| С первого курса руководством к изучению всеобщей истории назначен был учебник Шрекка, а в 1824 году введена в руководство история Кайданова. С 1842 до 1874 года, в течение 32-х лет, преподавал всеобщую историю профессор П. С. Казанский , составивший полный курс лекций. Чрез 8 лет преподавания, о ходе своих занятий в классе он доносил правлению Академии: «в течение учебного курса 1848–1850 г., студентам преподана мною по составленным мною запискам вся наука от начала гражданских обществ до венского конгресса. События от вестфальского мира до французской революции прошедшего века, по недостатку времени, представлены в сокращенном обзоре. Г...ь событий европейских после венского конгресса обращено было внимание на обнаружение демократических идей в западной Европе, чтобы сделать понятным, от чего с такою силою обнаружились в западной Европе демократические идеи в 1848 году. Для повторения студентам преподанных мною уроков составляемы были мною особые записки в сокращенном виде, дополняемые каждый курс. Они обнимают почти всю древнюю историю, большую часть средней и некоторые отделения из новой истории. Чтоб не обременять студентов списыванием уроков, должен был я часто довольствоваться только устным повторением читанных мною лекций. Как для собственного облегчения, чтобы не составлять вдвойне лекций, так особенно для облегчения студентов, для которых слишком тяжело, даже невозможно списывание уроков истории во всем ее объеме, между тем как от недостатка полного руководства для повторения уроков теряют они много полезных сведений, я осмеливаюсь просить академ. правление исходатайствовать у высшего начальства назначение нового учебника по классу всеобщей гражданской истории; ибо прежде назначенный учебник Кайданова далеко не удовлетворяет современных успехам и требованиям наук исторических 31 . Неизвестно, ходатайствовало ли правление о перемене учебника, только в следующем 1851 году духовно-учебное управление вменило в обязанность преподавателю гражданской истории останавливаться преимущественно на событиях более важных и близких к ним по времени, или по каким-либо замечательным обстоятельствам 32 . |
| поддерживала франц. гугенотов в Ла-Рошели). В условиях войны реформы в И. были отложены, а попытки унифицировать управление, законодательство и налогообложение в стране по кастильскому образцу, а также рост налогов вызвали ожесточенное сопротивление в стране. Вспыхнули восстания в Португалии (особенно крупным было восстание в Эворе в 1637, а в 1640 Португалия отложилась от И.), в Каталонии (1640-1652), к-рую удалось удержать лишь силой, на Сицилии (1646-1647), в Неаполе (1647). По Вестфальскому миру (1648) И. признала независимость Республики Соединённых провинций и переход к ней ряда территорий в Испанских Нидерландах и ранее захваченных голландцами колоний. Освободившись от необходимости воевать в Германии и в Соединённых провинциях, И. попыталась вернуть Португалию и продолжить войну с Францией, но в обоих случаях потерпела поражение. По условиям Пиренейского мира (1659) И. уступила Франции Люксембург, Артуа, Руссильон и Сердань (Серданью). В период почти непрерывных войн правительство И. пыталось изыскивать новые источники пополнения казны (новые налоги, продажа должностей, рент, систематические неплатежи по гос. процентным бумагам), прибегало к порче монеты, что привело к инфляции, кризису доверия населения к власти и росту напряженности. Гос-во не справлялось с финансовыми трудностями, периодически объявляя о банкротстве. С одной стороны, в отдаленных регионах, входивших в состав Испанской державы и не получавших помощи из центра, нарастали сепаратистские настроения; волнения и заговоры знати едва не привели в 1640 г. к распаду монархии. С другой - стремление сеньоров любыми способами обеспечить рост доходности земли вызвало в XVI-XVII вв. т. н. сеньориальную реакцию - наступление на права крестьян. Вместе с растущим налоговым гнетом и неурожаями это привело к упадку крестьянского хозяйства. Показателем социальной напряженности стали восстания в деревнях и городах (в 1631 в Бильбао, в 1693 в Валенсии и др.), направленные против роста налогов и цен на продовольствие, злоупотреблений сеньоров, а также разбой. |
| 21 апреля опять донесение от Репнина о новом «позорище», разыгранном пфальцским и венским министрами. Первый предложил, что его государь, согласясь на гарантию своих фамильных договоров и соглашаясь утвердить их особым актом между собою и герцогом цвейбрикенским, не соглашается, однако, чтоб в статье мирного договора, которою гарантия дается, было сказано: «...поколику те пакты не противны вестфальским трактатам», считая такое выражение противным своему достоинству. Австрийский уполномоченный объявил, что его двор сам по себе смотрит на это равнодушно, но из уважения к курфирсту пфальцскому приказал его желание подкреплять. Остальные уполномоченные поняли дело так, что венский двор прячется за мюнхенский и им играет, желая избежать гарантии договоров или повести к тому, чтоб германская империя не приступала к миру, потому что выражение о непротивности новых договоров Вестфальскому всегда вставляется для утверждения прав империи, утвержденных Вестфальским договором. Наконец пришло донесение от 2 мая, начинавшееся словами: «Славу богу! Насилу кончилось здешнее хлопотное дело подписанием мира». 5 мая Репнин был уже в Бреславле, где на прощальной аудиенции Фридрих II сказал ему, что он успехом мирных переговоров обязан русской императрице и германская империя обязана ей не только настоящим покоем, но и сохранением своих прав. Репнин получил от него портрет, украшенный бриллиантами, и 10000 талеров. 10 марта Стахиев заключил с Портою конвенцию. Россия согласилась, чтоб татарские ханы по избрании и возведении их на ханство целым народом присылали к Порте депутатов с магзарами в приличных терминах по установленной однажды навсегда примерной форме с торжественным признанием в особе султанской верховного калифства, с испрошением поэтому его духовного благословения чрез присылку к ним таких благословительных грамот, какие приличны быть могут области вольной, независимой и с турками единоверной. Россия обещает не прекословить и не противиться ничему, что необходимо нужно или свойственно быть может их единоверию, а Порта с своей стороны обязуется ни в чем не касаться гражданской и политической власти татарских ханов под предлогом духовной связи и влияния, давать благословительную грамоту новому хану без малейшего затруднения и отговорки, не изменять в этих грамотах ни одного слова. |
| Старания императора привести их к соглашению при посредстве религиозных совещаний и открывшегося наконец в 1545 году в Триденте собора не имели успеха. Между тем лютеранство распространялось все более и более, и протестантские князья представляли собой такую силу, что ее опасался сам император. Поэтому Карл V решился уничтожить их могущество и в 1547 году нанес им жестокое поражение (шмалькальденская война). Лютер не дожил до этой междоусобной войны – он умер в 1546 году. Ослабив протестантов, император снова взялся за религиозное объединение их с католиками. С этой целью по его поручению в 1548 году было составлено согласительное исповедание веры, Аугсбургский интерим, которое должны были принять как католики, так и протестанты. Но это исповедание возбудило неудовольствие в обеих партиях: католики настаивали на безусловном возвращении протестантов к католичеству, протестанты видели в интериме подрыв своей вере. Чтобы заставить протестантов принять интерим, император начал их преследовать. В таком положении были дела до 1552 года, когда протестанты снова усилились. В это время на их сторону перешел герцог саксонский Мориц, хотя державшийся лютеранства, но до этого бывший на стороне императора. Мориц во главе с другими протестантскими князьями объявил императору войну и заставил его заключить выгодный для протестантов договор в Пассау (1552 г.), на основании которого в 1555 году последовало сеймовое решение, известное под именем Аугсбургского религиозного мира. По этому миру лютеранам предоставлялась свобода в делах веры, с тем, однако, ограничением, что на будущее время право переменять веру предоставлялось только князьям, но не их подданным. Но и Аугсбургский религиозный мир не уничтожил враждебных отношений между католиками и протестантами. Иезуиты, выступившие во второй половине XVI века на защиту католичества, только усиливали их взаимное раздражение. В конце XVI и начале XVII века взаимная религиозная ненависть католиков и протестантов в Германии начала уже проявляться по местам насильственными действиями с той и другой стороны. |
| М. начал переговоры с О. Кромвелем об участии Англии в военных действиях против Испании; ему удалось заключить с Англией мирный и торговый договоры (1655), а затем и военный союз (1657). Другим успехом внешней политики М. было его вмешательство в дела Свящ. Римской империи. Подкупом герм. князей он добился того, что избрание Леопольда Габсбурга императором (1658) сопровождалось рядом условий, в т. ч. обещанием не поддерживать Испанию в войне против Франции. В авг. 1658 г. Рейнский союз, в который входили ряд германских князей, заключил с Францией договор о поддержке и соблюдении условий Вестфальского мира. С помощью этого союза М. оказывал влияние на политику Свящ. Римской империи. Среди последних дипломатических побед М.- подписание Пиренейского мира (1659), завершившего войну между Францией и Испанией. Франц. территория значительно расширилась, хотя французы вернули Испании захваченные ими в ходе военных действий районы Каталонии, Франш-Конте и крепости в Нидерландах. К Франции отошли часть Фландрии с несколькими крепостями, большая часть пров. Артуа, пров. Руссильон. М. подписал обязательство не оказывать помощи Португалии, находившейся в состоянии войны с Испанией. Летом 1660 г. мирный договор был скреплен династическим браком Людовика XIV и Марии Терезы, дочери испанского кор. Филиппа IV (1621-1665). 26 авг. 1660 г. молодой король с новой королевой торжественно въехали в Париж. Кардинал, будучи тяжелобольным, не участвовал в шествии. Находясь при франц. дворе, М. получил множество доходных бенефициев и стал одним из богатейших людей XVII в. (ко времени кончины его имущество, которым управлял Ж.-Б. Кольбер, оценивалось в 30-35 млн ливров). М. номинально (см. ст. Комменда ) возглавлял крупные бенедиктинские аббатства Клюни , Корби , Лерен , Ла-Шез-Дьё, Сен-Виктор в Марселе, Сен-Дени , Сен-Жермен в Осере, Сен-Люсьен в Бове, Сен-Медар в Суассоне, Сен-Мишель-ан-л " Эрм, Сент-Этьен в Кане и др. (подробнее см.: Bergin. 1987). В то же время, оставаясь простым клириком, он неоднократно отказывался от бенефициев, получение которых требовало принятия сана священника, прежде всего от епископских кафедр. |
| —236— церковного правительства, которые первоначально были коллегиальными правами церкви и только чрез перенесение с нее перешли на государя. Реформация и вызванные ею новые политические принципы могущественно повлияли и на отношения католической Церкви в тех государствах, которые остались ей верными. Иначе и быть не могло. Реформация разрушила средневековое единство христианского общества, и Вестфальский мир (1648 г.) после 30-летней войны доставил равноправность трем христианским вероисповеданиям: католическому, протестантскому и реформатскому. Таким образом в каждом государстве, для которого условия этого мира были обязательны, явились три или две церкви, над которыми государю – какого бы он не был вероисповедания – равно принадлежало jus majestaticum. Поэтому, хотя католические государи, именно – императоры, и удерживали средневековой титул advocatus ecclesiae, но с ним соединялся теперь уже совершенно другой смысл. Они могли теперь покровительствовать католической церкви, не ограничивая и не нарушая прав, предоставленных Вестфальским миром другим вероисповеданиям. С другой стороны, так как протестантские государи, в силу того же международного акта, получили верховную власть над католическими церковными учреждениями, если таковые находились на их территории в момент заключения Вестфальского мира, и так как эта власть ничем не отличалась от той, какую они имели относительно протестантской церкви, то понятно, что и католические государи должны были стать в такие же отношения к своей церкви. Папы теперь уже не в силах были остановить развитие этих отношений; напротив, должны были даже прямо идти на уступки, чтобы не потерять и остальных прав своего престола. Таким образом, к половине XVIII в. реформа Лютера во всех христианских государствах произвела в области публичного права тот переворот, что на место абсолютной церкви стало абсолютное государство, или, точнее сказать, абсолютная государственная власть, принципом которой было знаменитое изречение Людовика XIV: L’ état. c’ est К общепризнанным правам величества, по отношению к церкви, абсолютические доктрины относили: |
| Нюрнбергский мирный договор 1532 г., утвержденный Карлом V, был непрочен, так как император заключил его только от своего имени. Он не связывал имперское правительство. Сейм, заседавший в то время в Регенсбурге, не обратил на него никакого внимания. Договор имел силу только до созыва Собора. Однако протестанты гордились достигнутым успехом своей политики, ибо Нюрнбергский мир явился началом нового развития Реформации в Германии. Карл V хотел создать договор на очень короткий срок, но последующие события в Европе растянули этот срок на сорок лет и позволили Реформации сделать за это время такие колоссальные успехи, что ее победа казалась делом недалекого будущего. НЕМЕЦКАЯ РЕФОРМАЦИЯ ОТ НЮРНБЕРГСКОГО МИРА 1532 г. ДО ВЕСТФАЛЬСКОГО МИРА 1648 г. Нюрнбергским договором было постановлено, что до окончательного решения обе стороны должны соблюдать мир. «Аугсбургское исповедание» было дозволено, хотя на другие новые учения дозволение это не распространялось. Протестанты считали такое положение за прочный мир, но для императора это было только перемирие. Для него программа оставалась прежней: протестанты должны подчиниться Риму, Рим же должен подтвердить необходимость реформ, исходящих из центра. Вступать в борьбу с Шмалькальденским союзом император считал опасным предприятием, так как нуждался в поддержке немецких князей. Таким образом, благодаря участию императора Карла V в великой европейской политике, развитие протестантизма было на многие годы ограждено от всяких посягательств. Однако во всем, что не касалось веры, протестантские князья были целиком преданы императору. Благодаря перемирию протестантизм получил доступ в такие города, как Вюртемберг, Померания, Ангальт, Франкфурт-на-Майне и др., а также в Данию. Император видел, какие могучие успехи делал протестантизм, но видел и то, что сам он не в состоянии с ним бороться. Он стоял между двух огней: с одной стороны, он охотно подавил бы протестантизм, что доказывали бесчисленные процессы имперского суда против протестантов, с другой — он также охотно рассчитался бы и с Римом, но ни на то, ни на другое у него не было средств. |
| В 1849 году Николаю I казалось более опасным возникновение под боком у России революционно-демократической Венгрии, чем сохранение лоскутной Австрийской империи. И ведь неизвестно, какую политику повела бы большая независимая Венгрия, возникни она тогда. Не стала бы она вести пропаганду на Украине с целью её отделения от России, что в реальной истории делала Австрия? Не стала бы она, вместо Австрии, сама соперницей России на Балканах? Ну, а победу Пруссии над Францией Наполеона III у нас воспринимали как историческое возмездие за Севастополь и Черноморский флот. И - самое главное - ещё долгие десятилетия после всех этих событий мир на западной границе России сохранялся. Это - важное историческое достижение внешней политики России того периода, а что было бы при иных её действиях, мы не знаем. Итак, мы снова возвращаемся к принципам добрососедства, составлявшим главную тенденцию взаимоотношений между Россией и германскими странами в 1814-1913 гг. Громадный импульс им был дан совместной борьбой против Наполеона I и Венским конгрессом. Этот европейский форум монархов и дипломатов, впервые со времён Вестфальского мира (1648 г.), попытался ввести международные отношения в рамки некоей законченной и незыблемой системы, содержавшей гарантии от возникновения новой всеевропейской войны. Венский конгресс вот уже почти двести лет подвергается разгромной, но не всегда справедливой критике как в левой, так и в весьма умеренной либеральной историографии. Для примера приведу цитату из соответствующей статьи классической дореволюционной энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «Уже в то время общее впечатление было такое, что участники конгресса заботились больше о выгодах династий, чем о судьбе народов. Главная задача, к которой направлены были все усилия конгресса - установление политического равновесия между державами - не была и не могла быть достигнута. Все исчисления производились только по числу квадратных миль и душ (или, как выражались члены конгресса, по количеству голов) народонаселения, без всякого внимания к историческим судьбам национальностей, их племенному родству, особенностям языка и быта. [...] Никого не удовлетворив, постановления Венского конгресса заключали в себе семена новых смут и беспорядков, и самые державы, подписавшие этот акт, не стеснялись нарушать его каждый раз, когда это требовалось их частными интересами». |
| Донося об этих изъяснениях Деламарка, Шлейниц писал: «Я верю, что регент поступает искренно; ему союз с императором и Англиею уже наскучил: лорд Стерс поступал с ним как с рабом и сильно огорчал его своими гордыми поступками. Регент видит, как он своею помощию в Делах испанских усилил австрийский дом, и теперь не находит другого средства поправить дело, кроме союза, предлагаемого им вашему величеству. Что же касается наследства французской короны в случае бездетной смерти короля, то для обеспечения его себе регент не нуждается в помощи императора и Англии, ибо благодаря распоряжениям генерал-контролера Лау наличные деньги всего народа в руках у регента, у народа только одни бумаги; никакой король французский, даже покойный Людовик XIV, не был так самовластен и силен внутри государства, как герцог Орлеанский, хотя он только регент, а не король». В то же время воспитатель короля маршал Вилльруа свел у себя Шлейница с шведским сенатором Шпаром, чтоб они вступили в мирные соглашения прямо, безо всякого посредничества. Наступил май-месяц. Ветер подул из Вены; узнали, что там ведутся переговоры о сближении России с Австриею, которая также хочет быть посредницею в северных делах. Деламарк опять приезжает к Шлейницу с тайными изъяснениями: «Регент увидал, что император в своих сношениях с царским величеством более имеет в виду втянуть Россию в дальнейшую войну, а не привести к заключению мира, и для этого венский двор употребляет герцога голштинского. В империи идет теперь вражда между католиками и протестантами; император, разумеется, доброхотствует католикам, но, с другой стороны, боится соединения Англии, Швеции и Пруссии, к которым пристанут и все другие протестантские владельцы Германии. Силою противиться этому союзу для императора не пришло еще время, и потому он хочет отдалить опасность продолжением шведской войны». При этом Деламарк сообщил Шлейницу коллективное письмо, присланное регенту от имперских князей – гессен-кассельского, гессен-дармштадского, саксен-готского и вольфенбительского; князья пишут, что они готовы выставить армию от 30 до 40000 человек для обеспечения империи от замыслов иностранных государств, для сохранения Вестфальского мира и для спасения Швеции от погибели; армия будет выставлена, если регент даст субсидии. |
| Увлечение буддийскими практиками или исламским суфизмом, посещение церкви или паломничество по святым местам – все, что религиовед может принять за выражение религиозности – может входить в «образ жизни» секуляриста. Поэтому простое повышение религиозности не дает повода говорить о переходе в постсекулярное общество. Качественная же оценка секуляризации затрудняется отсутствием описания секулярного опыта. Этот вопрос также поднимался участниками встречи: у нас вообще нет, как отметил Глеб Павловский, воспоминаний и записанного опыта возвращающихся из принудительной секуляризации советского прошлого. Действительно, Россия, по выражению Александра Морозова, стала чемпионом мира по секуляризации, но до сих пор нет никакого анализа в научном сообществе того 70-летнего эксперимента по разрушению религии, который проводился в нашей стране. И именно российское религиоведение могло бы внести значительный вклад в исследование феномена секулярного и постсекулярного обществ, но пока этого не происходит. Плюс к этому, мы не знаем ничего, что происходит, скажем, у синтоистов, в Индии или Африке, сказал Роман Сафронов - выпускающий редактор «Религиоведческих исследований». И если повышение религиозности не может считаться достаточным критерием противопоставления секулярному, то церковность, по крайней мере для христианства, – может. Не стоит забывать, что понятие секуляризация появилось в христианском мире. Если мы рассмотрим истоки секулярности, то увидим, что ее корень лежит не столько в антирелигиозности, сколько в антицерковности. Общество после Вестфальского мира, который часто называется исследователями рубежной датой в истории секуляризации, не перестало быть религиозным, но нецерковным именно в своей секулярной части стало. Если мы говорим о постсекулярном, то нельзя это игнорировать. Различение религиозности секулярной и религиозности церковной требует отдельного исследования со стороны религиоведов. И здесь можно рассчитывать на плодотворное сотрудничество религиоведов с богословами, число которых, надеемся, увеличится на следующих встречах. |
|
|
