| Олдржих, кн. чешский (1012–1034) VI, 97–98, 99, 108 Олдржих, кн. брненский (ум. в 1113 г.) VI, 201, 201 Олег, кн. киевский (ум. после 911 г.) IXa, 33, 87 Олег Святославич, с. киевского кн. Святослава Игоревича, кн. древлянский (уб. ок. 976 г.) IXa, 92 Олег Святославич, кн. черниговский (1094–1115) IXa, 198, 345 Ольга (в крещении Елена), ж. киевского кн. Игоря, кнг. киевская (ум. в 969 г.) IXa, 45, 45–46, 49, 106, 117, 226 Ольга, ж. галицкого кн. Ярослава Всеволодовича Осмомысла, д. ростово-суздальского кн. Юрия Владимировича Долгорукого (ум. в 1181 г.) IXa, IXb, 315 «Опатовицкие анналы», см. «Градичанские анналы» Орозий Павел, историограф (перв. четв. V в.) 13, 237 Ортлиб Цвифальтенский, немецкий историограф (ум. в 1163 г.) 197 Ота (Оттон) I, кн. оломоуцкий (1061–1086/7 г.) V, VI, 201, 358, 358 Ота (Оттон) II Черный, кн. оломоуцкий (1113–1126) VI, IXb, 262, 262–264 Ота (Оттон) III, кн. оломоуцкий (1140–1160) VI, 262, 262–264 Отакар (Оттокар) III, мгр. штирийский (1129–1164) 288 Отакар (Оттокар) IV, герц, штирийский (1164–1192) 288, 288, 292 Отакары (Оттокары), знатный восточнобаварский род (сер. X – кон. XII в.) 288 Отвин, аб. м-ря св. Маврикия в Магдебурге (950–954), затем еп. хильдесхаймский (954– 984) 65, 65 «Оттенбойренские анналы», анналы Оттенбойренского м-ря (Аугсбургской еп-и) (нач. XI в.) 106 Оттокар, см. Отакар (Оттокар) Оттон I, кор. германский (936–973, ими. с 962 г.) I–III, 36, 41, 41–42, 45, 45–49, 48, 61, 66, 84, 84, 105–106, 106, 109–110, 110, 116–117,116–117, 140, 140, 164, 164, 181, 186, 187, 189,189–190, 226–227, 276–277, 276–277, 327, 327–328, 340 Оттон II, имп. германский (973–983) II, VIII, 36, 49, 88, 109, 110, 116, 116–118, 118, 164, 173, 190, 340, 374 Оттон III, кор. германский (983–1002, имп. с 996 г.) II, 51, 53, 55, 58–59, 67, 69, 73, 73, 88, 106, 106, 130, 130–131, 163, 163–164, 167, 167, 228, 271, 297, 374 Оттон IV, кор. германский (1198–1218, имп. с 1209 г.) II, III, 330, 347 Оттон, см. Шамуэль Аба (Оттон) Оттон, с. польского кн. Болеслава I, кн. польский (ум. в 1032/3) IV, 67, 97–99, 97–99 |
| 282 …аки Агарь рабыни от Сарры… – Согласно Библии , Сарра, жена Авраама, была бесплодна и предложила Аврааму взять в супружество служанку свою Агарь. Агарь, сделавшись женою Авраама и видя, что скоро станет матерью, стала презирать Сарру. Сарра, с позволения Авраама, «смиряла» Агарь, и та убежала. На пути Агари явился ангел и вернул ее к Аврааму. 284 Не лгалъ бо ми Ростпиславъ князь: лпше бы ми смерть, ниже Курское княжение… – Приводимые слова были сказаны, согласно летописи, не Ростиславом, а переяславским князем Андреем Владимировичем Добрым (см. Лаврентьевскую летопись под 1139 г.). Возможно, автор «Слова» имеет в виду здесь, что Ростислав (по-видимому, сын Юрия Долгорукого – Ростислав Юрьевич) только передал слова, сказанные Андреем Добрым. 286 Стр. 228. Яко же бо похвалися Езекии царь посломъ царя Вавилонскаго… – Иезекиль (Езекия), еврейский царь, согласно библейской легенде, вместо того чтобы прославить Бога за свое чудесное выздоровление, показывал свои богатства послам вавилонского царя Беродах-Баладана, пришедшим справиться о его здоровье. Тогда пришел к Езекии пророк Исайя и предрек, что все это взято будет вавилонянами, и даже дети его будут отведены в Вавилон. 287 …Святославъ князь, сынъ Олъжинъ… – Имеется в виду знаменитый Святослав Игоревич, сын княгини Ольги. Приводимые здесь слова Святослава в летописи отсутствуют. 288 Сион – гора близ Иерусалима. Здесь цитата из псалма 124-го («Надеющийся на Господа, как гора Сион»). 289 Дивиа за буяном кони паствити… – Пасти коней, наблюдая за ними с бугра, удобно в нескольких отношениях: с бугра хорошо видны все кони, издалека может быть замечено приближение неприятеля, и за бугром легче найти укрытие во время непогоды. 290 Стр. 230. …тивунъ бо его… огнь трепетицею накладенъ… рядовичи… – Рядовичи – закабаленные люди, заключившие «ряд» (договор) со своим господином и работающие у него по этому «ряду». Смысл сравнения в том, что княжеский управляющий (тиун), как огонь, сыплющий искры («на осине разожженный»), распространяет вокруг себя закабаление. |
| Ещё две повести хоть и были написаны более основательно, и относят основание города одна к XIII, а другая к XII столетию, однако ж интересовала сочинителей явно не Москва. «Сказание об убиении Даниила Суздальского» — это такой древнерусский детектив: неверная жена крутит роман аж с двумя княжескими служками, которые убивают её праведного супруга. Его брат приходит покарать преступников – и напоследок зачем-то основывает город. В «Повести о зачале Москвы» тот же сюжет приведён хоть в какое-то соответствие с сообщениями летописей. И Москву здесь основывает Юрий Долгорукий, и Кучковичи убивают не Даниила Суздальского, а Андрея Боголюбского. Но, похоже, что сочинителя опять интересуют не исторические подробности, а красивый образ. Перед тем, как основать город, князь Юрий Владимирович поднимается на гору и смотрит вокруг. Совсем как апостол Андрей в «Повести временных лет», предсказавший основание Киева. Нет, похоже в древних повестях достоверных сведений об основании города мы не найдём. Обратимся лучше к летописям. Расцвет Кремля. Всехсвятский мост и Кремль в конце XVII века. 1922, бумага на картоне, уголь, акварель, карандаш 1147 и 1156? Любой москвич знает, что возраст города считается сейчас от первого упоминания Москвы в летописи. Действительно, составитель Киевской летописи, позже вошедшей в состав более крупного свода – Ипатьевского, под 1147 годом упоминает в своём повествование такое обращение Юрия Долгорукого к его союзнику Святославу Ольговичу: «Приди ко мне, брате, въ Московъ». Но что именно к тому времени представлял из себя упомянутый здесь «Москов», учёные сказать затрудняются. Был ли это город или, как полагают некоторые, просто земельное владение, своеобразная княжеская «дача», почему-либо выбранная местом встречи? Непонятно и где именно на территории нынешнего города она находилась. Данные археологии свидетельствуют: деревянная крепость на Боровицком холме была поставлена лишь в середине 1150-х годов. При раскопках, предшествовавших строительству нынешнего торгового центра «Охотный ряд» археологи вновь получили возможность исследовать её остатки. |
| Вспыхнул астраханский бунт: Дон повел себя хорошо, и царь за такое поведение в феврале 1706 года пожаловал козаков войсковыми клейнотами, послал им пернач серебряный с каменьем золочен, бунчук с яблоком и с доскою и с трубкою серебряною золочен, знамя большое, писанное на камке золотом, шесть знамен камчатых станичных. Но Петр, награждая козаков за верную службу, не забыл, что указ 1705 года о сведении городков не был исполнен. В 1706 году он отправил на Дон прежнее требование: свесть городки, построенные после азовских походов не по указу и не на шляхах, свесть, не дожидаясь нового указа, а в городках, что на шляхах, жильцов всех переписать, старожильцев козаков оставить для почтовой гоньбы, потому что чрез те городки установлена будет к Черкаску и до Азова обыкновенная ради скорости почта, а новопришлых людей выслать в те места, откуда кто пришел. Новопришлых людей не высылали, и число их увеличивалось все более и более. В каких размерах происходило в описываемое время бегство крестьян, можно судить из следующих донесений: «В нынешнем 1706 году, в январе и феврале, в Шуйском уезде, в вотчине Покровского женского монастыря села Ярлыкова, в разных числах в ночах крестьяне с женами и детьми, 26 семей, со всеми своими животы бежали незнамо куды». Так было в северных областях, откуда нелегко было пробраться на какую-нибудь украйну: что же в местах, близких к Дону? Но на великую реку бежали не одни крестьяне; мы видели, что туда бежали работники с публичных работ, забравши деньги вперед; туда в последнее время прибежало много солдат и драгунов из армии фельдмаршала Шереметева, когда он шел из Астрахани в Киев. Царь не хотел терпеть более, особенно когда нужда в служилых и платящих людях увеличивалась все более и более, и в 1707 году отправил на Дон полковника князя Юрия Владимировича Долгорукова с отрядом войска для отыскания всех беглецов и высылки их на прежние места жительства. Есть известие, что и сами старшины, атаман Лукьян Максимов с товарищами, сильно оскорбились этим окончательным уничтожением исконного козацкого права и решились под рукою помешать Долгорукому: тем более должны были встревожиться новоприбылые люди, беглые, которым предстояло теперь расстаться с вольною жизнию на великой реке. Дело шло теперь не о том только, помочь или нет астраханцам отстоять старое платье; притом же на Дону было не без людей, которые жалели, что Дон повел себя не так в астраханский бунт. В Качалинском городке дьячки говорили: «В Астрахань сосланы с Москвы болваны, чтоб им покланяться, и астраханцы кланяться им не стали, и за то что над ними сделалось? Напрасно и тех отдали, которые и в Черкаском были!» Теперь надобно было стать за собственную волю; людей, которые должны были отчаянно ратовать против исполнения царского указа, теперь было много на Дону; нашелся и предводитель. |
| Предисловие Древние и старинные города Северной Руси, принадлежавшие к составу Великого Княжения Юрия Долгорукого и его потомства, богаты древними Святынями и памятниками, из которых большая часть еще не описана. А между тем многие из драгоценных остатков старины приходят в совершенное разрушение (как Ростовский Кремль), или время от времени возобновляются людьми усердными, но часто неискусными, предпочитающими все новое старому. Предлагая теперь внимание читателей описать древних святынь Ростова Великого, я надеюсь сообщить вскоре сведение о древностях Переяславля-Залесского. Считаю приятным для себя долгом изъявить мою искреннюю благодарность почтенному Отцу Протоиерею Ростовского Успенского Собора, А. Т. Тихвинскому, доставившему мне многие сведения об этом древнем и величественном храме, также вид и план бывшего Архиерейского дома в Ростове и молодому любителю отечественной старины Н. Д. Панову, который сообщил мне некоторые материалы для описания Ростовских обителей и рисунки, снятые с натуры Г. Шапошниковым. Граф М. Толстой Глава I. Взгляд на историю Ростова и Ростовского Княжества В глуши дремучих лесов, между непроходимыми дебрями и болотами Севера, издревле существовал одинокий город – Ростов Великий 1 , существовал еще тогда, когда на берегах озера Каово или Неро (что ныне Ростовское озеро) и на берегах озера Клещина (где возник в последствии Переславль-Залесский), обитала Меря, народ Финского племени, о котором упоминает Иорнанд в числе народов, покоренных Готским Царем, Эрманариком, в IV веке 2 . Поступив, вместе с другими древними городами Руси, во владение Рюрика и его преемников 3 , обогащаемый укладами или данью Цареградскою при Олеге 4 , просвещенный Св. Крещением при Владимире Равноапостольном, Ростов был уделом сына его, Св. Бориса 5 , а по смерти его, в 1015 году 6 причислен к Великому княжению. Во время рассылки детей Ярославовых по уделам, отдаленный Ростов утратил свое место между старшими уделами и причислен был к области Южного-Переславля, уделу Всеволода, пятого сына Ярославова 7 . Явление, весьма естественное в нашей Истории: Князья стремились ближе к престольному Киеву, старейшему и богатейшему из городов Русских, облеченному правом старшинства над прочими уделами, домогались уделов, соседних с ним, не любили свободного Новгорода, пренебрегали Ростовом, страною бедною, дикою и суровою 8 . |
| Скачать epub pdf 58. Всеволод III Юрьевич (Георгиевич) прозванием Большое Гнездо, великий князь владимирский и суздальский сын Юрия I Владимировича Долгорукого, князя суздальского и великого князя киевского, от второго брака с «гречанкою» (см. 155). Родился на месте, где теперь г. Дмитров (уездный Московской губернии), в 1154 г.; по смерти отца выгнан братом, князем Андреем Боголюбским, из земли суздальской и увезен матерью в Константинополь в 1162 г.; возвратившись оттуда, находился в рати Андреевой при взятии ею приступом Киева 8 марта 1169 г.; вместе с братом Михалком (см. 142) отразил половцев от Переяслава в 1170 г.; по смерти Глеба Юрьевича, князя переяславского, именовавшегося, но без значения, и великим князем киевским, дан Михалком вместо себя Киеву в 1171 г.; захваченный там Ростиславичами, отпущен к Михалку и с ним присоединился к рати Андреевой, двигавшейся на Киев, в 1173 г.; по смерти Андрея отправился было с Михалком в землю суздальскую, но, видя усобицу, возвратился на юг, в Чернигов, в 1174 г.; призванный оттуда с братом же владимирцами, посажен Михалком на стол Перелавля-Залесского в 1175 г.; по смерти Михалка пересел на стол владимирский и через неделю разбил другого претендента, Ярополка Ростиславича, племянника своего, 27 июня 1176 г.; поразил Глеба рязанского с половцами на р. Колокше и допустил ослепление племянников своих, Ростиславичей, мятежными владимирца-ми в 1177 г.; воюя с новгородцами, сторонниками Ярополка Ростиславича, испепелил Торжок и Волоколамск в 1178 г.; воевал с князем Святославом черниговским в 1180 г.; взял Торжок и заковал Ярополка в 1181 г.; ходил на болгар, называемых в летописи серебряными, осаждал их Великий город, но возвратился, заключив с ними мир, в 1183 г.; посылал новую рать на болгар в] " в г.; огнем и мечем пустошил землю князей рязанских, ему непокорных, в 1187 г.; явил первый пример обряда постригов, торжественно исполнив его над сыном своим, трехлетним Юрием (см. 192), в 1192 г.; посылал своих бояр возводить Рюрика Ростиславича на стол киевский, продолжавший именоваться великокняжеским, в 1194 г.; ходил войной на землю вятичей, владение Ольговичей черниговских, в 1196 г.; проник в глубину степей половецких, заставил половцев бежать от р. Дона к морю в 1198 г.; подчинил себе Новгород к 1201 г.; заковав на пиру князей муромо-рязанских, взял после трехнедельной осады Пронск в 1207 г. и сжег Рязань в 1208 г.; докончив завоевание Рязанского княжества, примирился с Ольговичами черниговскими в 1210 г. |
| Дом князя Юрия Владимировича был на Никитской, один из самых больших и красивых домов в Москве. 251 На большом и широком дворе, как он ни был велик, иногда не умещались кареты, съезжавшиеся со всей Москвы к гостеприимному хозяину, и как ни обширен был дом, в нем жили только князь с княгиней, их приближенные и бесчисленная прислуга. А на летнее время князь переезжал за семь верст от Москвы в Петровское-Разумовское 252 , где были празднества и увеселения, которых Москва никогда уж больше не увидит… Все дано было князю Юрию Владимировичу от Бога, что может сделать жизнь счастливою, и он умер, однако, разбитый горем, потому что лишился всех близких, так что свое огромное состояние оставил не близкому наследнику, а сестрину внуку, Салтыкову. Прежде всех умер его сын, потом княгиня в 1811 году, потом зять его, князь Горчаков, внучка – дочь княгини Варвары Юрьевны, княжна Лидия Алексеевна, выданная за графа Бобринского, и, наконец, княгиня Горчакова. Почти девяностолетний старик совершенно осиротел и умер, можно сказать, на чужих руках, но он был хороший христианин и потому не роптал на Господа, с твердостью переносил все потери и смиренно нес свой крест. Князь Юрий Владимирович скончался в ноябре месяце, во время первой холеры 1830 года. Схоронили его рядом с женой в подмосковной усадьбе, в селе Никольском, где-то в сторону от Владимирской дороги, за Кусковом, верстах в 15 от Москвы. На моей памяти только и были такие два вельможеские дома, как дома Долгорукова и Апраксина, и это в то время, когда еще много было знатных и богатых людей в Москве, когда умели, любили и могли жить широко и весело. Теперь нет и тени прежнего: кто позначительнее и побогаче – все в Петербурге, а кто доживает свой век в Москве, или устарел, или обеднел, так и сидят у себя тихохонько и живут беднехонько, не по-барски, как бывало, а по-мещански, 253 про самих себя. Роскоши больше, все дороже, нужды увеличились, а средства-то маленькие и плохенькие, ну, и живи не так как хочется, а как можется. Поднял бы наших стариков, дал бы им посмотреть на Москву, они ахнули бы – на что она стала похожа… Да, обмелела Москва и измельчала жителями, хоть и много их. |
| И.М. Суриков Жизнеописание подвижницы и прозорливицы блаженной старицы Евфросинии, Христа ради юродивой княжны Вяземской, фрейлины императрицы Екатерины II Источник Блаженны умирающие в Господе... Они упокоятся от трудов своих и дела их идут вслед за ними. ( Апок.14:13 ). Если воины преданы своему полководцу, – могут ли они веселиться, когда полководец находится в унижении? Могут ли находить вкус в мирских радостях истинные христиане, превыше всего возлюбившие Христа? Многие из самых лучших, самых искреннейших христиан приходили к мысли о том, что их любовь к уничиженному и распятому за нас Христу не позволяет им проводить жизнь в мирской славе, богатстве и радостях житейских. И вот, получив все это в удел от Бога, они вольною волею отказываются от всех этих благ, и не только проводят жизнь в убожестве и всяких лишениях, но и сами ищут всевозможных страданий, прикидываются малоумными, чтобы привлечь на себя насмешки, гонения и побои,–все в жажде принять побольше страдания на той земле, которую спас безмерным страданием Своим Христос Спаситель. И вот сын знатного вельможи (св. Алексий человек Божий) оставляет тайно чертоги отца, молодую жену, родителей, богатство, уходит скитаться и, когда жизнь полная лишений изменила его до неузнаваемости, возвращается в родной город, в образе нищего проводит последние годы жизни в доме своего отца, который приютил его и не узнал в нем дорогого сына. Так, св. Прокопий Устюжский, раньше богатый купец –немец – приняв православие, раздает бедным все имение свое, удаляется в дальнюю страну, где его никто не знает и там юродствует Христа ради. И все такие подвижники, из любви ко кресту Христову принимавшие на себя лютые скорби, сторицею, по неложному обетованию Христову, примут живот вечный, наследят царство Его, так как оставили они ради Христа отцов, матерей, жен, детей, богатство, славу, родину – словом все, что дорого для смертного человека на земле. К таким вольным мученикам принадлежала старица Евфросиния Христа-ради юродивая. Евфросиния происходила из знатного рода; она была урожденная княжна Вяземская. Образование получила в С.–Петербурге, в Смольном институте, по окончании коего была фрейлиной при дворе Императрицы Екатерины II. В минуты горести и скуки императрицы, Евфросиния с Александром Львовичем Нарышкиным вместе развлекали ее скуку, о чем рассказывала сама старица Евфросиния. Старица была знакома с Суворовым и с семейством князя Юрия Владимировича Долгорукого и с его дочерью, Варварой Юрьевной, была дружна. Имела сходство с девицей Софией Григорьевной Вяземской. Знакома была с княгиней, женой Калужского Губернатора; была также знакома с женой предводителя дворянства-князя Вяземского, Екатериной Григорьевной. |
| Владимирко Володаревича и скрывается с дружиной в Луцке (Л. 42-44). В 1152 г. он же приводит венг. короля с войском против кн. Владимирка (Л. 48). Далее кн. Изяслав Мстиславич посылает М. И. с ратью против половцев (Л. 71; юный князь в подшлемнике и шапке, с копьем в руке) и тот одерживает победу (Л. 72 об.- 73 об.; воин-средовек с оружием или в кафтане и плаще после возвращения). Поход на половцев 1153 г. оказался безрезультатным, как и выезд М. И. навстречу мачехе (Л. 76; юный безбородый воин). М. И. упоминается как один из участников похода против галицкого кн. Ярослава Владимировича (Л. 77, 78 об.); в 1154 г. он встречает и приводит в Киев новую супругу отца (Л. 81 об.-82), а затем направляется «на свое великое княжение в Переаславль» (Л. 82 об.; средовек с небольшой русой бородой и густой шапкой волос, верхом на белом коне). М. И. изображен, судя по тексту, в цикле миниатюр, повествующих «о преставлении великаго князя Киевскаго Изяслава Мстиславича» (Л. 86 об., 87 об.- 88). В том же году переяславцы дают отпор войску кн. Глеба Юрьевича с половцами (Л. 91), потом М. И. выступает с вел. кн. Ростиславом Мстиславичем в поход на Чернигов и уходит после битвы, отказавшись от Переяславля Русского, в Луцк (Л. 92, 95-96 об., 97 об.). Под 1156 г. сообщается о походе М. И. на Владимир-Волынский (Л. 113) и последующей осаде города войсками князей Юрия Долгорукого и Ярослава Осмомысла (Л. 115-115 об.). Под 1158 г. иллюстрируется рассказ о действиях коалиции рус. князей, в т. ч. М. И., против Киевского вел. кн. Изяслава Давидовича (Л. 144 об., 146, 147 об.) и дальнейших событиях (Л. 176-182 и др.). Большой ряд иллюстраций относится к периоду княжения М. И. в Киеве, сначала временного (1158-1159), до приезда вел. кн. Ростислава Мстиславича (Л. 148-151). Традиционна по композиции сцена вокняжения М. И. в Киеве в 1167 г. (Л. 226). В этот период М. И. изображен, как правило, в зрелом возрасте, в обычном княжеском одеянии (Л. 227, 237 об., 239, 241 об. и др.). Из гл. обр. военного цикла выделяются миниатюры, на к-рых М. |
| Историки затрудняются в объяснении такого неординарного шага чешского князя (Грот 1889. С. 78, 138–140; Флоровский 1935. С. 65, 83–87; Пашуто 1968. С. 184). Бесспорно, он должен был иметь политическую подоплеку. В этой связи указывается, что в 1148 г. в Киеве правил волынский князь Изяслав Мстиславич, который в следующем, 1149, году, в ходе очередного витка борьбы за Киев против ростово-суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукого, посылал за помощью «к ческому князю свату своему Володиславу» и получил ее (ПСРЛ 2. Стб. 385, 388. Примеч. 76). Обычно считают, что сватом Изяслава Владислав II назван в «Ипатьевской летописи» по упомянутому браку дочери Оты II Оломоуцкого, т. е. троюродной (!) сестры Владислава, со Святополком, младшим братом Изяслава (см. примеч. 1246). Эта мысль не лишена вероятности, если учесть, что невынужденный мир Владислава II с Отой III был предпринят по инициативе пражского князя и должен был сопровождаться сближением с Русью – а на Волыни в 1141 г. сидел именно Изяслав Мстиславич. Впрочем, Н. А. Баумгартен на основании процитированного летописного свидетельства предполагал брак Изяславова сына Ярослава и дочери Владислава II (Baumgarten 1927. Table V, N 39; Р. 26. Not. 39). Так или иначе, сколь бы тесными ни были союзнические отношения Владислава II и Изяслава Мстиславича, только ими киевский вояж чешского князя объяснить все равно трудно. Возможно, в поисках объяснения имело бы смысл обратить внимание на отмеченный византийским хронистом Иоанном Киннамом факт встречи и переговоров в Константинополе Владислава II с императором Мануилом I Комнином. Переговоры, возможно, касались венгерско-византийских отношений и той поддержки, какую нашел в Константинополе претендент на венгерский трон Борис Кальманович, внук Владимира Мономаха (см. 46, примеч. 1105). Но если в Византии искали на Руси союзников Борису, то для этого странно было бы направлять туда чешского князя собственной персоной, достаточно было послать опытного посла. А вот в деликатном деле собственно русско-византийского примирения после разрыва, который произошел летом 1147 г., когда киевский князь Изяслав Мстиславич порвал с церковной зависимостью от Константинополя и поставил в Киеве независимого митрополита Климента Смолятича, помощь такого авторитетного посла, как Владислав II, могла оказаться незаменимой. Вопрос требует дальнейших изысканий. |
|
|
