| Вот почему он лавирует. В такой ситуации, хотя Запад признает результаты выборов, ему пригодится давление оппозиции, потому что именно оправдываясь «давлением оппозиции» Вучич осуществлять необходимые Западу шаги. Запад будет настаивать на реализации по пунктам Охридского приложения к соглашению от 27 февраля 2023 года . (Речь идёт о т.н. «Франко-германском соглашении»). Если все пункты этого соглашения реализованы, а первый пункт о пропавших без вести лицах уже реализован, затем – о автомобильных номерах, т.е. фактически – о свободе перемещения, то наступает очередь заключения всеобъемлющего юридически обязывающего соглашения о нормализации отношений Республики Сербия и т.н. «Республики Косова». Ключевым препятствием на пути к достижению этого соглашения является ЗСО ( Српских Општина – Объединение Сербских Общин), и как только это препятствие будет устранено, препятствий больше не будет. После заключения всеобъемлющего юридически обязывающего соглашения на повестку дня встанет вопрос о вступлении Сербии в НАТО. Тем временем давление со стороны «Сербии против насилия» будет использовано, чтобы сделать Вучича ещё более кооперативным. Кстати, ни о каком Майдане в стране, где посол США и Палата иностранных инвесторов являются ключевыми факторами при составлении правительства, речи не идёт. Павел Тихомиров: Более того, полагаю, что весь этот цирк – это просто дискредитация любого протеста как такового. Преподнесение любого протеста как такового в качестве «раскачивания лодки». Чтобы потом – когда Косово будет окончательно и вполне официально «слито», протест патриотов был преподнесён в одном смысловом ряду с беспорядками, учинёнными в конце декабря 2023, а также 5 октября 2000 года. Ну, это уже не шахматы, а банальные «напёрстки…» Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Жестоко избил невесту и обнимал после труп: что будет с убийцей? |
| Артур Кагарманов живет в Нижневартовске и учится в одиннадцатом классе. Мальчик увлекается техникой, он — победитель муниципального этапа всероссийской олимпиады школьников «Технология». Артур создал легкие интерактивные шахматы, которые планирует передать для детей с особенностями развития. Фигуры высотой 30 сантиметров сделаны из пенополистирола, в каждую клетку доски заведен приемник электрического сигнала. Игру можно проектировать на стене или просто белой простыне. Артур Кагарманов. Фото: скриншот youtube.com «Дело в том, что в каждой фигурке “спрятан” модуль вай-фай. Включаешь кнопку — и фигурки подключаются друг к другу, передавая сигналы. Сейчас как раз завершаю разрабатывать соответствующую программу. Добавлю, что все шахматные фигуры покрыты специальной экологической краской. И, еще один важный момент, несмотря на то, что они объемные, ребенок их поднимет без труда», — рассказал Артур. Он хочет передать игру в реабилитационный центр «Таукси». Изобретатель рассчитывает, что такие шахматы не оставят равнодушными детей и игра вызовет интерес. В Серпухове меценат подарил квартиру 86-летнему мастеру игрушек, не выходящему из дома Вадим Квасников делает игрушки для детей. У 86-летнего мужчины ампутирована нога, он уже несколько лет не выходит на улицу, так как дом старый и не приспособлен под инвалидную коляску. Об этой проблеме узнал руководитель международной ассоциации бокса Умар Кремлев. «Так получилось, что дедушка не выходил четыре года на улицу. Я не мог спокойно смотреть на эту ситуацию, и было решено подарить дедушке новую квартиру на первом этаже, с широкими дверными проемами, в которой будет удобно и комфортно жить», — написал Кремлев в соцсети. View this post on Instagram Мужчина пришел к мастеру за покупкой игрушек, которые он намеревался подарить местным детям на городском празднике. Вадим Квасников стал мастерить игрушки после того, как перестал выходить на улицу. Для него это был повод расширить круг общения. Часто игрушки он просто дарил посетителям. |
| Когда майор настолько охрип от еды, питья и демонстрации своих талантов собеседника, что не мог уже говорить внятно, приступили к кофе. После этого майор осведомился у мистера Каркера-заведующего, явно не ожидая утвердительного ответа, играет ли он в пикет. – Да, я немного играю в пикет, – сказал мистер Каркер. – Быть может, и в триктрак? – нерешительно спросил майор. – Да, я немного играю также и в триктрак, – отвечал обремененный зубами человек. – Мне кажется, Каркер играет во все игры, – сказал мистер Домби, располагаясь на диване в позе человека, выточенного из дерева и лишенного связок и суставов, – и играет хорошо. И в самом деле, он играл в эти две игры с таким совершенством, что майор был поражен и спросил его наобум, играет ли он в шахматы. – Да, немного играю и в шахматы, – ответил Каркер. – Мне случалось играть и выигрывать партию, не глядя на доску; это просто трюк. – Ей-богу, сэр, – сказал майор, тараща глаза, – вы полная противоположность Домби, который ни в какие игры не играет. – О! Он! – отозвался заведующий. – У него никогда не было нужды приобретать столь ничтожные познания. Таким, как я, они бывают иной раз полезны. Например, сейчас, майор Бегсток, когда они дают мне возможность сразиться с вами. Быть может, виной тому были лживые уста, такие мягкие и растянутые, но эта краткая речь, смиренная и раболепная, смахивала на рычание; и на секунду могло показаться, что белые зубы вот-вот вонзятся в руку того, перед кем этот человек пресмыкается. Но майор вовсе об этом не думал; а мистер Домби лежал, погруженный в размышления, с полузакрытыми глазами, пока длилась игра, затянувшаяся до ночи. К тому времени мистер Каркер, одержавший победу, весьма повысился во мнении майора – настолько, что, когда, отправляясь ко сну, он распрощался с майором у порога его комнаты, майор в виде особой любезности приказал туземцу, который обычно спал на тюфяке, разложенном на полу у двери его господина, торжественно проводить мистера Каркера со свечой по коридору до его комнаты. |
| Мне повезло, что в моей жизни были не только бездушные картинки, а была еще более бездушная «улица», от которой мне некуда было бежать, с которой я не мог справиться, с которой приходилось «сотрудничать». Поэтому я начал интересоваться спортом. Поэтому я читал книжки. Поэтому стал относительно нормальным человеком. Ну и что с того что я немного нервный и слегка замкнут в себе. Любую нервозность можно «переделать» во вспыльчивость, а её перенастроить в «импульсивное творческое начало». Любую замкнутость можно «переделать» в глубокомыслие. Так что дело не в компьютерных играх… дело в ВАС! Удачи… Влад 20 февраля 2009, 17:40 Здравствуйте. Больше всего меня удивляет, почему православные ресурсы публикуют различные мысли некоего анонима. Почему этот человек скрывает свое имя ? Одна его «П-ность» аннулирует любые его мнения и труды в силу того, что в Церкви и перед лицом Бога вообще нет такого человека, как «N». Я понимаю, что есть псевдонимы, но уверена, что священники не могут выступать в публичной печати под псевдонимами. Уважаемая редакция! Осознайте пожалуйста этот ужасный факт и попросите автора назвать себя. Иначе такое дело нельзя назвать христианским. Человек большого ума и эрудиции. Естественно, хочется ему задать жизненноважные вопросы, получить на них ответ, воспользоваться знаниями этого потрясающего человека. ЖДЕМ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ОТВЕТА. George Beaver 20 февраля 2009, 17:40 Иван Грозный умер за игрой в шахматы! Вредна эта игра или полезна? Шахматы для эллина, привыкшего к культу здорового тела, - вред. Инквизиция жгла шахматные доски вместе с книгами великих ученых. И так, - в чем предмет спора? Парень, набивший руку на авиасимуляторах, спасает реальный самолет и пассажиров. Здорово - кричите вы. Наша ракета попала в цель,- оператор игроман. Молодец! Господа, не выполняйте социальный заказ ни Церкви, ни Государства. Играйте в умные и добрые игры, побеждайте зло виртуальное, поскольку зло государственное непобедимо. Помните, что с Богом и умом - все на пользу, а без Всевышнего и ума - все во вред! Но по-прежнему- " Бойтесь фарисеев и книжников " |
| Сотни малайцев на маленьких быстроходных лодках снова и снова подвозят съестные припасы к португальским кораблям, с обезьяньей ловкостью карабкаются по снастям, дивятся чужеземным, невиданным предметам. Завязывается оживленный товарообмен, и команда с неудовольствием узнает, что султан уже заготовил обещанный товар и предложил Сикейре на следующее утро прислать к берегу все шлюпки, чтобы еще до захода солнца погрузить на суда неимоверное количество пряностей. И действительно, Сикейра, обрадованный возможностью быстро доставить драгоценный груз, отправляет на берег все шлюпки с четырех больших кораблей и на них значительную часть команды. Сам он в качестве португальского дворянина считает ниже своего достоинства заниматься торговыми сделками; он остается на борту и играет в шахматы с одним из товарищей — самое разумное занятие на корабле в томительно жаркий день. На трех других больших судах тоже царит сонная тишина. Но некое странное обстоятельство обращает на себя внимание Гарсиа да Соузы, капитана пятого судна маленькой каравеллы, входящей в состав экспедиции: он видит, что все большее число малайских лодок шныряет вокруг почти обезлюдевших кораблей, что под предлогом доставки товаров на борт взбирается по вантам все больше и больше обнаженных малайцев. Наконец у него возникает мысль: не готовит ли медоточивый султан предательское нападение одновременно с моря и с суши? По счастью, на маленькой каравелле имеется одна не отправленная на берег лодка; Соуза приказывает самому надежному человеку из своей команды как можно скорей добраться до флагманского судна и предупредить капитана. Этот надежнейший из его команды не кто иной, как sobresaliente Магеллан. Быстрыми, сильными взмахами весел направляет он лодку и застает капитана Сикейру беспечно играющим в шахматы. Но Магеллану не нравится, что за спиной Сикейры с неизменным крисом у пояса стоят несколько малайцев-зрителей. Шепотом предупреждает он Сикейру. Чтобы не возбуждать подозрений, тот с необычайным присутствием духа продолжает игру, но велит одному из матросов держать наблюдение с марса и в продолжение всей партии одной рукой держится за шпагу. |
| У Воробья это было. У него имелась балалайка, паршивая, расстроенная в ладах балалайка, и умение кое-как тренькать на ней. Из всех воспитанников никто этой науки не осилил, и поэтому единственного музыканта уважали. У Цыгана еще не было случая завоевать расположение товарищей, но он искал долго, упорно и наконец нашел. Однажды, сидя в кабинете завшколой за партией в шахматы, Колька, победив три раза подряд, четвертую игру нарочно провалил. Приунывший Викниксор повеселел. Несмотря на свои пятнадцать лет, Колька хорошо играл в шахматы, и завшколой редко выигрывал. Поэтому он очень обрадовался, когда загнанный и зашахованный его король вдруг получил возможность дышать, а через шесть ходов Колька пропустил важное передвижение и получил мат. — Красивый матик. Здорово вы мне влепили, — притворно восторгался Цыган, разваливаясь в кожаном кресле. — Очень красивый мат, Виктор Николаевич. Викниксор расцвел в улыбке. — Что? Получил? То-то, брат. Знай наших. Цыган минуту выждал, тактично промолчав, и дал Викниксору возможность насладиться победой. Потом, переменив тон, небрежно спросил: — Виктор Николаевич, а как насчет газеты? Будете выпускать или нет? — Как же, как же. Она уже почти готова, — оживился Викниксор. — Только вот, брат, материалу маловато. Ребята не несут. Приходится самому писать. — Да, это плохо, — посочувствовал Колька, но Викниксор уже увлекся: — Ты знаешь, я и название придумал, и даже пробовал сам заголовок нарисовать, но ничего не вышло, плохо рисую. Зато весь номер уже перепечатан, только уголок заполнить осталось. Я пробовал и стихи написать, да что-то неудачно выходит. А ведь когда-то гимназистом писал, и писал недурно. Помню, еще, бывало, Блок мне завидовал. Ты знаешь Блока — поэта знаменитого? — Знаю, Виктор Николаевич. Он «Двенадцать» написал. Читал. — Ну вот. Так я с ним в гимназии на одной парте сидел, и вот, бывало, сидим и пишем стихи, все своим дамам сердца посвящали. Так ведь, представь себе, бывало, так у меня складно выходило, что Блок завидовал. |
| Остальные ждали, что будет дальше, куда понесет их судьба и собственное поведение: наверх или вниз? С «Летописью» — зоркой, как часовой, — начала свой новый учебный год Шкида. Лето прошло… Кауфман фон Офенбах Шкида на досуге. — Барон в полупердончике. — Воспоминания бывшего кадета. — О Николае Втором и просвирке с маслом. — Кауфман. — Держиморда, любящий кошек. В классе четвертого отделения слабо мерцают угольные лампочки… Но стенам прыгают серые бесформенные тени. У раскаленной печки сидят Мамочка, Янкель и Цыган. Они вполголоса разговаривают и, по очереди затягиваясь папиросным окурком, пускают дым в узкое жерло топки. Пламя топящейся печки бросает на их лица красный заревой отсвет. Остальные шкидцы разбрелись по разным углам класса; обладающие хорошим зрением читают, другие бузят — возятся, третьи, прикрывшись досками парт, дуются в очко. Горбушка играет с Воробьем в шахматы, получает мат за матом и по неопытности не ведает, что Воробей его надувает. Данилов и Ворона, усевшись на пол у классной доски, нашли игру, более для себя интересную — «ножички», — бросают по очереди перочинный нож. — С ладошки! — кричит Ворона и подбрасывает нож. Нож впивается в зашарпанную доску пола. Потом бросает Данилов. У него — промах. — С мизинчика! — снова кричит Ворона и опять вбивает нож. Сделав несколько удачных бросков, он разницу прощелкивает Данилову по лбу крепкими, звонкими щелчками. Широкоплечий Данилов, нагнув голову, тупо смотрит в пол, при каждом щелчке вздрагивает и моргает. В классе не шумно, но и не тихо, — голоса сливаются в неровный гул… Заходит воспитатель… Он нюхает воздух, замечает дым и спрашивает: — Кто курил? Никто не отвечает. — Класс будет записан, — объявляет халдей и выходит. После его ухода игры прекращаются, все начинают скулить на тройку, сидящую у печки. Те в свою очередь огрызаются на играющих в очко. Золотушный камчадал Соколов, по кличке Пьер, кончив чтение, подходит к играющим в шахматы и начинает приставать к Воробью. — Уйди, — говорит Воробей. — Никак нет-с, — отвечает Пьер. |
| Более подробно я буду говорить об этом ниже. Сейчас я предлагаю вам задуматься вот о чём: а как можно победить того, кто играет без правил? Я думаю, что вы согласитесь со мной, если я скажу, что есть два способа победить такого человека в шахматы. Либо вы тоже играете без правил, либо вы заставляете человека играть по общим и понятным для всех правилам. Соревнование в беспринципности – это худшее из того, что может делать верующий человек. А вот выработка общих для всех правил дискуссии, пожалуй, вполне может привести вас к тому, что ваши аргументы окажутся весьма убедительными. Поэтому прежде чем вы вступите в беседу со Свидетелями, вам нужно будет сформулировать общие правила, а потом их строго придерживаться. Технология “Вефильского гамбита” рассказывает о принципах такого общения со Свидетелями Иеговы, которое должно помочь им думать самостоятельно и не зависеть от стихийно меняющейся вероучительной конъюнктуры их организации. Обращаю ваше внимание, что в этой книге я не ставлю себе цель сделать каждого человека православным верующим. Для этого нужен целый комплекс мер, связанных с его окружением, спецификой семейной жизни, профессиональной деятельностью и общинной жизнью в Церкви. Я выбрал для рассмотрения только одну, назовём её “интеллектуальной” составляющей этого целостного процесса выхода из секты и воцерковления человека. Благодаря этой технологии ваше общение со Свидетелями Иеговы будет внешне напоминать игру в шахматы по определённому сценарию. Однако без внутреннего напряжения, без сочувствия к этим людям, которые запутались в сетях сектантской пропаганды, без молитвы за этих людей и желания служить им и после их выхода из секты моя технология (даже если она выполнена со скрупулёзной точностью) вряд ли сможет вам действительно пригодиться. 1. Основные термины 1.1. Общество Сторожевой Башни (“Общество”, “Организация”) : международная религиозная организация с Главным Управленческим Бюро в Бруклине, Нью-Йорк. Наиболее известные публикации – журналы “Сторожевая Башня” и “Пробудитесь!”. |
| А.В. Шувалов: Во-первых, в том, что и шахматы, и лото, и футбол – это социальные формы досуга, они предполагают партнера или партнеров, то есть живое общение с другим человеком. Во-вторых, увлеченность компьютерными играми проявляется, как минимум, в виде пагубной привычки, которая при попустительстве родителей быстро перерастает в болезненное психическое состояние. Корр.: Поясните, что такое пагубная привычка и чем она отличается от хорошей? А.В. Шувалов: Пагубная привычка отвлекает от необходимых для нормального развития видов деятельности – учебы, домашнего труда, общения со сверстниками… Корр.: Но любая игра, те же шахматы или тот же футбол, отвлекают от других полезных видов деятельности, прежде всего от учебы. А.В. Шувалов: Вы меня не дослушали. Дело в том, что игры – как настольные, так и дворовые, как спортивно-состязательные, так и ролевые – тоже являются совершенно необходимым условием для нормального развития ребенка. Они ведь, кстати, неотделимы от общения со сверстниками, предполагают труд и преодоление препятствий, служат своего рода гимнастикой и для тела, и для ума, воли и чувств взрослеющего человека. Пагубная привычка, расширяя свои полномочия в жизни ребенка, вытесняет в том числе и здоровые игры. Постепенно она начинает доминировать настолько, что препятствует даже жизненно необходимым потребностям ребенка – таким, как сон, еда, прогулки на свежем воздухе. Что, в свою очередь, подтачивает здоровье. Корр.: С пагубной привычкой мы разобрались… А.В. Шувалов: Ято на самом деле уже приступил к разбору болезненных состояний. Пагубная привычка ограничивает возможности ребенка в развитии и занимает промежуточное положение между здоровьем и болезнью. Да разве можно провести четкую грань между пагубной привычкой и психологическим недугом?! Корр.: Хотелось бы услышать от Вас что-то о конкретных проявлениях компьютерной зависимости в поведении детей. Каковы они? А.В. Шувалов: Это падение познавательных и социальных интересов, снижение учебной мотивации и, как следствие, резкий обвал школьной успеваемости, сворачивание дружеских контактов. Ребенок готов день и ночь сидеть за компьютером и бурно протестует против любых попыток хоть как-то его в этом ограничить. |
| Но предположим, что «новая наука» или эмпирический лабораторный метод «современного сознания» является единственным действительно научным методом. Что это говорит нам о происхождении? Ответ: ничего! Дональд М. МакКой, широко известный британский ученый, в своей книге «Наука и поиск смысла» задает вопрос: могут ли наука и технология найти ответ в поиске истины? Мой ответ, как видите, категорическое «нет». С другой стороны, правильно понятые, они, как я считаю, вовсе не разрушают значение тайны в нашем мире, но, по моему мнению, они реально способствуют пониманию... Когда же дело доходит до принципиальных вопросов о смысле всего зрелища, они систематически хранят молчание, потому что эти вопросы лежат за пределами науки (выделено нами). Но то, что они не являются научными вопросами, не означает, что эти вопросы неуместно задавать ученому или кому-либо еще как человеку. Это лишь означает, что если на них надо ответить, то ответы будут найдены вне системы, определенной правилами научной игры. Это похоже на шахматы. Если на предложение: «Давай поиграем в шахматы» кто-то отвечает: «Зачем?», ответ на этот вопрос не предусмотрен правилами шахматной игры. Я, собственно, пытался показать, насколько христианский теизм далек от того, чтобы быть врагом науки: фактически он предлагает единственное разумное основание для занятия науки, включающее принципиальный аспект послушания, которого требует Создатель от нас и нашего мира. Об изоляции христианства от науки для того, чтобы между ними сохранился мир, нет даже и речи. Скорее, по моему мнению, они естественным образом связаны между собой – как корень и плод: между библейской христианской верой и естественной наукой существует органическое принципиальное единство. 197 Как только ученый, связанный собственным методом, перестает проводить повторяющиеся лабораторные эксперименты или записывать результаты наблюдений, а начинает говорить о том, что означают эти результаты в контексте мира, он снимает «шляпу» ученого и надевает «шляпу» «философа науки». И как только ученый начинает сопоставлять эти эксперименты и открытия с вопросами происхождения, он надевает «шляпу» «философа» или «богослова» с теми или какими-либо иными (но, тем не менее) метафизическими предпосылками. |
|
|
