| 236. Александр Даниилович, кн. московский, второй из пяти сыновей св. Даниила Александровича, князя московского 66), от брака с неизвестной, именуемой, в некоторых сказаниях, Марией 120). – О времени и месте его рождения – сведений нет; «недовольный – как утверждает Карамзин – жестокостью» Юрия (Георгия) Даниловича, князя московского 193), сто старшего брата, он удалился в Тверь, в 1306 т. и ум. – вероятно, там же – осенью 1308 г, – Ничего больше о нем неизвестно. – Примечание. Любопытно, что летописи: Новгородская Четвертая и Софийская Первая относят смерть этого князя к 1305 г. 237. Александр Даниилович 237. Александр Даниилович, прозванием Взметен , князь суздальско-нижегородский, единственный сын Даниила Борисовича, князя суздальско-нижегородского 648), от брака с Марией, в иночестве Мариной ). – Именуется летописно однажды, по случаю женитьбы его на Василиссе Васильевне 419), дочери Василия Дмитриевича, великого князя московского 45), вдове Александра Ивановича Брюхатого, князя суздальского 245), в 1418 г. 238. Александр Дмитриевич 238. Александр Дмитриевич, князь друцкий, пропущеный родословными, потомок Мономахов в XI колене, один (неизвестно который по старшинству) из четырех сыновей Дмитрия Семеновича, князя друцкого 692), праправнука Александра Всеволодовича, князя бельзского и владимиро-волынского 232). – Летописи именуют его только однажды, в числе князей, союзников Витовта, великого князя литовского, убитых Татарами Тимур-Кутлука, в сражении на реке Ворскле. 12 августа 1399 г. 239. Александр Дмитриевич 239. Александр Дмитриевич, кн. московский, средний из трех сыновей Дмитрия Александровича, вел. кн. Владимирского 69), от брака с неизвестной, – Летопись именует его однажды, потому случаю, что он, быв послан отцом в Орду, ум, там, в 1292 г. Никаких других сведений о нем нет. 240. Александр Дмитриевич 240 . Александр Дмитриевич, князь ростовский, единственный сын Дмитрия Борисовича, князя ростовского 668), от брака с неизвестной. – Именуется только в летописи Воскресенской, отмечающей рождение его, от Дмитрия Борисовича, под 6894=1286 г, (П. С. Р. Л. т. VII, с. 179). – О времени и месте смерти его – сведений нет. Родословные: так называемой, «Бархатной книги» (ч. I, с. 175), Строева (Ключ к Ист. гос. росс. росп. X. степ. 14. Изд. 1844) и кн. Долгорукого (Росс, родосл, книга ч. I. с. 206. Изд. 1856) – утверждают, что он оставил одного сына, Юрия (Георгия), князя ростовского ) Примечание. Князь этот, тем не менее, сомнителен. Летописи: Троицкая (П. С. Р. Л. т. I. с. 227), Новгородская Четвертая (П, С. Р. Л. т. IV. с. 44) и Софийская Первая (П. С. Р. Л. т. V. с. 201), говорят, под одним и тем же 6794=1286 г., о рождении сына Александра не у Дмитрия Борисовича, князя ростовского, а у его брата, Константина Борисовича, князя угличского ), Того же держится и г. Соловьев (Ист. Росс. etc. т. III. с. 272. Изд. 1870), а Карамзин думает иначе (Ист. Гос. Росс. т. IV. прим. 182. изд. 1842). 241. Александр Иванович |
| В соборе совершались и женские захоронения: в 1183 г. здесь похоронили княгиню Ольгу, сестру Андрея Боголюбского. В 1184 г. тут же положили тело внука Юрия Долгорукого, князя Изяслава Глебовича. В 1212 г. в соборе, который в его правление был существенно расширен, был погребен князь Всеволод Большое Гнездо. Его сыновья были погребены в том же соборе: в 1188 г. – Борис (предположительно), в 1189 г. – Глеб (предположительно), в 1218 г. – Константин, в 1227 г. – Владимир (Дмитрий), в 1239 г. сюда было привезено тело погибшего на Сити князя Юрия Всеволодовича, а в 1246 г. в храме похоронили Ярослава Всеволодовича. В неизвестные годы здесь же был погребен Иоанн Всеволодович. В 1238 г. в соборе положили тела убитых во время штурма Владимира сыновей Юрия Всеволодовича – Всеволода, Мстислава и Владимира, а также тела его жены Агафьи, его дочери, «снох и внучат». В 1248 г. в Успенском соборе был похоронен князь Михаил Ярославич, внук Всеволода Большое Гнездо, а в 1255 г. – его брат, князь Константин Ярославич. В 1320 г. в соборе был похоронен князь Борис Даниилович, сын Даниила Александровича Московского. Своеобразный «филиал» княжеской усыпальницы Владимиро-Суздалской земли сложился в Рождественском соборе в Суздале. Здесь в 1174 г. был похоронен князь Святослав Юрьевич, один из сыновей Юрия Долгорукого, а в 1202 г. была погребена княгиня Февронья, вдова князя Михалки Юрьевича 1271 . Предание говорит также о погребении здесь князя Андрея Ярославича. С начала XIII в. удельные князья Северо-восточной Руси погребаются уже в городских соборах своих столиц: Ростове, Ярославле, Костроме, Угличе и Переславле. Вероятно, подобное «дробление» усыпальниц имело место и в Южной Руси. Если это так, то во многих постройках с захоронениями в каменных саркофагах, находящихся в небольших удельных центрах Южной Руси, мы можем предполагать усыпальницы отдельных ветвей династии Рюриковичей. «Свой монастырь» Во второй половине XI – начале XII в. киевские князья все чаще погребались в «своих» монастырях 1272 . |
| Между иконами находятся здесь: 1) Явленный образ Божией Матери, называемый Максимовским; он написан в 1299 году, по явлению, бывшему в апреле того года митрополиту Всероссийскому Максиму; празднество этой иконе совершается 18 апреля, и 2) Владимирской Богоматери, списанный в первой половине XIV в. св. митрополитом Петром с подлинной Чудотворной иконы. – Здесь почивают открыто мощи: 1) св. В. К. Андрея Юрьевича Боголюбского, в серебряной раке, в недавнем времени сооруженной; в честь имени его находится при соборе особый придел; а в иконостасе есть образ этого князя во весь рост, написанный – как из преданий известно – на деке гроба его, снятой при обретении мощей; 2) Князя Глеба Андреевича, в приделе, во имя его сооруженному; серебряная рака для мощей сделана в 1818 году; 3) В. К. Юрия II (Георгия) Всеволодовича, в богатой серебряной раке, устроенной Патриархом Иосифом; эти мощи перенесены сюда из Ростова В. К. Ярославом Всеволодовичем в XIII веке; во имя этого святого устроен по правую сторону главного алтаря особый придел; сверх того, в соборе находятся гробницы: В. К. Ярослава II Всеволодовича; В. К. Всеволода III Юрьевича; В. К. Михаила II Ярославича; князя Ярослава, сына Юрия I Долгорукого; В. К. Михалко Юрьевича; Князя Владимира, сына Всеволода III; сыновей св. Андрея Боголюбского, князей: Мстислава и Изяслава; князя Бориса Данииловича, брата Калиты; княгини Ольги, супруги В. К. Юрия I Долгорукого; князя Изяслава Глебовича, внука Долгорукого; В. К. Константина I Всеволодовича; Луки, Епископа Ростовского, Серапиона, епископа Владимирского и Максима, митрополита Киевского и всея Руси, перенесшего на краткое время престол свой из Киева во Владимир. Над Княжескими гробницами лежат их орудия, – В особом склепе, наглухо закладенном, покоятся кости погибших при сожжении этого храма Батыем, в 1238 году: княгини Агафьи Всеволодовны, супруги св. В. К. Юрия II; сыновей ее, князей Мстислава, Всеволода и Владимира; дочери ее княгини Феодоры; невесток ее, княгинь: Марии, супруги князя Владимира, и Христины, супруги кн. Мстислава; Митрофана, епископа Владимирского; Пахомия, архимандрита бывшего Рождественского монастыря; Феодосия, игумена Спаского монастыря; Даниила, игумена ж Успенского монастыря; многих бояр и других Владимирских жителей. |
| Иоанн Калита. В первый раз Москва упоминается в наших летописях под 1147 г. Долго Москва была незначительным городком суздальской области. Она начинает возвышаться только с XIII в. Александр Невский, распределяя города между своими сыновьями, меньшему Даниилу дал в удел г. Москву с несколькими селами и деревнями. Так основалось московское удельное княжество. Первый князь его Даниил успел увеличить его пределы присоединением к Москве больших городов – Переяславля Залесского и Коломны. Князь Даниил основал близ Москвы монастырь в честь своего небесного ангела. В Даниловском монастыре он был и погребен, после смерти, и там же мощи его находятся и доселе. Сын Даниила, второй московский князь Юрий присоединил к московскому княжеству еще г. Можайск. Преемник его и брат, третий московский князь Иоанн Даниилович был настоящим основателем могущества московского княжества. Он же был вместе с тем и первым собирателем северо-восточной Руси около Москвы. Иоанн Даниилович известен у нас в истории с прозванием Калиты. Так прозвали его современники за то, что он постоянно носил при себе сумку с медными деньгами (по тогдашнему – калиту), которые он раздавал нищим и убогим. Иоанн Калита еще при жизни брата своего Юрия, который часто и подолгу бывал в отлучках, правил Москвою. Сделавшись настоящим князем, по смерти брата, Иоанн Калита показал себя мудрым правителем государства. Был он расчетливым хозяином, умел добывать деньги, беречь их и употреблять в дело. При помощи денег, Иоанну Калите удалось выхлопотать себе у татарского хана право собирать на орду дань с удельных русских князей. Собирая дань для татар, Калита не забывал и себя. Благодаря этому, казна московского князя все более и более увеличивалась. Скоро Калита так разбогател, что начал скупать у бедных князей их города, села и деревни. Иоанн Калита не любил воевать с другими. Он предпочитал мирно обделывать свои дела в орде, при помощи своей богатой казны. Хан татарский благоволил к Иоанну Калите, и потому никто ни из татар, ни из русских удельных князей не смел обижать владений московского князя. Стало тогда тихо и спокойно в княжестве Калиты. Воры и грабители в нем стали переводиться, благодаря тому, что князь сам зорко смотрел за этим. Русские люди начали понимать и убеждаться, какое благо и польза происходят от сильной и единой княжеской власти. Бояре от других князей охотно переходили на службу к богатому и умному московскому князю. Они приводили с собою целые тысячи своих людей и тем способствовали заселению московской области. У московского князя было много свободной земли, и потому он охотно принимал к себе переселенцев и раздавал приходившим к нему боярам большие поместья. |
| Россияне были для них худыми путеводителями: где надлежало идти три дня, там Моголы скитались месяц; сделался голод, мор, и Телебуга возвратился пеш с одною женою и кобылою, по словам летописца. Около ста тысяч варваров погибло в горах и пустынях. Несмотря на то, Ногай и Телебуга в 1287 году с новыми силами явились на берегах Вислы: Герцог Лешко бежал из Кракова; никто нс мыслил обороняться в Польше: но, к ее спасению, вожди Татарские боялись, ненавидели друг друга; не захотели действовать совокупно и, без битвы пленив множество людей, удалились. Телебуга на возвратном пути остановился в Галиции, требуя гостеприимства от ее Князей, вместе с ним неволею ходивших за Вислу; а в благодарность за оное Моголы грабили, убивали Россиян и сообщили им язву, от коей умерло в одних Львовских областях 12500 человек и которая, если верить сказанию Длугоша, произошла от того, что Моголы испортили воды в Галиции ядом, будто бы извлеченным ими из мертвых тел. Сие бедствие уверило Льва Данииловича, что должно не призывать, а всячески отводить Моголов от покушений на Запад: ибо Галич и Волыния, служа им перепутьем, страдали в таком случае не менее тех земель, куда стремились сии варвары. Здесь подробные сказания Волынского Летописца о происшествиях его отчизны заключаются известием о болезни и кончине Владимира-Иоанна Васильковича, любителя правды, кроткого, милостивого, трезвого и за особенную ученость по тогдашнему времени названного Философом. Сей добрый Князь Владимирский четыре года страдал как Иов. Нижняя губа его начала гнить; лекарства не помогали: но снося терпеливо боль, он занимался делами и ездил на коне. Недуг усилился: вся мясная часть бороды отпала; нижние зубы и челюсти выгнили. Предвидя смерть, Владимир собрал все драгоценности, золотые и серебряные поясы отцовские и собственные, монисты бабкины, материны, большие серебряные блюда, золотые кубки; слил их в гривны и роздал бедным вместе с Княжескими стадами. Не имея детей, он в Духовном завещании объявил наследником своим Мстислава Данииловича, мимо старшего Льва и сына его Юрия (женатого на дочери Ярослава Тверского): ибо не любил их за лукавые происки. |
| 340. Андрей Юрьевич (Георгиевич), князь владимиро-волынский, средний из трех сыновей Юрия (Георгия) I Львовича, короля галичского ), от брака с дочерью Ярослава III Ярославича, вел. кн. Владимирского 200), неизвестной по имени, правнук Даниила Романовича, короля галичского 67). – Из сведений о нем, сообщаемых источниками чужеземными, видно, что он господствовал на Волыни 1316 года, а ум. около 1334 г. (по другим 1337 г.), оставив, от брака с неизвестной, сына Юрия (Георгия) -Казимира, князя галичского ), да двух дочерей: Марию ), за Тройденом, князем мазовецким, и Анну 352), за Любартом Гедиминовичем, литовским князем на Волыни. 341. Андрей Ярославич 341. Андрей Ярославич, князь луцкий, сын Ярослава Ингваревича, князя луцкого ), в родословных, по крайней мере, напечатаных, не именуемый. – Из документов же чужеземных видно, что он имел отношения с Львом Данииловичем, королем галичским ), быть может, служил ему или Жил при нем, в 1292 г. Примечание. Подлинность одного из таких документов, приведённого целиком в прим. 203 к IV т. «Истории Государства Российского», заподозрена Карамзиным, объясняющим и цель самого подлога: «для мирской пользы духовенства». Не возражая нисколько против подобной цели, всякому духовенству свойственной, не можем однако отвергать существования лиц , в документе означеных. 342, Андрей Федорович 342, Андрей Федорович, удельный князь вяземский, средний из трех сыновей Федора Романовича, князя вяземского ), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил во второй половине XIV в., подручником Литвы, и оставил сына Ивана, удельного князя вяземского 789), также подручника литовского. 343. Андрей Федорович 343. Андрей Федорович, прозванием Ковер , удельный князь кривоборский (по названию главной волоста княжения, в нынешней Владимирской губернии), четвертый из семи сыновей Федора Федоровича, князя стародубского ), от брака с неизвестной. – Именуется только в родословных, из которых видно, что он жил в начале XV в., оставил сына Василия, князя Коврова, уже не удельного, родоначальника угасших князей Ковровых . 344. Андрей Федорович |
| Как стены, внутри собора, сверху до низу, так и своды, равно и четыре круглые огромные столпа, их поддерживающие, покрыты сплошною живописью, по известке, расположенною горизонтальными рядами; вверху по стенам и на сводах помещены изображения святых; а по столпам видимы 11 портретов во весь рост государей, погребенных в соборе, а частью и живших прежде и после построения его, а именно: Великих Князей – Ярослава I, сына его Всеволода I, Михаила (Михалко) I Юрьевича, Св. Юрия II Всеволодовича, Константина I, Ярослава II, Юрия III Данииловича Московского; князей удельных Московских – Владимира (Димитрия), сына Всеволода III, и св. Даниила Александровича; царя Василия Иоанновича Шуйского и императора греческого Михаила Палеолога; по трем стенам собора, над рядами гробниц, в нижнем ярусе, изображены, в рост же, почти все здесь погребенные великие и удельные князья, начиная с Иоанна Калиты, и между ими св. Петр царевич Ордынский. Стены главного алтаря и южного придела также покрыты сплошь изображениями угодников Божиих, митрополитов русских и притчами. Вся стенопись собора произведена была еще в XIV веке под наблюдением архитектора Алевиза; но в ней мало уже осталось следов древности: ибо в течение того времени она была подновляема (хотя и с удержанием старого стиля) четыре раза: в 1547, после большого московского пожара, от которого собор много пострадал; в 1680–1681 годах (живописцем Дорофеем Ермолаевым); в 1772, при Екатерине II, под смотрением епископа крутицкого Самуила; и наконец, в 1826 году, по вынесении тела императора Александра, пребывавшего здесь несколько дней на пути из Таганрога в С.-Петербург: следовательно нельзя и ожидать, чтоб изображения князей, на столпах и стенах нарисованные иконным письмом, имели сходство с натурою, тем более, что живопись тогда в России еще не существовала. Напротив того при гробницах в. к. Василия, царей Феодора Иоанновича, Михаила Феодоровича, Алексия Михайловича и Феодора Алексеевича, и князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, находятся написанные на деревянных досках, современные и, по видимому, весьма сходные портреты их, составляющие бесценную редкость и художественное сокровище; из них два – царей Михаила и Алексия – подвергавшиеся истреблению от сырости, в недавнем времени весьма удачно поновлены; прочие ж остались в первобытном своем виде, замечательными памятниками искусства в России XVII века, когда прежнее иконное письмо начало переходить к истинной портретной живописи. В алтаре висит поясной портрет св. Димитрия Митрополита Ростовского, писанный на холст с натуры. |
| Что касается до пошлин, то купцы наши в твоей и во всей земле Суздальской обязаны платить по две векши с лодки, с возу и с короба льну или хмеля. Так бывало, Князь, при отцах и дедах твоих и наших. Целуй же святой крест во уверение, что исполнишь сии условия; целуй не чрез посредников, но сам и в присутствии Послов Новогородских. А затем мы кланяемся тебе, Господину Князю». – Сия любопытная грамота свидетельствует, что собственный доход Князей Новогородских состоял в дарах, а дань шла в казну общественную; что избрание областных начальников хотя и зависело от Князя, но требовало согласия Посадникова; что некоторые волости откупали право иметь собственных судей; что Новогородцы не дозволяли единоземцам своим переселяться в другие Княжения; что купцы их в областях соседственных торговали по большей части хмелем и льном; что Ладожане давали мед и рыбу для стола Княжеского, преимущественно изобилуя оными. – Здесь в первый раз упоминается о городе Вологде, которая, по тамошним церковным запискам, около 1147 году была торговым местечком, окруженным, лесами, а в следующие времена городом знатным, обнесенным каменною стеною; развалины ее башен и ворот доныне приметны. 1265 г. Ярослав, клятвенно утвердив договор, приехал в Новгород, где, будучи вдов, женился на Ксении, дочери какого-то Юрия Михайловича. Там сведал он о важных происшествиях в Литве. Не стало Миндовга, Короля Литовского, злодейски убитого ближними родственниками. Они умертвили и Товтивила Полоцкого, коварно заманив его в сети, и дали Полочанам своего Князя; а сын Товтивилов, спасаясь от сих убийц, приехал в Новгород. Россияне с горестию видели идолопоклонника на троне православного, некогда столь знаменитого Княжения; но утешались междоусобием и бедствиями Литовцев. Миндовг имел сына, именем Воишелга, который господствовал в Новогродке, изгнав оттуда Романа Данииловича, и славился тиранством, ежедневно плавая в крови жертв невинных. К радости бедных подданных, он еще при жизни отца сделался Христианином и, смягченный Верою Спасителя, возненавидел самую власть мирскую: уехал к Даниилу Галицкому; крестил сына Львова, Юрия, отказался от света; жил долго в обители Полонинского Игумена, Григория, известного благочестием; хотел видеть Иерусалим и гору Афонскую; возвратился с пути и, на берегу Немана основав монастырь, трудился в оном несколько лет, ревностно исполняя все обязанности Инока. |
| Во 2-й пол. XIII - нач. XV в. внутренние конфликты в О., как правило, ставили часть местной кочевой знати и ее окружение в положение политических, а позднее и религ. оппонентов власти. Лиц, не желавших подчиниться воле своего хана, могли безжалостно уничтожить вместе с семьями. Соответственно им необходимо было искать места для временного прибежища или эмиграции, одним из к-рых с XIV в. стали окрепшие княжества Руси. В 1-й пол. XIV в. выездам способствовала усилившаяся в это время христианизация по правосл. или католич. обряду населения городов в нек-рых центральных и зап. улусах О. (прежде всего на Сев. Кавказе, в Крыму и Подонье). В XV в., после распада О. на ряд самостоятельных гос-в, выезд служилых «татар» в соседние страны усилился ( Хорошкевич. 2001. Гл. 5). Ключевым событием в религиозной жизни О. стал приход к власти хана Узбека (в вост. источниках приводятся разные даты этого события, происшедшего в период «с конца июля 1312 г. по январь 1313 г.» ( Лапшина И. Ю. О смерти Токты и воцарении Узбека в Золотой Орде//Ист., филос., полит. и юрид. науки, культурология и искусствоведение: Вопросы теории и практики. Тамбов, 2012. 7(21). Ч. 1. С. 114-116)), сделавшего ислам гос. религией Золотой Орды. Вост. источники свидетельствуют, что у Узбека была серьезная оппозиция среди ордынской знати, мн. представители к-рой, выступая против насильственной исламизации населения О., поддерживали как кандидата на престол 3-го сына хана Тохты, царевича Ильбасмыша. Вероятно, со сторонниками Ильбасмыша первое время мог быть тесно связан в О. Владимирский блгв. вел. кн. Михаил Ярославич , к-рый в 1300 г., после гибели темника Ногая, примкнул к группировке князей Сев.-Вост. Руси, возглавлявшейся вел. кн. Владимирским Андреем Александровичем. Одним из доверенных и приближенных лиц этой политической группировки был белозерский кн. Федор Михайлович, являвшийся по жен. линии Чингисидом: его бабушка, кнг. Феодора († 1273), происходила «от Кановичь». В 1302 г. кн. Федор Михайлович женился на дочери царевича Ильбасмыша (ПСРЛ. Т. 1. Вып. 3. Стб. 528). Возможно, на их родственные связи в О. и пытался опираться вел. кн. Михаил Ярославич в борьбе против московского кн. Георгия (Юрия) Данииловича , имевшего, как свидетельствуют источники, своих «доброхотов» в О. Как показывает анализ известий летописцев, нек-рым рус. князьям, очевидно, пришлось подтверждать свою лояльность по отношению к Узбеку. |
| князь Литовский Витовт надают князю Феодору Данииловичу Острожскому замок Острог и имения к нему принадлежащие, как-то: Корчец (ныне м. Корец), Заслав, Хлапотин (ныне м. Красностав Новград. у.), Иванин, Хрестович, Красное и Крупа (Archiwum ks. Sanguszkw t. 1, стр. 6). 345 Село Мятин упоминается в акте от 1702 года 30 августа в универсале кастеляна Волынского Франциска Ледуховского к дворянам Волынского воеводства, объявляющем о восстании Самуся, жителя города Богуслава и созывающем дворянское ополчение под Мятин, что на реке Икве (Архив, ч. 3, т. 2, стр. 448). Ещё оно – под именем села Мнятина, как имение князя Юрия Васильевича Острожского – упоминается в акте от 20 апреля 1448 года, в коем князь Юрий Васильевич продаёт за 16½ коп грошей брату своему князю Ивану Васильевичу сёла Мнятин, Головчичи, Подборцы и Детиничи (Archiwum ks. Sanguszkw, t. 1, стр. 44). В церкви села Мятина имеется чудотворная икона Богоматери с Предвечным Младенцем. Икона эта – копия Иверской. При церкви хранится от 1746 года рукописная летопись чудес от этой иконы, написанная на славяно-русском и польском языках бывшим местным священником, впоследствии Дубенским протоиереем Александром Лозовским. Из этой летописи узнаём, что икона эта была написана в селе Перевередове (Дуб. у.) в 1746 году неким благоговейным мужем (вероятно, крестьянином) Григорием, затем была освящена и благословлена о. Александром Лозовским в церковь Мятинскую, в которую с великою честью она и была перенесена и поставлена на горнем месте, за престолом. Что было побуждением к этому перенесению иконы, в летописи об этом не сказано. Несомненно только, что о. Лозовского и мужа Григория, дарившего эту икону, влекло к Мятину какое-то благоговейное религиозное чувство... Спустя 20 лет после этого, от этой иконы стали являться чудесные знамения. Так, в той же летописи читаем, что в 1766 году 26 октября, когда приходский Мятинский священник отбыл на Богослужение в соседнее село Аршичин, вдруг яркий свет озарил Мятинскую церковь . Свет этот видели Мария Останьюкова Рудычка и её муж Тимофей Рудык. |
|
|
