| Изяслав Давыдович, младший сын Давыда Святославича, брат печерского инока Николы-Святоши, родился после 1100 г., умер 6 марта 1161 г. С 1139 г. Изяслав был князем новгород-северским (в Черниговской земле), выступая по большей части в союзе со своим старшим братом Владимиром, после смерти которого в июне 1151 г. он и занял черниговский стол. Прочностью своих политических позиций Изяслав был обязан постоянному сотрудничеству с половцами, что объясняется, возможно, половецким происхождением его жены. Этот (первый?) брак состоялся, судя по всему, довольно поздно, уже около 1140 г., так как в 1157 г. у Изяслава были от него малолетние дети. После смерти киевского князя Изяслава Мстиславича зимой 1154/1155 гг. Изяслав попытался закрепиться в столице, но вскоре вынужден был признать права на Киев Юрия Владимировича Долгорукого (в феврале 1156 г. сын Юрия Долгорукого Глеб женился на одной из дочерей Изяслава). После смерти Юрия Изяславу удалось 19 мая 1157 г. занять киевский стол, однако в декабре 1158 г. он был вынужден вновь его оставить из-за своей неумелой политики по отношению к прочим князьям, особенно из-за своего вмешательства в галицкие дела. Бежав в землю вятичей, Изяслав во главе половецких отрядов производил набеги на Киевскую, Черниговскую и Смоленскую земли. Опираясь на союз с отдельными черниговскими князьями и на военную помощь половцев, он сумел вынудить киевского князя Ростислава Мстиславича, разбитого в бою 8 февраля 1161 г., оставить Киев, которым и овладел в очередной раз 12 февраля 1161 г. В ходе продолжавшейся борьбы Изяслав погиб во время осады Белгорода 6 марта 1161 г. и 13 марта был похоронен в Чернигове в церкви Свв. Бориса и Глеба, заложенной его отцом. Следует отметить, что свои права на Киев в борьбе с Ростиславом Изяслав обосновывал не возрастным, как полагают некоторые историки, а династическим старшинством: он был младше родившегося около 1100 г. Ростислава, но зато принадлежал не к четвертому, как этот последний, а к третьему поколению потомков Ярослава Мудрого. |
| (Cont. Wissegr. 1874. Р 215) 922 Брненский князь Вратислав, сын брненского князя Олдржиха. В правление чешского князя Братислава II Моравия была поделена между его младшими братьями Конрадом, получившим Брно, и Отой (Оттоном), уделом которого стал Оломоуц. После смерти в 1092 г. Конрада Брненского его удел оказался в свою очередь расчленен: старший сын Олдржих получил Брно, а младший Литольд – Зноймо. 923 Вышеградский продолжатель Козьмы – единственный источник, сообщающий о русском браке Братислава Брненского. Статья 1131 г. носит ретроспективный характер (см. введение), и этот источниковедческий факт способен повлиять на ее оценку. Кем была русская жена Братислава, неясно. Н. А. Баумгартен догадывался, что речь идет будто бы о дочери теребовльского князя Василька Ростиславича, одного из старших внуков Ярослава Мудрого (Baumgarten 1927. Table III, N 11); эта идентификация перешла в другие справочники (Пашуто 1968. С. 422. Табл. 3, 2; и др.), но на чем она основана, непонятно, так как ссылка Н. А. Баумгартена на собственную работу по генеалогии галицких Ростиславичей (Баумгартен 1908) дана в пустоту: в указанной работе никаких данных на этот счет нет. Высказывалось также предположение, что отцом русской супруги Братислава был племянник Василька, тогда звенигородский, а впоследствии галицкий князь Владимирко Володаревич (Флоровский 1935. С. 60–62). Вполне вероятно, однако, что брак брненского князя представлял собой часть дипломатической подготовки к войне против венгерского короля Белы II, союзником которого был пражский князь Собеслав I (см. рассказ о ней непосредственно ниже, а также 46/3, 63/5). В таком случае тестя Братислава надо искать среди Мономашичей; скорее всего им мог быть волынский князь Андрей Владимирович. У родившегося в 1102 г. Андрея в 1132 г. вполне могла быть дочь, достигшая брачного возраста (12 лет). Вопрос остается открытым. 924 Имеется в виду Елена, жена спартанского царя Менелая, похищение которой троянским царевичем Парисом стало, согласно «Илиаде» Гомера, причиной Троянской войны. |
| Грустно было расставаться с дедушкой Байкалом, но надо. Вышел на трассу и довольно быстро уехал до Иркутска с молодой семейной парой. Приехал домой. Да, действительно, приезжали и еще приедут сегодня. Слава Богу. Так оно и было, встретились, как будто и не расставались, я рассказываю о курьезах в Братске, про места, где побывал, про людей, с которыми познакомился и про многое другое. К вечеру поехал в город и решил вновь заглянуть на телевидение, надо же рассказывать людям не только о том, что собираешься свершить, но и о том, что свершил. Сразу же сняли очередной сюжет, а я подарил Алле, журналистке «Сей час», книжку про Байкал. Несмотря на выборы губернатора, сюжетов в новостях все равно не хватало. Вечером с Аллой Федоровной и Альбертом Владимировичем поехали на строящийся дом, посмотреть, как двигаются дела. А возвращаясь обратно, наслаждались золотым закатом – внезапно все небо целиком окрасилось в ярко-желтый цвет, и эта незабываемая картина сопровождала нас всю дорогу. По приезду я, не без риска свалиться, залез на крышу двухэтажного гаража и снял это чудо на фотоаппарат. А потом мы лопали арбуз. День пятидесятый. 18.08. Снова выспался. В путешествии сложно позволять себе высыпаться, потому что столько вокруг неизведанного и все хочется посмотреть и везде успеть и все попробовать, поэтому с удовольствием жертвуешь ради этого сном. Недосып компенсируют впечатления. Чтобы не сидеть дома, пошел бродить по Иркутску. На улице моросит дождик, но по сравнению с ливнями, под которые я попадал, этот только в радость. Вокруг памятника Ильичу, словно огромная пестрая бабочка, раскинулась цветочная клумба. Как хорошо летом! Потом чуть дальше снова клумба, но целиком красная, с фонтанами посередине. Фонтаны тут встречаются буквально на каждом шагу и может не все они блещут причудливыми формами, но зато очень радуют журчанием и свежестью. Неспеша прошел до шпиля, поставленного в честь строителей Транссибирской магистрали, поглядел в Ангару – она все так же прозрачна и холодна. А потом решил заглянуть в музей истории Иркутска, каждый раз нахожу там что-то новое, вот и сейчас было интересно вновь увидеть, как традиционно жили эвенки, буряты, познакомиться с плодами деятельности М. М. Герасимова, ученого-археолога, восстанавливавшего по черепам лица людей, давно покинувших этот мир: Ивана IV Грозного, Ярослава Мудрого, Тамерлана и других. |
| Болеслав III Кривоустый, кн. польский (1102–1138) IV, IXa, IXb, 166, 167, 175–178, 176–179, 197, 197–200, 199, 202, 202–203, 207, 214, 235, 235–236, 240, 250–251, 253, 255–257, 255–257, 263, 265, 280, 303–308, 303, 307, 311, 318, 322, 365, 368–369 Болеслав IV Кудрявый, кн. польский (1146–1173) IV, IXb, 198, 200, 200, 250–251, 250–251, 265, 265, 270, 280, 308, 308, 311 Болеслав I, кн. чешский (929/35–972) IV, VI, 184,185 Болеслав II, кн. чешский (972–999) VI, 106, 106, 117–119, 118, 184–186, 185, 227 Болеслав III, кн. чешский (999–1002, ум. в 1037 г.) VI Болеслав, с. польского кн. Мешка III, кн. куявский (ум. в 1195 г.) IV, 309, 309–310, 315, 317, 319 Болеслав Высокий, кн. силезский (1163–1201) IV, IXa, 318, 320 «Большая люнебургская хроника» (XII в.) 326–327 «Большие хильдесхаймские анналы» (XI в.) 84, 105–106, 109, 117 Бонифаций, см. Бруно (Бонифаций) Кверфуртский Бонифаций (Винфрид), св., англо-саксонский миссионер, первый архиеп. майнцский (ум. в 754 г.) 55, 66, 69–70, 278 Боняк, хан половецкий (кон. XI – перв. треть XII в.) 362 Борживой I, кн. чешский (ум. в 888/94 г.) VI Борживой II, кн. чешский (1101–1107, 1109–1110, 1117–1120, ум. в 1124 г.) VI, 219, 219, 264, 303 Борис (Кальман), претендент на венгерский престол, с. венгерского кор. Кальмана, не признанный отцом (уб. после 1153 г.) V, 202–203, 236, 240–241, 240–241, 247, 248, 249, 249, 252, 255, 257, 264, 307, 364, 364–365, 367–370, 368 Борис Владимирович, св., кн. ростовский (уб. в 1015 г.) IXa, 63, 73–74 Борис Вячеславич, с. смоленского кн. Вячеслава Ярославича, внук киевского кн. Ярослава Владимировича Мудрого (уб. в 1078 г.) IXa, 345 Боэмунд I, с. апулийского и калабрийского герц. Роберта Гвискара, герц, тарентский (со втор. пол. 1080-х гг.), один из предводителей Первого крестового похода, кн. Антиохии (1098–1111) 212, 212 Боэций Анций Манлий Северин, богослов, полигистор (ум. в 524 г.) 300 Бресслау Х., см. Bresslau Н. Бретхольц Б., см. Bretholz В. Бржетислав I, кн. чешский (1034–1055) VI, 110, 110, 118, 177, 229–230, 229 |
| Изгнав в 1129 г. полоцких князей, киевский кн. Мстислав Великий сначала присоединил Полоцкую землю к Киеву, управляя ею через сына Изяслава, но после смерти Мстислава полочане посадили у себя на столе Всеславова внука Василька Святославича (очевидно, одного из немногих избежавших изгнания), хотя Минская волость осталась при этом на время под властью Киева. Сразу же после вокняжения в Киеве Всеволода Ольговича полоцкие князья возвратились на родину, и история земли в 40-50-х гг. XII в. проходила под знаком борьбы за Полоцк между минским кн. Ростиславом, сыном Глеба Всеславича, и Рогволодом (Василием), сыном полоцкого кн. Рогволода (Бориса) Всеславича. В 60-80-х гг. XII в. в Полоцке с нек-рыми перерывами удерживался Всеслав Василькович. В ходе этой борьбы, далеко не все этапы к-рой достаточно ясны, Полоцкая земля дробилась на отдельные княжения (кроме упомянутого Минска также Друцк, Изяславль, Логожск, Борисов и др.), князья к-рых, так же как и собственно полоцкие, вступали в отношения зависимости то от Святослава Ольговича (из князей черниговской ветви, к-рому в 50-х гг. XII в. принадлежали дреговичские земли к югу от Полоцкой земли), то от вост. соседей - смоленских Ростиславичей, к-рые даже нек-рое время владели Витебской волостью. Дальнейшая история Полоцкой земли вырисовывается смутно. Политическая и экономическая зависимость от Смоленска продолжала крепнуть, тогда как в 1-й трети XIII в. на северо-западе Полоцк подвергался нажиму со стороны Риги и Ливонского ордена и к 1207 и 1214 гг. утратил свои важные в стратегическом и торговом отношениях вассальные княжества в низовьях Зап. Двины - Кокнесе (Кукенойс) и Ерсике (Герцике). В это же время слабевшая Полоцкая земля страдала от литов. набегов. Галицкая и Волынская земли (см. подробнее ст. Галицкая Русь ). Галицкая земля складывалась в 1-й пол. XII в. на основе владений, закрепленных на Любечском съезде за сыновьями Ростислава Владимировича, старшего внука Ярослава Мудрого, и обнимавших земли по верхнему Днестру и Сану с городами Теребовль, Звенигород, Перемышль. |
| а) Памятники государственного законодательства относительно церкви. Церковный устав Св. Владимира. По содержанию своему он заключает в себе пожалование десятины в пользу церкви, а также определение круга предметов и лиц, подведомственных церковному суду, с предоставлением в заведывание церкви торговых мер и весов. В числе предметов, входящих в состав компетенции церковного суда, указываются: преступления против нравственности, все дела о завещаниях и наследстве, а также касающиеся семьи, гражданские и уголовные и проч., а в числе лиц, подлежащих суду духовенства: клирики, сироты, изгои – вообще лица, находившиеся под особым покровительством церкви. Некоторые ученые оспаривают подлинность этого памятника в виду: 1) того, что в нем упоминаются такие лица и учреждения, которые не могли существовать во времена Св. Владимира 17 , и 2) многочисленности и разнообразия редакций его, отличающихся одна от другой сравнительной краткостью или распространенностью. Другие, наоборот, полагают непреложность факта дарования Владимиром устава церкви. Подлинность доказывается, между прочим, тем, что некоторые списки этого памятника относятся к весьма древнему времени (XIII в.), и в подлинности их до второй половины XVIII в. никто не сомневался; в виду этого можно предполагать, что положения этого памятника имели практическое значение в действительной жизни. Наиболее правильное воззрение на этот предмет таково: Владимир, по основании церкви и по принятии иерархии, имел надобность указать круг ведомства церковного суда. Воля князя, быть может, и не была выражена письменно. Письменная форма явилась позднее, и, конечно, с добавлениями позднейшего характера. Владимиру принадлежит основная мысль; дальнейшее ее развитие есть дело преемников его и практики церкви, которая в частностях руководилась основной нормой первых князей. При постоянном обращении в жизни, устав переписывался и дополнялся в частностях; отсюда происходят различные редакции его. Устав о церковных судах Ярослава Мудрого Владимировича. |
| Особый разряд документов договорного вида составляют частно-публичные А.- соглашения частных лиц с гос-вом, оформленные обычно как односторонние обязательства частных лиц по отношению к гос-ву. Таковы «укрепленные» крестоцеловальные грамоты бояр о верной службе государю и неотъезде. Наиболее ранняя из них была дана кн. Д. Д. Холмским московскому вел. кн. Иоанну III Васильевичу в 1474 г. Подобные документы составлялись и в XVI в. В них обычно отмечается посредничество церковных иерархов - митрополита, епископов и архимандритов московских мон-рей - в снятии «нелюбья» с опального боярина. Грамоту подписывал митрополит. «Поручные кабалы» одних бояр по другим известны с того же времени. Здесь обещание верной службы боярина государю формулировалось от имени третьего лица - «порутчика» - и подкреплялось его обязательством заплатить большой штраф в случае отъезда или бегства «вырученного» им вельможи. «Поручные кабалы» могли быть и коллективными. С сер. XVI в. появляются крестоцеловальные записи губных и земских старост, фиксирующие их обязательства верно исполнять порученную им службу. К частно-публичным договорам можно отнести, вероятно, А. откупа и подряда XVIII-XIX вв. В XVII-XVIII вв. преимущественно на севере России составлялись договоры подряда между сельской общиной и приходским священником. Эти корпоративные А. закрепляли взаимные обязательства сторон: содержание священника общиной и отправление богослужения священником. К А. относят не только договоры, но и документы договорно-законодательного вида: специальные и частные законы. Церковные уставы князей равноап. Владимира (Василия) Святославича и Ярослава (Геогрия) Владимировича Мудрого , будучи по существу специальными законами, имели форму договора (Владимир как бы заключал соглашение с кнг. Анной, Ярослав - с митр. Иларионом ). Великокняжеские духовные грамоты XIV-XVI вв. носили смешанный договорно-законодательный характер. С одной стороны, они определяли гос. устройство страны и в этом смысле являлись специальными законами, с др.- духовные представляли собой «ряд» между князем и его наследниками. |
| В числе предметов, входящих в состав компетенции церковного суда, указываются: преступления против нравственности, все дела о завещаниях и наследстве, а также касающихся семьи, гражданские, уголовные и проч., а в числе лиц, подлежащих суду духовенства: клирики, сироты, изгои – вообще лица, находившиеся под особым покровительством церкви. Некоторые учёные оспаривают подлинность этого памятника ввиду: 1) того, что в нём упоминаются такие лица и учреждения, которые не могли существовать во времена св. Владимира 5 , 2) многочисленности и разнообразия редакций его, отличающиеся одна от другой сравнительной краткостью или распространённостью. Другие, наоборот, полагают непреложность факта дарования Владимиром устава церкви. Подлинность доказывается, между прочим, тем, что некоторые списки этого памятника относятся к весьма древнему времени (XIII в.), и в подлинности их до второй половины XVIII в. никто не сомневался; ввиду этого можно предполагать, то положения этого памятника имели практическое значение в действительной жизни. Наиболее правильное воззрение на этот предмет таково: Владимир, по основании церкви и по принятии иерархии, имел надобность указать круг ведомства церковного суда. Воля князя, быть может, и не была выражена письменно. Письменная форма явилась позднее, и, конечно, с добавлениями позднейшего характера. Владимиру принадлежит основная мысль; дальнейшее её развитие есть дело преемников его и практики церкви, которая в частностях руководилась основной нормой первых князей. При постоянном обращении в жизни, устав переписывался и дополнялся в частностях; отсюда происходят различные редакции его. Устав о церковных судах Ярослава Мудрого Владимировича. Он сохранился в двух основных редакциях: западнорусской и восточно-русской, из которых последнюю опять разные списки представляют в разном объёме. Западно-русская редакция содержит в себе определение важнейших предметов церковной подсудности, применительно к средневековой компетенции церковного суда на Западе, под угрозой денежного штрафа за посягательство на права церкви. |
| Новый этап войны предполагал и новые ее формы. Ими стали походы в степь, предпринимаемые в необычно ранние сроки, оказавшись, поистине, новым словом в отечественном военном искусстве. Мы никогда не узнаем, кому именно принадлежала идея проведения таких походов, однако инициативу их организации летописная традиция навсегда закрепила за Владимиром Мономахом. Только авторитет самого доблестного воина среди внуков Ярослава Мудрого мог преодолеть инерцию мышления подавляющего большинства военной аристократии и среди них самого великого князя Святополка Изяславича. Для решения этого архиважного вопроса в обстановке максимальной секретности правители Киева и Переяславля в марте 1103 г. удалились в Долобск - княжескую охотничью ставку на левой, луговой стороне Днепра, отрезанную от столицы разливом. Источники ярко, почти с протокольной точностью, повествуют, о том, как на совещании, проходившем в охотничьем шатре, Владимиру Всеволодовичу пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить Святополка Киевского и его дружину в правильности избранного замысла. Аргументация Мономаха оказалась безупречной, и вскоре войско семи сильнейших русских князей выступило в поход. Помимо Святополка и Владимира, которые, наверняка, вели все наличные силы киевщины и переяславщины, упомянут Давыд Святославич, располагавший лишь половиной черниговских сил (его брат Олег отказался участвовать). Обращает на себя внимание участие полоцкого князя Давыда Всеславича. Кроме них участие в походе приняли племянник Святополка Вячеслав Ярополчич, княживший в это время в Турово-Пинской земле и внук Игоря Ярославича Мстислав, который, возможно, в это время правил в Смоленске или Владимире Волынском. Упомянут также Ярополк Владимирович, - второй сын Мономаха, - как, вероятно, уже имевший самостоятельную дружину. В поход выступили как на конях, по берегу Днепра, так и в лодьях (пехота), спустившись ниже порогов, до Хортицы. Уже 4 апреля 1103 года на р.Сутине (Молочная), в четырех переходах от места высадки, русские нанесли половцам неслыханное поражение. |
| Д. И. Прозоровский первым «облагородил» происхождение Владимира, предположив, что Малк Любечанин – это сосланный в Любеч древлянский князь Мал. 240 А. А. Шахматов придумал совершенно фантастическую генеалогию Владимира, выводившую его от воеводы Свенельда. На основании того, что Я. Длугош называет древлянского князя, убийцу Игоря и незадачливого жениха Ольги, Нискиной, а не Малом, он предположил, что на самом деле Игоря убил Мистиша Свенельдич. Малуша была его дочерью, и звали ее Малфред. 241 О смерти этой дамы упоминается в НС и «Повести временных лет» под 6508 (1000) г., а Длугош вообще ничего не пишет о происхождении Владимира. А.А. Шахматов полагал, что летописцы в НС и «Повести временных лет» хотели обелить Свенельда, поэтому убийцами князя Игоря сделали древлян. В летописи сказано, что князь сначала отдал право сбора дани Свенельду, а потом собрал ее по второму разу. Но зачем было превращать внучку знаменитого воеводы в дочь безвестного любечского горожанина, А. А. Шахматов не объяснил. Если уж летописец заменил сына Свенельда на природного древлянского князя, то можно было бы оставить без изменения родство матери Владимира. Еще меньше логики в предположении, что какой- то летописец в XI в. решил замолчать ее княжеское происхождение. В вв. для того чтобы свободная девушка стала рабыней, она вовсе не обязательно должна была переживать такие драматические события, как война и плен. В 110-й статье Русской правды Пространной редакции («О холопстве») перечислены три вида «обелного» (полного) холопства: «А се третьее холопство: тивуньство без ряду (без договора) или привяжеть ключь к соб без ряду, с рядомь ли (с договором), то какося будеть рядилъ, на том жестоить». 242 В Краткой правде, закрепившей законодательство Ярослава Владимировича Мудрого и его сыновей, этой статьи еще нет. Пространная Правда появилась в самом начале XII в. при Владимире Мономахе . Одной из ее задач было упорядочить и ограничить полное закабаление свободных неимущих людей. Тиун (управляющий) и ключник ставились из челяди, т. е. из лично зависимых людей. Согласно 110-й статье, человек, занявший эту должность, мог остаться лично свободным, если он заключил договор. Если этот случай особо оговаривается, значит, обычно он становился рабом. Таким образом, Малуша, став ключницей княгини, добровольно отдала себя в рабство. |
|
|
