| «Вечным в собственном смысле называется не сама вечность, но причастное к вечности». – Псевдо-Дионисий, О Божественных именах, 10,3 . «Вечность есть совершенное обладание всей полнотой бытия». – Боэций. О философском утешении, V,6. Псевдо-научная концепция Анри Бергсона (Нобелевская премия по литературе 1927 г.) Антирелигиозная идеология, популярная в XX веке на Западе (Томас и Джулиан Хаксли и др.) Эдвард Уилсон, биолог, «открывший» сходство людей с муравьями, утверждал, что научный гуманизм – единственное допустимое мировоззрение, совместимое с наукой. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше… Ищите же прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам… Довлеет дневи злоба его». – Мф. 6:21-34 . «…Будешь трепетать ночью и днем, и не будешь уверен в жизни твоей; от трепета сердца твоего… утром ты скажешь: “О, если бы пришел вечер!”, а вечером скажешь: “О, если бы наступило утро!”» – Втор. 28:66-67 . «…Они солгали на Господа и сказали: “Нет Его, и беда не придет на нас, и мы не увидим ни меча, ни голода”…» – Иер. 5:12 . «Господи, даруй ми с душевным спокойствием встретить все, что принесет наступающий день… Во всех непредвиденных случаях не даждь ми забыть, что все попущено Тобою». – Молитва последних Оптинских старцев. «Если кто-либо из рабов будет достоин поставления в церковную степень,… да будет произведен». – Апостольское правило 82е . Помимо ученичества – и даже в первую очередь – Бог дарит человеку усыновление : утрата этого принципа составляет трагедию протестантизма. Сыновняя же любовь, в отличие от учебы, имеет личное начало ; поэтому найти «свою» церковную общину, в том числе и в условиях православного вероучительного единства, бывает полезно, а иной раз и необходимо. «Оставьте точку зрения личного суда и станьте на точку зрения Божьего дела в мире… Осуждение разрушает всякое дело, создает обстановку недоверия и злобы, губит наши души». – свящ. Александр Ельчанинов. Записи. Жак Маритэн, философ-томист XX в., ученик Анри Бергсона, автор многочисленных сочинений. |
| Деян. 24-25 Но так как он говорил о праведности и обладании собой и о будущем суде, то Феликс, придя в страх, ответил: пока иди, а при случае я тебя вызову к себе. Деян. 3-23 Будет же: всякая душа, которая не послушает Пророка Того, истребится из народа. И здесь, как мы видим, ничего о вечном аде. Теперь обратимся к ап. Павлу. Что он говорит о конечной участи грешников. Смерть. Рим. 6-23 " Ибо плата за грех – смерть, а дар благодати Божией – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем " . Обратите внимание, что здесь смерть противопоставляется вечной жизни. Не вечные мучения, а именно смерть. Погибель. Рим. 2-12 " Ибо те, кто без Закона согрешили, без Закона и погибнут; а те, кто под Законом согрешили, по Закону будут осуждены " . Разрушение. 1Кор. 3-17 " Если кто храм Божий разоряет, разорит того Бог; ибо храм Божий свят, и это – вы " . Фил. 1-28 " И не поддаваясь ни в чем устрашению со стороны противников; это для них есть признак гибели, а для вас спасения, – и это от Бога " . В 1Фес. 1-9 говорится о вечной гибели. Они понесут как наказание вечную гибель в отлучении от лица Господа и от славы крепости Его. Также в Рим. Гнев, ярость, скорбь, теснота. Анафема в Гал. 1-9 Недопуск в Царство в Еф. 5-5 Нигде не говорится о вечном аде. Павел и Платон используют одни и те же слова, чтобы для обозначения смерти (Thanatos), разрушения (apolea), гниение (phthora), гибель (olethros), умирать (apothnesko). Павел использует эти слова по отношению ко всем, кто живет и умирает, отвергая Бога. Платон никогда эти слова не употребляет по отношению к бессмертной душе. Петр и Иуда говорят об уничтожении «Они же, как бессловесные животные, которые по естеству рождены, чтобы быть уловленными и уничтоженными, хулят то, чего не знают; они будут уничтожены, как и те уничтожаются». 2 Пет.2-12 О вечной тьме " Они – бурные волны морские, вздымающие пену своих срамот; они – звёзды блуждающие, которым мрак тьмы сбережен навек " . Иуд.13 Давайте посмотрим, что об участи грешников говорится в Откровении. |
| Пункт 6. Филадельфия Церковь Филадельфии пережила практически все общины Малой Азии. По выражению писателя XIX века, побывавшего здесь, этот небольшой христианский городок, как последняя сторожевая башня, уединённо стоял среди магометанских областей. Когда вся Малая Азия была покорена оттоманами, у Византии оставалась здесь лишь одна последняя твердыня. «Потеряв Эфес, христиане оплакали первый погасший светильник, упоминаемый в Апокалипсисе. Там разрушение было всеобщее; капище Артемиды и храм Пресвятой Девы погреблись под развалинами. Цирк и три театра Лаодикии сделались логовищем шакалов и волков, Сардис сделался ничтожной деревушкой, в Пергаме и Фиатире видны только одни мечети вместо памятников; а Смирна обязана своим народонаселением только чужеземной торговле франков и армян. Одна Филадельфия спаслась чрез свою твёрдость. Отдалённая от моря, забытая византийскими императорами... Её сограждане защищали свою веру и свободу в продолжение почти целого столетия и исторгли от кичливейшего из всех оттоманов достославную капитуляцию. После разрушения греческих колоний и церквей азийских осталась только одна Филадельфия, подобно столпу среди развалин». Так пишет о Филадельфии Эдвард Гиббон, английский исследователь «предсмертного» периода Римской Империи. Действительно, город шестой Церкви Апокалипсиса, получившей от Христа столь воодушевляющие слова ободрения и обетования победы, на протяжении своей долгой истории часто оказывался в роли последнего «бастиона» всего края. А греческая православная община Филадельфии — та самая Церковь Филадельфийская, — оставаясь второй по численности в Малой Азии после Смирны, существовала здесь вплоть до начала ХХ века. Ни Баязид, ни Тамерлан, превращавшие в прах все города на своём пути, не смогли растоптать Филадельфию. После героического сопротивления город бывал захвачен, но не разрушен. Здесь во время нашествия Тамерлана укрывались и сардийские христиане со своим епископом, и еврейская община Сард. Некоторые исследователи проводят параллель между этим фактом и словами обетования филадельфийской общине: Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут, — вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя (Откр. 3, 9). |
| Также, когда Писание говорит о «вечной погибели» (2 Фес 1-9), то здесь говориться не о том, что человек будет погибать вечно, это невозможно, а о последствиях этой гибели. Также, когда в Евр.6-2 говорится о «вечном суде», то это не значит, что суд будет длиться вечно, а это значит, что решения этого суда будут неизменны и навсегда. То же самое и с «вечным наказанием», здесь говорится об итоге этого наказания, а не о самом процессе. То же самое говорится в 2 Фес. 1-9 «Они понесут как наказание вечную гибель в отлучении от лица Господа и от славы крепости Его». Грешники погибнут навеки, это будет результатом наказании, и ничто это уже исправить не сможет. Интересно говорит бл. Августин, хотя он как раз является сторонником «вечных мук», тем не менее, он говорит следующее. «Когда очень серьезное преступление наказывается смертью, и исполнение приговора занимает минуту, то никто не думает, что именно эта минута и есть наказание, но наказанием является сам факт исключения преступника из сообщества живых». В Мф. 25-41 говорится о «вечном огне». Здесь снова два значения «вечный». 1) Относящийся к грядущему веку. 2) По отношению к результату. «Так Содом и Гоморра и окрестные города, которые подобным образом предались блуду и пошли за плотью иною, поставлены как пример, подверженные наказанию огнем вечным» (Иуд.7). Разве Содом и Гоморра до сих пор горят или говорится об их полном и окончательном уничтожении? Что говорит Иаков об участи грешников? Смерть 1-15. Погибель 4 - 12. Съест плоть вашу, как огонь 5 – 3. Вы упитали сердца ваши на день заклания 5-5. Смерть 5 – 19. Эти места говорят о вечных муках, о том, что грешник не умрет и будет вечно испытывать страдания или здесь говорится о том, что грешник сгинет навсегда? В книге Деяний только три раза говорится об последнем суде. Деян. 17 (30-31) Поэтому, оставив без внимания времена неведения, Бог теперь возвещает людям, всем и всюду, чтобы они каялись, ибо Он определил день, когда будет судить вселенную по праведности, чрез Мужа, Которого Он поставил, дав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых. |
| Эдвард-Джон Пойнтер. Возвращение блудного сына. 1869 г. «У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение». Многократно отмечалось. что молодой человек не просто проявил жадность и продемонстрировал, что от отца ему нужно имущество — ничего более их не связывает; нет, он продемонстрировал подсознательную жажду смерти отца. Заметим, что никто его из дома не гнал, а просто хотелось вволю попользоваться полученными материалными благами подальше от отцовских глаз, чтоб стыдно не было: «По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему» . Отметим, что веками проповедники и писатели (а также художники) предлагали нам душераздирающую картину молодого человека, что называется, из хорошей семьи, вынужденного есть свиной корм. Ан не тут-то было, не давали. Вообще-то рожки — такие плоды дерева семейства бобовых, вроде акации, и говорят, что довольно приятные на вкус. Только для сюжета блудного сына это имеет чисто академическое значение, потому что экологически чистые и питательные рожки шли свиньям, а свинарю давали, наверное, что похуже. К тому же понятно, что несчастный оказался вне ветхозаветной общины, в которой свинина была под запретом. И вот тут наступил момент горького прозрения. «Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему». Ничего страшного нет в том, что первичным стимулом послужил голод. Не нужно презирать этого человека за его «животные» устремления. Давайте сделаем мощное усилие, оторвемся от распространившейся, как эпидемия, привычки всех подозревать, презирать и ругать и увидим, что блудный сын уже переступает через гордыню, через страшное искушение утверждаться в собственной силе, в том, что «мне от вас ничего не нужно»... Еще как нужно-то! Всем нам друг от друга чего-то нужно: любви, тепла, сочувствия, участия, понимания. И всем нам много чего нужно от Бога: нашего с Ним общения, Его благодати, Его спасения. И Ему нужно наше к Нему обращение, наша любовь к Нему и к ближнему. А при горделивом устремлении к самостоятельности мир может рассыпаться на атомы. Что вроде бы уже и происходит. |
| Эдвард Хикс. «Ноев ковчег» Аврааму, можно считать, повезло: его испытание оказалось не настоящим. А вот многострадальный Иов прошел через жуткие болезни, потерю семьи и смерть детей, когда стал заложником игрового спора между сатаной и Богом. Напоминаю, что игра эта состояла из нескольких раундов, в каждом из которых Иов страдал все сильнее и сильнее. В защиту и оправдание Бога можно заметить, что Он и сам сыграл в такую же игру со смертью, решившись спасти человечество после его грехопадения-проигрыша. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Хёйзинга отмечает, что настоящей игре всегда присуща свобода: игра, чтобы быть игрой, должна оставаться непредсказуемой и парадоксальной. Отсылки к такой свободе мы можем встретить в проповедях Христа. Например, Его радость от получения Откровения слабыми людьми очень похожа на радость от неожиданных и полезных для команды, которой Он симпатизирует, итогов жеребьевки: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам». Внутри христианской традиции Христос постоянно называется Победителем, но где можно победить, как не в игре? Когда апостол Павел радостно восклицает «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?», в его словах чувствуется азарт болельщика победившей команды. Финальный раунд Но это все — аллегории. А священная история знает пример турнира, один в один совпадающего с финалом игры в кальмара. Речь идет, разумеется, о ритуальном бое на выбывание между Давидом и Голиафом. Давид побеждает более сильного противника и, как в «Игре в кальмара», ему и его сторонникам достается главный приз в войне. Он становится царем и учреждает новую династию. Символично, что утверждение российской государственности с центром в Москве, которое случилось после победы на Куликовом поле, не обошлось без аналогичного сакрального турнира на выживание. Я имею в виду, разумеется, бой между Пересветом и Челубеем. Вдвойне символично, что священных бойцов на эту войну и турнир отправил не кто иной, как Сергий Радонежский. |
| – Ну вот, Эдвард, – говорила она, заведя часы, – когда длинная стрелка будет на двенадцати, а короткая на трёх, я вернусь домой. К тебе. Она сажала Эдварда на стул в столовой и ставила стул так, чтобы Эдвард смотрел в окно и видел дорожку, которая ведёт к дому Тюлейнов. Часы она клала на его левую коленку. После этого она целовала кончики его несравненных ушей и уходила в школу, а Эдвард целый день глядел из окошка на Египетскую улицу, слушал тиканье часов и поджидал хозяйку. Из всех времен года кролик больше всего любил зиму, потому что солнце зимой садилось рано, за окном столовой, где он сидел, быстро темнело, и Эдвард видел в тёмном стекле собственное отражение. И какое же это было замечательное отражение! Какой он вообще был изящный, замечательный кролик! Эдвард никогда не уставал восхищаться собственным совершенством. А вечером Эдвард восседал в столовой вместе со всем семейством Тюлейн: с Абилин, её родителями и бабушкой, которую звали Пелегрина. Честно говоря, уши Эдварда едва виднелись из-за стола, а если ещё честнее, он не умел есть и мог лишь смотреть прямо перед собой – на свисающий со стола край ослепительно белой скатерти. Но всё-таки он сидел вместе со всеми. Принимал, так сказать, участие в трапезе как член семьи. Родители Абилин находили совершенно очаровательным, что их дочка обращается с Эдвардом точно с живым существом и даже иногда просит их повторить какую-нибудь фразу, потому что Эдвард её якобы не расслышал. – Папа, – говорила в таких случаях Абилин, – боюсь, Эдвард не расслышал твои последние слова. Тогда папа Абилин поворачивался к Эдварду и медленно повторял сказанное – специально для фарфорового кролика. А Эдвард притворялся, что слушает, – естественно, чтобы угодить Абилин. Но, положа руку на сердце, он не очень-то интересовался тем, что говорят люди. Кроме того, ему не очень-то нравились родители Абилин и их снисходительное к нему отношение. Так относились к нему вообще все взрослые, за одним-единственным исключением. Исключением была Пелегрина. Она говорила с ним, как и её внучка, на равных. Бабушка Абилин была очень стара. Старуха с большим острым носом и яркими, тёмными, сверкающими, как звёзды, глазами. Кролик Эдвард и на свет-то появился благодаря Пелегрине. Именно она заказала и самого кролика, и его шёлковые костюмы, и его карманные часы, и его очаровательные шляпки, и его выразительные гибкие уши, и его замечательную кожаную обувь, и даже суставчики на его лапках. Заказ выполнил кукольных дел мастер из Франции, откуда Пелегрина была родом. И она подарила кролика девочке Абилин на седьмой день рождения. |
| Один Эдвард ничего и никого не ждал. Он даже гордился тем, что он никого не ждёт, ни на что не надеется и сердце не ёкает у него в груди. Он гордился тем, что его сердце молчит, бесстрастное, закрытое для всех. «Я покончил с надеждами», – думал Эдвард Тюлейн. Но однажды в сумерках, перед тем как закрыть магазин, Люциус Кларк посадил рядом с Эдвардом новую куклу. Глава двадцать шестая – Ну, вот вы и на месте, миледи. Знакомьтесь, это ваш сосед-кролик, игрушечный кролик, – сказал кукольных дел мастер и ушёл, выключив в помещении все светильники. В полумраке Эдвард смог рассмотреть голову куклы, которая, как и его собственная, была, видимо, когда-то разбита, а потом склеена вновь. Всё лицо куклы было испещрено трещинами. На ней был детский чепчик. – Здравствуйте, – сказала она высоким слабым голоском. – Очень рада с вами познакомиться. – Привет, – сказал Эдвард. – Вы здесь давно? – спросила она. – Уже много месяцев, – сказал Эдвард. – Но мне всё равно. Для меня что одно место, что другое – всё едино. – А для меня нет, – сказала кукла. – Я прожила уже сто лет. И за это время я побывала в разных местах: и в райских, и в совершенно ужасных. Через какое-то время начинаешь понимать, что каждое место интересно по-своему. И на новом месте ты сама становишься совсем другой куклой. Совершенно другой. – Вам сто лет? – не поверил Эдвард. – Да, я очень старая. Кукольник это подтвердил. Пока он меня чинил, он сказал, что мне по меньшей мере сто лет. По меньшей мере. А на самом деле, может быть, и больше. Эдвард припомнил всё, что произошло с ним за его куда более короткую жизнь. Сколько же всего случилось с ним за это время! А если жить па земле целых сто лет? Что ещё может со мной. стрястись? Старая кукла промолвила: – Интересно, кто придёт за мной на этот раз? Ведь кто-то обязательно придёт. Всегда кто-то приходит. Кто же будет на этот раз? – А мне всё равно, – отозвался Эдвард. – Пусть даже никто не придёт. Всё равно… – Ужасно! – воскликнула старая кукла. – Как можно жить с подобными мыслями? В такой жизни нет никакого смысла. Внутри должно жить ожидание, предвкушение. Надо жить надеждой, купаться в ней. И думать о том, кто полюбит тебя и кого ты полюбишь в ответ. |
| «Я знаю этот дом, – подумал Эдвард. – Здесь живёт Абилин. Дом на Египетской улице». Тут из дома, лая, прыгая, помахивая хвостиком, выбежала Люси. – Смирно, девочка, лежать, – сказал глубокий, низкий мужской голос. Эдвард посмотрел вверх и увидел, что в дверях стоит Бык. – Привет, Малоун, – сказал Бык. – Привет, старый пирог с крольчатиной. Мы тебя ждали. Бык широко распахнул дверь, и Эдвард вошёл в дом. Там были и Абилин, и Нелли, и Лоренс, и Брайс. – Сюзанна! – воскликнула Нелли. – Бубенчик! – закричал Брайс. – Эдвард, – сказала Абилин. И протянула к нему руки. Но Эдвард не двигался. Он оглядывал комнату снова и снова. – Ты ищешь Сару-Рут? – спросил Брайс. Эдвард кивнул. – Тогда надо выйти на улицу, – сказал Брайс. И все они вышли на улицу. И Люси, и Бык, и Нелли, и Лоренс, и Брайс, и Абилин, и Эдвард. – Вон там, смотри. – Брайс показал на звёзды. – Точно, – сказал Лоренс, – это созвездие называется «Сара-Рут». – Он поднял Эдварда и усадил себе на плечо. – Вот там, видишь? Эдварду стало очень печально где-то глубоко внутри, это было сладостное и очень знакомое ощущение. Сара-Рут есть, только почему она так далеко? Если бы у меня были крылья, я бы полетел к ней. Уголком глаза кролик увидел, что за спиной у него что-то трепещет. Эдвард заглянул себе за плечо и увидел крылья, самые потрясающие крылья, которые ему когда-либо доводилось видеть: оранжевые, красные, синие, жёлтые. Они были у него на спине. Его собственные крылья. Его крылья. Какая же удивительная ночь! Он ходит без всякой помощи. У него есть элегантный новый костюм. А теперь ещё и крылья. Теперь он может лететь куда угодно, делать что угодно. Как же он сразу этого не понял? Сердце его тоже затрепетало в груди. Он расправил крылья, слетел с плеча Лоренса и устремился вверх, в ночное небо, к звёздам, к Саре-Рут. – Нет! – закричала Абилин. – Поймайте его! – закричал Брайс. Но Эдвард улетал всё выше. Люси залаяла. – Малоун! – закричал Бык. Он подпрыгнул и, схватив Эдварда за ноги, стянул с неба на землю. – Тебе ещё не пора, – сказал Бык. |
| – Останься с нами, – сказала Абилин. Эдвард попытался взмахнуть, захлопать крыльями, но это было бесполезно. Бык крепко держал его и прижимал к земле. – Оставайся с нами, – повторяла Абилин. Эдвард заплакал. – Я больше не выдержу, я не могу потерять его снова, – сказала Нелли. – Я тоже, – сказала Абилин. – У меня тогда сердце разобьётся. А Люси уткнулась в Эдварда мокрым носом. И слизнула слёзы с его лица. Глава двадцать третья – Потрясающая работа, – произнёс человек, проводя тёплой тряпочкой по лицу Эдварда. – Настоящее произведение искусства. Конечно, грязное, конечно, запущенное, но тем не менее настоящее искусство. А грязь это не помеха, с грязью справимся. Голову же мы тебе починили. Эдвард взглянул человеку в глаза. – А… вот ты наконец и очнулся, – сказал человек. – Теперь я вижу, что ты меня слушаешь. У тебя была сломана голова. Я её починил. Вернул тебя с того света. «А сердце? – подумал Эдвард. – Сердце моё ведь тоже сломано». – Нет, нет. Не стоит меня благодарить, – сказал человек. – Это моя работа, в самом буквальном смысле слова. Разрешите представиться. Меня зовут Люциус Кларк, и я ремонтирую кукол. Так вот, твоя голова… Да, пожалуй, я тебе всё расскажу. Хотя это может тебя расстроить. Но всё равно, правде надо смотреть в лицо и желательно при этом иметь на плечах голову, уж прости за каламбур. Ваша голова, молодой человек, превратилась в груду осколков, точнее в двадцать один кусочек. «Двадцать один?» – бездумно повторил про себя Эдвард. Люциус Кларк кивнул. – Двадцать один, – сказал он. – И должен признаться без ложной скромности, что менее искусный кукольный мастер, чем я, может, и не справился бы с этой задачкой. Но я тебя спас. Ладно, не будем вспоминать о грустном. Будем говорить о том, что мы имеем на сегодняшний день. Вы снова целы, монсеньор. Ваш скромный слуга, Люциус Кларк, вернул вас из небытия, откуда практически нет возврата. Кукольный мастер положил руку себе на грудь и низко поклонился Эдварду. Эдвард лежал на спине, осмысливая эту длинную торжественную речь. Под ним был деревянный стол. Стол стоял в комнате, и через высокие окна лился солнечный свет. Ещё Эдвард уяснил, что недавно его голова была разбита на двадцать один кусочек, а теперь снова превратилась в целую голову. И никакого красного костюма на нём не было. На самом деле на нём вообще не осталось никакой одежды. Он снова был наг. И без крыльев. |
|
|
