| - Почему князь не велит трогать рязанцев? Разве не предатели они? Мигом бы скрутили их в бараний рог! - не понимал Юрка. - Сказано тебе, " чтоб ни один волос ни тронуть " ! Рязанцы - люди русские, крещенные. Не раз раззоряли их татары. Не повинны они в измене своего князя, - строго одергивал его Родион Ржевский. И, правда, увидел Юрка, как один молодой рязанский мужик, заскочив в дом, схватил щит, копье и спешил влиться в ряды ополченцев. - Эх была не была! Погибает Русь, а нам что в стороне стоять? - крикнул он, на ходу закладывая на опояску топор. Юрка хлопнул ладонью по крупу коня, подскакал к нему. - Как зовут-то тебя, башка рязанская? Показал ему рязанец свой могучий кулак. - Андрюха я, кожемяка. Гуляет во мне силушка. Как осержусь, кожу бычью надвое разрываю. Так что смотри, как бы тебе, москаль, за " башку рязанскую " с коня не кувырнуться! Русские рати двигались к Дону, разделенные на четыре полка. Главный, или Большой полк, был под началом у князя Дмитрия. В тот же Большой полк входили и дружины удалых Белозерских князей. Огромна русская рать, широко разлилась, как озеро целое, не уместиться ей на одной дороге. Полк правой руки двигался правее Большого полка. Вел его Владимир Андреевич Серпуховской. Ему же были приданы и князья ярославские. Доволен был Владимир Серпуховской своими воеводами - Данилой Белоусом, Константином Кононовичем, князем Федором Елецким, Юрием Мещерским и Андрем Муромским. Полк левой руки вел князь Глеб Брянский. Молчалив, серьезен князь Глеб, внимательно смотрит он перед собой на дорогу. Везут за Глебом Брянским княжеский стяг. Во главе русской рати перед большим полком шел передовой полк, разведочный. Если что - ему и первый удар на себя принимать. Ведут полк отважные князья Димитрий и Владимир Всеволодовичи. Накаляются от солнца их брони, но не замечают того братья Всеволодовичи, шпорят коней, вперед рвутся. Через день пути от устья Лопасни присоединились к русской рати и оба Ольгердовича - Андрей и Димитрий Корибут, надежные союзники против татар и Ягайло. |
| Знамение небесное Предвестием надвигающейся беды стал, по преданию, трус 3 мая 1230 г. Во владимирских храмах во время литургии все померкло, качались светильники и иконы по стенам. Вскоре татары вновь появились на Средней Волге, оставшись зимовать в непосредственной близости от булгарских рубежей. Сведения о новом противнике на Руси были самыми неточными. Так, путешествующий венгерский монах Юлиан свидетельствовал, что в то время на Владимирщине повторяли укоренившееся мнение, будто бы «татары» избегают штурмовать крепости, а лишь разоряют их окрестности. Может быть, такое впечатление сложилось у русских и их князя из-за того, что основную часть беженцев из Болгарии составляли сельские жители, в то время как из защитников городов не спасся никто. Эти разговоры накладывались на воспоминания о погроме на Калке, оставившем впечатление о новых завоевателях, как о типичных степняках, которые не стали бы углубляться в русские земли. А, между тем, в 1236 г. неприступная столица Волжской Болгарии была взята штурмом, несмотря на шесть рядов стен, а почти все ее население уничтожено. Сведения об этом пришли на Русь с запозданием. Князья продолжали надеяться на то, что в случае «набега» противник не решится осаждать города. Последняя молитва Наступление монгольских полчищ было подобно прорыву плотины. Одно за другим приходили известия о падении городов: Пронска, Белгорода, Ижеславца. Героическая оборона Рязани и Коломны захлебнулась под градом стрел и огня татарского многотысячного войска. И что же Великий князь? Направленное ему письмо рязанцев о помощи осталось безответным. В ту пору говорили, будто бы он хотел «особь сотворити брань» из-за опасения соперничества со стороны рязанского князя, но молва эта мало похожа на правду: после разгрома Болгарии и битвы при Калке, было уже не до состязаний. Скорее всего, причина была иная – князь хотел отвести удар от Владимира, оставив его на попечение сыновей и направившись вместе с ополчением к р. Сити. Возможно, Юрий Всеволодович надеялся на то, что, если своевременно подоспеет его брат Ярослав, им удастся собрать значительное войско. Для этого требовалось время, однако центральные районы великого княжества оставались без защиты. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КАРЕЛИЯ [Республика Карелия], субъект РФ в составе Северо-Западного федерального окр. Территория - 180,5 тыс. кв. км. Адм. центр - Петрозаводск. К. расположена на северо-западе России, граничит с Архангельской , Вологодской , Ленинградской и Мурманской областями РФ и с Финляндией . На северо-востоке омывается Белым м., на юге расположены Ладожское и Онежское озера. Население - 643,5 тыс. чел. (2010). Национальный состав: русские - 82,2%, карелы - 7,4, белорусы - 3,8, финны - 1,4, вепсы - 0,5, представители др. национальностей - 4,7%. Республика включает 2 городских округа и 16 муниципальных районов (в т. ч. 3 национальных). История К X в. юго-запад совр. К. занимало земледельческое население (древние весь (предки совр. вепсов) и корела (предки совр. карел)), вовлеченное в международную торговлю на пути «из варяг в греки». Севернее жили охотники и рыболовы саамы. На северо-востоке К. обитали племена еми, к-рые впервые упоминаются в рус. летописях под 1042 г., когда в поход на них ходил новгородский кн. Владимир Ярославич (ПВЛ. СПб., 1996. С. 67). Племена корелы названы в географическом введении к «Истории Норвегии», написанной не позднее 1115 г. (народ «кирьялы» - Глазырина Г. В. Исландские викингские саги о Сев. Руси. М., 1996. С. 42), в новгородской берестяной грамоте 90-х гг. XII в. (сообщение о том, что «Литва встала на Корелу» - Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1977-1983 гг. М., 1986. С. 50-51. 590). В XII в. территория К. вошла в Новгородское гос-во. Племена корелы неоднократно (в 1142, 1143, 1149, 1178, 1188, 1191, 1227) участвовали в военных походах Новгорода. В 1227 г. новгородский кн. Ярослав (Феодор) Всеволодович в условиях швед. католич. экспансии в Финляндию инициировал крещение корелы в Православие («того же лета князь Ярослав Всеволодович послав крести множество карел, мало не все люди» - ПСРЛ. Т. 1. Стб. 449). Карельский перешеек, Сев.-Зап. |
| Но в 1220 году Булгары поплатились жестоко за свою смелость. Тогда ходили против них многие русские князья во главе со Святославом Всеволодовичем. В этот раз особенно пострадал хорошо укрепленный город Ошля 28 . После жестокой битвы он был разорен и сожжен. Князь Булгарский убежал, а за ним устремились и другие, причем многие были побиты, иные взяты в плен, а некоторые убили сами себя, своих жен и детей. Другая часть русских войск взяла много городов на Каме и также возвратилась с множеством пленников. Но эти пленники в следующем году были отданы за пленных христиан, которых в Булгарии снова было очень много. Кроме пленных и торговцев русских и армян в Булгарии были христиане и из Булгар, хотя и немного. При фанатизме магометанства всем им приходилось нелегко жить здесь. Но история сохранила лишь имя одного христианина, замученного в Булгарии за непоколебимое исповедание христианской веры. Этого мученика звали Авраамий. Он был родом Булгарин, был богат… и занимался торговлей. Путешествуя из города в город, он явился в г. Булгар и стал здесь проповедовать о Христе. Его схватили и в течении многих дней всячески принуждали отказаться от христианства, но ни ласками, ни угрозами не могли поколебать непреклонной веры Св. Авраамия. Он решился лучше лишиться всего, даже жизни, нежели отречься от Христа. 1-го апреля он был усечен, и русские христиане, взявши тело его и положивши в гроб, погребли его на кладбище, где погребались все христиане. Это случилось около 1229 года, а в следующем году мощи св. мученика Авраамия Болгарского перенесены были в город Владимир, где они почивают доныне. Около 1221 года был основан Юрием Всеволодовичем Нижний Новгород, а владела той землей Мордва. Но Мордва прежде находились в зависимости от Булгар, поэтому Булгары в начале вступались за них, но потом должны были совершенно оставить свои притязания на Мордву, постепенно сливавшуюся с русскими и принимавшую христианскую веру. Основание Нижнего Новгорода, как и других городов, строившихся понемногу между инородческими племенами, было важнейшим средством распространения русской власти среди инородческих племен, когда-то принадлежавших Булгарскому царству. С подчинением этих различных племен русской власти, среди них понемногу водворялись и русская православная христианская вера, совершенно свободно, без насилия. |
| Скорее всего великий князь успел только подать сигнал «сбор». Как-то подготовиться второпях могли только те, кто располагался непосредственно возле ставки. Можно себе представить, как люди, выскакивавшие на звук трубы из шалашей и землянок, окружавших занятое свитой великого князя село, хватали в руки оружие и бежали к стягу, но ни нормально надеть доспехи (откуда – «доспеть» т.е. подготовиться), ни встать в строй не успевали. Всадники на низкорослых косматых лошадках уже мчались им наперерез, растягивая до уха свои страшные луки… В результате, наиболее эффективное сопротивление оказали только располагавшиеся рядом относительно многочисленные ростовцы, во всяком случае – их князь. Помочь ему никто не успел и не мог. Волна паники покатилась от стоянки к стоянке, устилая берега Сити к востоку, до болотистой опушки. Не удержали монголов ни полевые укрепления, - упоминавшийся «город», о котором сохранялись предания, ни спорадические попытки сопротивления, не носившие, впрочем, организованного характера – имена Святослава Юрьевского и Владимира Белозерского всплыли потом среди живых на страницах летописей. Имея лучших коней и верных людей, прикрывающих спину, они благополучно «утекли», в то время как верный долгу Василько рубился так, что поразил даже врагов, поначалу сохранивших ему жизнь. Всеволод Константинович, фактически, пропал без вести. Его не упоминают ни среди погибших, ни среди выживших после погрома. Сам великий князь мог оказаться поводом для бегства войска. Он, вероятно, решил (или его убедили), что его жизнь все еще имеет ценность для Родины. Увидев бегущего вождя, побежали и войска. Конец Юрия Всеволодовича едва ли был героическим. Бежать можно было по тракту на север - с трех сторон Божонку окружали болотистые дебри, где спастись можно было разве что на лыжах, здесь берега Сити становятся непроходимыми на десятки километров. Новгородский летописец, выбирая из услышанных вариантов, записал: «Бог же весть, како скончася; много бо глаголют о немъ инии». Н.С. Голицын, описав сицкий разгром с учётом летописей и народных преданий, поддержал предположение о гибели великого князя в ходе преследования его в северном направлении у с. Могильцы, в двадцати верстах от места битвы (в действительности же это место находится 7 км от Божонки вниз по Сити Ю.С.). |
| Чойсамба Чойжилжавын восхищается «благородством» Бату-хана, но не «благородный» ли Бату-хан потребовал у князя Федора Юрьевича, чтобы тот привел к нему свою жену для ханской утехи? В одной фразе летописца показан весь Батый: с его похотливым сластолюбием, надменностью и жестокостью! И где же здесь благородство? То, что Бату-хан кривил душой, расхваливая Коловрата, косвенно доказывает факт убийства татарами пленного русского князя Василько Ростовского, который 4 марта 1238 года после гибели великого князя Юрия Всеволодовича прикрывал отступление разбитой русской рати на реке Сити. Восхищенный отвагой князя Василько Ростовского, Бату-хан предложил герою перейти к нему на службу. Василько отказался давать присягу хану и был убит. Тело его бросили тут же в Шеренском лесу. Вот так отдавал Бату-хан честь смелым воинам! Но монголы и татары запомнят урок, который они получили от Коловрата! Весной 1238 г. кочевники остановятся в 100 верстах от Новгорода и неожиданно повернут назад. Монах Варлаам (Карабашев) пишет, что на помощь князю Александру шел из Киева князь Ярослав Всеволодович, и его дружина вместе с псковским ополчением представляла серьезную боевую силу на момент подхода монголов к Новгороду . Монголам стало ясно: может повториться ситуация, которая складывалась ранее около Плещеева озера, но уже под Новгородом и теперь с полным разгромом татар, так как они окажутся в кольце русских дружин в районе озера Ильмень. Не раздумывая, Субедей повернул свои войска обратно… Храбрость монголов, о которой пишет журналист Чойсамба Чойжилжавын сродни храбрости разбойников. Поход монголов на Южную Русь это подтверждает! Так, летом 1238 года после разгрома Северо-Восточной Руси монголо-татарами и гибели великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича, киевский князь Ярослав прибыл с дружиной во Владимиро-Суздальскую землю и, как следующий по старшинству брат, занял владимирский великокняжеский стол. В 1239 году Ярослав Всеволодович ходил с дружиной под Смоленск, чтобы изгнать литовские полки, которые вторглись в русские рубежи. |
| Впрочем, первая весть о близости Татар, принесенная Половцами, бежавшими с Азовского моря к Днепру, заставила южно-русских князей, как-будто забыть на время свои неурядицы и приготовиться к отражению сообща врагов, по слухам ужасных: «нынче татары отняли нашу землю, а завтра возьмут вашу, если не защитите нас», жалобно говорил половецкий хан зятю своему Мстиславу Мстиславичу Удалому, кн. галицкому, – а сам, в то же время, вручал кому следовало, «дары многы: кони, вельбуды и буйволы, и девкы», – и Мстислав галицкий, поспешив снестись с Мстиславом Романовичем киевским, не замедлил пригласить соседних Рюриковичей на совет в Киев. А так как Мстиславы киевский и галицкий, по выражению летописи, «беаху старейшины в русской земли», то соседние Рюриковичи действительно явились в Киев, где, таким образом, состоялся княжеский съезд на котором, под председательством Мстиславов: киевского, галицкого и козельского (Святославовича), присутствовали: Даниил Романович волынский, Михаил Всеволодович черниговский, сын в. к. Киевского Всеволод «и инии многие князи». Тут Мстислав галицкий, хлопоча в пользу тестя своего Котяна, представлял необходимость защитить Половцев и между прочим, сказал съезду: «аже мы, братие, сим не поможем, то си имут предастися им (Татарам), то их болши будет сила». По выслушании и принятии этого довода, князья молвили: «луче бы ны есть прият я (Татар) на чюжей земли, нежели на своей» и тут же порешив самим ударить на Татар, спокойно распоряжавшихся тогда в земле половецкой, князья «начаша вои строити которыйждо свою власть (волость)» 23 . Сборы в поход против невиданных врагов, восхищавшие 24 уже разгромленных Татарами Половцев, закипели одновременно и во владениях всех трех Мстиславов, и в Курске, принадлежавшем тогда Олегу Всеволодовичу, и в Смоленске, где ополчался Владимир Рюрикович, и в Луцке, где делал тоже самое силач Мстислав Ярославич Немой, и наконец, в отдаленном княжении суздальском, откуда в. к. Юрий Всеволодович, по просьбе южно-русских князей, велел идти на юг племяннику своему Васильку Константиновичу с дружиной ростовской. |
| К тому времени, на Сити Юрий Всеволодович находился уже около месяца. Достаточно быстро должны были там собраться и силы четырех удельных князей, названных выше, отсутствовали войска Ивана Всеволодовича Стародубского, возможно до середины января находившегося в районе Нижнего Новгорода, но силы которые он мог привести были невелики. Ждали же, в первую очередь Ярослава с новгородцами. Ожидание затягивалось. В конце февраля пришла к Великому князю весть о страшной гибели его столицы и всей семьи. Можно себе представить, чего стоил ему теперь каждый день промедления, но без новгородских полков рассчитывать на разгром захватчиков не приходилось. Великий князь и его окружение понимали, что навязать более подвижному противнику свой план войны невозможно. Стоит выйти из лесов, как стремительные " татары " , уклоняясь вступать в бой по частям, в короткий срок соберут в кулак свои огромные силы и Коломна повторится. Одолеть такого врага можно лишь в генеральном сражении, при условии, что он на него согласится, а значит, грядущая битва все равно будет неравной. Условия местности не позволяли крупному войску противника незамеченным приблизиться к русскому стану, но эти же условия отрицательно влияли на условия расположения прибывающих своих частей, затрудняя управление ими. Стан вытянулся на много верст вдоль Сити. Войска расположились вокруг маленьких деревень. Основная часть ратников вынуждена была ютиться в шалашах из елового лапника и землянках. Удивления достойно, что даже скрывшееся в лесах войско Юрия Всеволодовича было, практически, застигнуто врасплох. Бурундай нагрянул не с той стороны, откуда его ждали? Азбукой военного дела во все времена является организация боевого обеспечения, в первую очередь разведки и охранения, тем более, после недвусмысленного предупреждения, прозвучавшего вместе с известием о падении Владимира: " ...а к тобе идут " . И то, и другое, как можно заметить, присутствовало. Великий князь узнал от разведки, что монголы вышли к Волге и находятся недалеко. Именно этим можно объяснить посылку отряда воеводы Дорожа на угрожаемое направление в достаточно крупных силах - три тысячи человек Однако было поздно. Стремительный Бурундай опередил неповоротливых лесовиков, он уже был рядом. |
| Великий князь, имея исчерпывающие данные о стремлении монголов завоевать русские земли, действительно надеялся, что ему удастся переждать нашествие за рубежом Оки и за лесами, а в худшем случае - за стенами городов. Следует признать, что некоторые основания для таких надежд у него были. Первая битва с монголами на Калке была проиграна в степи. следовательно теперь, по мнению Великого князя и его советников, надо было избрать оборонительную стратегию. Никогда еще степняки самостоятельно не проникали, ни летом, ни зимой, вглубь Залесья. Живя опытом прошлого, и имея только приблизительную информацию о силах противника, организаторы обороны Владимиро-Суздальской Руси недостаточно хорошо представляли себе, на что тот способен; не осознавали степень грозящей опасности. Вольно или невольно Юрий Всеволодович готовился повторить гибельный путь несчастного Хорезмшаха Мохаммеда... У сторонних же наблюдателей подготовка великого княжества к войне в начале зимы 1237 г. воодушевления не вызывала. В то время как монголы обладали изрядным резервом лиц, обладавших знанием сразу нескольких европейских языков, Великий князь в своей земле даже не смог найти переводчика, чтобы прочесть перехваченное письмо Батыя к венгерскому королю, отдав его непрочитанным Юлиану, который оказался расторопнее. Доминиканец, познакомившись с Юрием Всеволодовичем, передавшим через него предупреждение королю Бэле, о планах монголов завоевать Венгрию, поспешил уехать обратно, " ...видя, что страна занята татарами (вторжение в рязанские пределы уже началось? Ю.С.), что области укреплены и успеха делу не предвидится... " . Под " успехом дела " можно, конечно, понимать миссию к венграм-язычникам, которая волновала автора более, нежели состояние обороноспособности Восточной Руси. Тем более, что обратный путь из Владимира монахи проделали " среди многих войск и разбойников " . Войска в юго-западном направлении, по-видимому, стягивались к Коломне, а под разбойниками, возможно, следует видеть владимирских смердов, которые, не будучи включены в состав княжеского войска, образовывали отряды самообороны против небывалой угрозы и по ночам сторожили дороги. |
| Большинство изображений М. Ш. связано с событиями жизни ее детей. В сцене венчания Константина Всеволодовича с Агафией Мстиславовной (Л. 448) М. Ш.- на заднем плане; она единственная из присутствующих женщин помимо Агафии изображена с венцом на голове. Вероятно, М. Ш. изображена в сцене преставления и погребения ее дочери (Л. 612), названной в тексте «блаженной Еленой»: у одра усопшей княжны во главе скорбящих стоит женщина в красном платье и белом платке, приложившая руку к голове в жесте горя. В сцене, где мать благословляет Константина перед отъездом на княжение в Новгород (Л. 613 об.), М. Ш. сидит слева на скамье на подушках, на ней белый плат и венец, красное, отороченное золотом платье и зеленый плащ. Хотя в тексте неоднократно упоминается об основании М. Ш. во Владимире Княгинина мон-ря, ее изображение отсутствует на миниатюрах, иллюстрирующих строительство и освящение ц. Успения Пресв. Богородицы, где показан только Всеволод (Л. 498, 502). На миниатюре, посвященной преставлению и погребению М. Ш. в Княгинином мон-ре, она изображена дважды (Л. 614 об.). В верхней части она лежит на смертном одре; изначально миниатюрист изобразил ее в традиц. княжеском одеянии (красное платье с рукавами, отороченными золотом, белый плат и венец на голове), позднее платье было закрашено коричневым цветом, а плат зеленым, чтобы облик княгини соответствовал сведениям о том, что перед кончиной она приняла монашеский постриг. Ниже, в сцене положения во гроб, М. Ш. уже изображена в монашеском облачении, вокруг ее головы - нимб. Миниатюра, помещенная уже после сведений о ее кончине и погребении (Л. 615), иллюстрирует наставление М. Ш.: в княжеском платье она сидит на ложе, повернувшись к группе сыновей. Сцены благословления кн. Константина при отъезде в Новгород, кончины М. Ш. и ее погребения (оба раза княгиня представлена в монашеских одеждах, с нимбом) позднее повторены с т. зр. Константина Всеволодовича, горюющего, что не успел проститься с матерью (Л. 617, 617 об.). Образ М. Ш. встречается в произведениях XX в., напр. |
|
|
