| Первоначально по-латыни писали произвольно слева направо или справа налево, но затем, как и в греческом письме, устанавливается обязательность ведения строки исключительно в правом направлении. Исконное значение латинского слова «писать» scribere – «чертить». Писчим материалом служили тогда деревянные дощечки (tabula), лыко (liber) – слово, впоследствие обозначавшее книгу, листы деревьев (folium), отсюда и лист книги, а также русское слово фолиант, затем также холст, кожа и более долговечные керамические сосуды или даже металлические изделия. Древнейшая из сохранившихся латинских надписей датируется концом VII века. Она нанесена на золотой фибуле, найденной в Пренесте. Эта надпись гласит: «Manios med vhevhaked Numasioi» – «Маний сделал меня для Нумасия». Самый язык ее исключительно архаический, от классической латыни он отличается существенно. Еще одна древняя латинская надпись со столь же архаичным текстом была нацарапана на глиняном сосуде, ее текст пространней, но он с трудом поддается расшифровке, которая до сих пор остается поливариантной. Главным отличием языка древнейших надписей от классической латыни, сохранявшимся еще b mekcmax III beka до Р.Х., было изобилие дифтонгов, а также отсутствие того продуманного грамматического упорядочения, которому подвергся латинский язык в классическую эпоху трудами филологов под влиянием образцовой для них греческой грамматики. Одним из древнейших пространных латинских текстов было изложение законов на 12 таблицах, относящихся уже к республиканской эпохе. Таковым признавали его филологи классического периода, имевшие однако дело с копиями этого текста, воссозданного после пожара Рима при его завоевании галлами. До наших дней этот текст дошел лишь во фрагментах, известных по позднейшим цитатам из него. Сохранились некоторые из архаических религиозных гимнов, но также в записях, значительно более поздних, чем время их составления. Известен текст выразительного песнопения в честь лар и Марса, которое распевалось салиями в сопровождении торжественной пляски: «Enos, Lases, juvate! Ne velue, Marmar, sins incurre in pleores! Satur fu, fere Mars! Limen sali! Sta! Berber! Semunis alternei advocapit conctos! Enos, Marmar, juvato! Triumpe!» (Помогите нам, Лары! Марс, Марс, не допускай, чтобы смерть и гибель обрушилась на многих! Утоли свой голод, свирепый Марс! Вскочи на порог! стой! топчи его! К семунам взывайте вы прежде, вы потом – ко всем! Марс, Марс, помоги нам! Скачи!). |
| Он первым стал рассматривать интеллектуальный труд как божественное служение и предложил новое поле деятельности для монахов – штудии как способ самосовершенствования и повышения влияния монашества» 749 . Кассиодор стремился соединить в своем научном и литературном творчестве, в своих наставлениях ученикам приверженность христианскому учению и уважение к культурному наследию классической древности. Но в его эпоху, и особенно в последующее 7 столетие, на Западе преобладало иное направление мыслей, когда акцент делался на противопоставлении христианской истины заблуждениям писателей и мыслителей языческой античности и чтение их рассматривалось как занятие душевредное или в лучшем случае бесполезное. Так, в прологе к житию святого Элигия, составленному в 7 столетии, содержалась тирада, как будто специально направленная против идей Кассиодора: «К чему вся эта нищета мирских знаний… какую пользу могут принести нам разъяснения грамматиков, которые способны скорее развратить нас, нежели наставить на путь истины? Чем могут помочь нам умствования философов Пифагора, Сократа, Платона и Аристотеля? Что дадут песни нечестивых поэтов… Гомера, Вергилия, Менандра – читающим их? Какую пользу, спрашиваю, принесут христианской семье Саллюстий, Геродот, Ливий, историки-язычники? Могут ли Гракх, Лисий, Демосфен и Туллий соперничать своим ораторским искусством с чистым и ясным учением Христа? В чем полезны нам причудливые измышления Флакка, Солина, Варрона, Плавта, Цицерона?» 750 . Жития святых, включенные святым Григорием в его главное творение «Диалоги [Собеседования] о жизни и чудесах италийских отцов и о бессмертии души», обозначили переворот в латинской агиографии. Вероятно, не без учета вкусов и пристрастий христиан Италии, Испании, Галлии, среди которых заметную долю стали составлять потомки варваров, нравы которых влияли и на их окружение, на всю религиозно-нравственную, ментальную, психологическую атмосферу общества, представлявшего собой сплав элементов собственно римских, преобладавших численно, и варварских, германских, поверхностно романизированных и христианизированных, но при этом политически господствовавших, Григорий Великий вводит в свои повествования элемент чудесного в таких пропорциях и дозах, которые были немыслимы в более ранней агиографии, и греческой и латинской. |
| Другой его фундаментальный труд озаглавлен «Институции», его полное название – «Institutiones divinarum et saecularum litterarum» («Руководство к изучению божественной и светской литературы»). «Институции» состоят из двух книг, первая из них называется «Divinae litterae» («Божественная литература») и представляет собой своего рода введение в изучение богословия. В ней он также дает краткие аннотации на книги религиозного содержания, хранящиеся в библиотеке Вивария. Кассиодор пишет, что изучение внешних писателей, иными словами, литературного наследия классической древности полезно и даже необходимо для правильного понимания Библии и христианского учения, предвосхищая воззрения ранних гуманистов, которые оставались в русле христианского мировоззрения. Во второй книге «Институций», названной «Мирские науки» («Saeculares litterae»), Кассиодор в семи разделах представил классические тривиум и квадривиум: грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Это своего рода краткая энциклопедия по основным отраслям знания. В переработке святого Исидора Севильского «Институции» Кассиодора составили основу преподавания наук в средневековой школе. Своеобразный характер носит труд под названием «Variarum libri XII» («Разное в 12 книгах»), изданный Кассиодором в 537 г. В нем он поместил 468 составленных или отредактированных им документов из готской королевской канцелярии: эдиктов, официальных посланий. Этот сборник «является образцом изысканного дипломатического и административного стиля… Variae связаны с традицией римского имперского делопроизводства. Изящность изложения Кассиодор считал существенным, если не главным элементом бюрократической переписки» 746 . Послания в редакции Кассиодора послужили образцом для папской канцелярии, а также для канцелярий других епископов Запада и светских правителей Средневековья: «В средневековой дипломатике. можно различить то же деление письма на части, что и у Кассиодора, а именно: протокол, текст, концовка. Протокол делится на призыв (invocatio, например, «Во имя Божие!»), обозначение имен, титулов и качеств составителя документа (intitulatio), адрес с именем и титулами того, кому документ направлен (inscriptio), наконец, приветствие (salutatio). |
| – Не знаю, как по вашему, а по моему мнению из низших учебных заведений совсем никого не следовало бы исключать... – Разумеется. Нужно бы все меры употреблять к тому, чтобы довести детей до окончания курса низшего учебного заведения. Все же бы лучше было и для всех полезнее, если бы все хоть в училищах-то оканчивали курс: тогда меньше бы было невежд – причетников, незнакомых даже с русскою грамматикою, и побольше бы выходило Кирилловых и Гостунских, которые развиваются медленно, зато потом в своем развитии опережают своих товарищей, когда освобождаются от того, что прежде задерживало их развитие. Прежде, чем исключить мальчика, следовало бы дать ему полную возможность выказать себя, следовало бы употребить все меры к тому, чтобы пробудить его спящие силы и направить его способности на истинный путь. А этого-то именно у нас и нет: у нас часто исключают детей, не принявши никаких мер к их вразумлению или исправлению. – Истинно жаль... Но от чего же это зависит? – Конечно, это зависит прежде всего от того, что наши начальники и наставники не проникнуты истинным желанием добра детям и смотрят на исключение их из училищ, как на очень естественные явления и неизбежное зло... или нет, они даже смотрят на это как на добро, потому что это несколько облегчает их труды... Но нельзя не сознаться, что и в самом уставе училищном есть доля причины такого ненормального, явления... – Каким же образом?.. – Устав этот полагает норму для каждого класса и не выпускает из училища учеников со званием окончивших курс низшего учебного заведения, а предписывает известное число их перевести в семинарию по выдержании ими двух испытаний: курсового в самом училище и приемного в семинарии, а остальных или оставить на повторительный курс или же прямо исключить из четвертого класса... Имея это в виду, начальство наше как будто считает себя обязанным исключать учеников даже из самых низших классов вообще таким образом, чтобы из двухсот пятидесяти, например, человек, записанных во второй класс, к переходу в семинарию допустить лишь сто 41 , а сто пятьдесят непременно исключить из училища в разное время... |
| «Устами младенца глаголет истина» - вот комментарий к данной статье. Дай вам Бог, Ангелина, доброго здравия и успехов в благом деле защиты славянского языка! А.Г.Матюшенко, преподаватель русского языка Владислав Медведев 20 февраля 2009, 17:22 Такие мысли девочки-школьницы — как бальзам на душу русского человека, которому дороги наша духовность,история, культура и их выразитель — родной язык. Да, действительно, представители современных СМИ, в первую очередь, телевидения уродуют язык. Не чувствуют или не знают? Это, в конце концов неважно, важно другое. То, что произносится по радио и по телевидению либо воспринимается как образец либо западает в память. Спасибо за такую публикацию. В.П.Медведев, 75 лет. Мария Мирошина 20 февраля 2009, 17:22 О красоте, величии, чистоте и силе русской речи в её истоках надо говорить как можно больше и чаще везде, где только можно, а не только в год русского языка. И замечательно, что об этом говорит школьница. Надо поблагодарить за это её наставников, обращающих внимание детей к духовному смыслу родного языка, а не только к его грамматике, как это часто и бывает во многих школах. Наверное, надо обратить особое внимание на подготовку учителей русского языка и литературы. А день славянской письменности обязательно должен стать одним из самых ярких и запоминающихся для детей школьным праздником в любой школе. И лики святых Первоучителей славянских Кирилла и Мефодия должны быть знакомы любому ребёнку сызмальства. Они должны присутствовать в школе (в кабинетах ли русского языка или в обычном классе, где висят портреты знаменитых русских писатьелей и поэтов). Стыдно за многократно умножившееся в последние годы сквернословие на улицах Москвы. " Имею право... " - ответил мне на замечание мальчик 10-12 лет. Жалею, что я, филолог, в своё время не пошла работать именно в школу, и низко кланяюсь тем учителям, кто, несмотря на все тяготы жизни, осознаёт и выполняет свою великую и вечную задачу сеять в детских душах разумное, доброе, вечное. Бог вам в помощь! |
| Визант. Жития И. М. неизвестны. Мнение о том, что первоначальное Житие было написано вскоре после кончины святителя его учеником игум. Петром ( Solovjev A. Svedoanstva pravoslavnih izvora o bogumilstvu na Balkanu//Godišnjak Historijskog društva Bosne i Hercegovine. Sarajevo, 1953. God. 5. S. 10-19; Ангелов Д. Богомилството в България. София, 1969. С. 51-52, 55, 410-413) не находит подтверждения в источниках. В болг. средневековой житийной лит-ре И. М. посвящены краткая проложная повесть о перенесении мощей и пространное Житие. Повесть была составлена, очевидно, во 2-й четв. XIII в. в связи с перенесением мощей святителя в Тырново. Она сохранилась в многочисленных списках болг., серб. и рус. происхождения (см.: Петков Г. Стишният Пролог в старата бълг., сръбска и рус. лит-ра (XIV-XV в.): Археография, текстология и издание на проложните стихове. Пловдив, 2000. С. 110, 112, 116, 121, 149). Особое место в рукописной традиции памятника занимает более пространная, хотя и не содержащая дополнительных исторических сведений версия, изданная Л. Каравеловым по неизвестному ныне списку Пролога (см.: Каравелов Л. Сокол: Сб. от разни списания за прочитане. Букурещ, 1875. Кн. 1. С. 139-140; Иванов. 1970. С. 419-420). Публикатор считал ее первичной, однако датировка рукописи (XIII в.) и точность воспроизведения текста вызывают сомнения (Там же. С. 419). Пространное Житие было составлено в посл. четв. XIV в. Тырновским патриархом Евфимием. Биографическая канва повествования (см. выше) достаточно скудна, источники, к-рыми автор мог пользоваться, неизвестны. Несколько фактов, напр. личное знакомство И. М. с имп. Мануилом и влияние на его религ. политику, вызывают справедливое сомнение исследователей ( Евтимий, патриарх. 1990. С. 262, 266). Главное место в Житии занимает полемика с еретиками - армянами и богумилами, к-рую автор составил при помощи обширных цитат из глав 23-27 трактата Евфимия Зигабена «Догматическое всеоружие православной веры» («Догматики паноплиа»). Памятник достаточно широко представлен в южнослав., славяно-молдав. и рус. (см. ниже) рукописных традициях кон. XIV-XVII в. Вероятно, древнейший список Жития находится в т. н. «Зографском сборнике» 80-х гг. XIV в. (Ath. Zogr. 103 (II. R. 6)), к-рый, по мнению Й. Иванова, принадлежит самому автору либо его ближайшим сотрудникам ( Иванов. 1970. С. 421). Др. из древнейших списков текста (являющийся отрывком из сборника и, вероятно, привезенный В. В. Качановским в 1883 из Болгарии) хранится в Ин-те рукописей НБ Украины в Киеве (Ф. 310. 160) и датируется 70-ми гг. XIV в. ( Гнатенко Л. Слов " янська кирилична рукописна книга XIV ст. з фohдib Ih-my рукопису НБ Ykpaihu iм. В. I. Вернадського. К., 2007. С.114-116. 16). Как полемическое сочинение Житие И. М. включено в «Загребский сборник» Владислава Грамматика (1469 г.; Загреб. Архив ХАЗУ. III. a. 47). Почитание на Руси |
| Инспектор нашел, что открытие этой школы действительно будет хорошо и сделает честь семинарии, и обещал свое содействие ученикам в этом деле. В дальнейшем своем осуществлении мысль Владиславлева встретила препятствие, с одной стороны, в том, что подобного еще примера нигде не было, чтобы ученики открывали ежедневную школу при семинарии, а с другой – в том, что нужно было обеспечить существование этой школы в материальном отношении. Тем не менее мысль эта не могла совсем умереть в сердцах учеников, горячо сочувствовавших ей и желавших осуществить ее, особенно потому, что и время этому пособило. Вскоре раздался свыше призыв духовенства всей России посвятить свои силы на дело народного образования; по всей России стали открываться церковно-приходские народные школы старанием и средствами самого же духовенства, звание народных учителей само собою слилось с званием священнослужителей; являлась потребность предварительного основательного практического подготовления будущих кандидатов священства к званию народных учителей, и тогда-то сама собою ясно выказалась потребность открытия при семинарии такой школы для детей, в которой бы ученики семинарии могли специально подготовляться к будущей своей учительской миссии в среде простого народа. Державною волею Освободителя его, призванного к образованию. Могли ли теперь ученики остановиться пред самым главным препятствием осуществления своего желания, именно пред препятствием «нет примера»? Они сами захотели быть примером для учеников всех прочих семинарий. Составили прошение они, за общим подписом богословов и философов, подали его ректору, а для обеспечения школы на самое первое время учебными принадлежностями собрали по подписке между собою до тридцати рублей. Ректор обратил на это свое внимание и с сочувствием отнесся к нему. Составлены были программы преподавания в школе пространного катехизиса и Св. Истории, объяснения литургии и других церковных служб, русской грамматики, географии, арифметики, церковного пения, чистописания и счетоводства, в старшем отделении, – изучения молитв, церковного и гражданского чтения, счисления, пения и чистописания в младшем отделении; определен был порядок занятий в школе и контроля над нею. |
| Если среди них были триумфаторы, то актеры, представлявшие их масками, восседали на колесницах. Самых знатных покойников выносили на форум, ставили там останки на трибуну, и сын усопшего произносил похвальную речь отцу. В исключительных случаях подобной чести удостаивались и особо заслуженные матроны. За городскими воротами складывали костер, покрытый дорогими коврами. На тело усопшего, возложенное на костер, возливали вино, молоко и кровь жертвенных животных. Жрецы произносили погребальные молитвы. В эпоху поздней республики при погребении знатных римлян устраивались гладиаторские бои. Философия не была органичным выражением римского гения и потому носила в Риме подражательный и вторичный характер, отражая влияния греческих школ, главным образом стоицизма, который оказался для Рима ближе других философских направлений Эллады своим этическим пафосом, до известной степени также эпикуреизма, самым красноречивым выражением которого на римской почве стала поэма Лукреция «О природе вещей». Образованных римлян увлекали по премуществу позитивные науки, опирающиеся не на спекуляции, а на факты. Тот же Варрон, крупнейший из римских ученых республиканской эпохи, даже свои философские сочинения насыщает множеством сведений, почерпнутых из истории, права, лингвистики, математики, агрономии. Им написаны и такие специальные труды, как трактат «О латинском языке», представляющий первый систематизированный свод латинской грамматики и этимологии, «О сельском хозяйстве» (De rustica), «О гражданском праве», «О числах», «Об историографии», «О началах римской сцены». Варрону принадлежит также сочинение «Дисциплины», к которому восходит средневековое разделение всего свода знаний на 7 свободных искусств. Этот замечательный эрудит и энциклопедист писал и поэтические сочинения. Самое знаменитое среди них – «Меннипиевы сатиры», по форме представляющие собой подражание сатирам Меннипа. Как и греческий киник, послуживший образцом Варрону, он чередавал в них стихи и прозу, шутливые сценки с серьезными эссе. |
| Главная мысль проекта заключалась в отделении высшего богословского образования от среднего и низшего. До тех пор и в академии, и в семинарии курс начинался с обучения латинской грамматике, а заканчивался богословским классом. В академии предполагалось впредь принимать выпускников семинарий. «Духовные академии – говорилось в проекте, – не препинаясь в поприще, им предназначенном, первоначальным и, так сказать, стихийным обучением наук, грамматических и исторических, займут в науках философских и богословских пространство, им приличное, и станут на чреде просвещения, высшему духовному образованию свойственной». Академический курс был рассчитан на 4 года и разделен на два двухлетних отделения: общеобразовательное, на котором преподавались высшая математика, физика, философская грамматика, древние и новые языки, эстетика, всеобщая и церковная история, и специальное богословское с изучением догматики, нравственного и полемического богословия, герменевтики, гомилетики, канонического права. Выпускники академии по окончании курса удостаивались ученых степеней кандидата и магистра. На академии возлагалось также научно-методическое и административное руководство семинариями. В связи с этим образованы были Петербургский, Московский, Киевский и Казанский учебные округа. Казанскую академию на новых началах устроить не удалось, и поэтому она временно была преобразована в семинарию, а ее учебный округ соединен с Московским. Средними духовными школами, по плану, должны были стать семинарии– по одной на епархию, с 6-летним обучением, разделенным на три двухлетних отделения, которые по-старинному именовались риторическим, философским и богословским. В семинариях преподавали словесность, гражданскую историю, географию, математику, физику, философию, а из богословских дисциплин – Священное Писание, герменевтику, догматическое, нравственное и пастырское богословие, церковную историю с археологией, древние и новые языки. В семинарии принимались выпускники уездных духовных училищ (с 6-летним курсом), в которых изучали грамматику, арифметику, историю, географию, пение, пространный катехизис, церковный устав и классические языки. Уездные училища были подчинены епархиальным семинариям. Кроме того, планом комитета предусматривалось открытие в благочиннических округах приходских училищ с обучением чтению, чистописанию, грамматике, пению, арифметике и краткому катехизису. |
| В управлении семинариями совершенно отменялось выборное начало. Богословские предметы распределялись по всем классам. Увеличилось число отводившихся для них учебных часов. Восстановлено было преподавание библейской истории, сравнительного богословия. Вводился новый предмет под названием «история и обличение раскола». Церковное пение из факультативного сделано было обязательным. Сокращались программы по математике, философии, педагогике. Новые языки стали факультативными, а программы по классическим языкам, занимавшие прежде более трети всего учебного времени, были значительно сокращены. Для улучшения религиозно-нравственного воспитания учащихся вводилась должность духовника семинарии. В уездных духовных училищах усилено было изучение русского и церковнославянского языков, а также церковного пения. В 1889 г. были изданы особые «Правила для рассмотрения сочинений, представленных на соискание ученых богословских степеней». Правила требовали, «чтобы сочинения заключали в себе такую полноту и определенность изложения… при которой не оставалось бы сомнения в истинности православного учения, а также такую точность выражений, которая устраняла бы всякий повод к ложным вопросам…». «Не могут быть признаны соответствующими требованию ученого богословского сочинения такие труды, в которых отрицается, хотя бы и с видимостью научных оснований, достоверность таких событий, к которым церковное предание и народное верование привыкли относиться как к достоверным событиям». Церковно-охранительный характер этих правил, составленных по указанию Победоносцева, очевиден. Но запретительная политика Победоносцева оказалась не особенно плодотворной. Она не смогла искоренить в академической сфере либеральных настроений, которые в конце столетия приобрели тревожный характер. В 19 в. появился новый тип школ, принадлежавших Духовному ведомству. В 1843 г. в Царском Селе под покровительством императрицы Александры Федоровны было открыто первое училище для девиц духовного звания. Вскоре появились такие же школы в Ярославле, Казани, Иркутске, Вильне, Пензе, Киеве. Целью этих школ было приготовление достойных жен для священнослужителей. В них преподавали Закон Божий, церковное право, русскую грамматику, арифметику, чистописание, рукоделие и домашнее хозяйство. |
|
|
