| Леонид Крапивников оказался оторван от основной группы, приземлившись на другой стороне Аджалыкского лимана в районе Старых Беляр. Очевидно, еще при приземлении по десантнику открыли огонь, он был ранен. Жители села Дофиновка укрыли бойца, но кто-то выдал его. Леонид попал в плен. Военный историк Олег Каминский, работавший во Фрайбургском военном архиве, нашел там протокол допроса Леонида Крапивникова. Этот сухой документ свидетельствует о стойкости 19-летнего краснофлотца. О дальнейшей судьбе Леонида в немецком архиве сведений нет. Каминский считает, что его расстреляли сразу после допроса. Место захоронения неизвестно. В декабре 1941 года мать Софья Михайловна, находясь в эвакуации в Средней Азии, получила извещение, что сын пропал без вести 19 сентября. А в донесении о потерях написали: «Не вернулся с боевого задания 13.IX.41». Только через семь месяцев после его гибели, в мае 1942 года, обстоятельства героической смерти Крапивникова прояснились. Софья Михайловна получила похоронку, подписанную военкомом части старшим политруком Пронченко: Извещение Ваш сын погиб смертью настоящего советского патриота во время высадки десанта в районе Одессы. Личный состав части поклялся отомстить немецким захватчикам за смерть лучшего товарища — Леонида Крапивникова. Из десанта вернулись тринадцать товарищей Леонида. Девять человек погибло. Боевое задание они выполнили: посеяв панику в тылу врага, отвлекли внимание от морского десанта. Противник был отброшен от Одессы на пять, а местами и на восемь километров. Морпехи нанесли большой урон двум румынским дивизиям, захватили дальнобойную артиллерийскую батарею, обстреливавшую город. Защитники города приободрились. Дядя моей мамы Евгений Рымаренко, аспирант кафедры языкознания Одесского университета, писал родным 26 сентября 1941 года: «Я жив, здоров. Защищаю Одессу от румынских полчищ, стремящихся захватить и уничтожить наш прекрасный город. Писать много нечего: À la guerre comme à la guerre (На войне, как на войне!)…» В ночь на 1 октября в Одессу прибыли представители Ставки с директивой: «В связи с угрозой потери Крымского полуострова в кратчайший срок эвакуироваться войскам Одесского района на Крымский полуостров». |
| Первые навыки прыжков с парашютом Леонид получил в киевском аэроклубе. После школы он пошел учиться в политехнический институт. В 1940 году, остро чувствуя приближение войны, Леня оставил институт и поступил в Ейское военно-морское авиационное училище. В числе самых способных курсантов он обучался по отдельной ускоренной программе. В начале войны, очевидно, приписав себе шесть лет (в документах Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации годом рождения Леонида Крапивникова числится 1916 вместо 1922), служил в 32-м истребительном полку 62-й истребительной бригады ВВС Черноморского флота. В связи с обнаружившейся болезнью глаз Леонид был переведен в технический состав полка, а вскоре добровольцем вступил в парашютно-десантную роту флотской авиации. Моряков, желавших служить в таком подразделении, было много; отбирали только тех, кто имел опыт парашютных прыжков и в совершенстве знал стрелковое оружие. В середине сентября румынская армия почти вплотную приблизилась к Одессе. Вражеская дальнобойная артиллерия обстреливала акваторию порта. Обороняющиеся попросили у Ставки подкрепление. В ответ пришла директива: продержаться 6–7 дней до подхода резервов. Тогда командование Одесского оборонительного района решилось на отчаянный шаг — ударом с моря контратаковать намного превосходящие силы немецко-румынских войск. Операцию поручили 3-му полку морской пехоты. 1600 морпехов должны были высадиться ночью с шести кораблей в районе села Григорьевка. Но первыми в бой пошли краснофлотцы парашютнодесантной группы Черноморского флота, и среди них — Леонид Крапивников. Их рейд должен был отвлечь внимание противника от морских пехотинцев, нарушить управление частями румынских войск. На подготовку десантникам дали всего три дня. Они и познакомиться-то друг с другом толком не успели. Каждый десантник был вооружен пистолетом-пулеметом ППШ, двойной нормой патронов, шестью гранатами, десантным ножом. Командиром группы назначили старшину Анатолия Кузнецова. Поздним вечером 21 сентября 1941 года на аэродроме в Евпатории небольшой отряд из моряков-десантников принял на борт бомбардировщик ТБ-3. В половине второго ночи, когда корабли подошли к месту высадки морпехов у Григорьевки, ТБ-3 выбросил десант через бомболюки в четырех километрах севернее деревни Шицли. Тихоходный четырехмоторный ТБ-3 был мало приспособлен для десантирования, и в условиях сильного ветра парашютисты рассеялись на большой площади. |
| …Между боевыми вылетами на задание я много читаю, думаю, готовлюсь к тому великому труду и учебе, которые ждут нас всех, когда разобьем Гитлера. …Я страшно за Тобой скучаю. Ну, ничего, вернусь из армии, буду работать для Тебя, и Ты сумеешь отдохнуть. Получила ли Ты мое письмо, в котором я писал, что больше не летаю, а служу рядовым краснофлотцем-десантником в одной из авиачастей? …Ты пишешь, что там, в селе, где ты отдыхаешь, есть библиотека. Советую Тебе прочесть еще раз Лескова — он как лекарство от беспокойных мыслей и волнений… …А вот когда отвоюем, тогда буду учиться. Хочется быть морским инженером и поступить на литературный факультет. Оба эти пути мне доступны… Стихотворения Леонида Крапивникова Печатаются по изданию: Леонид Крапивников. Возвращение. Стихи/Предисловие Ф. Зубанича. Киев: Молодь, 1984 О тебе деревья говорят 1 Надвигается сумрак серый, И печален заброшенный сад. Молодые, как пионеры, За окном деревья шумят. День на западе остывает, Торжествует упрямая мгла. Где ты бродишь, моя дорогая? Где тропинка твоя пролегла? 2 Он такой печальный, этот вечер, Звезды загораются в пруду. Неужели я тебя не встречу, Звездочкой своей не назову? Не поймаю глаз лучисто-серых, Не пойду с тобой в наш старый сад, Не скажу: шумны, как пионеры, О тебе деревья говорят. 1 мая 1928 года, автору 6 лет (дату написания стихотворения указала мать автора) О старости Словно вор, крадется старость, Злая старость — седина. Только мы с тобой остались Непокорны, как весна. Только мы с тобой остались Молодыми навсегда. Словно птицы, разлетались По далеким берегам, Словно птицы, собирались Теплым мартом по домам. Если утро песней брызнет — Отвори пошире дверь. Если песня та о жизни — Этой песне ты не верь. Эта песня — только вестник Горькой тяжести потерь. До 1937 Журавли над озером хлопочут, Млечный Путь уходит в синь до дна. Очень много ярких звезд у ночи, Только девушка одна. Птицы улетают на рассвете — Наша осень птицам холодна. Очень много дальних стран на свете, Только девушка одна. |
| Но опять весна лучами брызнет, И земля проснется, голодна. Очень много есть дорог у жизни, Только девушка одна. Каждый день с упрямой жизнью споришь, А она по-прежнему бледна, Много есть у человека горя, Только девушка одна. Я вернусь Покидал я город на рассвете. Я да ветер шагали в тишине. Только дети, маленькие дети, Испугавшись, плакали во сне. Матери от крика просыпались. Наши матери чисты, как грусть. Только тополя со мной прощались. Это им ответил я: вернусь! Я вернусь таким же утром синим. Песню ту, что прежде, запою. Я глаза оставлю молодыми, Только волосы посеребрю. А пока прощайте, дорогие, Ветер свеж — дорога далека. По небу уходят молодые, Быстрые, как птицы, облака. Птица Сын засыпал. И сквозь сумрак весенний в угол склонялись бесшумные тени. Важно кивали друг другу навстречу и убегали, сгущаясь, как вечер. Вдруг он спросил, тишины не расстроив: «Мамочка, что это — счастье — такое? С кем оно дружит и где оно ходит? Кто его утром, проснувшись, находит?» «Милый, — ответила мать, улыбаясь, — счастье, сынок, это птица такая. Светлая птица заденет крылом. Птица умчится — и нет ничего». Выросла ночь. А ребенку не спится — в черной кайме пролетает жар-птица, Яркие искры роняет кругом, спинку кровати задела крылом. В раме оконной зажгла, погодя, свежий огонь наступившего дня. Песня про девушку Несчастлива эта девушка, что пилота полюбила За упрямые, глубокие, темно-серые глаза. У проснувшегося вечера потемневшие ветрила, У проснувшегося вечера потеплевшие глаза. Пусть гитара затаенная брызнет радостными струнами, Тишину многоголосую долгим эхом оборвав. И, обычно молчаливая, до росинки каждой лунная, До травинки каждой звездная, ночь трепещет, как струна. Пробужденьем дня напуганы — видишь — звезды стали холодны, Серп луны, такой заманчивый, голубой рассвет украл. Небо ждет нас посветлевшее, неспокойное, как молодость. Небо грозное, как молодость, нам покорно, как штурвал. И дорогами знакомыми нас оно встречает ветрами, За крылом, мотором взорвана, уплывает тишина. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance «...Прощайте, дорогие». Поэзия, собранная Дмитрием Шеваровым 3 мин., 24.12.2020 В некоторых телерепортажах, посвященных Параду Победы в уходящем году, внимательный зритель мог заметить примечательную деталь. 24 июня гостям юбилейных торжеств на Красной площади вручали подарки в вещмешках защитного цвета. Полевой бинокль, плащ-палатка, маленькая копия Знамени Победы и… книга под названием «Ушли на рассвете. Судьбы и стихи». Ей и посвящены нынешние «Строфы». Автор-составитель — многолетний друг нашей рубрики, писатель и журналист, ведущий газетного «Календаря поэзии» Дмитрий Шеваров. «Эта книга готовилась несколько лет, — сказано в аннотации к ней. — В ее составлении участвовали родные и близкие погибших поэтов, архивисты, филологи, библиотекари, журналисты, а также читатели “Российской газеты”, в которой публиковались отрывки из будущей книги. В настоящее издание вошли 25 очерков о молодых поэтах, их стихотворения и письма, а также общий поминальный список погибших в годы Великой Отечественной молодых поэтов». В этой благородной истории всем всё понятно. Я знаю твердо и не понаслышке, что эта книга и этот труд — к евангельским словам о душе, положенной «за други своя». И конечно это — акт воскрешения, в котором среди многих и многих принимали участие даже и родители составителя… О Николае Копыльцове в 1965 году впервые написал корреспондент «Алтайской правды» Геннадий Шеваров; некоторые письма и стихи Ариана Тихачека спаслись благодаря уральской журналистке Зоряне Рымаренко. В предисловии Дмитрия Шеварова («До свидания, мальчики») говорится о нашем общем праве: предполагать в погибших ребятах — поэтов. Даже и «в самом глубоком и духовном смысле, а не только лишь в литературном». Поклонимся памяти героев этой книги. И — всем тем, кто потрудился над ней. Леонид Крапивников (1919–1941) Покидал я город на рассвете. Я да ветер шагали в тишине. Только дети, маленькие дети, Испугавшись, плакали во сне. |
| Но птицы поедают не только семена растений, но и насекомых, которые обитают на грядках многолетних растений и на цветочных лужайках. Насекомоядные виды, такие как домашний краснохвост, скворец, малиновка, синица и большая синица, питаются гусеницами, жуками и пауками, особенно в период размножения. Птицы любят неухоженные сады Обрезки деревьев и кустарников не следует выбрасывать в отходы зелени, а лучше складывать в углу сада, чтобы сформировать кучу обрезков древесины. Малиновки, крапивники и лесные завирушки любят добывать там корм и использовать его в качестве места размножения. Горные теньковки также предпочитают строить свои гнёзда на уровне земли. Если оставить однолетние многолетники и немного старой травы, это привлечет их в сад. Зяблик обычно гнездится на верхушках деревьев или высоких кустарниках, где прячет свое полусферическое гнездо. Тот, кто озеленяет фасад своего дома, также делает что-то хорошее для птиц в саду. В частности, чёрные дрозды находят хорошие убежища на стенах, увитых плющом, спорышем или диким виноградом. В свою очередь, ласточкам нужны специальные скворечники, потому что они обычно находят материал для гнездования на глинистых грунтовых дорогах, но все чаще и чаще они заасфальтированы. Суглинистая лужа в саду обеспечит необходимый строительный материал. Открытое окно в сарае для инструментов дает ласточкам возможность найти подходящее место для гнездования. Стены из камня без цементного раствора — хорошая среда обитания не только для насекомых. Эти мелкие биотопы также используются в качестве источника пищи и укрытия для домашних и садовых краснохвостов, поползней, серых жаворонков, малиновок и крапивников. Небольшой садовый пруд с мелководной зоной является идеальным местом для питья и купания для многих видов птиц. Птицы проводят много времени, ухаживая за своим оперением. Миска с мелким песком особенно популярна среди воробьев. Заключение Чем разнообразнее и естественнее будет оформлен ваш сад, тем больше птиц там поселится. Обратите внимание на некоторые из этих советов, возможно, уже следующей весной вы сможете заметить в своем саду необычно оживленную суету. Рекомендуемые статьи |
| Вместо чудотворной иконы в иконостасе холодного собора, на время ее перенесения, поставлена приложенная в собор тоже весьма древняя икона, копия с настоящей, писанная с нее, как значится в особой надписи на этой иконе, при царе Михаиле Феодоровиче и патриархе Филарете, - до этого времени составлявшая родовое достояние купца Никитина. Когда подлинная чудотворная икона из теплого собора будет возвращена в холодный, тогда копию вставят в киоту, приготовленную для чудотворной иконы. Престолов в храме было три: главный – во имя св. Николая Чудотворца, в приделах во имя св. в.-муч. Екатерины и Феодора Стратилата. Утварью, ризницей, св. иконами и этот храм снабжен вполне достаточно. В иконостасе находится несколько древних икон из прежней церкви. Закрыта церковь Николая Чудотворца в 1929 г., сломана в сер. 1930-х г.г. При обоих храмах, Казанском и Никольском, была одна каменная с шатровым верхом колокольня, построенная одновременно с Казанским собором. Из 13 колоколов, размещенных на колокольне, один был отлит в 1788 г. благодаря стараниям городского головы Фёдора Ивановича Крапивникова и церковного старосты Наума Егорова, а второй - на средства вязниковского купца Василия Максимовича Кривцова в 1842 г. На колокольне был колокол со следующей надписью: «лета 7190 Государь царь и вел. кн. Федоръ Алексеевичъ … приложилъ сей колоколъ въ домъ Св. Отецъ семи соборовъ вселенскихъ и св. благ. Кн. Даниила въ монастырь при игумене Тимофее съ братиею». Как попал сюда этот колокол, неизвестно. Предполагали, что это произошло при Императоре Петре I, когда четвертая часть колоколов церкви или монастыря отбиралась на пушечное дело. Если в представленных колоколах было больше четвертой части, то на пушечном дворе излишек возвращали в виде какого-нибудь колокола. Таким путем мог попасть колокол из Московского Данилова монастыря в Вязниковский Казанский собор. Обширная пятиглавая церковь в псевдорусском стиле, построенная в 1866-1877 г.г. на средства И. В. Сенькова на месте каменного здания 1690-х г.г. Служила зимним храмом при Казанском соборе. Боковые приделы вмч. Екатерины и Феодора Стратилата. Закрыта в 1929 г., сломана в середине 1930-х г.г. |
| Читайте также: «А вот когда отвоюем, тогда буду учиться», — поэт Ленонид Крапивников, 19 лет К окончанию школы он прочитал почти всю мировую классику и снискал первую славу как поэт. Им заинтересовался Чуковский. Вскоре Василий познакомился с Корнеем Ивановичем в Ленинграде, куда его пригласило для переговоров одно из издательств. В мае 1941 года Кубанёв был в гостях у Николая Асеева — одного из самых известных в ту пору поэтов. В 16 лет Василий приступил к написанию «социально-философского романа о судьбах крестьянства, о судьбах России». Его увлекала музыка (он не только прекрасно в ней разбирался, но и сам сочинял), педагогика (полгода он преподавал в сельской начальной школе), журналистика (заведовал отделом в районной газете), иностранные языки (читал французских и немецких классиков в подлиннике), а еще — философия, история искусства, кино, театр. Гигантская умственная работа не мешала ему оставаться нормальным мальчишкой — порывистым, дерзким, влюбчивым. Родные и друзья звали его Васильком. Девочку, с которой Василёк дружил со школы, звали Тася Шатилова. Потом он влюбился в Верочку Клишину. Будем помнить этих чудных советских барышень: только благодаря им у нас есть представление о том, каким был Вася Кубанёв — они сохранили его письма. Основной архив Кубанёва погиб. И о том, что безвозвратно утрачено, можно теперь лишь догадываться по сохранившимся письмам. Ясно одно: Россия потеряла наследие одного из своих гениев. Василий чувствовал, что жизнь его будет короткой. В 18 лет он написал «Завещательную записку»: «В случае моей смерти прошу все, что останется после меня, — мои рукописи, книги и документы — считать принадлежащими Вере Петровне Клишиной и передать их ей без промедления». Среди дошедших до нас философских писем Василия Кубанёва есть особенно загадочные, например такое: «Я живу, чтобы узнать, что такое вечность…» Из писем Василия Кубанёва Таисии Шатиловой и Вере Клишиной 20 ноября 1937 Вступить в борьбу против дурного, что есть в моей душе, — это не только возможно, но и нужно. Но изменить себя совершенно, изменить самые корни своего характера — это и невозможно, и ненужно… Надо найти те корни, которые несут соки горькие, отравляющие душу, — и удалить эти корни безжалостно! |
| от Алма-Атинской епархии: архиепископа Елецкого Сергия (Зверева; 1870-1937), священника Иоанна Земляного (1867-1937), священника Петра Кондратова (1870-1937), диакона Григория Долинина (1875-1937), священника Петра Покровского (1872-1937), архимандрита Григория (Ребеза; 1872-1937), архимандрита Вениамина (Зыкова; 1870-1937), протоиерея Александра Сереброва (1868-1937), протоиерея Иоанна Малиновского (1881-1937), протоиерея Константина Михайловского (1874-1937), священника Александра Мишутина (1885-1937), священника Игнатия Теслина (1873-1937), священника Симеона Кривошеева (1878-1937), священника Иоанна Пирамидина (1877-1937), священника Иоанна Флоровского (1877-1937), мирянина Валентина Корниенко (1873-1937), монахини Маргариты (Закачуриной; 1883-1937), монахини Февронии (Ишиной; †1937), монахини Тамары (Проворкиной; 1879-1937), Марии Дмитриевской (1879-1937), Петра Антонова (1872-1938), Леонида Салькова (1886-1938), священника Николая Амасийского (1889-1938), священника Зиновия Суторомина (†1920), священника Владимира Панькина (†1920), священника Симеона Афонькина (1870-1937), священника Илии Березовского (1890-1938), священника Романа Марченко (†1929), епископа Стародубского Дамаскина (Цедрика; 1877-1937), архимандрита Феогена (Козырева; 1862-1939), монахини Евдокии (Андриановой; 1886-1942), протоиерея Феоктиста Смельницкого (1863-1937), архимандрита Маврикия (Полетаева; 1880-1937), Василия Кондратьева (1887-1937), Владимира Правдолюбова (1888-1937), священника Иосифа Архарова (1874-1937), священника Николая Фигурова (1886-1937) священника Леонида Никольского (1876-1937), священника Иоанна Речкина (1872-1937), священника Зосимы Пепенина (1888-1937), протоиерея Иоанна Родионова (1881-1937), священника Иоанна Ганчева (1876-1937), священника Петра Кравца (1885-1937), священника Илариона Соловьева (1868-1937), Петра Антонова (1872-1938), Павла Бочарова (1882-1937), монахини Агафии (Крапивниковой; 1890-1937), монахини Марии (Портновой; 1888-1937), Марии Стефани (1878-1937), Александры Лебедевой (1874-1937), Димитрия Морозова (1875-1937), Петра Бордана (1895-1937), Наталии Сундуковой (1887-1942), Наталии Силуяновой (1905-1942), Евдокии Назиной (1902-1942), Анны Боровской (1907-1942), Матроны Наволокиной (1894-1942), Варвары Деревягиной (1912-1942), Анны Поповой (1898-1942), Евдокии Гусевой (1912-1942), Евфросинии Денисовой (1906-1942), Агриппины Киселевой (1903-1942), Наталии Васильевой (1899-1942); |
| священника Николая Амасийского (1889–1938) священника Николая Беневольского (1877–1941) священника Николая Ковалева (1884–1937) священника Николая Фигурова (1886–1937) священника Павла Гайдая (1896–1937) священника Парфения Красивского (1859–1919) священника Петра Кондарова (1870–1937) священника Петра Кравца (1885–1937) священника Петра Новосельского (1883–1937) священника Петра Покровского (1872–1937) священника Романа Марченко (†1929) священника Симеона Афонькина (1870–1937) священника Симеона Кривошеева (1878–1937) священника Стефана Костогрыза (1887–1937) священника Стефана Крейдича (1874–1937) священника Стефана Ярошевича (1883–1937) священника Феодота Шатохина (1888–1937) иеромонаха Мелетия (†1918) иеромонаха Пахомия (Ионова; 1883–1937) протодиакона Матфея Казарина (1886–1942) протодиакона Никиты Алмазова (1874–1937) диакона Григория Долинина (1875–1937) диакона Константина Зверева (1881–1920) диакона Михаила Исаева (1875–1937) диакона Петра Сорокина (1885–1953) диакона Стефана Пономарева (1880–1933) монахини Агафии (Крапивниковой; 1890–1937) монахини Евдокии (Андриановой; 1886–1942) монахини Ксении (Черлиной-Браиловской; 1881–1937) монахини Маргариты (Закачуриной; 1883–1937) монахини Марии (Портновой; 1888–1937) монахини Пелагии (Жидко; 1897–1944) монахини Тамары (Проворкиной; 1879–1937) монахини Февронии (Ишиной; †1937) Агриппины Киселевой (1903–1942) Акилины Дубовской (1892–1942) Александра Лебедева (1874–1937) Александры Смоляковой (1880–1942) Анатолия Рождественского (1891–1921) Анны Боровской (1907–1942) Анны Водолановой(1890–1942) Анны Поповой(1898–1942) Валентина Корниенко (1873–1937) Варвары Деревягиной (1912–1942) Василия Кондратьева (1887–1937) Владимира Правдолюбова (1888–1937) Георгия Юренева (1887–1937) Димитрия Морозова (1875–1937) Домны Васильковой (1887–1942) Евдокии Гусевой (1912–1942) Евдокии Назиной (1902–1942) Евфросинии Денисовой (1906–1942) Евфросинии Джуринской (1888–1920) Иоанна Мелькова (1884–1920) Иосифа Беспалова (†1921) и с ним 37-ми мучеников |
|
|
