| Главным недостатком семинарского образования оставался его схоластический, формальный характер, оторванность от приходской жизни, от храма. Преподавание велось на латинском языке. Много сил ученики тратили на заучивание латинских вокабул и штудирование латинской грамматики, от которой было мало проку выпускнику, когда он выходил на поприще пастырского служения. И все же эти бесконечные зубрежки не пропадали даром, они развивали и память, и умственные способности учеников, изучение латинской словесности расширяло их кругозор, основательное знание латыни открывало доступ к европейской богословской и светской науке. Школьная дисциплина была тогда чрезмерно суровой. За провинности семинаристов секли розгами. И даже наставники не были свободны от телесных наказаний. Средства семинариям отпускались скудно и нерегулярно. Ректору часто не на что было починить полуразвалившиеся классы, общежития были тесными и холодными, не хватало дров для их отопления. Иногда из-за недостатка средств школы закрывались на неопределенный срок. Учителям выдавались нищенские жалованья, а семинаристы, своекоштные и даже казеннокоштные, добывали себе пропитание уроками, перепиской бумаг, а то и подаяниями. В Киеве студенты зарабатывали гроши распеванием псалмов и кантов, произнесением «предиков» и декламацией виршей, разыгрыванием комедий. В правление Екатерины II в школьном деле происходили важные перемены. В семинариях было поколеблено господство латинского языка: больше внимания стали уделять преподаванию греческого, древнееврейского и новых языков. Расширился круг общеобразовательных дисциплин, вышедший за пределы классических тривиума и квадривиума: в учебные планы стали включать географию, историю, физику. Во всех семинариях были открыты высшие философский и богословский классы. До середины 18 в. богословие и философия преподавались в семинариях киевскими учителями и в традициях Киевской академии. Богословие изучали по конспектам митрополита Иоасафа (Краковского), в которых сказывалось влияние Фомы Аквинского и Беллармина. Философия преподавалась по польским учебникам, где все строилось на системе Аристотеля. |
| Почитание равноапостольных К. и Мефодия в средневек. Сербии (и в серб. монастыре Хиландар на Афоне) тесно связано с традициями их почитания в Охридской архиепископии, в церковной юрисдикции которой страна находилась до 1219 г., когда была учреждена автокефальная серб. архиепископия. Известно 8 серб. списков древнейшей службы К. в составе служебных и праздничных миней XIII-XVII вв. ( Крысько. 2013. С. 398-399). Замена Евергетидского богослужебного устава Иерусалимским в 1-й пол. XIV в. не привела здесь в отличие от Болгарии к полному исключению службы из употребления (большинство серб. служебных миней после сер. XIV в. службы не содержат). Не ранее 2-й пол. XVI в. была составлена особая серб. служба К. по Иерусалимскому уставу. Тропарь и кондак К. и Мефодию содержатся в серб. списках минейного Тропарника по Иерусалимскому уставу при Псалтирях с восследованием и Часословах XIV-XVII вв. Встречаются они и в серб. печатных изданиях с кон. XV в., начиная с Псалтири с восследованием (Цетине, 1495; Ангелов Б. Из историята на старобълг. и възражденската лит-ра. София, 1977. С. 7-8). Возможно, именно под влиянием парного культа К. и Мефодия первые серб. святые Симеон и Савва Немани устойчиво именуются «просветителями». Память К. достаточно часто встречается в месяцесловах серб. Евангелий и Апостолов XIII-XIV вв. ( Д. Прилог месецослова XIII и XIV в.//Jyжhocлobehcku филолог. Београд, 1989. 45. С. 137-158). Заметное место в почитании К. в Сербии XV-XVII вв. составляет распространение посвященных им небогослужебных текстов. Известны 4 серб. списка ЖК XVI-XVII вв. ( Климент Охридски. 1973. Т. 3. С. 37-44. 9, 12, 18, 44), образующих самостоятельную текстологическую группу; она включена в февральский том единственного полного южнослав. комплекта Миней-Четьих (Афон. Хиландар. 444), переписанный в 1623-1626 гг. при участии книжника Аверкия . Похвала К. представлена 2 серб. списками 2-й пол. XIV в. ( Климент Охридски. 1973. Т. 1. С. 428. 1, 2), общее Похвальное слово К. и Мефодию - 3 списками, в т. ч. в 2 сборниках Владислава Грамматика (Там же. C. 475-476. 1-3). В серб. рукописной традиции распространены также «Солунская легенда» и Успение Кирилла (старший список последнего посл. четв. XIV в.: Белград. НБС. Рс 11). Известие о создании К. и Мефодием слав. азбуки нередко встречается (порой под рус. влиянием) в составе кратких (т. н. младших) серб. летописей XV-XVII вв. ( Стари српски родослови и летописи. Београд; Сремски Карловци, 1927. С. 111, 115, 117, 159, 163-165). |
| Характерно, что среди авторов статей «Скрижали» были такие одиозные личности, как Арсений Грек и Епифаний Славинецкий. Первый из них – международный авантюрист Арсений Грек – прибыл в свите патриарха Паисия в Москву и был рекомендован им в качестве переводчика и учителя. Арсений родился около 1610 года: согласно одним источникам, в Солуни, по его же собственным словам – в турецком городе Трикале. Когда ему исполнилось 14 лет, старший брат его, архимандрит Афанасий, отвез его в Венецию для обучения грамматике. Далее он продолжил свое обучение в иезуитской коллегии в Риме. Впоследствии, находясь в ссылке на Соловках, Арсений признался, что во время пребывания в папской столице он переменил веру, иначе бы его не приняли в римское училище. Позднее он в течение трех лет обучался в Падуанском университете философским и врачебным наукам. Закончив свое обучение, Арсений вернулся на родину. Однако братья заподозрили его в отступничестве от православия, и тогда он торжественно проклял католическую веру и в 23 года принял монашество. Некоторое время он был игуменом на острове Кяфе, затем жил у валахского воеводы Матвея и молдавского Василия. Прожив у последнего два года, Арсений отправился в Киевскую академию, которая пользовалась тогда громкой славой в качестве духовно-просветительского центра Юго-Западной Руси, надеясь получить преподавательское место, но по пути узнал, что туда не принимают без разрешения польского короля. Тогда он поехал в Варшаву. Здесь он был принят королем Владиславом IV и даже будто бы излечил его от каменной болезни, за что получил грамоту к Киевскому митрополиту Сильвестру Коссову. В Киеве состоялось его знакомство с патриархом Иеросалимским Паисием, которому он очень понравился своим умом и разносторонним образованием. Патриарх взял Арсения в Москву и на время своего пребывания там зачислил в штат своей патриаршей свиты в качестве «патриаршего уставщика». После отъезда патриарха Паисия из Москвы Арсений Грек остался здесь по приглашению царя Алексея Михайловича, «яко многим языком искусный», и даже занялся учительством. Однако вскоре его педагогическая деятельность неожиданно прервалась. На обратном пути через Киев и Валахию патриарх Паисий якобы узнал от местного населения такие нелестные для репутации Арсения отзывы, что счел своим долгом с дороги сообщить об этом в Москву. «Еще да будет ведомо тебе, благочестивый царь, про Арсения, – доносил патриарх со слов малороссов и валахов, – что он... прежде был иноком и священником и сделался басурманом: потом бежал к ляхам и у них обратился в униата, – способен на всякое злое безделие: испытайте его добре и все это найдете...» |
| – Это правда... И ты таким именно образом занимаешься со своими? – Да. Я прежде всего обращаю внимание мальчиков на то, что одни из слов русского языка изменяют свое окончание, a другие нет, и вывожу отсюда разделении слов на части речи и частицы; потом представляю им, что одни из слов выражают собою названия предметов, другие – качества или признаки предметов, третьи – количество предметов или порядок, в каком они следуют одни за другими и т. д., и отсюда вывожу разделение слов на разряды или части и частицы речи в частности, т. е. на имена существительные, прилагательные и т. д. и сейчас же даю понятие о каждой части речи. Давши понятие общее обо всех частях и частицах речи, я заставляю мальчиков отыскивать каждую из частей речи в небольшой прочитанной ими статье. Когда они таким образом освоятся с частями речи вообще, я перехожу к объяснению им подразделений каждой части речи порознь и перемене окончаний, или склонений, спряжений и проч. Мальчики сразу все это усваивают себе с моих слов и начинают делать этимологический разбор слов. Понятно, что после этого их уже не затруднит и заучивание правил грамматики по учебнику и понимание объяснения учителя в классе, если бы ему когда-нибудь вздумалось что-нибудь объяснить… – А!.. Так вот где разгадка того, от чего все твои мальчики в конце концов непременно попадают в первый разряд! Ты выработал свой собственный метод по каждому предмету и при посредстве его сразу передаешь им суть дела, так что классные уроки после того лишь пополняют их познания, a они всегда, идут впереди товарищей в изучении каждой науки… – Да, именно они идут впереди: в общем объеме они всегда уже вперед знакомы бывают со своим уроком... – Нужно это принять к сведению... И мне кажется, что это не трудно. – Конечно нет. Стоит только проникнуться желанием передавать все мальчикам как можно проще и целесообразнее, и тогда все пойдет, как по маслицу: учебник тогда не стеснит ни тебя самого, ни мальчика. И нужно удивляться тому, как доселе наши училищные педагоги не дошли до упрощенных методов преподавания? Неужели y них совсем нет желания выйти из своей обычной колеи? Неужели они ведут дело так, чтобы только день проходил за днем, да жалованье получалось на кусок насущного хлеба?.. Странно!.. |
| – Как же над дробями-то, когда здесь одни только целые числа? – Да неужели ты не поймешь того, что краткое число не всегда может быть целым, но и дробным и смешанным?.. – А!... А я думал, что этот способ лишь тогда и можно употреблять, когда краткое число будет целым... Извини же! Теперь я понимаю, в чем тут суть дела, и скажу тебе по совести, что теперь я понял определение неизвестных членов; а прежде я никак не мог себе вбить этого в голову: когда мне в квартире приходилось решать с мальчиками задачи на тройные правила, ну право, даже перед ними было совестно, я никак не мог сладить с этим. Но скажи, пожалуйста, сам ли ты дошел да этих премудростей или вычитал в какой-нибудь новой арифметике?... – Поищи, если все это ты найдешь в какой либо арифметике, доселе известной нам. Впрочем, не знаю верно, может быть, в какой-нибудь арифметике ты и найдешь это, только я тебе скажу, что я путем собственной мысли дошел до разных, прежде мне неизвестных, способов произведения различных арифметических действий. – Ну, брат, еще один вопрос. Как у тебя идет с мальчиками дело по изучению русской грамматики? У меня оно идет плохо: мои мальчики очень неудовлетворительно ее знают, и я никак не могу им вбить в голову грамматических правил... да, признаться тебе, по местам и сам-то не понимаю хорошо этих правил: так они сбивчивы и не ясны... А вот с живущим со мною гимназистом так ничего не могу сделать по предмету русской грамматики: правила в изучаемой в гимназии грамматике Перевлесского до того неудобопонятны, что нужно удивляться тому, как такую грамматику приняли за учебник для малых детей, когда в ней и взрослый-то немногое поймет. – У меня русская грамматика идет отлично. При своем занятии с мальчиками по предмету русской грамматики я обыкновенно в самом начале иду впереди классных занятий учителей, так что этимологию, например, я прохожу с учениками второго класса в пять или шесть классов, разумеется, кратко, однако же так, что y меня каждый мальчик в эти пять или шесть классов научится делать этимологический разбор. |
| В Праге в первом томе Prameny djin cskch, V Praze, 1873, проф. Иос. Перевольфом были напечатаны оба жития вместе в числе других источников о Кирилле и Мефодии. В основу издания положен был список за 1 у Бодянского. Первольф сожалел, что, получив издание Миклошича поздно, но мог им воспользоваться. что касается издания самого текста, первольф следовал Бодянскому, раскрыв титла и расставив по смыслу знаки препинания подобно тому, как это было сделано Шафариком. Сделанные им примечания представляют варианты, извлеченные из 12 списков Бодянского. Варианты приводятся наиболее важные, но все отличия списков ими не исчерпываются. Варианты приводятся под чертой, при местах, заимствованных из священного писания; тут же делаются указания па ту или иную книгу и стихи. Это самое удобное. У Миклошича такие указания даны при латинском переводе, а у Бодянского позади текста. Помимо обычных вариантов даются объяснительные примечания исторические и историко-литературные. Житие Мефодия Первольф напечатал, пользуясь списками, изданными Бодянским, положив в основу древнейший и подведя варианты из других. Особенно подробны здесь исторические объяснения и указания литературы предмета, чего совсем нет в вышедшем в том же году издании Миклошича. Оно Первольфу было известно. Приводятся указания мест из священного писания, в некоторых местах есть лишние сравнительно с приведенными у Миклошича. После этого издания текст жития был вновь напечатан в издании сборника Успенского собора нами, а сверх того житие было выпущено и отдельно с приведением вариантов и примечаниями, относящимися к тексту. Оба жития были изданы в последнее врем А. Теодоровым в «Университетска библиотека», брой I. А. Теодоров-Балан «Кирилл и Методи», София, 1920. Житие Кирилла издается по Львовскому списку 1, напечатанному Миклошичем, а начиная с 16 главы по списку Владислава грамматика 1479 г., известному под именем Рыльского по месту нахождения рукописи. А. Тводоров к удивлению утверждает, что Миклошич издал это житие по рукописи библиотеки Московской Духовной Академии вопреки тому, что говорит сам Миклошич в отдельном оттиске своего издания на стр. 5. В наших русских библиотеках все списки этого жития русскославянские, югославянских нет ни одного. Теодоров внизу под текстом жития помещает примечания большею частью грамматического характера, имеющие целью уяснить понимание славянского текста студентам. Затем вслед за текстом дает примечания иного характера, содержащие с одной стороны наиболее важные варианты к каждой главе, а с другой стороны объяснения, относящиеся к данным жития по его содержанию, останавливаясь на некоторых вопросах и ссылаясь на литературу предмета, ио не исчерпывая с полнотой всей обширной кирилло-мефодиевской литературы, что и не возможно сделать в подобных примечаниях. |
| по благословению антиохийского патриарха Иоакима избранными мужами города Львова». Вест. Юг. Зап. и Зап. Рос. за 1863 г., кн. IX, отд. I, стр. 58–65. Положим, что и так, но как все это понимать? Известно, что львовская шкода устроена по образцу острожской, следовательно, и устав ее был воспроизведением здешнего педагогического строя, установившегося преимущественно по образцу протестантских школ. Стало быть, Кирилл в своем львовском уставе для луцкой школы воспроизводил то, что из установившейся при нем практики острожской школы перешло во львовскую. Во всяком случае, влияние протестантской педагогики на нашу школу нисколько этим не оспаривается; в ней несомненно практиковался устав, известный впоследствии под именем львовского или луцкого; а разбор этого устава самого по себе, без отношения к другим южнорусским школам, сей час покажет нам, что в нем многое взято из протестантских школ. Что же касается до изменения устава в позднейшей редакции Лукариса, то изменения эти, как доказывает г. Головацкий, слишком незначительны и сходство учебного плана и воспитательного строя в этой новой редакции устава с постановкой учебно-воспитательного дела в лучших протестантских школах осталось нимало не поврежденным. 839 Устав. Львовск. школ. 12 артикул, известия о виленской школе в Ак. Зап. Рос. т. IV, 149, о пинской в Собр. древн. грам. и акт. минской губ. 164 и о могилевской в Арх. сборн. докум., относ, к ист. С. 3. Рос. т. II, 22, стр. 21. 840 Грамота короля Владислава от 3-го марта 1633 года в Сборн. древн. грам. и акт. минской губ. 164. 842 Грамота Сигизмунда III-ro в Арх. сборн. док., относящихся к ист. С. 3. Рос. т. II, 22, стр. 46. 845 Вестн. Юг.-Запад. и Запад. Рос. за 1863 г. кн. IX, отдел. I, стран. 58–65, статья Я. Ф. Головацкого о Львовской школе. 846 И ее книги всюду брались на расхват; со славянской грамматикой, составленной в 1588–9 гг. учителем здешними Арсением, митрополитом Елассонским, носились всюду, как со священной книгой, как с драгоценной святыней. Ак. Зап. |
| Главным источником законодательных норм «Салической правды» является обычное право франков, весьма близкое праву других германских народов. Некоторые из норм заимствованы из готского права. Влияние римского права на «Салическую правду» минимально. В состав сборника вошли также законы, направленные на защиту Церкви и церковного достояния и содержательно восходящие к каноническому праву. «Салическая правда» написана на латинском языке – франки времен Меровингов своей национальной письменности не имели, но это варварская латынь с множеством отступлений от классической латинской грамматики, с германизмами в синтаксисе и орфографии, обильно уснащенная германскими вокабулами. Помимо того, составители включили в латинский текст, в его наиболее важных местах, так называемую мальбергическую глоссу, написанную на франкском наречии и предназначенную для судоговорения – in mallobergo значит «на собрании», или «на суде». «Салическая правда» предназначена была для франков – право во Франкском королевстве носило персональный характер, и галло-римляне жили по римскому праву после отвоевании Аквитании у вестготов – в том его изложении, которое содержится в «Бревиарии Алариха», представляющем собой краткую версии «Кодекса Феодосия», а германцы – по своему обычному праву, которое и изложено было в «Салической правде» с учетом перемен, вызванных, с одной стороны, поселением франков на территории, где местное население, покоренное ими, продолжало существовать в пространстве римского права, а с другой – обращением народа в христианскую веру. Сборник состоит из двух частей: в первой речь идет о вызове в суд и о штрафах, во второй – о судебном производстве и о нормах семейного и брачного права. Затрагиваются в нем и другие темы, и в целом его содержание, с учетом сведений, почерпаемых из иных, менее информативных источников, дает комплексное представление о государственном устройстве франкского королевства, юридическом статусе лиц разных сословий, о правовых институтах и социальной структуре франкского общества, об экономических отношениях и хозяйственной деятельности франков. |
| Смертельная опасность обрушилась на государство готов, когда оно отказалось следовать курсом, завещанным Теодорихом, который скончался 30 августа 526 г. На престол взошел его внук Аталарих, именем которого правила его мать Амаласунта. Теодорих, сам оставаясь арианином, высоко ценил греко-римскую культуру и своей дочери дал полноценное классическое образование. Она прекрасно знала латинский и греческий языки, она много читала и, несмотря на свое варварское происхождение, сознавала себя скорее римской аристократкой, чем готской принцессой. Сыну Аталариху мать стремилась привить любовь к высокой культуре покоренного народа, а такой подход к воспитанию юного короля вызывал опасения и ропот в среде готских сановников, «по мнению которых… римская культура исключала всякую мужественность и была враждебна господству их племени... Они хотели иметь королем не человека, знающего грамматику, а одного из тех героев, какими были предки Аталариха из рода Амалов» 137 . Несчастный юноша, пользуясь затянувшимся соперничеством между матерью и готской аристократией из-за влияния на него, на направленность его воспитания, закрепил за собой пространство свободы и произвола, которым он воспользовался в поисках удовольствий всякого рода: вино и распутство подкосили его здоровье, и он умер, не дожив до восемнадцати лет, в 534 г. Оценив губительные последствия беспорядочной жизни сына, Амаласунта смирилась с мыслью о его неизбежной ранней кончине и вела тайные переговоры с императором Юстинианом, готовая передать ему Италию, однако когда Аталарих умер, она нашла иное решение вопроса о наследстве ее отца Теодориха: она вышла замуж за своего двоюродного брата Теодата, сына сестры Теодориха Великого Амалафриды, который ранее был ее непримиримым противником. При этом он отнюдь не отличался воинственным и героическим настроем. Подобно своей жене, он также имел классическое образование, хорошо знал греческую философию, читал Платона. Обладая обширными земельными владениями в Этрурии, Теодат обнаруживал незаурядную алчность, нещадно эксплуатировал колонов и арендаторов, зависевших от него, и, пользуясь своим высоким положением, захватывал чужие имения. Характеризуя Теодата, Ш. Диль писал: «У него не было ни капли энергии, свойственной его расе; он ничего не смыслил в военном деле и питал презрение и отвращение к оружию. он любил принимать вид равнодушного и пресыщенного человека, заявляя, что сама власть утомляет и быстро надоедает ему. Его слабая и трусливая натура страшилась битв; он охотнее занимался дипломатическими переговорами, где открывался широкий простор его вероломству, и из корыстолюбия торговал своим достоинством» 138 . Амаласунта, выйдя за него замуж и дав ему в приданое королевскую корону, использовала свое влияние, чтобы побудить его к элементарной справедливости, понуждая возвращать несправедливо присвоенные чужие богатства, отчего его былая ненависть к кузине, ставшей его женой, вспыхнула с новой силой. |
| В бытность префектом претория Кассиодор обсуждал с папой Агапитом перспективу создания в Риме высшей школы, подобной тем, что существовали тогда на христианском Востоке, но война империи с Готским королевством и последовавшее за нею разорение Рима и опустошение Италии не позволили реализовать идею. И вот в Виварии Кассиодор устроил своего рода высшую монастырскую школу, в которой могли получать образование монахи, склонные к книжным занятиям и наукам. Кассиодор собрал одну из лучших библиотек, в которой хранились и переписывались многочисленные манускрипты богословского и светского содержания, выполнялись переводы греческих книг на латинский язык. В прошлом крупный государственный деятель, он становится скромным собирателем манускриптов, организатором их переписки. «Последний римлянин» стал «родоначальником многих поколений антиквариев, либрариев и скрипториев Средневековья» 745 . В монастыре Кассиодор продолжил научно-литературные труды в области богословия, церковной и гражданской истории, латинской грамматики и генеалогии. Его литературное наследие исключительно обширно. Самый фундаментальный труд Кассиодора относится к области библейской экзегезы и герменевтики, это «Толкования псалмов» («Expositio psalmorum»). Эти толкования заняли в «Патрологии» Миня две тысячи столбцов. В них он делает важный вывод о том, что стилистика библейского текста имеет черты сходства с другими литературными произведениями, что писатели священных книг прибегают к метафорам, гиперболам, плеоназмам и иным риторическим и поэтическим фигурам и тропам и что поэтому многие места библейского текста, и особенно псалмов, не могут быть адекватно поняты и интерпретированы при их буквальном прочтении, без учета их стилистики. Тем самым решается вопрос о присутствии в библейских книгах, и особенно в Псалтири, где говорится о Боге, многочисленных антропоморфизмов. Они, как считает Кассиодор, в чем он, разумеется, лишь повторяет мысли восточных отцов, популяризируя их на Западе, не дают оснований ставить под вопрос абсолютную духовность и бесплотность Бога. |
|
|
