| «Что за смех?» спросил вдруг старичок наставник, вовсе не слышавший того, что читал ученик. Чтобы скрыть, в чем дело, один из учеников ответил ему, будто все тому рассмеялись, что кто-то в ту пору перелез через забор семинарского двора, который (забор) был виден из класса. «Ну, так что же здесь удивительного? – наивно и с усмешкою сказал наставник, – Верно, вы еще ничего не видывали удивительного, что смеетесь этому. А я однажды видел, что и трое разом перелезли через забор и чуть не на самую голову мне прыгнули; так что же с этим делать-то?» Наставник простодушно рассмеялся. «Ну, что же вы стоите? – обратился он потом к лентяю, – Или просмотреть хотите?» – «Просмотреть», – сказал ученик, хорошо знающий слабость наставника. Подобное чтение лекции и всякий раз бывало, когда наставник бывал на классе рассеян. За то уж, когда он слушал лекцию внимательно, самому даже способнейшему на обман ученику не приходилось, обмануть его. Каждую малейшую ошибку он подмечал и поправлял, и господа лентяи в этом случае всегда просили его позволение «просмотреть» лекцию. Случалось, иногда, что наставник начинал что-нибудь говорить по русской истории, и тогда говорил так хорошо и увлекательно, что ученики невольно заслушивались его. Мало того, однажды он говорил ученикам об иге монгольском, а в другой раз о нашествии Наполеона на Россию и о предсмертном прощании Александра I с столицею, и сумел в таких трогательных картинах представить опустошение России монголами, а Москвы французами и прощание Александра с столицею, что сам в классе прослезился и учеников всех тронул. Греческий язык он тоже знал хорошо, но надоедал ученикам тем, что всякий раз переводил начатую статью с первой главы, и сколько успевал в классе, столько и переводил, и спрашивал при этом грамматический разбор до мелочностей... Когда ректор вошел в класс, наставник кивнул головой первому ученику при словах: «продолжайте... или повторите сначала... Αυτρχως – эту статью переведите». И ученик начал переводить то, что было уже переведено десять раз и каждый класс доставалось переводить ему. |
| «Устами младенца глаголет истина» - вот комментарий к данной статье. Дай вам Бог, Ангелина, доброго здравия и успехов в благом деле защиты славянского языка! А.Г.Матюшенко, преподаватель русского языка Владислав Медведев 20 февраля 2009, 17:22 Такие мысли девочки-школьницы — как бальзам на душу русского человека, которому дороги наша духовность,история, культура и их выразитель — родной язык. Да, действительно, представители современных СМИ, в первую очередь, телевидения уродуют язык. Не чувствуют или не знают? Это, в конце концов неважно, важно другое. То, что произносится по радио и по телевидению либо воспринимается как образец либо западает в память. Спасибо за такую публикацию. В.П.Медведев, 75 лет. Мария Мирошина 20 февраля 2009, 17:22 О красоте, величии, чистоте и силе русской речи в её истоках надо говорить как можно больше и чаще везде, где только можно, а не только в год русского языка. И замечательно, что об этом говорит школьница. Надо поблагодарить за это её наставников, обращающих внимание детей к духовному смыслу родного языка, а не только к его грамматике, как это часто и бывает во многих школах. Наверное, надо обратить особое внимание на подготовку учителей русского языка и литературы. А день славянской письменности обязательно должен стать одним из самых ярких и запоминающихся для детей школьным праздником в любой школе. И лики святых Первоучителей славянских Кирилла и Мефодия должны быть знакомы любому ребёнку сызмальства. Они должны присутствовать в школе (в кабинетах ли русского языка или в обычном классе, где висят портреты знаменитых русских писатьелей и поэтов). Стыдно за многократно умножившееся в последние годы сквернословие на улицах Москвы. " Имею право... " - ответил мне на замечание мальчик 10-12 лет. Жалею, что я, филолог, в своё время не пошла работать именно в школу, и низко кланяюсь тем учителям, кто, несмотря на все тяготы жизни, осознаёт и выполняет свою великую и вечную задачу сеять в детских душах разумное, доброе, вечное. Бог вам в помощь! |
| Визант. Жития И. М. неизвестны. Мнение о том, что первоначальное Житие было написано вскоре после кончины святителя его учеником игум. Петром ( Solovjev A. Svedoanstva pravoslavnih izvora o bogumilstvu na Balkanu//Godišnjak Historijskog društva Bosne i Hercegovine. Sarajevo, 1953. God. 5. S. 10-19; Ангелов Д. Богомилството в България. София, 1969. С. 51-52, 55, 410-413) не находит подтверждения в источниках. В болг. средневековой житийной лит-ре И. М. посвящены краткая проложная повесть о перенесении мощей и пространное Житие. Повесть была составлена, очевидно, во 2-й четв. XIII в. в связи с перенесением мощей святителя в Тырново. Она сохранилась в многочисленных списках болг., серб. и рус. происхождения (см.: Петков Г. Стишният Пролог в старата бълг., сръбска и рус. лит-ра (XIV-XV в.): Археография, текстология и издание на проложните стихове. Пловдив, 2000. С. 110, 112, 116, 121, 149). Особое место в рукописной традиции памятника занимает более пространная, хотя и не содержащая дополнительных исторических сведений версия, изданная Л. Каравеловым по неизвестному ныне списку Пролога (см.: Каравелов Л. Сокол: Сб. от разни списания за прочитане. Букурещ, 1875. Кн. 1. С. 139-140; Иванов. 1970. С. 419-420). Публикатор считал ее первичной, однако датировка рукописи (XIII в.) и точность воспроизведения текста вызывают сомнения (Там же. С. 419). Пространное Житие было составлено в посл. четв. XIV в. Тырновским патриархом Евфимием. Биографическая канва повествования (см. выше) достаточно скудна, источники, к-рыми автор мог пользоваться, неизвестны. Несколько фактов, напр. личное знакомство И. М. с имп. Мануилом и влияние на его религ. политику, вызывают справедливое сомнение исследователей ( Евтимий, патриарх. 1990. С. 262, 266). Главное место в Житии занимает полемика с еретиками - армянами и богумилами, к-рую автор составил при помощи обширных цитат из глав 23-27 трактата Евфимия Зигабена «Догматическое всеоружие православной веры» («Догматики паноплиа»). Памятник достаточно широко представлен в южнослав., славяно-молдав. и рус. (см. ниже) рукописных традициях кон. XIV-XVII в. Вероятно, древнейший список Жития находится в т. н. «Зографском сборнике» 80-х гг. XIV в. (Ath. Zogr. 103 (II. R. 6)), к-рый, по мнению Й. Иванова, принадлежит самому автору либо его ближайшим сотрудникам ( Иванов. 1970. С. 421). Др. из древнейших списков текста (являющийся отрывком из сборника и, вероятно, привезенный В. В. Качановским в 1883 из Болгарии) хранится в Ин-те рукописей НБ Украины в Киеве (Ф. 310. 160) и датируется 70-ми гг. XIV в. ( Гнатенко Л. Слов " янська кирилична рукописна книга XIV ст. з фohдib Ih-my рукопису НБ Ykpaihu iм. В. I. Вернадського. К., 2007. С.114-116. 16). Как полемическое сочинение Житие И. М. включено в «Загребский сборник» Владислава Грамматика (1469 г.; Загреб. Архив ХАЗУ. III. a. 47). Почитание на Руси |
| Инспектор нашел, что открытие этой школы действительно будет хорошо и сделает честь семинарии, и обещал свое содействие ученикам в этом деле. В дальнейшем своем осуществлении мысль Владиславлева встретила препятствие, с одной стороны, в том, что подобного еще примера нигде не было, чтобы ученики открывали ежедневную школу при семинарии, а с другой – в том, что нужно было обеспечить существование этой школы в материальном отношении. Тем не менее мысль эта не могла совсем умереть в сердцах учеников, горячо сочувствовавших ей и желавших осуществить ее, особенно потому, что и время этому пособило. Вскоре раздался свыше призыв духовенства всей России посвятить свои силы на дело народного образования; по всей России стали открываться церковно-приходские народные школы старанием и средствами самого же духовенства, звание народных учителей само собою слилось с званием священнослужителей; являлась потребность предварительного основательного практического подготовления будущих кандидатов священства к званию народных учителей, и тогда-то сама собою ясно выказалась потребность открытия при семинарии такой школы для детей, в которой бы ученики семинарии могли специально подготовляться к будущей своей учительской миссии в среде простого народа. Державною волею Освободителя его, призванного к образованию. Могли ли теперь ученики остановиться пред самым главным препятствием осуществления своего желания, именно пред препятствием «нет примера»? Они сами захотели быть примером для учеников всех прочих семинарий. Составили прошение они, за общим подписом богословов и философов, подали его ректору, а для обеспечения школы на самое первое время учебными принадлежностями собрали по подписке между собою до тридцати рублей. Ректор обратил на это свое внимание и с сочувствием отнесся к нему. Составлены были программы преподавания в школе пространного катехизиса и Св. Истории, объяснения литургии и других церковных служб, русской грамматики, географии, арифметики, церковного пения, чистописания и счетоводства, в старшем отделении, – изучения молитв, церковного и гражданского чтения, счисления, пения и чистописания в младшем отделении; определен был порядок занятий в школе и контроля над нею. |
| Если среди них были триумфаторы, то актеры, представлявшие их масками, восседали на колесницах. Самых знатных покойников выносили на форум, ставили там останки на трибуну, и сын усопшего произносил похвальную речь отцу. В исключительных случаях подобной чести удостаивались и особо заслуженные матроны. За городскими воротами складывали костер, покрытый дорогими коврами. На тело усопшего, возложенное на костер, возливали вино, молоко и кровь жертвенных животных. Жрецы произносили погребальные молитвы. В эпоху поздней республики при погребении знатных римлян устраивались гладиаторские бои. Философия не была органичным выражением римского гения и потому носила в Риме подражательный и вторичный характер, отражая влияния греческих школ, главным образом стоицизма, который оказался для Рима ближе других философских направлений Эллады своим этическим пафосом, до известной степени также эпикуреизма, самым красноречивым выражением которого на римской почве стала поэма Лукреция «О природе вещей». Образованных римлян увлекали по премуществу позитивные науки, опирающиеся не на спекуляции, а на факты. Тот же Варрон, крупнейший из римских ученых республиканской эпохи, даже свои философские сочинения насыщает множеством сведений, почерпнутых из истории, права, лингвистики, математики, агрономии. Им написаны и такие специальные труды, как трактат «О латинском языке», представляющий первый систематизированный свод латинской грамматики и этимологии, «О сельском хозяйстве» (De rustica), «О гражданском праве», «О числах», «Об историографии», «О началах римской сцены». Варрону принадлежит также сочинение «Дисциплины», к которому восходит средневековое разделение всего свода знаний на 7 свободных искусств. Этот замечательный эрудит и энциклопедист писал и поэтические сочинения. Самое знаменитое среди них – «Меннипиевы сатиры», по форме представляющие собой подражание сатирам Меннипа. Как и греческий киник, послуживший образцом Варрону, он чередавал в них стихи и прозу, шутливые сценки с серьезными эссе. |
| Несколько этрусских слов известно из глоссария Гесихия Александрийского: капис – сокол, фаладо – небо, касис – шлем, некоторые слова приведены с переводом их на латинский язык в древнеримских памятниках, например аесар – боги, отдельные слова были заимствованы латинским: ланиста – тренер гладиаторов, субуло – флейтист, персо – маска или персона, антенна – нок-рея, гистрио – актер. Лингвистам в общих чертах известен грамматический строй этрусского языка, еще лучше – его фонетика, причем в ее диалектных расхождениях и эволюции во времени. Фонетику языка хорошо характеризуют трансформации, которые в нем претерпели греческие или латинские собственные имена: латинское Волатерра звучит по-этрусски как Велатри, Популония как Пульпуна или Фуфлуна, греческое имя Клитемнестра как Клутумуста, а Александрос как Алехсантре – этрусский язык по разительному контрасту с латинским вообще не знал звонких согласных б, д, г. Предположение о принадлежности языка расенов к индоевропейской семье не подтверждается словами, обозначающими личные местоимения, степени родства, числительные, в чем особенно явным образом обнаруживается индоевропейский строй, за некоторыми исключениями вроде слова нефтс – племянник (латинское непотус) или местоимений ми, мини – я, меня, которые стимулировали Георгиева и Майяни искать родственные этрусскому языки в анатолийской или иллирийской семье, хотя в действительности они представляют собой заимствования, которые могли быть сделаны и до водворения тирсенов в Италии (из греческого, анатолийских или иллирийских языков), или на их новой родине – из языка умбров или латинов. При всем изобилии эпиграфических текстов, не они, но памятники материальной культуры, а также посвященные этрускам многочисленные места в сочинениях классических авторов – греческих и латинских – служат основными источниками наших знаний о цивилизации и истории Этрурии, несмотря даже на то, что самый содержательный из этрускологических трудов древности, написанный императором Клавдием, утрачен. |
| 115 Дежурный адъютант московского военного генерал-губернатора, гвардии штабс–ротмистр, князь Абамелек. 117 Аллегория–иносказание, т.е. рассказ, в котором под видом одних предметов и лиц нужно понимать другие предметы и лица. 124 «Аврора» латинское слово – утренняя заря. «Любимцем и певцом авроры» соловей здесь назван потому, что он обыкновенно поет на заре. 135 Красная горка – народное название понедельника Фоминой недели. Радуница – вторник Фоминой недели. 136 Поэт, конечно, сам не верит в домового, говорит же о нем в насмешку, применяясь к поверью простого народа. 159 Вьюки – так называются кожаные или холщовые мешки, которые перекидывают через спину вьючного животного (лошади, осла, верблюда) так, чтобы с обеих сторон тяжесть была равна. 171 Минералами называются металлы (т.е. золото, серебро, железо и т.п.), глины, драгоценные и простые камни. 186 Самозванцу Лжедимитрию, Василию Ивановичу Шуйскому и наконец польскому королевичу Владиславу. 205 Мумия – труп человека, сохранившими целым в продолжение нескольких веков. Это зависело от тех мазей и порошков, которыми намазывали и посыпали тело покойника. 206 Эфир – тончайшее вещество (воздух), который, по мнению ученых, наполняет собой все небесное пространство. 325 к да правдишис... с дити – так что ты праведен в приговоре твоем и чист в суде твоем 332 Полденный – бывающий в полдень. Б съ пол денный – в рус. пер. зараза, опустошающая в полдень; с греч. языка – бешенство, бываемое в полдень от палящих лучей солнца. 335 Заметка для учителя.Здесь помещены такие упражнения, которые по исполнении их могут дать ученику значительный навык писать настолько правильно, насколько этого возможно достигнуть в течение второго учебного года. Во всяком случае ученик, решив приложенные здесь грамматические задачки, будет в состоянии избегать самых грубых, наичаще встречающихся ошибок, и вместе с тем получить возможность к более успешному исполнению письменных упражнений в связи с книгой для чтения. 336 Заметка для учителя.Если ученики на уроках рус. грам. ознакомились уже с понятием корня и производного слова, то после этих упражнений им можно предложить правило: если в корне слова пишется , то и во всех производных словах удерживается эта буква. |
| Главная мысль проекта заключалась в отделении высшего богословского образования от среднего и низшего. До тех пор и в академии, и в семинарии курс начинался с обучения латинской грамматике, а заканчивался богословским классом. В академии предполагалось впредь принимать выпускников семинарий. «Духовные академии – говорилось в проекте, – не препинаясь в поприще, им предназначенном, первоначальным и, так сказать, стихийным обучением наук, грамматических и исторических, займут в науках философских и богословских пространство, им приличное, и станут на чреде просвещения, высшему духовному образованию свойственной». Академический курс был рассчитан на 4 года и разделен на два двухлетних отделения: общеобразовательное, на котором преподавались высшая математика, физика, философская грамматика, древние и новые языки, эстетика, всеобщая и церковная история, и специальное богословское с изучением догматики, нравственного и полемического богословия, герменевтики, гомилетики, канонического права. Выпускники академии по окончании курса удостаивались ученых степеней кандидата и магистра. На академии возлагалось также научно-методическое и административное руководство семинариями. В связи с этим образованы были Петербургский, Московский, Киевский и Казанский учебные округа. Казанскую академию на новых началах устроить не удалось, и поэтому она временно была преобразована в семинарию, а ее учебный округ соединен с Московским. Средними духовными школами, по плану, должны были стать семинарии– по одной на епархию, с 6-летним обучением, разделенным на три двухлетних отделения, которые по-старинному именовались риторическим, философским и богословским. В семинариях преподавали словесность, гражданскую историю, географию, математику, физику, философию, а из богословских дисциплин – Священное Писание, герменевтику, догматическое, нравственное и пастырское богословие, церковную историю с археологией, древние и новые языки. В семинарии принимались выпускники уездных духовных училищ (с 6-летним курсом), в которых изучали грамматику, арифметику, историю, географию, пение, пространный катехизис, церковный устав и классические языки. Уездные училища были подчинены епархиальным семинариям. Кроме того, планом комитета предусматривалось открытие в благочиннических округах приходских училищ с обучением чтению, чистописанию, грамматике, пению, арифметике и краткому катехизису. |
| В управлении семинариями совершенно отменялось выборное начало. Богословские предметы распределялись по всем классам. Увеличилось число отводившихся для них учебных часов. Восстановлено было преподавание библейской истории, сравнительного богословия. Вводился новый предмет под названием «история и обличение раскола». Церковное пение из факультативного сделано было обязательным. Сокращались программы по математике, философии, педагогике. Новые языки стали факультативными, а программы по классическим языкам, занимавшие прежде более трети всего учебного времени, были значительно сокращены. Для улучшения религиозно-нравственного воспитания учащихся вводилась должность духовника семинарии. В уездных духовных училищах усилено было изучение русского и церковнославянского языков, а также церковного пения. В 1889 г. были изданы особые «Правила для рассмотрения сочинений, представленных на соискание ученых богословских степеней». Правила требовали, «чтобы сочинения заключали в себе такую полноту и определенность изложения… при которой не оставалось бы сомнения в истинности православного учения, а также такую точность выражений, которая устраняла бы всякий повод к ложным вопросам…». «Не могут быть признаны соответствующими требованию ученого богословского сочинения такие труды, в которых отрицается, хотя бы и с видимостью научных оснований, достоверность таких событий, к которым церковное предание и народное верование привыкли относиться как к достоверным событиям». Церковно-охранительный характер этих правил, составленных по указанию Победоносцева, очевиден. Но запретительная политика Победоносцева оказалась не особенно плодотворной. Она не смогла искоренить в академической сфере либеральных настроений, которые в конце столетия приобрели тревожный характер. В 19 в. появился новый тип школ, принадлежавших Духовному ведомству. В 1843 г. в Царском Селе под покровительством императрицы Александры Федоровны было открыто первое училище для девиц духовного звания. Вскоре появились такие же школы в Ярославле, Казани, Иркутске, Вильне, Пензе, Киеве. Целью этих школ было приготовление достойных жен для священнослужителей. В них преподавали Закон Божий, церковное право, русскую грамматику, арифметику, чистописание, рукоделие и домашнее хозяйство. |
| Главным недостатком семинарского образования оставался его схоластический, формальный характер, оторванность от приходской жизни, от храма. Преподавание велось на латинском языке. Много сил ученики тратили на заучивание латинских вокабул и штудирование латинской грамматики, от которой было мало проку выпускнику, когда он выходил на поприще пастырского служения. И все же эти бесконечные зубрежки не пропадали даром, они развивали и память, и умственные способности учеников, изучение латинской словесности расширяло их кругозор, основательное знание латыни открывало доступ к европейской богословской и светской науке. Школьная дисциплина была тогда чрезмерно суровой. За провинности семинаристов секли розгами. И даже наставники не были свободны от телесных наказаний. Средства семинариям отпускались скудно и нерегулярно. Ректору часто не на что было починить полуразвалившиеся классы, общежития были тесными и холодными, не хватало дров для их отопления. Иногда из-за недостатка средств школы закрывались на неопределенный срок. Учителям выдавались нищенские жалованья, а семинаристы, своекоштные и даже казеннокоштные, добывали себе пропитание уроками, перепиской бумаг, а то и подаяниями. В Киеве студенты зарабатывали гроши распеванием псалмов и кантов, произнесением «предиков» и декламацией виршей, разыгрыванием комедий. В правление Екатерины II в школьном деле происходили важные перемены. В семинариях было поколеблено господство латинского языка: больше внимания стали уделять преподаванию греческого, древнееврейского и новых языков. Расширился круг общеобразовательных дисциплин, вышедший за пределы классических тривиума и квадривиума: в учебные планы стали включать географию, историю, физику. Во всех семинариях были открыты высшие философский и богословский классы. До середины 18 в. богословие и философия преподавались в семинариях киевскими учителями и в традициях Киевской академии. Богословие изучали по конспектам митрополита Иоасафа (Краковского), в которых сказывалось влияние Фомы Аквинского и Беллармина. Философия преподавалась по польским учебникам, где все строилось на системе Аристотеля. |
|
|
