| Из дальнейшего повествования мы увидим, что митрополит Вениамин понимал всё и всё прозревал гораздо глубже, чем представлялось в середине марта Юрию Петровичу Новицкому. Порою кажется, что владыка предвидел даже мученическую кончину и свою, и тех людей, что были наиболее тесно связаны с ним. И посылая со своим письмом Юрия Петровича, будущий священномученик Вениамин ясно представлял себе все последствия этого для Новицкого. Но послал. Настоял, чтобы письмо отнес именно Новицкий, хотя мог бы отправить письмо и с простым курьером. Атеистически воспитанный человек увидит в этом решении митрополита неразумность, даже жестокость. Мы же видим высочайшую заботу и попечительность митрополита. Любимейшему духовному чаду своему дарует волею Господа митрополит Вениамин венец мученика за православную веру... За несколько дней до расстрела митрополит Вениамин напишет удивительные слова: «В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. – Времена изменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий, избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить этот рубеж, границу и всецело предаться воле Божьей. Когда это совершится, тогда человек избыточествует утешением, не чувствует самых тяжких страданий, полный среди страданий внутреннего покоя, он других влечет на страдания, чтобы они переняли то состояние, в котором находится счастливый страдалец. Об этом я ранее говорил другим, но мои страдания не достигали полной меры. Теперь, кажется, пришлось пережить почти все... Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо...» Бесконечно-мудрые, несущие в себе небесный свет слова... И так точно ложатся они на судьбу Юрия Петровича Новицкого, словно о нем и написаны. Только почему же «словно»? Конечно же, и о нем тоже. |
| – Мне никакого контроля не нужно! – сказал он. – Я власти доверяю, у нее есть свой контроль. «И он пояснил ту точку зрения, которая не была ясна до этого. Именно ту точку зрения, что нужно самостоятельное участие Церкви в деле помощи голодающим, но не в качестве гарантии, контроля, а как известный факт для того, чтобы данную задачу облечь в высокоморальный характер, чтобы заставить верующих пожертвовать не только то, что есть в церкви, но, может быть, снять ризы с собственной иконы» 58 . Не совсем понятно, почему Николай Михайлович употребляет в своем рассказе местоимение «мы». Как явствует из показаний Новицкого, тот очень хорошо понимал не только то, чего хотел митрополит, но и то, что добиться исполнения желаемого невозможно. § 6. По свидетельству Егорова: «Было принято решение созвать на следующий день, 11 марта небольшое совещание, какое только успеем». Совещание это проходило на квартире больного Аксенова. Присутствовали: митрополит Вениамин, настоятель Казанского собора Н. К. Чуков, настоятель Троице-Измайловского собора М. П. Чельцов, настоятель Исаакиевского собора Л. К. Богоявленский, Ю. П. Новицкий, И. М. Ковшаров, Н. М. Егоров и другие. «Новицкий и Егоров подробно доложили о произошедшем в комиссии, после чего митрополит обратился к присутствующим с вопросом: «Что делать?» Решили согласиться с мнением митрополита о не прекращении переговоров со Смольным, о вторичном обращении за выяснением недоразумения» 59 . «В заявлении от 5 марта 1922 г. за 372, – писал митрополит Вениамин, – мною было указано, что передача церковных ценностей может состояться только при наличии следующих трех условий: 1 . Что все другие средства и способы помощи голодающим исчерпаны; 2 . Что пожертвованные святыни будут употреблены исключительно на помощь голодающим; 3 . Что на пожертвование их будет дано благословение и разрешение высшей церковной власти... В день подачи мною указанного заявления я был вызван в Смольный, в заседание комиссии по изъятию церковных ценностей... Оглашенный лично мною на означенном заседании текст поданного мною заявления не вызвал никаких возражений по существу... |
| В ночь с 12 на 13 августа митрополит, о. Сергий, Новицкий и Ковшаров были увезены из тюрьмы и расстреляны в нескольких верстах от Петрограда. Имеются некоторые сведения (сообщённые при обстановке, гарантирующей их достоверность) о последних минутах расстрелянных... Новицкий плакал. Его угнетала мысль о том, что он оставляет круглой сиротой свою единственную 15-летнюю дочь. Он просил передать ей на память прядь своих волос и серебряные часы. О. Сергий громко молился: «Прости им, Боже, – не ведают бо, что творят»... Ковшаров издевался над палачами. Митрополит шёл на смерть спокойно, тихо шепча молитву и крестясь... Так умерли эти люди. Население долго не хотело верить смерти митрополита. По этому поводу создавались разные легенды. Утверждали, между прочим, что большевики где-то тайно заточили митрополита. Возникновению этих слухов способствовало, между прочим, отсутствие, почему-то, официального сообщения о том, что приговор «приведён в исполнение». Впрочем, в этих легендах (говорят, и поныне держащихся) есть некая частица истины, как почти во всех народных преданиях: физически митрополит Вениамин погиб – в этом, к несчастью, нет сомнения, – но в сердце народном его светлый образ навсегда останется живым... Заключение. Разрушение вселенской церкви Британским министром иностранных дел в речи, произнесённой 20 марта 1923 г. в Палате Лордов, правильно была отмечена тайная цель коммунистической власти, о которой говорит самая неожиданность постановки процесса архиепископа Цепляка, цель, заключавшаяся «в своеобразном зондировании почвы, в подготовке процесса патриарха Тихона». Указание это должно быть дополнено ещё другим – едва ли не ещё более существенным. Процесс католического духовенства был несомненно не только «пробой» в смысле испытания европейских общественных настроений, но и «пробой» в смысле определения возможности расширения основных своих планов, среди которых плану уничтожения всякой религии и всякой церкви – церкви во всём мире, во всех странах и на всех материках – принадлежит едва ли не первое место. |
| Указанное в заметке совещание в Губфинотделе состоялось в тот же день. Поскольку Л.Д. Аксенов неожиданно заболел, митрополита Вениамина на этой встрече представляли Ю.П. Новицкий и Н.М. Егоров. В ходе беседы выяснилось, что все участие Церкви в помощи голодающим и в решении судьбы церковных сокровищ будет сведено к упаковке последних перед отправкой в Москву. Посланцам митрополита предложили обсуждать то, что, казалось бы, удалось снять с повестки дня при посещении владыкой Смольного – изъятие церковных ценностей как таковое. Ю.П. Новицкий попросил отложить заседание до получения дополнительных инструкций от митрополита и в тот же вечер вместе с Н.М. Егоровым докладывал архипастырю о том, в какое русло зашли переговоры. Выслушав неожиданный для него рассказ Ю.П. Новицкого, митрополит назначил на следующий день частное совещание правления Общества православных приходов. Оно состоялось на квартире больного Л.Д. Аксенова. Все его участники согласились с мнением митрополита о непрекращении переговоров со Смольным, поддержав идею владыки обратиться в губисполком для выяснения недоразумения. В воскресенье 12 марта митрополит Вениамин составил текст нового письма и в понедельник ознакомил с ним членов правления Общества православных приходов. Напомнив в нем суть своего предыдущего заявления, митрополит подчеркнул, что оглашенный лично им текст не вызвал 6 марта «никаких возражений по существу. Это обстоятельство в связи с последовавшими по содержанию обращения заявлениями Представителей Власти/.../не оставили во мне никакого сомнения в том, что выраженная в моем заявлении искренняя готовность Церкви прийти на помощь голодающим на условиях, ею указанных, понята и оценена Представителями Власти по достоинству. Я с тем большим удовлетворением принял все вышеупомянутые заявления Представителей Власти, что они самым убедительным образом рассеивали предубеждения многих верующих, склонных видеть и утверждать, что предпринятый по изъятию ценностей шаг преследует цель, ничего общего с помощью голодающим не имеющую. |
| Так, в Архипастырском послании от 20 декабря 1921 г., обращаясь к духовенству епархии, митрополит Вениамин писал: «Во исполнение распоряжений Святейшего Патриарха для предупреждения нововведений и исправления отступлений при совершении богослужений, главным образом литургии, предлагаю обязательно руководиться указаниями, принятыми на собрании благочинных петроградских церквей, проредактированными мною и напечатанными в Православном церковном календаре на 1922 год». Относительно общей исповеди – вопроса, еще год назад проработанного правлением Общества приходов и доложенного митрополиту, архипастырь указывал: «К обязательному исполнению предлагаю пастырям Петроградской церкви совершать общую исповедь только по действительной нужде, всякий раз с епископского разрешения, в случае невозможности получения его – с обязательным докладом по совершении» . На общем собрании Общества приходов 3 января 1922 г. присутствовал 81 человек. 17 января 1922 г. на выборах членов Правления в голосовании участвовали 32 человека, председателем был переизбран Ю. П. Новицкий, товарищами председателя избраны протоиерей Н. К. Чуков, архимандрит Сергий (Шеин), протоиереи Н. В. Чепурин и А. В. Петровский; в отделы выбраны Н. А. Елачич, Н. М. Соколов, протоиереи Л. К. Богоявленский и Н. В. Чепурин, В. Н. Максимов – архитектор, служивший в Отделе охраны памятников, и др. В 1922 г. в Правление Общества приходов входили также протоиерей В. А. Венустов, Д. Ф. Огнев, юристконсульт лавры И. М. Ковшаров, Л. Д. Аксенов – арендатор епархиального свечного завода, клирик Казанского собора протоиерей Т. А. Налимов и староста К. М. Сопетов, протоиерей Ф. Д. Филоненко и др. В июле 1921 г., когда встал вопрос о необходимости помощи голодающим, на заседании Правления Общества приходов по предложению митрополита была избрана комиссия для организации сбора пожертвований, председательство в которой владыка взял на себя. В храмах начались сборы средств, но 8 сентября митрополит выпустил воззвание о прекращении деятельности комиссии, поскольку власти приостановили деятельность Церковного комитета помощи голодающим. Однако в 1922 г. власти изменили свое решение, и 16 февраля 1922 г. Правление Общества приходов возобновило деятельность этой комиссии. Но когда 10 марта 1922 г., направленные митрополитом в соответствии с ранее достигнутыми им договоренностями с властям о добровольности пожертвований верующими на нужды голодающих, представители Общества приходов Ю. П. Новицкий и Н. М. Егоров прибыли на заседание с представителями властей, они оказались в курируемой ГПУ комиссии по изъятию церковных ценностей, где от них вместо обсуждения процесса сбора средств потребовали участия в обсуждении способов изъятия, обвиняли в саботаже, грозили «забрать митрополита и других», «расправиться» и т. п. Что вскоре и было сделано . Первый год деятельности Петроградского Богословского института |
| Весьма символичным представляется нам тот факт, что четверку расстрелянных по приговору трибунала мучеников составляли поровну священнослужители и юристы. На основании изучения двадцати семи томов Дела 36314 я с полной уверенностью заявляю, что никакого элемента случайности нет в таком составе четверки «смертников». Трибунал и Кассационная комиссия безошибочно определили лиц, благодаря которым и удалось Православной Церкви Петрограда практически без потерь пройти сквозь дьявольскую, устроенную властями ловушку. Один из защитников на процессе, стремясь подчеркнуть всю незначительность петроградских беспорядков по сравнению с другими городами, сказал, что, по сведениям милиции, за все время изъятия церковных ценностей было выбито всего восемнадцать зубов... Неприятно, конечно, возмутительно, но, что тогда было в других городах? Обвинитель, знавший, по-видимому, о телеграмме, в которой петроградские руководители требовали разрешения применить военные части для изъятия, злобно парировал: – А если бы эти зубы выбили у вашего митрополита? Впрочем, ничего другого, кроме безудержной злобы и грубости, и не могли они предложить в качестве аргументов... Глава 6 Насколько своевременным было издание митрополитом Вениамином инструкции «Для руководства духовенству», показали события самых ближайших дней... Как и было договорено, Юрий Петрович Новицкий и Николай Михайлович Егоров отнесли второе заявление митрополита в исполком. – Мы ограничились только передачей письма Буденкову и никаких переговоров не вели, но я заявил, что я – не представитель приходов, а нахожусь здесь по личному распоряжению митрополита, – рассказывал потом Новицкий. Буденков тоже не настаивал на обсуждении. Он передал послание Г.Е. Зиновьеву, и переговоры на этом прекратились. В тот же день Большой президиум губисполкома принял постановление: “Обязать комиссию по изъятию церковных ценностей не позже, чем в недельный срок приступить к изъятию”. Ответственным был назначен доверенный человек Г.Е. Зиновьева – Иван Петрович Бакаев. |
| Александр Иванович Введенский эту предысторию встречи с митрополитом полностью подтвердил, с одним существенным дополнением: «В начале шестой или в конце пятой недели ко мне явился Егоров с ведома митрополита, с просьбой уладить отношения между Советской властью и Церковью по поводу изъятия церковных ценностей». 61 Мы специально выделили несколько слов в показаниях Новицкого и Введенского. Юрий Петрович Новицкий вел переговоры с Введенским именно как с представителем советской власти (он решил обратиться к власти), и поэтому считал своим долгом держать митрополита в курсе их. Для Введенского же очень важно было подчеркнуть, что инициатива переговоров – «ко мне явился Егоров с ведома митрополита» – исходила от владыки. Неточность, как мы видим, существенная. С ведома владыки приходил Новицкий. Егоров же действовал на свой страх и риск, не будучи никем уполномоченным. Уточним также, что в отличие от Новицкого, допрошенного еще 30 апреля, Введенский давал показания 28 мая, в тот самый день, когда с амвонов петроградских церквей было оглашено “Послание к петроградской православной пастве”, в котором Введенский был объявлен отпавшим от общения со Святой Церковью. Этим обстоятельством и объясняется, почему в день крушения своих честолюбивых планов Введенский настаивал, что это не он, а митрополит Вениамин начал переговоры, за участие в которых владыку порицали потом и священники, и миряне. Было две встречи Введенского с митрополитом до появления третьего воззвания, опубликованного во всех газетах. Рассказы митрополита Вениамина и епископа Венедикта о первой встрече мы уже привели. Послушаем теперь, что рассказывал об этой встрече протоиерей Боярский: «Когда вышло это “Письмо двенадцати”, митрополит вызвал меня. Я явился и Введенский. Митрополит вел беседу с нами в присутствии епископа Венедикта, спрашивал о мотивах. Мы пояснили, что побудило нас выступать сепаратно. Мы говорили, что вот такой острый момент, что нельзя терпеть, что может быть худо, что мы не можем принять ответственность, что ответственность ляжет на вас (митрополита – Н.К.), что необходимо сказать верующим, что они должны жертвовать и больше ничего. Мы только объясняли и убеждали митрополита, так как в это время его переговоры в Смольном были прерваны, представители, посланные в комиссию помощи, были отозваны. И Введенский, и я говорили, что надо как-нибудь завести переговоры со Смольным, сделать это добровольно, не доводить до столкновения. Митрополит нам и поручил: поезжайте и говорите... Мы поехали”. |
| В частях бывшей Российской империи, вошедших в состав Второй Речи Посполитой, в отличие от советской России, продолжали действовать духовные учебные заведения. Хотя их было очень мало и польское правительство надеялось их использовать в своих интересах. В ближайшей к Белоруссии – Виленской духовной семинарии – Сергий Новицкий и смог продолжить свое духовное образование. В католическом государстве, захватившем православные земли с православным населением, семинарское образование можно было получить в Волынской семинарии (в Кременце) и Вильно (нынешний Вильнюс). Здесь проходило подготовку духовенство для Украины, Белоруссии и Литвы. Город Вильно был старинным центром православия, столицей Великого княжества Литовского – первоначально русского и православного государства, соединившегося в результате междинастического брака с католической Польшей. Сергий Новицкий избрал местом своего образования Виленскую духовную семинарию. Программу богословских классов семинарии он осваивал с 1922 по 1924 год. И окончил семинарию по первому разряду. В то время в Польше протекали непростые церковно-политические процессы. Среди архиереев шли споры о статусе русской православной иерархии в Польском государстве. В результате споров сторонников сохранения связи с Московским патриархатом и автокефалистов, стремящихся к полной автокефалии Православия в Польше, при поддержке светских властей победили автокефалисты, которые провозгласили в 1923 году автокефалию и, не урегулировав вопрос отношений с Матерью-церковью, удовлетворились «Томосом» о даровании автокефалии со стороны Константинопольского патриархата в 1924 году. Данные политические процессы в будущем оказались чреваты многими бедами для православного населения, поскольку Польское католическое государство никогда в истории не проявляло дружественных намерений по отношению к православному народу. Православное население оказалось в сложной ситуации. Шла явная тенденция и желание окатоличить православных. Но рядом был еще более страшный пример насаждения безбожия на советских территориях Белоруссии и Украины. |
| 2 . Причащения без исповеди; 3 . Отмены поминовения на сугубой ектении на литургии; 4 . Упорядочения сборов на нужды храмов; 5 . Регистрации прихожан и согласования приходских уставов с действующим законодательством»... Сведения эти несомненно были чрезвычайно интересными и, перечитывая протоколы допросов Новицкого, невольно досадуешь на следователя, что он ограничился сухим перечислением тем, поднятых Новицким. Хотя с другой стороны понятно, что сам Нестеров, оформляя протоколы допросов, тоже испытывал сильную досаду. Ответы Юрия Петровича не давали ни малейшей зацепки для связи деятельности общества с инцидентами, имевшими место при изъятии церковных ценностей. § 4. Как мы видели, хотя и готов был товарищ Зиновьев с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь, провести изъятие и расстрелять по этому поводу хоть всех представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства, но удар ушел в пустоту, затопить город кровью не удалось, директивы товарищей Ленина и Троцкого в Петрограде остались неисполненными. И когда знакомишься с протоколами допросов арестованных весной 1922 года членов общества православных приходов, видишь, что с большевистской точки зрения общество, возглавляемое Юрием Петровичем Новицким, разумеется, совершило преступление. Оно, по сути дела, сорвало выполнение директивы Ленина – Троицкого... Следователь Губревтрибунала Ф. П. Нестеров не раз, должно быть, пожалел о том, что ушли в прошлое времена революционной законности, когда урицкие и дзержинские приговаривали русских людей к расстрелу, руководствуясь исключительно одной только революционной целесообразностью. Теперь, хотя и очевидна была вина арестованных, но надо было хоть как-то обосновать ее, а с обоснованием получалось плохо. Тем более, что и свидетели отнюдь не спешили перекладывать свою «вину» на чужие плечи. «1922 года мая 18 дня. Я, следователь Петрогубревтрибунала Нестеров Ф. П., допросил митрополита Вениамина, который, будучи предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний, объяснил»… |
| Один вариант мы уже привели, а вот другой... «День был солнечный, яркий. Вся фигура митрополита была освещена. Говорил просто, как всегда. Он сказал, что к самому обвинению он относится спокойно, но не может отнестись Спокойно к тому, что его здесь назвали «врагом народа». «Народ я люблю и отдал за него все, – говорил митрополит, –и народ любит меня». Потом, забыв о себе, перешел к установлению алиби отдельных обвиняемых. Называя каждого по имени, он говорил: «Распоряжения ему были даны мною. Он должен был подчиниться», «такой-то был в командировке и, следовательно, он не мог принимать участия в том, что ему вменяется»... И все так. Ни звука о себе. «Я, – закончил он, – говорю бездоказательно, но ведь я говорю в последний раз в жизни, а такому человеку обыкновенно верят». Председатель новым голосом, которого нельзя было узнать, – в нем слышалось большое человеческое волнение, – сказал владыке: «Вы подсудимый. Вам дано последнее слово для того, чтобы вы сказали что-либо о себе. Это важно для революционного трибунала». Митрополит встал и в милом – иного слова не придумаешь, несмотря на весь трагизм положения – недоумении сказал: «Что же могу о себе сказать? Я не знаю, что вы скажете мне в своем приговоре: жизнь или смерть? Но что бы вы ни сказали, я осеню себя крестом и скажу – слава Богу за все». Новицкий, как вспоминают очевидцы, в своем последнем слове сказал, что никаких контрреволюционных выступлений не было. Если же власти нужны жертвы, то пусть будет такой жертвой он Один. Слова достойные... И что из того, что они не сходятся с другими свидетельствами. Может быть, так и должно быть... И митрополит Вениамин, и Юрий Петрович Новицкий говорили, уже перешагнув ту грань, которая отделяет житейское бытие от святости, и каждый из них получил возможность говорить так, что слова его не нуждались ни в каком анализе, а сразу начинали звучать в душе человека, пробуждая в ней отклик... И потому-то так трудно, и так по-разному и выплывали они потом из памяти очевидцев... Зато последнее появление митрополита «на публике» на следующий день, когда был оглашен приговор, описано с необыкновенной точностью и достоверностью. |
|
|
