| По внешней видимости, негусто. Выработал ли Александр Ярославич какую-то особенную, совершенно новую политику? Нет, нет. Он был превосходным учеником своего отца, который нащупал все магистральные политические решения задолго до того, как Александр Ярославич стал полновластным государем Владимирским. Но Александр Невский почитаем как одна из величайших фигур в истории Руси, истинный герой, любимый народом, а Ярослав Всеволодович известен, главным образом, специалистам по истории Древней Руси. В чем же различие между ними? Отчего отец сделался тенью сына? Отчего сын, окончивший правление не в славных битвах, а в изматывающих тяжбах с Ордой, вознесен столь высоко? Причин тут, думается, две. Во-первых, Ярослав Всеволодович замаран участием в кровавых междоусобьях, а сын его избегал лить братскую кровь. Какая бы вражда ни связывала его с князьями-соперниками, он никогда не поднимал против них оружие, не собирал полки. А когда все-таки пришлось привести армию под стены Новгорода, сдержался, не пустил в ход вооруженную силу. Берег свой народ, не хотел обессиливать его кровопусканиями. Во-вторых, в отличие от отца Александр Ярославич одерживал победы в несравненно худших условиях. А облегчения добился в ту пору, когда его уже никто не чаял. Александр Ярославич тем славен, что принял русский корабль полуразбитым, крепко сидящим на подводных камнях, с пробоинами в бортах, и честно потрудился ради его спасения. Не покладая рук, откачивал воду, латал дыры, отбивался от мародеров, стоя по колено в ледяных волнах. Притом не обратился в кровожадного зверя, к чему склоняли суровейшие условия, в коих ему пришлось осуществлять свою власть, а остался истинно христианским государем. И что же? Корабль не пошел ко дну. Вот главный итог! Корабль сошел с камней и медленно-медленно, под одним парусом, где раньше было три, и с десятком гребцов, где раньше сидело полсотни, но все-таки продолжил плавание. А потому — низкий поклон государю Александру Ярославичу, честному русскому человеку, принявшему на плечи тяжкое бремя и ответственно пронесшего этот груз до последнего срока, пока сам Бог не освободил князя от тягот. |
| Борис Всеволодович 395. Борис Всеволодович, второй из осьми сыновей Всеволода III Дмитрия Юрьевича (Георгиевича), прозгиаиием Большое-Гнездо, великого кпязя владимиро-суздальского 58), от первого брака с Марией Шварновной, в иночестве Марфой, по одним – книжкой чешской (богемской), по другим – Ясыней. т. е уроженкой города Ясс 129). – Род. в Владимире на Клязьме, 2 мая 1187 г,; ум, там же, в 1188 г. – Тело его погребено во Владимирском Успенском соборе. 396 Борис-Рогволод Всеславич 396 Борис-Рогволод Всеславич, князь полоцкий, третий из семи сыновей Всеслава Брячиславича, князя полоцкого 60), от брака с неизвестной, праправнук св. равно-апостольного князя Владимира 54). – О времени и месте его рождения сведений нет: по Татищеву, ходил на Ятвягон и, возвратясь с победой, основал нынешний город Борисов (минской губернии), в 1102 г.; по летописи, «победиша Зимегола Всеславичь, всю братию , и дружины убиша 9 тысящь», в 1106 т.; ум., неизвестно где, в 1128 г. – Место погребения тела его не указывается. – От, брака, с неизвестной, оставил: сына Гогволода, князя друцко-полоцкого ), и дочь Звениславу 780). – Примечание. Князю этому Карамзин даёт ещё сына. Брячисслава, князя изяславльского 413). Но, вероятнее, что Карамзин ошибся, принимая другого Брячислава, Давидовича 415), родного племянника Борисова, за сына Борисова. 397. Борис Вячеславич 397. Борис Вячеславич, князь изгой (без-удельный), единственный сын Вячеслава Ярославича, князя смоленского 601), от брака (как полагает Карамзин) с Одой Леопольдовной, дочерью графа штадтского ). – Род. в Смоленске, около 1053 г; по смерти отца, как догадывается Карамзин, увезён матерью в Германию, в 1057 г.; явившись юношей в, Русь, овладел Черниговом, 4 мая, по уже оставил его, чтоби. удалиться в Тмутаракань, 12 мая 1077 г.; вместе с Олегом Святославичем, изгоем-князем черниговским 154), привел Половцев, разбил своего дядю, Всеволода Ярославича 59) на р. Сожице (Оржице?), между Золотоношей и Перяславом, 25 августа; после чего занял на некоторое время Чернигов, но, сразившись с соединенными силами дядей своих, Изяелава I, великого князя киевского 107) и Всеволода, погиб в бою на Нежатиной ниве. |
| Через год, в 1233 году крестоносцы и бояре-изгнанники с князем Ярославом Владимировичем взяли Изборск, но ненадолго – псковский отряд с переяславской дружиной отбили город и взяли в плен князя-изгоя, который был отправлен в оковах в Переяславль, из которого, правда, вскоре бежал к немцам. Академик В. Янин в своей работе «Новгородские посадники», изданной в Москве в 1962 году, писал: «Утвердившись в Новгороде, князь Ярослав следует старой суздальской политике и стремится вбить клин между боярскими группировками, активизируя внутреннюю борьбу боярства. Летом 1215 года он производит расправу над Якуном Зуболомичем, новоторжским посадником Фомой Доброщиничем, тысяцким Якуном Намнежичем. У последнего по приказу князя разграблен двор и схвачена семья. Одновременно «прусе» убивают Острата и его сына Луготу, «князь же о том пожале на новгородци». Отметим, что в ходе этого конфликта посадник Юрий и Твердислав Михалкович оказываются в разных лагерях. Посадник пытается, правда неудачно, защитить тысяцкого Якуна. Твердислав же называется в числе «прусов», поддержаных Ярославом. «Того же лета поиде князь Ярослав на Торжок, понявши с собою Твердислава Михалковича, Микифора, Полюда, Сбыслава, Семеона, Олексу и много боляр и, одарив, присла в Новгород». Из Торжка Ярослав Всеволодович начинает длительные переговоры, а затем войну с Новгородом, напомощь которому снова пришел Мстислав Мстиславич. В Новгороде начинаются сильнейший голод и эпидемия. Отвергая все предложения новгородцев, Ярослав тем самым сам содействует новому сплочению боярства. Говоря о возникновении во время борьбы с Ярославом Всеволодовичем боярского союза всех группировок, мы имеем прямое свидетельство того, что это сплочение было вполне официальным и даже сопровождалось крестоцелованием – «целовали бяху крест честный ко Мстиславу со всеми новгородци, всем одинако быти». Утеря князем значительной доли влияния наблюдается и в деятельности Ярослава Всеволодовича, и в деятельности Мстислава Удалого. Ярослав является идейным наследником своего отца с его политикой «разделяй и властвуй». Пытаясь восстановить положение княжеской власти, он стремится активизировать борьбу между боярскими группировками, с тем, чтобы опереться на поддержку части боярства, по после ряда просчетов терпит неудачу и наталкивается на союз боярства против князя. Мстислав умеет ладить с представителями разных боярских групп, мирясь с обстановкой в Новгороде и, не имея сил решительно противопоставлять свою власть республиканской власти, не цепляется за новгородский стол и оставляет Новгород, как только для него возникает более заманчивая перспектива неограниченной власти вне Новгорода. |
| Ж Желябов Андрей Иванович (1851 – 1881), террорист Жерве, возможно, имеются в виду отправленные на Соловки в 1924 г. сроком на два года потомки защитника Севастополя времен Крымской войны Виктор Всеволодович и Николай Всеволодович Жерве. После освобождения из лагеря в ноябре 1925 г., братья были сосланы в Новгородскую область Жмудь Давид Абрамович (1898 – не ранее 1941), социал-демократ. Арестован в марте 1923 г., приговорен к трем годам лишения свободы и отправлен в Пертоминск, затем на Соловки. В 1925 г. переведен в Верхнеуральский изолятор Жолнаревич, поляк, погиб на Соловках Жолнерович Владислав Ипполитович (1885–1937), католический священник. Арестован в феврале 1927 г., приговорен к пяти годам лишения свободы и отправлен на Соловки. После досрочного освобождения из лагеря в мае 1930 г., сослан в Красноярск. По возвращении в Смоленск – был настоятелем костела. Вновь арестован в 1931 г., сослан в Карлаг, где и скончался. Жорж Леон, куплетист, сотрудник лагерного театра Жуковский Василий Андреевич (1783 – 1852), поэт Журавский Стефан, поляк, расстрелян на материке З Заглоба, литературный персонаж Зайцев Иван Матвеевич (1879 – 22 ноября 1934), генерал, начальник штаба у атамана А. И. Дутова, в 1920 г. полномочный представитель атамана в Китае. В начале 1924 г., получив персональную амнистию, вернулся в Россию, но вскоре был арестован и отправлен на Соловки. После освобождения из лагеря в 1928 г., бежал в Китай. Автор воспоминаний о Соловках. Покончил жизнь самоубийством Замятин Николай Александрович (1900 – 5 октября 1937), социалист-революционер. В феврале 1924 г. приговорен к трем годам лишения свободы и отправлен на Соловки. Расстрелян Зарин Владимир Георгиевич (1887 – 20 сентября 1938), с 1918 г. сотрудник ВЧК. На Соловки прибыл в феврале 1924 г., в 1928 г. назначен начальником IV отделения УСЛОНа (Соловки). Арестован в 1930 г. и приговорен к 10 годам лишения свободы «за преступно халатное отношение к выполнению обязанностей». В конце 1930-х гг. работал прорабом-строителем по гражданским сооружениям в Биробиджане. Расстрелян |
| В 1239-1240 гг. М. В., не получив военной помощи от венгерского кор. Белы IV Арпада, был вынужден уехать к дяде - куяво-мазовецкому кн. Конраду. Кн. Конрад выступил посредником между М. В. и кн. Даниилом Романовичем, которому беглец отправил примирительную грамоту. В 1241 г. братья князья Даниил и Василько Романовичи обещали М. В. свою поддержку в борьбе за киевский престол, на который претендовал Владимирский вел. кн. Ярослав Всеволодович. Кн. Ростиславу Михайловичу Романовичи пожаловали из своих владений Луцкое княжество. В 1241 г., опасаясь монголов, М. В. отказался от Киева и вскоре бежал в Силезию. В сер. 1241 г. М. В. приехал в Киев, но проживал не в городе, а в одном из загородных княжеских дворцов на Днепре, отправив сына в Чернигов. Получив от него благоприятные известия, М. В. покинул Киев, оставил борьбу за престол, вернулся в разоренный монголами Чернигов и занялся восстановлением разрушенных городов в своих владениях. В 1244 г. с целью создать коалицию против монголов М. В. вновь ездил в Венгрию, где жил его сын Ростислав. 17 авг. 1245 г., после поражения Ростислава от Даниила Галицкого в битве под Ярославом, М. В. больше не пытался вернуть власть в Галицкой земле. Кн. Ростислав Михайлович в отличие от М. В. не решился возвращаться на Русь, а остался в Венгрии и благодаря браку с дочерью кор. Белы IV Арпада стал баном (правителем) Славонии и Мачвы. В 1245 г., после гибели в Орде черниговского кн. Андрея Мстиславича, сына кн. Мстислава Святославича, как старейший представитель Ольговичей, М. В. вновь сел на черниговский стол (Д. Г. Хрусталёв считает, что М. В. начал княжить в Чернигове до весны 1244 - Хрусталёв. 2008. С. 231-232). Для утверждения своих прав М. В. должен был поехать в Орду, чтобы получить ярлык от Батыя, ставка к-рого в осенне-зимнее время располагалась в низовьях Волги. Осенью 1246 г. М. В., воспользовавшись посредничеством своего внука, ростовского кн. Бориса Васильковича, отправился в Орду. Во время приема у Батыя М. В. отказался совершить обряд очищения огнем - пройти между кострами и поклониться изваянию Чингисхана. Несмотря на неоднократные приказы исполнить обряды, М. В. проявил стойкость; его поддержал боярин и воевода, св. мч. Феодор . Они оба были избиты и обезглавлены. Почитание |
| С сер. 30-х гг. XIII в. М. В. активно включился в борьбу за Киевское княжество. Союзниками М. В. стали смоленский кн. Изяслав Мстиславич и половцы. В 1234 г. им не удалось захватить Киев, т. к. серьезную военную помощь кн. Владимиру Рюриковичу оказал владимиро-волынский кн. Даниил Романович . В кон. 1234 - нач. 1235 г. владения М. В. в черниговском Посожье, окрестности и посад Чернигова были разорены войсками союзников, к к-рым примкнул двоюродный брат М. В.- Мстислав Глебович. Заключив с ними мир и дождавшись роспуска княжеских дружин, в 1235 г. при помощи половцев М. В. вероломно разгромил войска коалиции рус. князей и захватил Киев, где на княжение сел его союзник кн. Изяслав Мстиславич. Войска М. В. отправились в Юго-Вост. Русь, при поддержке местного боярства и духовенства он захватил власть в Галицком княжестве. В 1235/36 г. войска М. В. неудачно штурмовали Кременец, в к-ром правил кн. Изяслав Владимирович. Несмотря на потерю контроля над Киевом, где в 1236 г. на княжение заступил кн. Ярослав Всеволодович, в 1235-1238 гг. М. В. прочно удерживал власть в Галицкой земле, продолжая борьбу за др. княжеские столы против князей Даниила и его младшего брата Василько Романовича. Однако ему пришлось уступить Черниговское княжество кн. Мстиславу Глебовичу, к-рый осенью 1239 г. безуспешно пытался спасти Чернигов от осаждавших его монг. войск. Воспользовавшись отъездом кн. Ярослава Всеволодовича из Киева в Новгород из-за нашествия монгольских войск Батыя, весной 1238 г. М. В. вновь захватил власть в Киевской земле, а в Галиче посадил своего сына кн. Ростислава Михайловича. Затем Галич был занят кн. Даниилом Романовичем. В 1239 г. в Киев на двор М. В. от монг. царевича Мунке, двоюродного брата Батыя, прибыли послы, к-рые хотели заключить с ним мир. Однако по приказу М. В. монг. дипломаты были убиты. После падения Чернигова М. В. выехал за помощью в Венгрию. В 1239 г. подчинявшийся М. В. Каменец был захвачен войсками кн. Ярослава Всеволодовича, к-рый забрал княжескую казну и пленил жену М. В. (дочь галицкого кн. Романа Мстиславича) и мн. бояр. Они были отпущены из плена лишь по ходатайству кн. Даниила Романовича, стремившегося примириться с М. В. ввиду угрозы монг. нашествия. |
| Потомки Полоцкого Изяслава по его воинственному внуку назывались Всеславичами. В третий и последний раз разделил Россию на уделы Ярослав, который оставил после себя пять сыновей, посадив их при своей смерти: Изяслава на великом княжении, Святослава в Чернигове, Всеволода в Переяславле, Игоря во Владимире Волынском и Вячеслава в Смоленске. Из этих пятерых пошли три удельные линии от троих первых – Изяславичей, Святославичей и Всеволодовичей, а что касается до двоих последних, то пятый, Вячеслав, имел потомства всего одного сына, а четвёртый, Игорь, имел его весьма немногочисленное. Кроме пятерых сыновей Ярослав оставил ещё не наделённого уделом внука Ростислава, сына умершего ещё при нём самом его старшего сына, Новгородского Владимира (1052). Дети этого Ростислава, получившие себе удел при третьем преемнике Ярослава на великокняжеском престоле – его сыне Всеволоде, составили ещё линию удельных князей – Ростиславичей, в отношении к великокняжескому престолу изгойную, подобно Полоцкой Изяславовой. Эти пять линий удельных князей и владели Русью в продолжение периода до-монгольского. Вторые Изяславичи, внуки Ярослава, имели своим уделом область Туровскую, в которой княжил Изяслав ещё при жизни Ярослава 1268 и которая, нет сомнения, придана была ему в родовую собственность к великому княжению. Святославичи, иначе называвшиеся Ольговичами, имели уделом область Черниговскую, к которой принадлежали Муром с Рязанью, земля Вятичей с Радимичами и Тмутаракань. Всеволодовичи, иначе Мономаховичи, имели своим уделом Переяславль, к которому принадлежали Ростов с Белозерьем и Суздалью. Кроме того в их же род достались уделы Владимиро-Волынский и Смоленский. Ростиславичам отдана была в удел так называемая Червонная Русь или Галиция, быв отделена от Волыни. Таким образом, в период до-монгольский было пять удельных княжеских линий и семь уделов. Четыре линии владели каждая одним уделом, и пятая, – Всеволодовичей или Мономаховичей, тремя уделами. Каждый удел, представляя собой особое целое, подразделился на большее или меньшее количество побочных или отдельных уделов, причём отделившийся от Переяславского в начале XII века удел Суздальский или Владимирский занял место между главными или основными уделами, так что этих последних вместе с ним должно быть считаемо восемь. |
| Преодолев лесистый водораздел, монголы, где-то в районе современного Болшева, спустились на клязьминский лед и с максимально возможной скоростью устремились по накатанному санному пути к Владимиру. Они вышли к столице Залеской Руси 2 февраля, покрыв за 43 дня, прошедших после взятия Рязани, не менее 450 километров. При этом, при подсчете суточных переходов следует выбросить дни осады Москвы и Коломенского сражения. Получается все равно очень немного. Но не прогулочным шагом двигался враг к Владимиру. Что-то, или кто-то его задерживал. Способов для этого предки знали немало. К сожалению, перипетии этого марша не попали на страницы летописей. Примчавшийся из-под Коломны Всеволод рассказал отцу о гибели лучшей части его войска. Это была катастрофа, крах всей предшествующей политической линии " невмешательства " и пассивной обороны, проводимой Юрием Всеволодовичем. Оставаться далее во Владимире ему не было никакого смысла. Хотя бы теперь, когда почти все уже было потеряно, следовало переходить к активным действиям и собирать все, что еще можно было собрать для новой битвы с уже слабеющим врагом. До сих пор неприступные укрепления Владимира, превосходили по мощи даже рязанские и князь, решив оставить здесь семью, несомненно, все еще надеялся, что кочевники не сумеют их преодолеть. Сам же он решил ехать за Волгу. Местом сбора сил удельных князей была выбрана речка Сить - место одновременно и достаточно глухое, и расположенное не слишком далеко от дороги на Новгород, откуда он ждал брата Ярослава с двадцатью тысячами новгородского войска. Решение Великого князя действовать вне своей осажденной столицы имело давнюю традицию, позднее так же станут всякий раз станут действовать и московские великие князья, когда враг сумеет застигнуть их врасплох. Оставив Владимир на попечение Всеволода, Мстислава и своего главного воеводы, Петра Ослядюковича, Юрий Всеволодович выехал на отправился на север через Суздаль, Ростов и Углич. Возможно побывал он и в Ярославле. Дружины юрьевского князя Святослава Всеволодовича, ростовского и костромского Василька, ярославского и угличского Всеволода, а также белозерского Владимира Константиновичей оттягивались за Волгу. В Переяславле, вотчине Ярослава, отсутствовала почти вся его дружина, одна из наиболее многочисленных и профессиональных в то время. Она находилась вместе со своим князем где-то на пути между Киевом и Новгородом (о судьбе переяславского городового полка информации нет). Решение принятое Великим князем было в принципе верным, на Сити можно было собрать еще до 10 - 15 тысяч воинов, удвоив это число в случае прихода Ярослава, а тогда сил бы хватило для новой битвы. Для этого требовалось лишь время. Однако центральные районы великого княжества оставались на произвол победителя безо всякой защиты. |
| Изображая бедствия, какие постигли Русскую землю после поражения его северских героев в степи, он обращается к Всеволоду с такими словами: " Великий князь Всеволод! прилететь бы тебе издалека отчего золотого стола постеречь: ведь ты можешь Волгу разбрызгать веслами. Дон шлемами вычерпать. В таких поэтически преувеличенных размерах представлялись черниговскому певцу волжский флот Всеволода и его сухопутная рать. Таким образом. Суздальская область, еще в начале XII в. захолустный северо-восточный угол Русской земли, в начале XIII в. является княжеством, решительно господствующим над остальной Русью. Политический центр тяжести явственно передвигается с берегов среднего Днепра на берега Клязьмы. Это передвижение было следствием отлива русских сил из среднего Поднепровья в область Верхней Волги. ОХЛАЖДЕНИЕ К КИЕВУ. Вместе с этим вскрывается другое любопытное явление: в суздальском обществе и в местных князьях обнаруживается равнодушие к Киеву, заветной мечте прежних князей, устанавливается отношение к Киевской Руси, проникнутое сострадательным пренебрежением. Это заметно было уже во Всеволоде, стало еще заметнее в его детях. По смерти Всеволода в Суздальской земле произошла новая усобица между его сыновьями, причиной которой было необычное распоряжение отца: Всеволод, рассердившись на старшего сына Константина, перенес старшинство на второго сына Юрия. Князь торопецкий Мстислав Удалой, сын Андреева противника Мстислава Ростиславича Храброго, стал за обиженного старшего брата и с полками новгородскими и смоленскими вторгнулся в самую Суздальскую землю. Против него выступили младшие Всеволодовичи Юрий, Ярослав и Святослав. В 1216 г. усобица разрешилась битвой на реке Липице близ Юрьева Польского. Перед битвой младшие Всеволодовичи, пируя с боярами, начали заранее делить между собою Русскую землю как несомненную свою добычу. Старший Юрий по праву старшинства брал себе лучшую волость Ростово-Владимирскую, второй брат Ярослав - волость Новгородскую, третий Святослав - волость Смоленскую, а Киевская земля - ну, эта земля пускай пойдет кому-нибудь из черниговских. |
| В толпе прокатился гул, послышались возгласы и смех: – Го-го-го! Вишь, чего захотел! Возьми-ка, выкуси! Гони их, князь, назад в Дикое поле и выпусти на них вдогонку собак! Поводя злыми глазами, послы наблюдали, как разливается грозный шум на площади. Князь повернулся к Евпатию и сказал: – Ты умеешь говорить с нашими крикунами. Успокой-ка их, а то они того и гляди разорвут послов. Евпатий легко поднялся на вечевой помост и, сделав знак рукой толпе, закричал так громко и четко, что слова его донеслись до крайних мужиков, сидевших на возах с сеном: – Слушай меня, народ рязанский! Раньше Рязань слободой слыла, деревенщиной, а нынче Рязань зовется стольным городом… А для города нужно обхождение не как у мужиков кривопятых, а вежливое, с улыбочкой. Негоже посланников иноземных встречать словами обидными и провожать собаками. Вы же все молодцы, узорочье и воспитанье рязанское, не ударьте лицом в грязь и выступайте соколами… – Го-го-го! – зашумели в толпе. – Вот как наш Евпатий разливается! – Послы мунгальские запросили с нас много, а кто из половецких табунщиков, когда коней продавал, не запрашивал втридорога? Мы им скажем: спасибо, гости дорогие, на добром слове, но не мы хозяева! Не мы решаем! Есть хозяин повыше нас, великий князь Георгий Всеволодович во стольном городе Владимире-Суздальском. Вот к великому князю мы и пошлем послов царя мунгальского Батыги. Отвезем их с почестью, на санях-розвальнях, крытых коврами и полостью медвежьей, на тройке с бубенцами и с колокольчиком. И пусть великий князь суздальский Георгий Всеволодович им свое слово скажет: отдавать ли нам десятого мужика и десятого коня татарам или же еще повременить? – Верно, Евпат! Верно! – Проводить гостей в город Владимир! – А сейчас князь Юрий Ингваревич просит дорогих гостей в свою горницу отведать хлеба-соли, пирогов и калачей… – обратился Евпатий к послам. Послы удалились с погоста, а народ долго еще не расходился и волновался на площади. Все говорили, что надо грудью стать за родную землю, отогнать охального ворога, пока он не ворвался на рязанские земли. |
|
|
