| «Про зря вля вля сдине мраш деня про зря вля вля вля!» Пух с восхищением посмотрел на эту надпись. — Я тут написала: «Поздравляю с днём рождения», — небрежно заметила Сова. — Вот это надпись так надпись! — с уважением сказал Винни-Пух. — Ну, если уж всё тебе сказать, тут написано полностью так: «Поздравляю с днём рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Пух». Я не посчиталась с расходом графита. — Чего? — спросил Пух. — Тут одного карандаша сколько пошло! — пояснила Сова. — Ещё бы! — сказал Пух. Тем временем Пятачок успел сбегать к себе домой и, захватив воздушный шарик для Иа-Иа, понёсся во весь дух, крепко прижимая воздушный шар к груди, чтобы его не унесло ветром. Пятачок ужасно спешил, чтобы поспеть к Иа-Иа раньше Пуха; ему хотелось первым преподнести Ослику подарок, как будто он, Пятачок, сам вспомнил про его день рождения, без всякой подсказки. Он так спешил и так задумался о том, как Иа-Иа обрадуется подарку, что совсем не глядел себе под ноги… И вдруг его нога попала в мышиную норку, и бедный Пятачок полетел носом вниз: БУМ!!! И он подал Иа-Иа резиновую тряпочку. — Это он? — спросил Иа, очень удивлённый. Пятачок кивнул. — Мой подарок? Пятачок снова кивнул. — Шарик? — Да. — Спасибо, Пятачок, — сказал Иа — Извини, пожалуйста, — продолжал он, — но я хотел бы спросить, какого цвета он был, когда… когда он был шариком? — Красного. «Подумать только! Красного… Мой любимый цвет», — пробормотал Иа-Иа про себя. — А какого размера? — Почти с меня. — Да? Подумать только, почти с тебя!… Мой любимый размер! — грустно сказал Иа-Иа себе под нос. — Так, так. Пятачок чувствовал себя очень неважно и прямо не знал, что говорить. Он то и дело открывал рот, собираясь что-нибудь сказать, но тут же решал, что именно этого говорить-то и не стоит. И вдруг, на его счастье, с того берега ручья их кто-то окликнул. То был Пух. — Желаю много-много счастья! — кричал Пух, очевидно забыв, что он уже это говорил. — Спасибо, Пух, мне уже посчастливилось, — уныло ответил Иа-Иа. — Я принёс тебе подарочек, — продолжал Пух радостно. |
| Воздушные шары в подарок Всегда держите под рукой пакет с воздушными шариками. Они могут пригодиться для разного рода развлечений; можно ловить их, как мяч, играть ими в «бадминтон», заменив теннисные ракетки журналами, устроить соревнование – кто быстрее перебросит шар на другой конец комнаты. Воздушные шары могут украсить комнату больного малыша или, по желанию ребенка, висеть причудливыми гирляндами над обеденным столом. Что пропало? Положите на поднос пять предметов, например: ключ, мячик, ложку, кубик и мелок. Пусть ребенок внимательно посмотрит на эти предметы и назовет каждый из них. Затем он закрывает глаза, а вы в это время прячете один из предметов в карман. Снова посмотрев на поднос, малыш должен определить, чего не хватает. Чтобы было интереснее, постепенно добавляйте на поднос новые вещи, и когда ребенок освоит игру, начните убирать сразу по нескольку предметов. Обычно в этом занятии с удовольствием принимают участие все члены семьи. Для разнообразия можно завязать малышу глаза, чтобы он, ощупав, определил, что лежит на подносе, а что пропало. Спрячьте предмет, который вы взяли с подноса, где-нибудь в комнате и поиграйте в «горячо-холодно» (говоря «горячо», когда ребенок приближается к предмету, и «холодно», когда удаляется); продолжайте игру, пока он не найдет его. Я знаю, что это Завяжите ребенку глаза шарфом или платком. Объясните, что передвигаться по комнате надо осторожно, вытянув руки вперед. Дотронувшись до какого-нибудь предмета, он должен назвать его и описать. Затем наступает ваша очередь сделать то же самое. Сравните свои впечатления и узнайте, что ребенку нравится больше – искать предметы или следить за тем, как это делаете вы. Конечно, сначала необходимо убедиться, что в комнате нет опасных предметов или дорогих китайских ваз. Постарайтесь все время, пока у ребенка закрыты глаза, находиться рядом. Убежище В те дни, когда ребенку нельзя выходить на улицу, для него будет большим удовольствием забраться в «пещеру», сделанную из больших картонных коробок (причем, чем больше коробки, тем лучше), или в «палатку», в которую превращается стол, накрытый покрывалами или простынями. Вы сооружаете декорации, а ребенок заполняет их вымышленными персонажами. |
| — А я все думаю, — сказал Пашка, — как они туда попали? Ведь придумали драконов и гномов здесь, а живут они там! — Раз нас придумали, — вздохнул Дед Мороз, — надо же нам где-нибудь жить! Вот возьми нас со Снегурочкой. Нас ждут дети на Новый год. Но мы никому не нужны летом. Вот мы улетаем к себе домой и прячемся там в холодильнике, пока не придут холода. — Поэтому, — продолжал робот-Справочник, — пассажирские корабли тормозят возле Планеты сказок и опускают на планету воздушный шар. Кому надо на Планету сказок по делам, они опускаются на воздушном шаре. — А обратно как же мы улетим? — спросила Алиса. — Тоже на воздушном шаре, — сказал робот-Справочник. — Как опустились, так и подниметесь. — Мы пойдем купим мороженого на дорогу, — сказала Снегурочка. Они ушли с Дедом Морозом за мороженым и не заметили, что за большой пальмой посреди зала скорчились, подслушивая этот разговор, два космических пирата. Одного из них, толстого, со свинячьим лицом, звали Весельчак У, а второго, худого, остроносого, — Крысом. Пираты были одеты в черные кожаные костюмы. Пиратам тоже надо было попасть на Планету сказок. Но не просто попасть, а добыть большой космический корабль. Никто на Земле не знал, что уже месяц, как Планету сказок захватила пиратская банда. Пираты летели совсем по другому делу, но их корабль сломался, и надо было где-нибудь сесть, чтобы его отремонтировать. Тут им и попалась на пути Планета сказок. Когда пираты вылезли из корабля, они страшно удивились и даже испугались — ну каково вам увидеть Дракона с тремя головами, который разговаривает с вами человеческим голосом, или Бабу Ягу в колоде и с помелом. Сказочные существа обрадовались пиратам, потому что думали, что пираты прилетели к ним в гости. Но не тут-то было. Как только пираты поняли, что им нечего бояться, они накинулись на драконов, гномов, леших и водяных, на сказочного короля и Спящую красавицу, заточили их в пещеру Аладдина, а сами принялись грабить планету и свозить все в одно место. Такой у пиратов характер! |
| Теперь предложите ребенку найти общие признаки предметов, о которых только что говорили. Например: шкаф и магнитофон – предметы домашнего обихода, темные, тяжелые, гладкие и т. д. Ребенок может находить общие признаки, рассматривая эти предметы, трогая руками и т. д. Группировка слов В какие группы и по какому признаку можно объединить следующие слова: пуля, шмель, крокодил, окунь, орел, жук-носорог, бабочка, лодка, голубь. Предложите ребенку назвать группы слов и объяснить, почему он объединил эти слова. Например: – пуля, шмель, бабочка, орел, голубь – летающие объекты (функциональное обобщение); – орел, голубь – птицы (категориальное обобщение); – шмель, жук-носорог, бабочка – насекомые (категориальное обобщение); – орел, крокодил – хищники (категориальное обобщение) и т. д. А сколько групп можно составить из слов: бассейн, стул, море, кастрюля, плита, раскладушка, озеро, вилка, ложка, мойка, океан? Кто больше? Предложите ребенку назвать как можно больше слов, обозначающих то, что может лететь, ехать или прыгать. Например, лететь может вертолет, парашютист, птица, бабочка, комар, стрела, воздушный шар, воздушный змей и т. д. Спросите ребенка, какими способами можно сообщить новость другому человеку? Перечислите вместе с ним как можно больше способов. Например: можно сказать словами, можно передать с помощью жестов, можно написать и т. д. В мире животных и предметов Инструкция ребенку: «Представь, что на какое-то время ты превратился в домашнее животное, например в собаку, попугайчика, кролика или курицу. Что бы ты кушал? Чем бы занимался утром, днем, вечером? Каким был бы твой хозяин? Где бы ты спал, гулял? Какие у тебя были бы друзья?» Предложите ребенку составить рассказ от имени выбранного им животного на тему «Один день из моей жизни». Теперь предложите ребенку составить рассказ от имени одного из предметов домашнего обихода. Выбери такой предмет. Он может жить на кухне, в комнате или в ванной. Тебе помогут составить рассказ следующие вопросы. Как я выгляжу? Какого я цвета и формы? Что со мной происходило до того времени, когда я попал в дом? Как я попал в дом? Что я могу делать или что со мной можно делать? Какие интересные истории со мной происходили? С какими предметами я дружу? Чем я занимаюсь в свободное время? Сюжетный рассказ |
| «Стыдно бежать от опасности, только трусы бегут из Москвы», — говорил он по этому поводу в своих афишах, которые, как беспощадно выражается автор «Войны и мира», обыкновенно были писаны «ерническим языком». Но, по несчастию, авторитет высокого положения графа Растопчина, несмотря на всю нелепость его «писанных ерническим языком афиш», все-таки был столь влиятелен, что главнокомандующему Москвы удалось кое-кого застыдить своими афишами. Название «труса» было неприятно, и потому многие, чтобы не получить этой клички, стали удирать из Москвы крадком, потихоньку. Упрекать в этом московских обывателей было смешно, а их упрекал сам главнокомандующий. Они не рассуждали о том, хорошо или худо им будет, если французы начнут управлять ими; им просто под управлением французов нельзя было быть, это им было хуже всего, и они уезжали, кто куда мог, со своими семействами. Правда, что Растопчин хвалился им даже намерением поднять Иверскую и указывал им на построенный Леппихом воздушный шар, с помощью которого Растопчин обещал погубить французов, указывал он и на другой вздор, о котором подробно писал народу в своих афишах; но москвичи знали, что войско должно драться, и если оно не может драться, то Растопчин с московскими барышнями и дворовыми людьми хоть если и выйдет на Три Горки воевать против Наполеона, то вряд ли Наполеона одолеет, и поэтому здравый смысл говорил москвичам, что балагурств поставленного над ними командира слушать нечего и надо уезжать; они и уезжали. С этих пор Растопчина совсем покидает всякая логика. У него нет никакого курса: он не знает, куда идет, так же, как Кутузов; но он проходит путь неведения своего не тихо и скромно, по-кутузовски, с головою, спущенною на грудь, а он то мечется, то мнется, то прядает в лансадах . Вот как изображает его гр. Толстой. Гр. Растопчин то стыдил тех, которые уезжали; то вывозил присутственные места; то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду; то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве; то на 136 подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар; то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отказывался от нее; то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить их к нему, то упрекал за это народ; то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в Москве г-жу Обер-Шальме , составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказал схватить и увести в ссылку старого почтенного почт-директора Ключарева; то собирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами; то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы; то писал в альбомы по-французски стихи об участии в деле. |
| Тем естественнее голос Я-поэта звучит затем от имени поэтического братства («Нам союзно лишь то, что избыточно»). Снова появляется «нам» как и в начале Стихов («Угрожают нам эти миры»), но здесь уже другое нам и другая тональность: «Впереди не провал, а промер,/И бороться за воздух прожиточный —/Эта слава другим не в пример». Это «нам союзно» — только тех, кого «воздушная яма влечет» как «воздух прожиточный». Потому и заговорил Я-поэт от лица тех, кто уже достиг «этой славы», что, с приближением к земле, стал близок и его последний час. Полет-спуск вступает в заключительную фазу: Я-поэт входит в плотные слои атмосферы современной ему эпохи: «Словно обмороками затоваривая/Оба неба с их тусклым огнем». Нам уже понятно, что это за два неба: одно — надзвездное небо, а другое — небо эпохи. Насколько легок, невесом был он в надзвездном «небе», настолько плотски- осязаемым становится теперь и «полуобморочное бытие», и его собственная телесность: И, сознанье свое затоваривая Полуобморочным бытием, Я ль без выбора пью это варево, Свою голову ем под огнем? В отличие от оды Шиллера «К радости», где «НАД шатром ночей» «Пьют смиренье каннибалы», Я-поэт в Стихах говорит об угрозе поедания самого себя именно как поэта — «ПОД огнем» «мачехи»-ночи. Многие поэты в сталинскую эпоху, не желая писать того, что от них ждали, занимались переводами, называя это «поеданием собственного мозга». Его возвращение на землю (по меньшей мере) двусемантично: — своим СЛОВОМ он летит к земле, окликая «шар земной» как «товарищество», во спасение его; — душою же он возвращается из предсмертного полета «в свой дом», в человеческое тело, чтобы разделить с современниками их общую судьбу. Носителем обоих смыслов является, в частности, впервые появившийся в тексте перенос, разъявший оксюморонный образ на два стиховых ряда, семантически друг другу противопоставленных: «Для чего ж заготовлена ТАРА/ОБАЯНЬЯ в пространстве пустом». В своей строке сочетание «заготовлена тара» воспринимается как прозаическая реалия, она же, кстати, метонимически может означать земную могилу, яму (у А.С. Пушкина о могилах, заготовленных на утро — «Когда за городом, задумчив, я брожу…»). Следующая же строка — вся! — пронизана воздухом и мотивно продолжает образ пустоты («Протоптали тропу в пустоте» ), лирически соседствуя со стихотворением «Заблудился я в небе…», словно комментарием: «Облака — обаянья борцы». В результате «тара» как реалия эпохи метафоризируется, завершая в Стихах образ могилы: сначала как земной (Неизвестного солдата в Париже), но символической и потому — «знаменитой»; затем — воздушной, она же — «воздушная яма», что «влечет» поэтов как «промер»; так что образ «тара обаянья» синонимичен глаголу «влечет». Таковой «тары» в воздухе заготовлено достаточно, и никто оттуда обратно «в свой дом» не мчится (разве что в поэтическом полете Я). Ср. с монологом Гамлета: «Той неведомой страны, из которой рожденный … Не возвращается». — Дословно. |
| Я не понимал, и сейчас не понимаю, что именно дает возможность уверенно делить на части столь единые с виду летописи. Все, что мы знаем об истории, в частности о Средних веках, мы узнали из хроник, связных записей, составленных иногда безвестными, всегда уже умершими ныне людьми, которых нельзя подвергнуть перекрестному допросу. Я не сетую на то, что историки ио многом сомневаются. Но почему бы им не пойти дальше? Ну хорошо, пусть они правы, и все эти сказки никто не включил бы в летопись, кроме безумца или лжеца; но следует отсюда лишь то, что хроники написаны лжецами и безумцами. Например, историки пишут: " Монахи-фанатики считали возможным оповещать людей о чудесах, творящихся у могилы Фомы Бекета " . Почему бы им не сказать: " Монахи-фанатики дошли до того, что приписали убийство в соборе четырем рыцарям короля Генриха " ? Они пишут: " Легковерные люди той эпохи верили, что Жанна д " Арк чудом узнала переодетого дофина " . Почему бы не напасать: " Легковерные люди той эпохи поверили, что безвестную крестьянку пустили ко двору дофина " ? Так и здесь. Нам говорят, что св. Франциск не мог выйти невредимым из огня. Почему же мы должны верить, что он вышел невредимым из рук фанатичных мусульман? Я ничего не доказываю, я просто спрашиваю. Совершенно всё, что мы знаем о св. Франциске, поведали нам люди, которые свято верили в чудеса. Может быть, это монашеские сказки, и вообще не было на свете ни Франциска, ни Бекета, ни Жанны. Я довожу сейчас все до абсурда; но я свожу к нелепости мысль о нелепости чудес. Да и чисто логически такой метод привел бы к дичайшим нелепостям. Ту или иную историю можно назвать невероятной лишь в том случае, если автору нельзя верить; но никак не тогда, когда другие её части вполне правдоподобны. Пусть кто-нибудь скажет, что видел человека в желтоватых брюках, который прыгнул сам себе в глотку, и мы не станем клясться на Писании, что брюки были желтоватыми. Пусть скажут, что на голубом воздушном шаре долетели до луны, и мы не дадим слова, что шар был именно голубым. |
| Banks 2007, прим. 4. 193 Я использую идею мегавселенной для того, чтобы избежать проблем, возникающих из определения меры, если мультивселенная бесконечна. Если она бесконечна, то мы можем избежать таких потенциальных проблем, сделав нашу мегавселенную конечной, но достаточно большой, чтобы она включала многих наблюдателей. 194 Считается, что во вселенной тогда и только тогда преобладают не-БМ-наблюдатели когда она содержит хотя бы одного наблюдателя, и в некотором хорошо определенном смысле доля не-БМ- наблюдателей больше, чем БМ-наблюдателей. 195 Аргументация А. Альбрехта в явном виде использует другой вид временной асимметрии физических законов, почему-то полностью игнорируемый Р. Коллинзом, а именно второе начало термодинамики. Как уже отмечалось (см. прим. 17), со вторым началом термодинамики связано отсутствие временной инвариантности для меры объема в фазовом пространстве, на которую существенно опирается вышеизложенная (а также дальнейшая) критика Коллинза в адрес инфляционной космологии. Это обстоятельство делает данную критику несостоятельной. – Прим. пер. 196 Фундаментальная ошибка рассуждения Альбрехта может быть проиллюстрирована другой аналогией. Рассмотрим воздушный шар, который раздувается неравномерно. Предположим, что некоторые участки его двумерной поверхности сильно раздуваются – скажем, в триллион раз по каждому из двух измерений поверхности (например, одна триллионная часть метра превращается в метр). Это соответствует пространству, из которого образуются вселенные-пузыри: некоторые его части расширяются, а другие нет. Теперь предположим, что один из раздутых участков имеет площадь в один квадратный метр и полностью покрыт прилегающими друг к другу черными «О», имеющими один сантиметр в диаметре, а пространство между ними просто состоит из случайной смеси черно-белых точек. Масштаб порядка на этом участке равен одному сантиметру; на уровне меньшем, чем один сантиметр, имеется случайная смесь черно-белых точек. Однако следует обратить внимание на следующее решающее обстоятельство: масштаб порядка для этого участка до раздувания будет много меньше – одна триллионная сантиметра. |
| Это заявляют астрономические наблюдения. Подтверждают то же самое и представления о беспредельной творческой силе Создателя. Чтобы приблизиться к понятию о беспредельности видимого мира, надобно вникнуть в результаты астрономических исследований расстояний светил небесных от нашего земного шара. Астрономически вычислено, что от Земли до Солнца полтораста миллионов верст, а до ближайшей сверкающей на небе неподвижной звезды это расстояние умножается в двести тысяч раз и более. Что же касается неподвижных звезд, едва видимых в сильнейшие телескопы, то они удалены так, что их лучи доходят до Земли едва через несколько тысячелетий. А надобно знать, что лучи от нашего Солнца доходят до Земли в восемь минут. Из этого уже видно, что умственные способности человека не могут даже освоиться с такими большими расстояниями. Это и есть бесконечность для нас. Все бесконечное для человека ничтожно для Всемогущего, пред Которым и вся твердь, как для нас капля воды. Мир с его бесчисленными мирами находится в непостижимо скором движении, быстрота которого опять-таки превосходит человеческие понятия. Движение всякого небесного тела имеет тройственный путь в единстве движения: а) суточное вращение на оси; б) годовое – вокруг Солнца, и вместе с ним; в) по направлению к известному бесконечно отдаленному великому светилу. Эти три движения происходят с такой гармонией единства, что жителю Земли не верится, будто он несется тройным вихрем до двух тысяч верст в минуту по необозримым пространствам небесной тверди. По человеческим понятиям это решительно невозможно. Но невозможное для человека не таково для Всемогущего, создавшего все чрез Ипостасную Премудрость в Духе Святом. Разница между скоростью движения земли и скоростью движения, например, по железной дороге, совсем непостижима. Скорый железнодорожный поезд делает версту в минуту, а Земной шар в ту же минуту – две тысячи верст. Таким образом, Земля представляет из себя как бы воздушный поезд, наполненный сотнями миллионов пассажиров, несущийся чуть ли не с быстротой молнии. |
| Теперь являются твари, движимые духом жизни, и в низшей области мира и, прежде всего, в водах, потому что вода — элемент, ближайший к качеству воздуха, а воздух настолько сопределен с небом, на котором находятся светила, что и сам называется небом; не знаю только, можно ли назвать его и твердью. Между тем, один и тот же предмет, который мы называем небом в единственном числе, называется и во множественном — небесами. Ибо, хотя в настоящей книге о небе, разделяющем верхние и нижние воды, говорится в единственном числе, однако в псалме сказано: «Хвалите Его, небеса небес и воды, которые превыше небес» (Пс 148.4). А если под небесами небес правильно понимать звездные и как бы верхние небеса небес воздушных и как бы нижних, то в том же самом псалме, как видим, упоминаются и такие (нижние) небеса. Отсюда понятно, что воздух называется не только небом, но и небесами; подобно тому, как мы говорим «земли», обозначая не что иное, как тот самый предмет, который называется землею в единственном числе, когда (земной шар) называется и «шаром земель», и «шаром земли». Глава II Воздушные небеса, как читаем мы в одном из тех посланий, которые называются каноническими, некогда погибли от потопа (2Пет 3:5, 6). Конечно, жидкая стихия, которая настолько тогда увеличилась, что поднялась на пятьдесят локтей выше самых высоких гор, не могла достигнуть звезд. Но так как она заполнила все или почти все пространство воздуха, в котором летают птицы, то в упомянутом послании и пишется, что тогдашние небеса погибли. Не знаю, как можно понимать это иначе, если не так, что качество более плотного воздуха превратилось в природу воды; в противном случае, небеса тогда не погибли, а только поднялись выше, когда вода заняла их место. Лучше, поэтому, согласно с авторитетом упомянутого послания думать, что тогдашние небеса погибли и вместо них, с уменьшением испарений, поставлены, как там пишется, новые, чем так, что они поднялись выше и что им уступила свое место природа верхнего неба. Итак, при создании обитателей низшей части мира, которая обозначается общим именем земли, необходимо было явиться животным сперва из воды, а потом из земли, потому что вода настолько подобна воздуху, что от ее испарений, как доказано, воздух становится плотным, производит ветер, сгущает облака и может поддерживать полет птиц. |
|
|
