| Оксерское – напиток королей! Пью здоровье благородного герцога Бургундского, нашего возлюбленного кузена. Оливье, наполни вон тот золотой кубок рейнским и подай его графу на коленях: он представляет здесь нашего любезного брата… А ваш кубок, господин кардинал, я наполню сам. – Вы уже и так переполнили его вашими милостями, государь, – сказал кардинал фамильярным тоном любимца, ищущего благосклонности своего покровителя. – Потому что я знаю, ваше святейшество, что вы держите его твердой рукой, – сказал Людовик. – Но чью же сторону вы примете в нашем великом споре о вине Силлери или Оксера – Франции или Бургундии? – Я останусь нейтральным, ваше величество, – ответил кардинал, – и наполню мой кубок овернским. – Нейтралитет – опасная вещь, – сказал король, но, заметив, что кардинал покраснел, поспешил переменить разговор. – Я знаю, почему вы отдаете предпочтение овернскому: это благородное вино не терпит воды… Но что же вы не пьете, любезный граф? Надеюсь, вы не нашли национальной горечи на дне вашего кубка? – Я бы хотел, государь, – ответил граф де Кревкер, – чтобы наши распри разрешились так же легко, как вопрос о соперничестве наших виноградников. – На все нужно время, любезный граф, на все нужно время, даже на то, чтобы выпить шампанского, – ответил король. – А теперь, когда вы его выпили, позвольте мне просить вас принять этот кубок в знак нашего особого к вам уважения. Я не всякому сделал бы этот дар. Кубок этот принадлежал некогда грозе Франции, Генриху Пятому Английскому, и был захвачен при взятии Руана, когда островитяне были изгнаны из Нормандии соединенными усилиями Франции и Бургундии. Мне кажется, я не мог бы придумать для него лучшего употребления, чем отдать его храброму и благородному бургундцу, который хорошо знает, что только союз Франции и Бургундии может спасти свободу континента от английского ига. Граф отвечал, как того требовали обстоятельства, после чего Людовик отдался тому насмешливо-веселому настроению, которое по временам оживляло его обычно мрачный характер. Разумеется, он сам направлял разговор, разнообразя его забавными, подчас весьма меткими и остроумными, но не всегда добродушными шутками и пересыпая свою речь анекдотами, отличавшимися скорее юмором, чем благопристойностью; но ни одно его слово, ни один жест не выдавали в нем человека, который, опасаясь за свою жизнь, спрятал вооруженного солдата на случай нападения. |
| — Разочарование года как вы переживали? Многим этот год принес личное разочарование, причем часто в самых-самых близких людях. Как вы это проживали? — Главное переживание понятно какое. Да и нет не говорите, черного и белого не называйте. Но одно из важных переживаний — это раздрай, абсолютное взаимное равнодушие и непонимание, что твоя судьба — это твоя судьба, а у другого она может быть иной. Я привык. Я принял это как то, что неизбежно. Когда я был в Италии в сентябре прошлого года на большом форуме «Митинг времени», меня журналист спросил: «Как вы относитесь к тому, что там запретили семинары с Достоевским?» Я ответил, что если хоть одному беженцу это поможет, я буду за. Вот это, мне кажется, важнее — чтобы люди не боялись бомб, чтобы люди не боялись катастрофы рядом с ними, помогали друг другу, а они помогают. Я все-таки не про разочарование, а про надежды. Ты не знаешь, что не надо делать, чтобы не попасть под молот и не оказаться между молотом и наковальней. Но несмотря все-таки на это, есть солидарность, люди продолжают помогать друг другу. Меня радует, когда нормальность торжествует. Не когда ненормальность затрагивает когда-то бывших нормальных людей, а когда нормальность торжествует. Женя Беркович — это мое личное поражение. Понятно, что и до нее, и помимо нее невиновных ни в чем людей начинают прессовать, но тут уж, что называется, невиновность, возведенная в степень. Режиссер Женя Беркович и драматург Светлана Петрийчук стали фигурантами уголовного дела по статье об оправдании терроризма из-за спектакля «Финист Ясный Сокол», который в 2022 году победил в двух номинациях в рамках театральной премии «Золотая маска». Но то, как вокруг нее объединились, не может не вызывать надежду. В тяжелых обстоятельствах люди проявляют человеческое. — К вопросу про отмененный семинар про Достоевского. Вы сейчас читали лекции в Европе, во Франции последняя была? — Это, скорее, выступления публичные. Это были очень теплые встречи в Овернском университете. — Русскоязычные студенты приходили? |
| Книга 5 (год 258–313). I. год 258–275 Святитель Дионисий Александрийский В то время, когда гонение Деция обагряло Империю кровью христиан, многие благовестники оставили Рим и отправились в Галлию сеять там доброе семя Евангельское. 444 Со времен апостольских, как уже было сказано, Евангелие возвещалось в этой стране, в последствии названной Францией. Её первые апостолы пришли с Востока и особенно там процветала Церковь Лионская. В южных провинциях, имевших более частые сношения с Италией и с Востоком, Церкви были многочисленнее. Провинции же центральные и северные были почти языческими, а потому апостолы третьего столетия туда и направились. Их было много; они составляли семь обществ и во главе каждого находился епископ. Эти семь епископов были: Гациан, основавший Церковь Турскую, Трофим, восстановивший Арльскую, где благовествовал другой Трофим, ученик апостола Павла; Павел первой епископ Нарбонский, Сатурнин Тулузский, Дионисий Парижский, Стремоний Овернский и Марциал Лиможский. Согласно древнейшим преданиям, эти благовестники были посланы в Галлию епископом Римским св. Фабианом. Преемник его св. Стефан послал еще других и вскоре вся страна усеяна была цветущими Церквами. Язычество удалилось в селения, где великим проповедником был, век спустя, Мартин Турский. Гонение опустошило эти новые Церкви; но как повсюду кровь мучеников стала семенем новых христиан и Церковь Французская находилась в цветущем положении, когда отец Константина Великого , Констанций Хлор избавил ее от гонителей. Сатурнин Тулузский и Дионисий Парижский претерпели мученичество в то же время, как св. Киприан в Карфагене, Никифор в Антиохии, а св. Марин в Кесарии Палестинской. В то самое время святитель Александрии Дионисий принужден был скрываться; по возвращении же на свою кафедру он продолжал заниматься общим благом Церкви. Мы упомянули первые его послания епископам Римским Стефану и Сиксту о крещении еретиков. После смерти последнего он писал о том же двум пресвитерам Римским, Филимону и Дионисию, избранному на место Сикста. 445 Из этих посланы не видно, чтобы Дионисий Александрийский принял какое-либо решение по сему вопросу, он только не похвалял Стефана, хотевшего отделиться от тех, кто будет неодинакового с ним мнения, признает, что крещение еретическое всегда отвергалось во многих Церквах, и упоминает о Соборах в Иконии и Синнаде, его осуждавших. |
| Кратко суммируя традицию древней Церкви, можно сказать, что чтение «книги природы» дает всем людям знание о том, что существует Бог-Творец, что Он – всемогущ, премудр, благ, прекрасен и заботится обо всем в мире. Однако усвоение этого знания зависит от нравственной чистоты «читающего». Чем чище ум человека, тем яснее видны ему следы Бога в творении. Более того, святым людям может уже не требоваться никаких других книг – их им заменяет Божий мир и собственная душа, в которых, как в зеркале, отражается Господь . Однако же в том случае, когда человек еще нравственно не очищен, красота и порядок природы может увести человека от Бога в идолопоклонство, как это описал ап. Павел (Рим. 1: 21-23; ср. Прем. 13:1-9) . В связи с этим более безопасное для всех людей, более ясное и полное познание Бога дается человеку через прямое Откровение Божие – Св. Писание, которое непосредственно говорит о том, Кто есть Бог, какие Его свойства и какие Его воления по отношению к людям, тем самым не давая человеку впасть в заблуждение. Конечно, понимание Писания также требует нравственного совершенства человека, но само же Писание по благодати Божией этому совершенству и учит. Поэтому в традиции Церкви приоритет Библии над «книгой природы» никогда не оспаривался, несмотря на традиционно достаточно высокую оценку естественного богопознания. Ситуация изменилась в Западной Церкви с началом второго тысячелетия. С одной стороны, схоластическое богословие унаследовало от древней Церкви образ мира как книги Божьей и даже стало более широко его использовать (Иоанн Скот Эриугена , Алан Лилльский , Гильом Овернский, Бонавентура , Раймонд Луллий и др.). Но с другой стороны, популярность данного образа могла быть связана не столько со стремлением к богопознанию (хотя для некоторых, в том числе Бонавентуры, это было так), сколько с возрастанием в то время в Европе интереса к натурфилософии. Данный интерес привел христиан к трудам Аристотеля, которые стали из-за этого с кон. XII – по кон. XIII вв. активно переводиться на латынь . |
| Галло-римская знать, отстраненная в большинстве своем франкскими правителями от ведущих военных и административных постов, укрепилась на ведущих церковных постах. Епископства в Реймсе, Меце, Type, Пуатье, Бордо, Клермоне, Лионе и других городах образовывали крепкое единство. Епископы более или менее периодически съезжались на местные соборы и поддерживали постоянную связь с далеким Римом. От разорении во время войны и поборов во время мира церковные владения хоть и страдали, но все же меньше, чем светские. Если королевский наместник, герцог или граф, был чем-то вроде военного губернатора города или области, то епископ – чем-то вроде гражданского губернатора, он утверждался в своей должности королем, занимался множеством административных и хозяйственных дел своей епархии, и его власть часто была устойчивее и крепче, чем власть светского наместника. Разные епископские кафедры пользовались разным почетом. Одной из наиболее чтимых была епископская кафедра в Type, освященная памятью об «апостоле Галлии» Мартине Турском. Тур был, можно сказать, церковной столицей всей средней Галлии. В нем ответственный пост епископа свыше двух десятилетий занимал автор «Истории франков» – Григорий. Георгий Флоренции, принявший в священстве имя Григория, родился 30 ноября 538 или 539 г. в знатной галло-римской семье в Клермоне овернском. Род его принадлежал к высшему сенаторскому сословию, многие из этого рода были епископами как в Туре, так и на других кафедрах (о чем Григорий не раз упоминает в «Истории франков»): дядя его по отцу Галл был клермонским епископом, дед по матери Григорий – лангрским епископом, двоюродный дядя Ницетий – лионским епископом. От отца и дедов он мог слышать живые рассказы о завоеваниях Хлодвига; ему случалось посещать старых пустынников, которые могли помнить рассказы о временах Каталаунской битвы. Годы детства и учения Григория совпали с первым кругом меровингских междоусобных раздоров – между сыновьями Хлодвига; раздоры эти кончились кратковременным объединением государства под властью младшего сына Хлодвига – Хлотаря I. |
| Мы уже достаточно подробно рассматривали зарождение этой ситуации в предыдущих главах. Сейчас же нам нужно будет осознать ее как фрагмент более общей духовной революции, охватывающей практически все сферы человеческой деятельности. Время появления фигуры композитора и возникновения музыки res facta — это время фундаментального изменения жизненного пространства человека и всего мирообустройства вообще. Это время окончания духовной гегемонии монастырей и начала духовной гегемонии города. Переход от монастырской парадигмы существования к парадигме городской соответствует переходу от фазы иконосферы к фазе культуры. Этот переход, который может быть охарактеризован еще как переход от монашеской монастырской общины к городскому обществу, сопровождается такими явлениями, как локализация, профессионализация, специфическая интеллектуальная концентрация. Именно эта локализация и концентрация вызывают к жизни такие грандиозные и масштабные феномены, как готический собор, схоластическая summa (Summa universae theologiae Александра Гэльского, по словам Роджера Бэкона, «весила приблизительно столько, сколько могла бы свезти лошадь») и органум школы Нотр–Дам. Характерно, что высокая схоластика, высокая готика и высокий контрапункт школы Нотр–Дам не только возникли в одно и то же время, но и происходят из одного и того же места. По этому поводу Э. Панофски пишет следующее: «Ранняя Схоластика родилась в то же время и в той же среде, в которой зарождалась Ранняя Готическая архитектура, воплотившаяся в церкви Сен–Дени Аббата Сюжера. И в той и в другой сфере новый стиль мышления и новый стиль строительства (opus Francigenum) — хотя и сотворенный, по словам Сюжера, “многими мастерами разных народов” и вскоре, действительно, развившийся в истинно международное явление — распространился из района, который умещался в радиусе менее чем сто миль с центром в Париже. И этот район продолжал оставаться центральным для этих явлений на протяжении приблизительно полутораста лет. Здесь, как обычно считается, с приходом XII столетия начинается период Высокой Схоластики; то было время возведения первых великолепных образцов архитектуры Высокой Готики в Шартре и Суассоне; именно тогда, в период правления Людовика Святого (1226—1270), была достигнута " классическая " , или апогейная, фаза как в области Готической архитектуры, так и в области Схоластики». (И именно в этот период — добавим от себя — была достигнута «апогейная», классическая фаза в области «готического» контрапункта.) «Именно в этот период достигло своего расцвета творчество таких философов Высокой Схоластики, как Александр Альский [Гэльский], Альберт Великий, Вильям Овернский, Св. Бонифаций и Св. Фома Аквинский, и таких архитекторов Высокой Готики, как Жан де Люп, Жан д " Обре, Робер де Люзарш, Жан де Шель, Хью Либержьер и Пьер де Мотсро; отличительные черты Высокой Схоластики, разнящие ее с Ранней Схоластикой, поразительно аналогичны тем, которые характеризуют Высокую Готику, опятьтаки в противовес Ранней Готике» . |
| В XI-XII вв. Овернь была одним из центров развития романской архитектуры. Церкви, построенные до этого времени, крайне малочисленны, поэтому мн. вопросы, связанные с генезисом овернской романики, остаются открытыми. Согласно Житию св. Бонита, монастырская церковь в Манглиё была возведена из красного и белого камня; полихромная кладка широко использовалась в романских храмах XI-XII вв. Фрагментарно сохранившиеся ранние памятники (башня-портик в Моза (кон. X в.?), фасадная часть (вестверк) в Шамальере (нач. XI в.?)) дают основание полагать, что овернские зодчие пытались создавать многоярусные сооружения во входной части церкви. Вероятно, при еп. Стефане II в К. началось строительство кафедрального собора. Сохранившаяся крипта (между 980 и 1020) представляет собой зал, окруженный галереей-деамбулаторием с 4 расходящимися капеллами по периметру. Схожей планировкой обладает крипта в аббатстве св. Филиберта в Турню (Бургундия), сооруженная незадолго до 1019 г. Алтарная часть собора в К. послужила образцом для монастырской ц. св. Аниана (Сент-Эньян) в Орлеане (1029), возведенной по указанию кор. Роберта Благочестивого, а также, вероятно, для хора церкви в Моза (2-я пол. XI в.?). Опыт, приобретенный при сооружении кафедрального собора, несомненно использовался зодчими романских храмов Оверни. Сведения о строительстве церквей немногочисленны. Сооружение храмов требовало больших средств (работы по строительству ц. Сен-Пьер в Блеле (XII в.?) прерывались не менее 7 раз); вероятно, некоторые церкви были возведены на пожертвования паломников, др. храмы строились за счет крупных сеньоров или богатых монастырей (возведение храмов в Сен-Нектере и Орсивале связывают с передачей этих мон-рей под контроль аббатства Ла-Шез-Дьё в сер. XII в.). Классическими образцами овернской романики считаются церкви Нотр-Дам-дю-Пор в К., св. Австремония (Сент-Остремуан) в Иссуаре, св. Нектария в Сен-Нектере, Нотр-Дам в Орсивале и в Сен-Сатюрнене; к ним близки искаженные поздними перестройками храмы в Моза, в Энза и в Рьоме, а также базилика св. |
| (1342, Анси, Савойя - 16.09.1394, Авиньон; до избрания папой - Роберт Женевский), антипапа авиньонской линии (с 20 сент. 1378), 1-й из антипап во время схизмы в католической Церкви (кон. XIV - нач. XV в.). Пятый сын Амадея III, гр. Женевского († 1367), и Марии (Матильды), гр. Овернской и Булонской († 1396). Находился в родственных связях с представителями правящих династий Европы, в т. ч. с франц. Валуа и нем. Люксембургами. При крещении получил имя в честь деда по материнской линии Роберта VII Великого, гр. Овернского и Булонского. Родители с детства готовили его, младшего из сыновей, к церковной карьере. В возрасте 8 лет он вошел в число приближенных дяди по материнской линии кард. Ги Булонского, по его протекции впосл. получил ряд церковных бенефициев. Вероятно, изучал каноническое право в Париже; был каноником кафедрального собора Нотр-Дам. В 1360 г. в качестве бенефиция получил от папы Иннокентия VI должность апостольского протонотария, а через год - должности канцлера епископства Амьен, архидиакона Асторги, декана и настоятеля ц. св. Мартина Турского в Лере (еп-ство Тур) и ц. св. Варфоломея в Бетюне (епископство Аррас). 3 нояб. 1361 г. Иннокентий VI утвердил его назначение на епископскую кафедру Теруана; Ги Булонскому пришлось выплатить значительную денежную сумму, чтобы получить папскую диспенсацию из-за юного возраста племянника. Роберт Женевский назначил викарием Жана де Мюроля, вероятно, своего товарища по учебе в Париже. Поручив ему управление диоцезом, Роберт Женевский прибыл к папскому двору в Авиньон. Благодаря успехам при папском дворе и влиянию родственников стал епископом Камбре (11 окт. 1368), но и после этого оставался в Авиньоне, доверив управление диоцезом викарию. В 1370 г., после смерти Урбана V , папой был избран Пьер Роже де Бофор, принявший имя Григорий XI . Новый понтифик тоже покровительствовал Роберту Женевскому. На консистории 30 мая 1371 г. папа возвел его в достоинство кардинала-пресвитера рим. ц. Двенадцати апостолов. Вскоре после этого Роберту пришлось на время покинуть курию: в период с 1367 по 1370 г. скончались его отец и 2 старших брата, вследствие чего Роберт неожиданно оказался 2-м по порядку претендентом на фамильное наследство. Уладив необходимые формальности (он унаследовал от отца нек-рые земли в Женевском графстве), Роберт вернулся в Авиньон. |
| В Бордо, незадолго до 574 года, после династии прелатов из сенаторского рода Понтия Леонтия, занимавшей кафедру долее полувека, король Гунтрамн выдвигает своего родственника Бертехрамна» . Лишь немногие франки, даже из знати, были грамотными, не говоря уж об образовании, подобающем епископу. Более того, далеко не все они были христианами: примеру Хлодвига последовало большинство его народа, но не сразу. Первым из франкских королей, запретившим языческий культ в своих владениях, был сын Хлодвига Хильдеберт I, и этот его акт относится к середине VI века. Среди епископов Галлии преобладали выходцы из сенаторского сословия, поскольку лишь в семьях хотя и униженной, но сохранившей значительную часть своих состояний и не утратившей римских культурных традиций галло-римской аристократии дети и юноши получали основательное образование – классическое и христианское. Святитель Григорий Турский Святитель Григорий Турский Самым знаменитым из галльских епископов VI столетия был святой Григорий Турский, чья «История франков», наряду с другими его сочинениями, составляет ресурс надежных сведений по политической и церковной истории королевства Меровингов до конца этого века, которые у нас имеются. Григорий Флоренций, до пострига носивший имя Георгий, родился 30 ноября 538 или 539 года в овернском городе Клермон в знатной семье галло-римского происхождения: его отец Флоренций и мать Арментария происходили из сенаторских родов. Среди его предков по отцовской и материнской линиям было много епископов, в том числе 13 его предшественников по кафедре – епископов города Тура. Бабка святителя по отцу, Леокадия, по словам его агиографа аббата Одо, жившего на рубеже IX и X столетий, «происходила из рода Вектия Эпагата, который, согласно рассказу Евсевия в 5-й книге “Истории”, претерпел мученичество и умер в Лионе с иными христианами того времени, даже более славно, чем они» . Один из его двоюродных дедов по матери, сын сенатора из Женевы Флоренция, был герцогом с германским именем Гундульф, которое вовсе не обозначало, что он имел франкское или бургундское происхождение. |
| Небольшие капитулы действовали при мн. городских и даже сельских храмах. Начало новой эпохи в истории монашества в Оверни связано с расцветом Клюнийской конгрегации. Настоятель Клюни св. Одилон (994-1049) принадлежал к знатному семейству Меркёр из В. Оверни; аббат Петр Достопочтенный (1122-1156) происходил из овернского рода Монбуассье и возглавлял приорат Сосийанж, где он дал монашеские обеты. Аббат Одон (926-942) руководил восстановлением монашеской дисциплины в мон-ре Сент-Алир. Важнейшими клюнийскими обителями в еп-стве К. были Сувиньи и Сосийанж. Между 915 и 920 гг. некий Аймард, к-рый считается предком королевского рода Бурбонов, подарил мон-рю Клюни поместье и угодья в Сувиньи; вскоре здесь была основана дочерняя обитель. При раскопках обнаружены остатки скромной однонефной церкви, построенной между 954 и 960 гг. В средние века приорат Сувиньи был местом паломничества к мощам клюнийских аббатов Майоля (954-994) и Одилона. В 1063 г. кард. Петр Дамиани освятил монастырскую церковь, по его указанию были открыты мощи св. Одилона; при перенесении мощей св. Майоля (1095) присутствовал папа Римский Урбан II. В 1095 г. или немного ранее гр. Оверни Роберт II и его сын Гийом VI передали мон-рю Клюни аббатство Моза. Одним из крупнейших в диоцезе был мон-рь Ла-Шез-Дьё, ставший центром особой бенедиктинской конгрегации. Основатель монастыря св. Роберт из Тюрланда († 1067) изучал бенедиктинский устав в аббатстве Монте-Кассино ; вернувшись в Овернь, при поддержке еп. Ренкона он основал обитель, где устав соблюдался строже, чем в Клюни (1043). Вскоре аббатство было принято под защиту Папского престола и франц. королей (1052); в 1070 г. Роберт из Тюрланда был причислен к лику святых. В XI в. аббатству Ла-Шез-Дьё принадлежали 7 крупных приоратов, 6 «келий» (до 6 монахов в каждой) и 36 малых приоратов (в них проживали до 3 монахов), в т. ч. жен. мон-рь Лаводьё. Из-за попыток соборных каноников вмешиваться в избрание настоятеля аббат Сегуин добился от папы Григория VII иммунитета от епископской юрисдикции (1080); т. о., аббатство получило широкую автономию. В конгрегацию Ла-Шез-Дьё входили более 250 монастырей, в т. ч. в Италии и в Испании; крупнейшими были Лаводьё и Сен-Нектер в Оверни, Сен-Пьер-де-Брантом в Перигоре, св. Баудилия в Ниме, св. Никазия (Сен-Никез) в Реймсе, св. Теодарда в Монтобане, св. Сикста (Сан-Систо) в Пьяченце. До 1436 г. в состав конгрегации входил мон-рь св. Иоанна в Бургосе, основанный Аделельмом († 1097), аббатом Ла-Шез-Дьё, к-рый позднее почитался как св. покровитель Бургоса. |
|
|
