| Именно в этом деле отец Феодосий имел особую позицию: он был против правового пути решения споров с Иверским монастырем, а предлагал особый, духовный, путь, что и осуществлял по мере своих возможностей. В чем был смысл этого пути? Отец Феодосий утверждал, что греки — народ набожный и единственный аргумент, который они уважают и перед которым они склоняют головы, — это святость. Примером чего отец Феодосий приводил высокое почитание греческими монахами умершего в 1863 году иеросхимонаха Илариона Грузина. Поэтому, по мнению отца Феодосия, грузинским монахам нужно было добиваться не правового или экономического превосходства над Иверским монастырем, а создания высокодуховного братства, святость, благочестие и христианская нравственность которого вызвали бы желание иверских монахов с уважением относиться к их нуждам. Отец Феодосий все время своего пребывания духовником келлии старался проводить именно эту линию. Правда, он не смог добиться уважения иверцев, но он добился более важного и весомого: многие подопечные ему человеческие души благодаря избранной им вышеназванной тактике избежали озлобления и ожесточения и действительно достигли святости. Следуя известной пословице «яблоко от яблони недалеко падает», чтобы хорошо представить себе, какой порядок был у отца Феодосия во вверенном ему братстве, приведем пример гостеприимства келейника отца Феодосия отца Пахомия. «Вскоре, — пишет посетивший келлию отец Денасий (Юшков), — заявился ко мне с изъявлениями благодарности за посещение их отец Пахомий, келейник почетнейшего из братства духовника иеромонаха отца Феодора, в миру князя Федора Георгиевича Эристави. Отец Пахомий, заметив, что я весьма утомился и запылился, в особенности же крайне изнемог ногами, догадался исполнить совет преподобных отцов: обмыть ноги путнику. Выйдя от меня, из маленькой комнаты — архондарика, через несколько минут он является с тазом, наполненным водой, и с полотенцем. Не говоря ни слова, он ставит таз на полу около меня и молча хочет приниматься за мытье моих ног, весьма загрязнившихся от пыли. Заметив все это и сообразив, что это для меня уж очень великая честь, я стал отказываться от этой смиренной услуги покрытого сединами, хотя и не старого еще летами отца Пахомия. Последний просил и настаивал не отказываться. Но я все-таки решительно отказался от подобной услуги, примеров чему мне еще не приходилось видеть в моем путешествии по Святой Горе». |
| Не так легко, однако, спуститься в сей очарованный край, как легко и отрадно обнимать его взорами с подоблачных высот Кавказа. Каменистый спуск от Гут-горы до станции Кашаури и далее к селению Квишети, становится все круче по мере приближения к подошве горы. Почти отвесно сбегает дорога в чудную долину Арагвы, над домом князя Авалова в Квишети, которому поручено наблюдение за горным перевалом и подчинены все Осетины, расчищающие дорогу. Весьма часто, особенно весной, когда завалы преграждают дорогу на две и на три недели, поместье князя бывает наполнено невольными гостями; многие должны возвращаться в Тифлис, потому что хозяину уже нечем угощать их по недостатку жизненных припасов в пустынном месте. Освободившись от утомительных, хотя и живописных гор, помчался я вдоль берега шумной Арагвы, по лесистому ущелью, одному из самых роскошных в Грузии своей растительностью. Приятно было чувство скорого движения после медленных подъема и спуска, и как ни быстро мчался подле нас поток, его опережали легкие кони под заунывную песню ямщика: и сюда, в Закавказье, проникло это коренное русское ремесло, которое казалось столь же свойственным горному краю, как и широким степям нашей родины: так умел себя приспособить русский народ ко всякой местности и везде он как у себя. Станция Пассанаури стоит на середине лесистого ущелья; далее верст за 20 расширяется долина Арагвы, близ местечка Ананури, памятного горькой участью своих Эриставов. Еще стоит на горе их опустевший зубчатый замок, с двумя внутри него церквями, во вкусе древнего Грузинского зодчества. Нарядные арабески, сплетенные из змеиных голов и виноградных лоз, образуют ценнейшее украшение стен. В малой церкви, сложенной из кирпича и уже частью обрушенной, находится гроб одного из древних Эриставов; там погибло, в пламени и дыме, семейство последних Эриставов Арагвских. В главном соборе, празднующем Богоматери, еще совершается богослужение; но все иконы на стенах истыканы кинжалами Лезгинов, которые помогли Эриставам Ксанским разорить родовое гнездо их единокровных, в половине минувшего столетия. Зрелище развалин возбудило во мне любопытство, и я узнал впоследствии от почтенного старца, князя Эристова, причину разорения Ананура. |
| Нашествие Тамерлана. Баграт IV Казалось, многострадальной Грузии дано было отдохнуть от ее зол не более как на два человеческих возраста только для того, чтобы собраться с силами для перенесения новых испытаний, ибо ей готовилось нашествие страшнее монгольского: Тамерлан явился па горизонте испуганной Азии (1360г.). Протекло более двадцати лет царствования Баграта, который твердо сидел па престоле отеческом, назначая по произволу покорных ему удельных властителей; он старался изгладить следы морового поветрия, опустошившего его державу, и вот внезапно настигло его иное бедствие. Издали приближалась гроза, сокрушавшая дальние и ближние царства, Индию, Персию, Оттоманов; уже султан их Баязид сидел в клетке Тимура: наконец он наступил и на Грузию (1387г.). Баграт приготовился к сильному отпору и, отпустив сына Георгия в Имеретию, сам заключился в Тифлисе. Кровопролитна была полугодовая осада, но сила наконец одолела мужество; Царь со своим семейством пленником был приведен в стан Тимура; милостиво принял его победитель; но, несмотря на все убеждения и угрозы, не хотел отречься Баграт от Господа своего и Спаса и узником последовал за станом ратных, разорявших его достояние. Пройдя с огнем и мечом весь Дагестан, Тимур покорил Лезгин и поселил у подножия Кавказа магометанские племена, чтобы их влиянием удержать в зависимости обширный край; с тех пор стало угасать там Христианство, с таким успехом проповеданное при Давиде и Тамаре. Георгий основался в Имеретии, всегдашнем убежище царей при нашествии завоевателей, и покорил там возмутившегося Эристава от племени Давида Нарина. Наконец Баграт, наскучив долгим пленом, притворно принял Магометанство и испросил себе дружину у Тамерлана, будто бы для того, чтобы проповедовать Исламизм в своем царстве; навстречу ему вышел сын Георгий, и общими силами истребили они Татарских пришельцев. Раздраженный Тимур вторично наступил на Грузию со всеми своими полчищами; в окрестностях Тифлиса закипела опять жестокая битва, которая стоила много крови обеим сторонам, ибо отчаяние заменяло силу. |
| Ираклий приобрел себе благоволение Керим-шаха, выдав ему его соперника Авганского, бежавшего в Грузию. Имя Царя было уже столь славно повсюду, что к его покровительству прибегали соседние властители; а между тем сильной рукой непрестанно отражал Ираклий нападения Курдов и Лезгин. Возмущение Эристава Рачи против царя Имеретинского и нашествие Турок побудили Соломона просить покровительства России. Граф Тотлебен послан был с малым отрядом на помощь к Царю, но еще, прежде его прихода, Соломон одолел непокорных и с дружиною Русских выгнал Турок из своих пределов. Военачальник Русский, соединившись с Ираклием, двинулся к Ахалциху, но возникшее между ними несогласие остановило на пути Графа. Не смутился Ираклий, с горстью храбрых напал в ущелии Боржумском на полчища Турков и Лезгин, разделенных Курою, и, истребив мосты, одержал над ними блистательную победу. Ираклий же продолжал поход и разорял пределы Ахалциха и Карса, доколе с разрешения Шаха не заключил славного мира с Султаном Турецким. Так протекало, в непрестанных битвах, воинственное царствование последнего витязя Грузии: когда мирно было со стороны Персии и Турции, Лезгины не давали ему покоя и сделались еще предприимчивее под предводительством Омар-хана Аварского, которого имя записано кровавыми чертами в летописи этой эпохи. С юга беспрестанно тревожила мятежная Гянджа, так что Ираклий овладел, наконец, городом и временно поставил там своих наместников; он принудил и Гуссейн-хана Эриванского платить ему обычную дань. Так действует гении одного великого мужа, ибо не было у Ираклия ни сильных войск, ни денежных средств для поддержания стольких войн, но никогда не изменяло ему мужество и всегда бежали пред ним враги. По смерти Керим-шаха, родственник его Али-Мурат требовал покорности от Царя, но он не хотел более подчиняться непрочным властителям Персии и предпочел подданство России. 1784г., Ираклий послал в Георгиевск, князей Мухранского и Чавчавадзе, заключить условия подданства с полномочными великой Екатерины, и генерал Потемкин с малым отрядом перешел горы для охранения Грузии. Омар-хан бежал от союзников; смятенная Гянджа умолила Царя восстановить у нее прежний род ханский; но Турки, раздраженные покровительством России, вооружились против Ираклия и были опять им разбиты с помощью Русских. Соломон великий умер, и воцарился в Имеретин двоюродный брат его Давид; но племянник того же имени, внук царя Ираклия по матери, убедил деда доставить ему престол, на который имел больше прав. Он достиг цели и, оружием Грузин, взошел на царство с именем Соломона II; но это произвело междоусобие, в которое вмешались Турки и Лезгины. Изгнанный Давид бежал в Ахалцих, и не без кровопролития принудили его отказаться от престола. |
| Святой Або и Шушаника От магометанских родителей происходил св. Або, по призван был благодатию к свету истины и, научившись с детства составлять благовонные масти, удостоился помазания истинного мира Христа. Юношей последовал он из Багдада, за владетелем Иверским Нерсесом, сыном Адарнасия, из царского племени Сасанидов, которого по трехлетнем заключении отпустил халиф, правительствовать в бедствующей земле своей. В обществе христиан, мало по малу, познал Або все заблуждения своего закона и достоинство христианского. Исповедуя его внутренне, он еще не решался исповедать явно в Тифлисе, где тогда было местопребывание наместника халифа; но, когда новое нашествие арабское, принудило владыку его удалиться за хребет Кавказа, к царю хозарскому, Або, верный своему долгу, последовал в изгнание и внял в стране языческой, для него безопасной, небесному званию. Он крестился между хозарами и, пришедши в Абхазию вместе с Нерсесом, к православному владетелю греческому, свободно предался благочестивому влечению своего сердца: строгий пост и молитвы были постоянным его упражнением. Господь, которого пламенно возлюбил юный подвижник, готовил ему светлый венец предназначенный, по словам апостола, всем возлюбившим его пришествие. Племянник Нерсеса, Стефан, избран был от халифа правителем Грузии, и убедил дядю возвратиться с семейством в отечественные пределы. Напрасно Нерсес и сам владетель Абхазии, тронутые благочестием юноши, умоляли его не подвергать себя опасности в Тифлисе, и довершить подвиг молитвы в Абхазии: некое тайное чувство влекло мученика на поприще, ему предназначенное; он как бы стыдился прежнего своего малодушие и мужественно последовал в Тифлис за своим владыкою, где открыто стал исполнять все заповеди церковные. Возгорелись яростью магометане; они обвинили Або в вероотступничестве пред эмиром, но еще при самом начале деньги и ходатайство владетеля Стефана извлекли его из темницы; оба Эристава опять убеждали юношу удалиться в Абхазию: Або остался непреклонным и более прежнего являлся ревностным исполнителем истинного учения, восприятого им от всего сердца. |
| Будет ведомо всяким, братья, как владычествовали над нами персы, и страна наша подвергалась ими злостному насилию, а паче всего страна Кахетская, ибо безбожный шах Аббас, что был царем Персии, опустошил ее и обезлюдил. И никто из прочих не был в силе им противостоять и все мы были под страхом и засилием, ибо святую царицу Кетеван Кахетскую, а затем святого Луарсаба, царя Картлийского, обоих вероломно пленил и покарал горькой мучительной смертью во имя Христа, и были они увенчаны мученическим венцом. Но не замедлила ему кара свыше, ибо сей царь-изверг горькой кончиной был выведен из жизни, ибо подобно Иуде распух и распался. А сын его шах Аббас Младший возжелал выкорчевать сполна христианство в Кахети и вместо него преумножить и усилить нечестивую веру свою. Ибо после разора великого шахом Аббасом, ежели где-либо находились люди, стали понемногу обустраивать разоренные места кахетские. Когда же персы прознали о возобновлениях в Кахети, весьма осерчали и поэтому стали помышлять о зле. Тогда прислали бесчисленный улус татарский со всем их семейством и пешим (воинством) и со всем их имуществом, и главарем им поставили султана из Ардалана, также со всеми его домочадцами, дабы сполна истребить христианство. Тотчас же тронулись и достигли Кахети, расположились в ней и обосновались. И переполнилась ими область Кахетская, ибо никто не был в силах противостоять им, ввиду их множества. И стали поселяться от Верхнего Бахтриони, в которой ныне стоит крепость, ими возведенная, и до самой Нухи, ныне именуемой Падари, по обе стороны берегов Алазани и во всех местах Кахети. Ибо нигде не поминалось имя Христа, опричь некоторой малости в горах среди тушов и хузов в окрестных тех местах. Тогда воссияли сии отважные святые, ибо Господь, дивный и всемогущий, Претворитель маломощных во всесильных, дал разуму блаженного Бидзины доброе намерение, достойное богослужения и мужества его: отправиться к обоим эриставам картлийским - арагвскому и ксанскому - и поведать им обо всем постигшем их зле и просить их вспомоществования. |
| Узнав о результатах Бахтрионского восстания, пишет Антоний, " царь Аббас почел это за позор для себя, (а также) равных себе и подданных своих и написал царский указ Вахтангу Четвертому (в оригинале так назван Шахнаваз-Вахтанг V.-Г.Ц.), ибо тогда из-за грехов наших грузины пребывали под персидским ярмом рабства, а после царя Теймураза Первого и цари грузинские, чтобы царствовать в Грузии, отрекались от Христа. Повелел (шах Аббас) схватить их и отправить к царю в Испагань, царствующий город персов, всех троих тех воинов Христовых " . [Памятники древнегрузинской агиографической литературы. T.VI. (Изд. Э.Габидзашвил и М.Н.Кавтариа) Тбилиси, 1980. С. 178. На древнегруз.яз.] И далее: " Ведомо нам, как цари были закованы в оковы безбожия и сии славные наши добродетели были ими закованы в железные оковы за Христа " . [Памятники... T.VI. С. 179-180.] Таким образом, высший иерарх Грузии, сам из рода правящей династии, видел в данном поступке не только свидетельство тяжести персидского ига в Грузии, но и, с его точки зрения, покорное вероотступничество грузинских царей. Но, как выясняется, Католикос Грузии был недостаточно корректен. Это подтверждается авторами исторических повествовании и сведениями публикуемой нами одной из синаксарных версий " Мученичества Бидзины, Шалвы и Элисбара " . Сведению пространной версии о причастности Вахтарга-Шахнаваза к выдаче персидскому правителю всех трех мучеников противоречат, что особенно важно, сочинения таких признанных авторов первой половины XVIII в., как уже упомянутые Бери Эгнаташвили и Вахушти Багратиони После того, говорится в обеих синаксарных редакциях мартирия, одну из которых мы публикуем ниже, как грузины освободили Кахети " от татар шаха Аббаса " , " тогда главарь Кахоти, коего звали Менфеикархан, хитростью схватил сих святых и отправил к царю персидскому шаху Аббасу Малому. Он же выдал их султану Ардаланскому, который прежде был обращен в бегство во время истребления татар (в Кахети) " . Бери Эгнаташвили о тех же событиях пишет более обстоятельно, приводя дополнительные факты. Согласно этому историку, Аббас II требовал от Вахтанга V не выдачи ему Элисбара, Шалвы и Бидзины, а самому наказать зачинщика восстания Заала (который, как мы уже говорили, хоть и не принимал личного участия в восстании против туркмен в Кахети, но был главным его зачинщиком), а также, между прочим, " истребить и тех ереванских татар, которые были (замешаны) в крови " [Вахушти Багратиони. Указ соч. С. 447-448]. Вполне логично, что Вахтанг-Шахнаваз пошел на это с готовностью, будучи врагом арагвских эриставов, этих вечных оппозиционеров центральной власти Грузин. [Картлис Цховреба. Т.Н. С. 438] Воля шаха была удовлетворена. Вахтанг-Шахнаваз дал указание племянникам (детям брата) Заала и своим племянникам (детям сестры), которые были озлоблены Заалом, убить его, что они н исполнили. [Вахушти Багратиони. Указ соч. С.448] |
| (Армазисхеви, Карсани, Арагвиспири, Жинвали, Ахали-Жинвали, Эрцо, Модинахе, Клдеети, Череми, Ничбисисхеви) становится доминирующим. Даже после установления христианства гос. религией в Вост. Грузии данный способ захоронения продолжал существовать в V-VIII вв., особенно в горных и предгорных районах страны (Модинахе, Ахали-Жинвали, Бетаниа, Цхваричамиа, Рачисубани, Санта, Гантиади), что связывают с сохранением на этих территориях элементов язычества. Груз. летописи упоминают имена и др. божеств. Сын Парнаваза Саурмаг «сотворил двух идолов, Аинину и Данину, и воздвиг над дорогой в Мцхету» ( Леонти Мровели. Жизнь. С. 27); 4-й царь династии Парнавазиани Парнаджом «построил крепость Задени и создал идола по имени Заден». Ему же принадлежит и попытка внедрить маздеизм в Картли. Согласно сведениям летописца, он «возлюбил веру персов, огнепоклонство, привел из Персии служителей огня и волхвов и посадил их в Мцхете, на том месте, которое ныне называется Могвта, и начал открыто проклинать идолов» (Там же. С. 29), что вызвало народные волнения; против царя выступили также и эриставы нек-рых областей царства. Во 2-й пол. III в. Картлийское царство попало под влияние сасанидского Ирана. В наскальной надписи 262 г. («Кааба Зороастра») среди 66 царей и правителей, подчиненных шаху Шапуру, на 4-м месте упоминается картлийский царь Амазасп ( Меликишвили. К истории. С. 292-394). Согласно груз. летописцу, Амазасп во 2-й половине своего царствования, «отвернувшись от Рима, возлюбил персов». Влияние маздеизма подтверждается и археологическими исследованиями: гробницы питиахша Берсума (могильник питиахшев II-V вв. в Армазисхеви, близ Мцхеты) с вторичным захоронением и др. чертами, характерными для маздеизма. Аристократия и население Картлийского царства неоднозначно относились к смене политической и религ. ориентации гос-ва. Так, от царя Амазаспа «отреклись пятеро эриставов запада» ( Леонти Мровели. Жизнь. С. 57). Помимо местных или вост. культов в Картлийском царстве появлялись культы греко-рим. |
| По внутренней стороне досок ковчежна – оклада имеются надписи, но две надписи прибиты, в качестве украшения, в разное время, и только одна надпись, выбитая изнутри на лицо на самой створки, принадлежит окладу. Равно верхняя боковая створка, украшенная любопытным изображением ангела, вещающего Мироносицам и сидящего внутри арки гроба, на сфере относится по рисунку к позднейшему времени. Четвероевангелие, по записи, пожертвовано «церкви во имя св. архиепископа Николая» (Никорцминдскому храму) неким Давидон Цулукидзе, женою его, дочерью Лашхишвили, Парсангиджаваръ». См. крест 1. 4 . Триптих византийской работы, резной на кости, рознятый, без оправы, отличного стиля и хорошей техники XI века, имеет выш. 0,11 м, шир. 0,19 м. По среднему тяблу резано Успение Божией Матери (без апокрифического Афония). На боковых: святители Василий Великий , Иоанн Златоуст , Григорий ‚Богослов, Афанасий (?); диаконы Стефан и Лаврентий; четыре святых воина, между ними Феодор Тирон и два мученика. Надпись см. выше, 1. 5 . Икона Божией Матери. Надпись на ней: «Мы, Богом венчанный, царь царей Георгий, с сыном нашим Леоном, оковали сей лик Пресвятой Богородицы в преуспеяние царствования нашего, в здравие сына нашего Леона и во спасение душ наших». Лицо этой надписи – имеретинский царь Георгий II, царствовавший с 1548 г. (Voyage archéol., XI, 50 и XII, 58; Н. de 1а G., II, 1 livr., 642). 6 . Икона Спаса поздняя, но в древнем окладе (вернее, кайме оклада) с прекрасными медальонами из чеканного серебра. Надпись на ней: «Я, сын благословенного Эристава Эриставов Рати, Кахабер, в монашестве Кирилл, оковал икону сию Распятия в утеху и услаждение грешной души моей и в долгоденствие сына моего Эристава Эриставов, Рачинского Эристава Рати». Икона эта, в сравнении с надписью, очень поздняя и, очевидно, последняя попала на нее от другой, уже не существующей иконы. Надпись палеографическим своим характером весьма близко подходить как к надписи на большом орнаментированном круге в приделе, в которой говорится «о царе абхазском и ранском и куропалате карталинском Баграте (IV, 1027–1072) с малолетним сыном Георгием» (II, 1072–1089), так и к надписи на западном фасаде храма, с упоминамем «дочери Эристава Эриставов Рати, госпожи госпож (деопалт-деопали) Евфимии». Вероятно, такой же характер имели надписи на стенах Никорцминды, приведенные у Броссе и указывающие какого-то «Леона Кахабера», «Кахабера вместе с Рати» и Эристава Эриставов и ноелиссима Нианию, с мампалом Давидом (?) (Voyage archéol., XII, 55–59), но исчезнувшие, надо полагать, при новой обшивке церкви, которая производилась в наше посещение, в прошлом августе, Никорцминды. |
| Вообще по поводу никорцминдских надписей нужно заметить следующее: 1) Как в этих надписях, так и в надписях других древних храмов Грузии, да и в самих записях манускриптов, некоторые слова, в числе их «Эристав, Эристав Эриставов, Господ, католикос» нередко пишутся одними начальными буквами под титлами, как-то: Э, Э Э, Г, к, что указано в Стат. по ист. и древностям Грузи (в «Зап. акад. наук», прилож. к LV т. 1 стр. 25) для устранения очень часто допускаемых ошибок. 2) Неверен перевод Броссе в надписи об Евфимии «деопалт-деопали» словами «царица-цариц». Правда, здесь деопалт-деопали под титлами, но полностью они употреблены в записи «Толкований Иоанна Златоуста на евангелия» в Гелатском монастыре 44), хотя и там Броссе читает «дедопалт-дедопали» (Voyage archéol., XI Rapp., 29). В значении царицы употребляется во всех памятниках грузинской письменности только «дедопали», уменьшительное же «деопали» означает высоко поставленную особу, жену владетеля, Эристава и пр. Такое же значение придает этому слову, при другом случае, и саи Броссе (H. de la G., I, 408, т. 3). Ошибочным надо признать в несуществующей уже надписи о Ниании слова мплан дтиса и перевод их словами «Давид мампал», Мампалами (сокращенно от мепе – царь) титуловались независимые или полунезависимые владетели или Эриставы отдельных провиций Самцхе-Саатабого, которые в XI ст. уже не существовали, и самый мампал, как титул владетеля, Эристава, в то время уже не встречается. Титул ноелиссима обыкновенно присваивается одному Баграту IV и, нам кажется, под этим титулом в надписи, неверно снятой у Броссе, стоял царь Баграт. Давид в ту эпоху неизвестен. Вообще, означенная надпись ныне не может уже быть проверена и потому должна оставаться под сомнением. 3 . Лица, упоминаемые в надписях Никорциминды, встречаются и в надписях Кацха и Мгвиме в Шорапанском уезде. Таковы: в Кацхе: Эристав Эриставов Кахабер и Рати и кроме того Эре Эриставов Иван с дочерью Цховребою; в Мгвиме: те же и деопалт-деопали Русудан; фресковые портреты с приписками: Эристав Эриставов сын Рати Кахабер, строитель церкви; сын Кахабера Нианиа с женою Русуданью. Портреты эти с их приписками позднего времени, но остальные, указанные надписи Кацха и Мгвиме совершенно одного характера с надписями Никорцминды. Значит, они относятся к одному и тому же времени или очень близки друг к другу. Самый стиль орнаментов всех трех храмов одинакового достоинства, как и орнаментный круг в пределе Кацха с надписью «Иоанн и Цховреба» вполне напоминающий стиль круга в Никорцминде. К этому присовокупим, что в Кацхе, на икон Спаса, с указанием Эристава Эриставов Кахабера, имеется эмалевый, византийской тонкой работы, крест в 2½, вершка в выш. и в 1½, в шир. с тремя медальончиками с поясными изображениями святых по концам креста, – четвертый утрачен, – и с Распятием, от которого уцелела одна кисть пригвожденной правой руки. |
|
|
