, затем, – трактуется теперь безусловно обязательным актом пред принятием хиротонии и хирофесии, т. е., вообще должно предворять собою поставление в священные и церковные степени, обнимаемые состоянием клира. – Такая обязательность исповеди во всяком случае есть установление не особенной древности. – В практике первенствующей Церкви, когда поставление в священный степени зависело всецело от избрания паствы и не только клира, но и народа, – по этому самому не могло быть и речи о предварительной поставлению исповеди. Там руководились в этом случае общем мнением о нравственности и достоинстве кандидата, не придавая значения его личной откровенности в своих делах. – По крайней, мере в памятниках древне-церковной литературы, где весьма нередко описывается способ поставления в иерархическое звание, – никогда не дается понять о предшествующей тому исповеди. Они указывают только на требование открытого испытанья избранного и открытого дознания о нем, как достойном кандидате. – Подтверждение тому можно видеть, напр., в творениях Киприана 1163 . – Не предполается оно и каноническими правилами, хотя они часто трактуют о поставлении в клир. 2-е пр. VII вселен, собора, которое в особенности останавливается на испытании постановленного в клир, – ни словом не упоминает об исповеди– и понимает указываемое испытание делом гласным. – Мало того, есть полное основание предполагать, что и долгое время спустя после вселенских соборов принятое исповеди не составляло собою conditio sine qua поп в отношении к хиротонии. По крайней мере, этим только можно объяснить, почему знаменитые средневековые канонисты – Зонара, Аристин и Вальсамон, – комментируя обще-канонические кодексе и имея много поводов 1164 коснуться и трактуемого предмета, – никогда не упоминают о предварительной хиротонии исповеди. На основании и таких данных можно предполагать, что интересующее нас отношение исповеди к хиротонии устанавливается на Востоке не ранее XIII в., когда, в силу церковных и политических смут, церковное правительство в особенности должно было с разбором допускать желающих в клир. – Ко времени Симеона Солунского трактуемая связь установилась уже не только пред хиротониею, но даже и пред хирофесиею 1165 . Нельзя, однако, не отметить, что н он вообще глухо отзывается об обязательности исповеди при поставлении в священные степени. |
| Такое предположение, относительно Греческой Церкви находить для себя косвенное подтверждение в творениях Симеона Солунского , когда он с особенным ударением настаивает на необходимости исповеди не только для мирян, но и для священных лиц. «Нужно каяться всем, рассуждает он, – Мирянам и монашествующим, клирикам и иереям, и архиереям, и никому не отстранять себя от покаяния, потому что все согрешили и все согрешаем, и должны каяться все... Что исповедь и покаяние, добавляете он, – необходимы и иереям также, как и монахам и мирянам, об этом и Апостол свидетельствует, говоря: исповедуйте друг другу...» и пр. 1118 . В Русской же церкви также косвенное указание на это можно видеть обвинениях Кассиана Саковича южно-русскому духовенству, в ряду которых, между прочим, читается и такое: «священници роускии, неции же и от епископов, ни во что же себе тайну покаяния вменяют» и посему «или редко или николиже исповедают грехи своя», говоря «мы иных исповедания слухаем, сами же исповедатися несмы должны» 1119 . Впрочем, естественно предполагать, что тем и другим указанием дается понять о воззрении иерархических лиц прежнего времени на необязательность для них частой исповеди не вообще, а собственно пред каждым совершением литургии. Сверх указанных постановлений, по предмету же обязательности исповеди у нас существуют теперь еще особые постановления касательно исповеди воспитанников духовно-учебных заведений. В этом случае требуется, чтобы студенты духовных академий, и воспитанники дух. семинарий и училищ исповедовались обязательно два раза в год – на первой и страстной седмицах великого поста; «начальствующие подают в сем отношении назидательный пример». Последнее, дополнение, впрочем, относится только к начальствующим и учащим в духовных семинариях и училищах 1120 . – По определению св. Синода 1887 г. 5–28 марта, воспитанницы епархиальных женских училищ исповедуются и причащаются на первой седмице св. Четыредесятницы и в Рождественский пост; в этот последней пост посвящается на говение 18–20 ноября, а приобщение воспитанниц бывает 21 ноября 1121 . |
| Тот и другой ответ, сообразно предмету их назначения, сами собою говорят о причащении в известных случаях без предварительной исповеди. На основании таких данных мы с полным правом можем сказать, что в практике Греческой церкви абсолютная связь исповеди с причащением явление позднее. При этом есть основание предполагать, что первоначально эта связь установилась собственно в отношении мирян и затем уже перенесена была на принятие этих таинств в сфере монашества. При всем том, по современной практике Греческой церкви, и теперь причащение без предварительной исповеди – факт возможный. Заключаем так потому, что издатели Πηδλιον-а, в примечании к 58 пр. Трулльского собора, приводят указываемые нами ответы Симеона Солунского , – приводят, нисколько не выражая несогласен с ними, но положительно признавая, что за отсутствием священника, может причастить и диакон или чтец 1205 . Подобного же взгляда в настоящем случае держались и в средневековой юго-славянской церкви. Тырновский патр. Евфимий (1375–1393), отвечая некоему афинскому монаху Киприану по вопросу «[#Пониеже в поустыни светейшего места сего живоуще, слоучисе грех ради наших и езычьское одрьжание нас окружати. сеие ради вины, неведомого ради сбытиа, мнози от свещенник, светое взмше причещение, оу себе в своих храним келеиах, ноужди оубо некоторой ненадежне слоучьшисе, и свещенннкоу не соущоу, как дрзноути смеемь причеститисе, ниже свещенници соуще, ниже диакони, ниже отьноудь причьстничьства сан имоуще#]»?–писал совершенно в томе же роде, как и Симеон Солунский , – именно: заметив, что подобный вопрос требует осторожного решения, и что «[#подобает же всакомоу мнихоу поустынное изволившемоу пребывание, своа сгрешениа пред собою присно имети, и тещатисе с вьсацем опасством црьковные хранити оуставы и преданиа...#]» и что «сего ради не достоит комоу нерадити светаа сбраниа... он добавляет: «[#аще некотораа слоучитсе ноужда иже в поустыни соущомоу и под запрещением соущомоу, некоторые ради вины греховные, и видить себе зело изнемогша болезнию зелною, и к вратом смртным приближьшасе, не соущоу тоу тогда священникоу или диаконоу, достоить по ноужди сам причеститисе тогда, страха ради вездоушныих бесов#]» 1206 . |
| 142 Город Полянина или Поляна ( Πωλεαν νιη, Πολιαν), по-турецки Доиран, находится верстах в 60-ти на север от Солуни, при озере или болоте Полянском. Епархия полянинские есть епископия митрополии Солунской. Как кажется, она есть самая обширная епархия в своей митрополии: на юг к Солуни она простирается включительно по город Лълкъчь или Кукушь (на иностранных картах Kilkitsch и Kelkitsch; по этому второму городу она называется также кугушской). 143 О переселении во Фракию павликиан импер. Константином Копронимом говорит еще Феофан, ed. Paris. p. 360; sub fin. 144 Синодик Бориса, проклиная Богомила, не называет с ним Иеремии (Времени, кн. 21, стр. 8 fin.); в одних сказаниях говорится о попе Иеремии, что он был священником «в навех на Верзиулове колу», а в других это же говорится о Богомиле. 145 Евфими Зигабен пользовался собственно вероучительной книгою богомилов, но она не сохранилась до настоящего времени. 146 Козьма пресвитер не совсем вразумительно пишет: «кланяются же затворшеся в хизех своих, вся пятера врата отверста имуще, яже повелена суть затворити. 147 Другие же, по пат. Каллисту, давали вмещение естественным страстям, что, как кажется, значит, что вели жизнь совершенно распущенную (cfr в Лавр. Троицк. Кормч. 205, л. 397, статьи: «о месалианех, иже суть глаголемии богомилы (или) бабуни» – конец). Анна Комнена, Alexiad. lib. XV, ed. Paris. р. 486, говорит: τρχα μεν κοσμικν οκν δοις βογομιλζουσαν, κκρυπται δ τ κακν π τν μανδαν κα τ κυκολιον, κα σκυθρπακεν Βογομλος, κα μχρι ρινς σκπεται κα κεκυφ ς βαδζει κα ποψιθορζει τ ςμα, ταυδθι δε λκος ςν νθεκτος, т. е. не увидишь богомила в мирском платье, но скрыто зло под мантиею и кукулем; богомил высматривает сурово (исподлобья), и закрывается до носу, и ходит сгорбившись (и всегда что-то) шепчет губами, внутри же есть волк. 148 Известны соборы и нарочитые розыскания, бывшие при Борисе III или Бориле в 1210 г. (см. Синодик Бориса во Времен, кн. 21) и при Иоанне-Александре в половине четырнадцатого века (см. житие Феодосия терновск. в Чтен. л. 8). Так как ересь распространена была не только в Болгарии, но я в империи греческой, то и здесь равномерно предпринимаемы были церковные и государственные меры. Весьма строгое преследование на них поднято было императором Алексеем Комненом (1081–1118, см. Анны Комненой Alexiad. lib, XV, ed. Venet , p. 384 sqq; о последующем временя см. Вольфа Hist. Bogomil, p. 34. § XVI sqq). |
| Классическая культура на востоке жила и заявляла себя гораздо дольше, чем это было на западе; связь древнего обряда с позднейшим здесь никогда не прекращалась: древне-христианский обряд так или иначе изменялся, перерабатывался, как и все, что живет историческою жизнию принимал новые формы и осложнения, отбрасывал детали, не отвечавшие возникавшим новым религиозным потребностям, но, несмотря на то, всегда оставался верным древне-христианской основе и служил ее выразителем. Но, говоря о литургике, как об одном из содержательнейших отделов нашего курса, мы разумеем не толковательно-церковную доктрину, не изучение status quo нашего богослужения по литургическим книгам, которыми долгое время ограничивала свою любознательность наша школьная литургика. Ссылаюсь на наши жиденькие руководства по этой части, на объемистый том некогда классической книги по литургике – Новая скрижаль, толкования Сим. Солунского, чтобы дать понятие об этой односторонней постановке науки церковного богослужения. Я далек от мысли считать основательное знакомство с нашими богослужебными книгами излишним или ненужным. Это было бы педагогической бессмыслицей. Но всему свое время: то, что я буду читать и как читать, возможно только при предположении, что наши слушатели уже знакомы с материалом церковной службы, имеют ясное представление о ее ходе, об особенностях литургической терминологии и хорошо знакомы с содержанием отдельных богослужебных книг. То, что мы разумеем под литургикой, будет состоять не в изложении statu quo нашей церковной службы, не в изъяснении ее смысла по известным приемам школьной экзегетики, а в определении исторических основ богослужения, в историческом разъяснении его форм или генезиса. В этом, по моему убеждению, должно состоять сознательное отношение к обряду церковному и его научное представление. Только при этом непременном условии может быть строгая речь о науке церковного богослужения. Признаемся, потребность в ней у нас развита сравнительно очень слабо, и самая мысль о такой науке подвергалась не так давно сомнению и вызывала нелестное представление о тех опытах, которые предъявлялись под этим именем в нашей школьной литературе. |
| Дорога наша, в самом деле, не худа. По северную сторону её тянутся невдалеке возвышенности, вызывавшие кое-кого из компании на разные рассказы мифологического свойства и достоинства, в роде того напр. что то там, то сям видятся на них по ночам таинственные огоньки, и что в зале (!) одного из курганов раз слышалась в какой-то праздник музыка и происходила пляска... А по другую сторону дороги напротив расстилается, сколько можно видеть глазом при лунном мерцании, однообразная равнина, замещаемая на карте Ениджесским болотом, весьма обширным, и едва ли не составлявшим когда-то западный рог Солунского залива, пересохший, быть может, ещё в доисторические времена. Может быть, оно есть остаток тех болот, подходивших к самой Пелле, о которых говорит Тит Ливий. Из них тоже при случае делалось одно озеро. Северные, более возвышенные части его могли высохнуть, и пр. Многое могло быть, но было ли? Чтобы отыскать действительное место Пеллы, надобно сперва найти реку Лудий. Заем уже остаётся проплыть по ней 120 стадий. Задача для учёного и досужего человека вовсе не трудная. В лице Александра Пелла хотела владеть целым миром. Стоило бы за то миру, наконец, овладеть ею. Vnus Pellaeo iuveni non sufficit orbis 126 ... Стишок этот, выученный мною ещё в юношестве, когда двадцатилетний царь-герой, по наивности фантазии, с учебника прямо переходил в сердце и становился дружком любимым, теперь естественно припоминался мне во всей свежести цветущего возраста и разблажал душу. Можно ли сомневаться, что множество раз по этой самой дороге в подобную же тихую ночь он самый, «юный Пеллеец» или нёсся с шумной ватагой весёлых сверстников куда-нибудь туда, где небо сходится с землёй, или тихо ехал со своим молчаливым, не менее его знаменитым учителем, огреченным, как и он, Македонцем. Послушал бы их беседы и эллинской, и варварской. Нет сомнения, что и первая звучала значительно не так, как слышится в устах теперешнего грека, и уж конечно далеко не так, как воссозидает её немецкая упрямая идеология. |
|
|
