| И я бы никогда не решился написать, что в эти дни новомученики Петроградские были счастливы, если бы этих слов не написал сам владыка Вениамин в своем предсмертном письме: «Я радостен и покоен, как всегда. Христос – наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо»... Великие слова... Две тысячи лет назад сказаны они, но каждый раз они потрясают нас, как будто эта великая истина открывается нам впервые... § 6. «Радостно и спокойно» ощущал себя в эти дни и Юрий Петрович Новицкий. В литературе, посвященной Петроградскому процессу над церковниками, укрепился миф не то что бы о недостойном поведении Юрия Петровича Новицкого, но о некоем слабодушии его. Из книги в книгу кочует описание, как плакал Юрий Петрович перед расстрелом, горюя о судьбе своей малолетней дочери-сироты, как просил он передать ей на память свои часы и прядь волос... Нет нужды доказывать, что все эти подробности последних минут земной жизни святого чистейшей воды легенда, основанная на неведомо кем распушенных слухах. К сожалению, невозможно сейчас установить не только то, как происходила казнь, но и где она происходила. Расстрел святых был произведен в обстановке такой глубокой секретности, что во всем двадцати семитомном деле, определившем их судьбу, мне не удалось найти ни единой бумажки, которая бы документировала последние минуты их жизни. Зато с определенной уверенностью можно утверждать, что свои часы Юрий Петрович никак не мог попросить передать дочери. Часы у Юрия Петровича, как свидетельствует тюремная справка, были изъяты еще 30 апреля и никакому возвращению не подлежали, поскольку осужден был Юрий Петрович на расстрел с конфискацией имущества... Более того... Все известные нам документальные свидетельства о Юрии Петровиче Новицком после оглашения ему смертного приговора говорят о необыкновенном самообладании, об удивительной силе духа этого человека. Как мы уже говорили, протоиерей Михаил Чельцов к Обществу православных приходов «находился и лично и принципиально во враждебном настроении», поскольку общество это содействовало закрытию Епархиального совета, коего Чельцов был председатель. Это неприязненное отношение к обществу он, похоже, переносил и на его председателя. |
| Об отношении Юрия Петровича Новицкого к переговорам митрополита Вениамина со Смольным мы уже говорили. Очень четко и недвусмысленно сказал об этом и сам Новицкий еще на допросе у следователя: «Я отказывался, ибо понимал, что между властью и митрополитом происходит какое-то недоразумение (здесь и дальше выделено нами – Н.К.). С моей точки зрения Советская власть могла привести Декрет в исполнение без всякого соглашения с митрополитом, так как эти ценности (и имущество) находились в пользовании по договору и согласно договору были в ее руках. В порядке послушания митрополиту быть на заседании я согласился для того, чтобы отнести письмо» 63 . Читая показания Юрия Петровича Новицкого, порою ловишь себя на мысли, что святой обращался не столько к следователю Нестерову, сколько к нам, его потомкам. Его слова и поступки – очень важный урок подлинного православного смирения. Повторим еще раз, что для Юрия Петровича было ясно – или происходит чудовищнейшее недоразумение, или готовится провокация... Он пытался объяснить это митрополиту. Порою в его словах прорывалась досада, даже некоторое раздражение. И все же он смирил себя. Когда митрополит твердо сказал, что письмо нужно отнести, Юрий Петрович уже не спорил. В порядке послушания выполнил то, чего так не хотелось ему... Из дальнейшего повествования мы увидим, что митрополит Вениамин понимал всё и всё прозревал гораздо глубже, чем представлялось в середине марта Юрию Петровичу Новицкому. Порою кажется, что владыка предвидел даже мученическую кончину и свою, и тех людей, что были наиболее тесно связаны с ним. И посылая со своим письмом Юрия Петровича, священномученик Вениамин ясно представлял себе все последствия этого для Новицкого. Но послал. Настоял, чтобы письмо отнес именно Юрий Петрович Новицкий, хотя мог бы отправить письмо и с простым курьером. Атеистически воспитанный человек увидит в этом решении митрополита неразумность, даже жестокость. Мы же видим высочайшую заботу и попечительность митрополита. Любимейшему духовному чаду своему дарует волею Господа митрополит Вениамин венец мученика за православную веру... |
| В 1911 году он организовал в Киеве приют для детей ссыльнокаторжных, которые оставались фактически – при живых, но сосланных родителях – сиротами. В 1912 году, желая смягчить наказание для подростков, а также исходя из того, что тюремная среда могла действовать на них развращающе, он стал инициатором создания отдельного суда по делам малолетних. В 1913–1914 годах Юрий Петрович стал в Киеве одним из активнейших участников религиозно-философского общества. 1 сентября 1914 года он был назначен делопроизводителем юридического факультета и читал лекции по курсу «О преступлениях против личности». С октября он приступил к чтению лекций расширенного спецкурса: «Важнейшие моменты в истории русского уголовного права»; с ноября того же года он начал преподавать на Петроградских политехнических курсах товарищества профессоров и преподавателей. В 1914 году Юрий Петрович был назначен приват-доцентом истории русского права на юридический факультет Петроградского университета, при котором в 1915 году он организовал кабинет по истории права, собрав в нем солидную научную библиотеку. В конце декабря 1914 года юридический факультет командировал Юрия Петровича для научных занятий в Московский архив Министерства юстиции. 30 мая 1915 года, оставаясь приват-доцентом университета, он был назначен чиновником особых поручений при Главном управлении по делам печати. 6 декабря 1916 года Юрий Петрович был награжден орденом Святой Анны 3-й степени. 16 мая 1917 года он был назначен исполнять обязанности помощника начальника канцелярии управления. В 1919 году из-за болезни дочери он взял отпуск и уехал в Кострому. Но и в Костроме он не прекращал своей профессиональной деятельности. Поборник высшего образования для народа, он принял активное участие в организации здесь «Рабоче-крестьянского университета в память Октябрьской революции», читал лекции и стал первым преподавателем советского законодательства, создав при этом университете кабинет и библиотеку по теме преподаваемого им предмета. С 1920 года Юрий Новицкий – организатор и ученый секретарь петроградского Педагогического института социального воспитания нормального и дефективного ребенка и заведующий созданными при институте курсами по защите и охране детства. |
| Из книги в книгу кочует описание, как плакал Юрий Петрович перед расстрелом, горюя о судьбе своей малолетней дочери-сироты, как просил он передать ей на память свои часы и прядь волос... Нет нужды доказывать, что все эти подробности последних минут земной жизни святого – чистейшей воды легенда, основанная на неведомо кем распущенных слухах. К сожалению, невозможно сейчас установить не только то, как происходила казнь, но и где она происходила. Расстрел святых был произведен в обстановке такой глубокой секретности, что во всем двадцатисемитомном деле, определившем их судьбу, мне не удалось найти ни единой бумажки, которая бы документировала последние минуты их жизни. Зато с определенной уверенностью можно утверждать, что свои часы Юрий Петрович никак не мог просить передать дочери. Часы у Юрия Петровича, как свидетельствует тюремная справка, были изъяты еще 30 апреля и никакому возвращению не подлежали, поскольку осужден был Юрий Петрович на расстрел с конфискацией имущества... Более того... Все известные нам документальные свидетельства о Юрии Петровиче Новицком после оглашения ему смертного приговора говорят о необыкновенном самообладании, об удивительной силе духа этого человека. Как мы уже говорили протоиерей Михаил Чельцов к Обществу православных приходов «находился и лично и принципиально во враждебном настроении», поскольку Общество это содействовало закрытию Епархиального Совета, коего Чельцов был председатель. Это неприязненное отношение к Обществу он, похоже, переносил и на его председателя. И вот теперь Михаил Чельцов оказался в одном фургоне смертников с Юрием Петровичем Новицким. «...Объявляют, что везут не в 3-й, а в 1-й исправдом, где обычно содержатся все приговоренные к смерти в ожидании её. Это известие прибавляет уныния. Едем при полном молчании. Я помню только одну фразу Новицкого, обращенную ко мне: «Вас вместе с нами к расстрелу?! А знаете ли, Вы наилучший повод к кассации» 74 . Свидетельство потрясающее. Юрий Петрович Новицкий, получив смертный приговор, находит в себе силы, чтобы подметить анекдотичность ситуации: вместе с членами правления Общества приговорен к расстрелу человек, находившийся «и лично и принципиально во враждебном настроении» к Обществу. |
| Весьма символичным представляется нам тот факт, что четверку расстрелянных по приговору трибунала мучеников составляли поровну священнослужители и юристы. На основании изучения двадцати семи томов Дела 36314 я с полной уверенностью заявляю, что никакого элемента случайности нет в таком составе четверки «смертников». Трибунал и Кассационная комиссия безошибочно определили лиц, благодаря которым и удалось Православной Церкви Петрограда практически без потерь пройти сквозь дьявольскую, устроенную властями ловушку. Один из защитников на процессе, стремясь подчеркнуть всю незначительность петроградских беспорядков по сравнению с другими городами, сказал, что, по сведениям милиции, за все время изъятия церковных ценностей было выбито всего восемнадцать зубов... Неприятно, конечно, возмутительно, но, что тогда было в других городах? Обвинитель, знавший, по-видимому, о телеграмме, в которой петроградские руководители требовали разрешения применить военные части для изъятия, злобно парировал: – А если бы эти зубы выбили у вашего митрополита? Впрочем, ничего другого, кроме безудержной злобы и грубости, и не могли они предложить в качестве аргументов... Глава 6 Насколько своевременным было издание митрополитом Вениамином инструкции «Для руководства духовенству», показали события самых ближайших дней... Как и было договорено, Юрий Петрович Новицкий и Николай Михайлович Егоров отнесли второе заявление митрополита в исполком. – Мы ограничились только передачей письма Буденкову и никаких переговоров не вели, но я заявил, что я – не представитель приходов, а нахожусь здесь по личному распоряжению митрополита, – рассказывал потом Новицкий. Буденков тоже не настаивал на обсуждении. Он передал послание Г.Е. Зиновьеву, и переговоры на этом прекратились. В тот же день Большой президиум губисполкома принял постановление: “Обязать комиссию по изъятию церковных ценностей не позже, чем в недельный срок приступить к изъятию”. Ответственным был назначен доверенный человек Г.Е. Зиновьева – Иван Петрович Бакаев. |
| Александр Иванович Введенский эту предысторию встречи с митрополитом полностью подтвердил, с одним существенным дополнением: «В начале шестой или в конце пятой недели ко мне явился Егоров с ведома митрополита, с просьбой уладить отношения между Советской властью и Церковью по поводу изъятия церковных ценностей». 61 Мы специально выделили несколько слов в показаниях Новицкого и Введенского. Юрий Петрович Новицкий вел переговоры с Введенским именно как с представителем советской власти (он решил обратиться к власти), и поэтому считал своим долгом держать митрополита в курсе их. Для Введенского же очень важно было подчеркнуть, что инициатива переговоров – «ко мне явился Егоров с ведома митрополита» – исходила от владыки. Неточность, как мы видим, существенная. С ведома владыки приходил Новицкий. Егоров же действовал на свой страх и риск, не будучи никем уполномоченным. Уточним также, что в отличие от Новицкого, допрошенного еще 30 апреля, Введенский давал показания 28 мая, в тот самый день, когда с амвонов петроградских церквей было оглашено “Послание к петроградской православной пастве”, в котором Введенский был объявлен отпавшим от общения со Святой Церковью. Этим обстоятельством и объясняется, почему в день крушения своих честолюбивых планов Введенский настаивал, что это не он, а митрополит Вениамин начал переговоры, за участие в которых владыку порицали потом и священники, и миряне. Было две встречи Введенского с митрополитом до появления третьего воззвания, опубликованного во всех газетах. Рассказы митрополита Вениамина и епископа Венедикта о первой встрече мы уже привели. Послушаем теперь, что рассказывал об этой встрече протоиерей Боярский: «Когда вышло это “Письмо двенадцати”, митрополит вызвал меня. Я явился и Введенский. Митрополит вел беседу с нами в присутствии епископа Венедикта, спрашивал о мотивах. Мы пояснили, что побудило нас выступать сепаратно. Мы говорили, что вот такой острый момент, что нельзя терпеть, что может быть худо, что мы не можем принять ответственность, что ответственность ляжет на вас (митрополита – Н.К.), что необходимо сказать верующим, что они должны жертвовать и больше ничего. Мы только объясняли и убеждали митрополита, так как в это время его переговоры в Смольном были прерваны, представители, посланные в комиссию помощи, были отозваны. И Введенский, и я говорили, что надо как-нибудь завести переговоры со Смольным, сделать это добровольно, не доводить до столкновения. Митрополит нам и поручил: поезжайте и говорите... Мы поехали”. |
| Один вариант мы уже привели, а вот другой... «День был солнечный, яркий. Вся фигура митрополита была освещена. Говорил просто, как всегда. Он сказал, что к самому обвинению он относится спокойно, но не может отнестись Спокойно к тому, что его здесь назвали «врагом народа». «Народ я люблю и отдал за него все, – говорил митрополит, –и народ любит меня». Потом, забыв о себе, перешел к установлению алиби отдельных обвиняемых. Называя каждого по имени, он говорил: «Распоряжения ему были даны мною. Он должен был подчиниться», «такой-то был в командировке и, следовательно, он не мог принимать участия в том, что ему вменяется»... И все так. Ни звука о себе. «Я, – закончил он, – говорю бездоказательно, но ведь я говорю в последний раз в жизни, а такому человеку обыкновенно верят». Председатель новым голосом, которого нельзя было узнать, – в нем слышалось большое человеческое волнение, – сказал владыке: «Вы подсудимый. Вам дано последнее слово для того, чтобы вы сказали что-либо о себе. Это важно для революционного трибунала». Митрополит встал и в милом – иного слова не придумаешь, несмотря на весь трагизм положения – недоумении сказал: «Что же могу о себе сказать? Я не знаю, что вы скажете мне в своем приговоре: жизнь или смерть? Но что бы вы ни сказали, я осеню себя крестом и скажу – слава Богу за все». Новицкий, как вспоминают очевидцы, в своем последнем слове сказал, что никаких контрреволюционных выступлений не было. Если же власти нужны жертвы, то пусть будет такой жертвой он Один. Слова достойные... И что из того, что они не сходятся с другими свидетельствами. Может быть, так и должно быть... И митрополит Вениамин, и Юрий Петрович Новицкий говорили, уже перешагнув ту грань, которая отделяет житейское бытие от святости, и каждый из них получил возможность говорить так, что слова его не нуждались ни в каком анализе, а сразу начинали звучать в душе человека, пробуждая в ней отклик... И потому-то так трудно, и так по-разному и выплывали они потом из памяти очевидцев... Зато последнее появление митрополита «на публике» на следующий день, когда был оглашен приговор, описано с необыкновенной точностью и достоверностью. |
| Семейную жизнь Ю. П. Новицкого с красавицей Анной Гавриловной Сусловой, дочерью крупного ученого, известного специалиста по теоретической механике профессора Г. К. Суслова, назвать безмятежно-счастливой трудно. Познакомился Юрий Петрович с Анной Гавриловной в Киеве. И хотя по общественному положению Сусловы занимали место никак не ниже Новицких 67 , но столбовой дворянке Пелагее Дмитриевне казалось, что дочь человека, имеющего лишь личное дворянство, ровней ее сыну быть не может. Разумеется, Пелагея Дмитриевна считала себя человеком передовых убеждений и открыто столбового чванства не проявляла, но в бытовом общении демократизма ей, похоже, не хватало. В архиве Ю. И. Колосова сохранилось несколько открыток, которые Пелагея Дмитриевна получила от молодых Новицких. Одна из открыток из Германии. Ее Юрий Петрович послал 11 июля 1913 года из Геттингена, куда он был командирован для подготовки диссертации. «Любящий сын почти совершенно здоровый посылает своей матери вид своего обиталища в чужой земле. А живет он на третьем этаже над вывеской, где три этажа и жалюзи. Под балконом лавровые деревья, на них птицы устроили гнезда и вывели птенцов. За виллой других домов нет, а сад и гора покрытая лесом. Целую крепко. Юрий Новицкий». Другая открытка, датированная 29 октября 1913 года, послана тоже Новицким, но уже из Киева: «Дорогая мама! Вчера выдержали экзамены. На этой неделе буду читать пробные лекции, чтобы получить доцентуру. Шляпы высылаются. Жену Алабовского зовут Клавдия Николаевна. Он тебе кланяется»... Последняя открытка, написанная Юрием Петровичем, датирована 16 ноября 1913 года. «Староконстантинов Волынской губ. Пелагее Дмитриевне Новицкой. Пожарная ул. Женская гимназия. Дорогая мама! Как прошло твое литературное утро? Оксана, получив твое письмо, сама, борясь, со своей утратой, смастерила тебе ответ. С твоими шляпами беда. Порф. Ив. никак не мог достать у Булгакова подходящий ящик и решили мы переслать тебе шляпы через (неразборчиво). Он согласен и повезет. Не особенно ругайся. Целуем тебя. Все любим». |
| Вскоре после выступления Ю. П. Новицкого ввиду приближения времени всенощного бдения поступило предложение прекратить прения. Собрание единогласно приняло резолюцию, в которой, в частности, говорилось, что учреждаемый Богословский институт и Богословское училище должны находиться под руководством Владыки Митрополита, но при этом осуществлять свою деятельность в теснейшей связи с приходскими общинами. Для этого учреждается комиссия духовно-учебных заведений Петроградской епархии. В комиссию были избраны профессора Петроградского университета А. И. Введенский 20 , Б. А. Тураев , Л. П. Карсавин, Ю. П. Новицкий, протоиереи В. А. Акимов, Н. С. Рудинский, Н. К. Чуков, Л. К. Богоявленский, Н. В. Чепурин, А. С. Николаев, В. Б. Шкловский, Ф. К. Андреев, И.П. Шербов. 14 ноября комиссия провела необходимые предварительные работы, результаты которых были оглашены на собрании, проходившем в покоях митрополита в Александро-Невской лавре 1 декабря 1919 года. Результаты работы комиссии были одобрены. Юрий Петрович Новицкий и на этом собрании тоже проявил существенную активность, предложив, во-первых, отправить в Москву делегацию из представителей приходских общин для того, чтобы исходатайствовать у патриарха Тихона благословения на открытие в ближайшее время Петроградского Богословского института и утвердить «Положение» о нем. А, во-вторых, он предложил также для беспрепятственного и более успешного ведения дела об устройстве и открытии Богословского института избрать теперь же согласно § 7 и 8 «Положения» в Совет института представителей от общин Петрограда и епархии. Оба предложения Юрия Петровича были приняты, а сам он избран как в Совет института, так и в состав делегации к патриарху. Буквально на следующий день делегация, в составе А. С. Николаева, Ю. П. Новицкого и И. П. Шербова, выехала вместе с митрополитом Вениамином в Москву. 3 декабря вопрос об открытии в Петрограде Богословского института обсуждался, как сказано в Указе Патриарха Тихона митрополиту Вениамину 21 , «на соединенном присутствии отделов Высшего Церковного Совета в присутствии Вашего Преосвященства и прибывшей с Вами делегации из членов Комиссии духовно-учебных заведений Петроградской епархии». |
| Подпишитесь на наш Телеграм Группа подсудимых в зале суда. Петроградский процесс 1922 г. по делу об изъятии церковных ценностей Мы привыкли, что святые — это какие-то особенные люди, заранее уготованные Господом к своему подвигу. Люди «не от мира сего». А уж представители некоторых профессий точно не могут быть святыми. Кто же тогда такие «святые юристы»? Есть ли в наше время место святости? Об этом рассказывает Екатерина Федорчук — автор книги «Последнее письмо святого юриста Юрия Новицкого», выпущенной издательством «Никея». Герои книги были приговорены к расстрелу по «делу церковников» в 1922 году в Петрограде. В своей книге я хотела показать, что эти люди — почти наши современники. Они живут обычной жизнью, понятной нам. Они еще не знают, что они «святые». Юрий Новицкий — блестящий эрудит, ученый, автор работ, посвященных истории русского уголовного права. Человек, который интересовался широким философским контекстом своего времени, был в курсе метаний, шатаний и всяческих уклонений Серебряного века и при этом догматически стоял в вере. Он отдал жизнь за Христа. Но прежде, чем просиять мученическим подвигом, Юрий Петрович прошел через те испытания и искушения, через которые проходит множество самых обыкновенных, не святых людей. Сохранившиеся свидетельства позволяют говорить о том, что он пережил тяжелую личную драму, которая для человека другого склада могла бы стать серьезным искушением. Непонимание и одиночество: почти, как у всех нас Во время Первой мировой войны его жена уехала на фронт, оставив мужа и дочку, и потом уже не вернулась к ним. Очевидно, не хотела возвращаться. Подробностей мы не знаем, поэтому в повести о святом юристе я касаюсь этого факта очень аккуратно, упоминаю как бы вскользь. Но и не сказать об этом совсем нельзя — это те обстоятельства жизни, которые серьезно влияют на человека. Можно также предположить, что у Новицкого были сложные отношения с матерью. В чем была суть конфликта, мы тоже не знаем, и я не стала фантазировать на эту тему, но сам факт того, что Юрий Петрович не находил понимания у самых близких людей, очень важен для понимания логики судьбы святого мученика. |
|
|
