| Особым украшением фасадов являются 12 розеток с различными переплетениями. Признанные самыми изящными в моравской школе 2 розетки находятся на зап. фасаде. Верхняя, т. н. большая, наупарская розетка, гигантский диаметр которой заполнен тонкой резьбой, состоит из нескольких богато орнаментированных колец, из центра расходятся 12 радиальных лучей с мотивами, заимствованными из западноевроп. традиции, в т. ч. с фигурами херувима с 2 миниатюрными животными и двуглавого орла. Нижняя, меньшая, розетка находится над входом, сверху ее огибает полувенец, из ее центра исходят 13 лучей с медальонами на концах. Первоначальная роспись храма, вероятно, к XIX в. уже была утрачена, т. к. в 1835 г. стены были покрашены. В 1860 г. Никола Стругаркович (Янкович) вырезал иконостас и написал неск. икон (престольную икону арх. Михаила, убивающего змея, архидиак. Стефана, Пресв. Богородицы, св. апостолов, прп. Симеона Мироточивого и свт. Саввы Сербского) и неск. фресок (святых Космы и Дамиана, Иоанна Крестителя и свт. Николая). В 1888 г. серб. исследователь М. Валтрович сообщал, что в Н. ничего из древних фресок не сохранилось ( М. Белешке с пута//Старинар. Београд, 1888. Год. 5. Бр. 3. С. 87-99). В 1992-1995 гг. группа реставраторов под рук. М. Станойловича и С. Поповича раскрыла многочисленные фрагменты фресок кон. XIV - нач. XV в. Несмотря на то что иконографическая программа просматривается только частично, очевидно, что изначально росписи покрывали все внутренние стены храма: в куполе были представлены Христос Пантократор, пророки и евангелисты; в подкупольном пространстве, на сводах и полукалотах боковых апсид,- великие праздники; в правой зоне юж. певницы - св. воины; в юго-вост. части припраты находилась ктиторская композиция, в люнете над входом в наос - поясное изображение Пресв. Богородицы с Христом ( 1994). Арх.: Т. Описание монастира Неупаре (у окр. Крушевачком, писано 1852)//Архив САНУ. Бр. 9115. Лит.: М. С. П. Православни манастири enapxuje нишке//Православни календар за 1942 г. |
| От каждого колена перечисляются 12000. По значению имени родоначальника каждого колена можно говорить о характере запечатленных чад Церкви. Жития святых предоставляют множество подвижников этих различных видов благочестия. Откр.7:5 Из колена Иудина запечатлено двенадцать тысяч; из колена Рувимова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Гадова запечатлено двенадцать тысяч. Из колена Иудина запечатлено двенадцать тысяч. Примечательно, что колена перечисляются не по старшинству, а первым называется Иуда. Грех Рувима в отношении к отцу своему и жестокость Симеона и Левия к жителям города Еммора и Сихема не позволили им стать родоначальниками Христа. Потому им стал четвертый сын Иакова Иуда. Для Апокалипсиса важно не старшинство сыновей Иакова, а откровение Иисуса Христа. Поэтому это благословенное колено перечисляется первым. «Иуда» означает «исповедание», через которое бывают отличаемы спасаемые исповеданием Христовым. Это исповедавшие Христа – Льва из колена Иудина. Исповедники Христовой веры святой Церкви нескончаемою вереницею проходят они перед нами: верный свидетель Антипа (2,13), Максим Исповедник ... Из колена Рувимова запечатлено двенадцать тысяч. «Рувим» означает «сын видения». Этим означаются приобретшие сердечной чистотой духовное видение. Это мужи просветленные и духовные, прозорливые, пророки. Таких даров сподобились многие подвижники и пустынножители. Таковы были подвижники земли русской: преподобный Сергий Радонежский, праведный Иоанн Кронштадтский и многие духовные старцы. Из колена Гадова запечатлено двенадцать тысяч. «Гад» означает «искушение». Искушениями знаменуются, подобно многострадальному Иову, многие праведники. Это претерпевшие в своей жизни великие страдания, скорби и искушения. Нескончаема вереница христианских мучеников. Особенно первых времен, а также времен последних, чьи имена еще не вошли в мартиролог церковный. Откр.7:6 Из колена Асирова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Неффалимова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Манассиина запечатлено двенадцать тысяч |
| Пока солнце бывает на западе своем, поднебесная покрывается ночной тьмой; когда же солнце взойдет и начнет возноситься на высоту: тогда темнота ночная удаляется от всей поднебесной, а лучи солнечные осиявают вселенную светом. Пока мысленное Солнце наше – Христос пребывало как бы на западе – на земле, в неявлении Себя человекам: дотоле по всей земле была тьма незнания Бога; а как Воссиявший от запада гробного взошел на небо, тотчас молния Его осветила вселенную, тотчас от восток солнца до запад хвальным соделалось имя Его ( Пс. 112:3 ), тотчас вселенная просветилась познанием Бога. Солнце с неба сияет на благия и злыя: Господь взошел на небеса, дабы с высоты небесной призирать на праведников и грешников ( Мф. 5:45 ), любя праведных и милуя грешных. Солнце с неба лучами своими расстаивает лед, согревает землю и творит ее плодоносной. Господь наш взошел на высоту небесную, дабы оттуда лучами благодати Своей растоплять лед замерзших душ наших и соделать их землей плодотворной, да возращаем в себе плоды духовные, а не обретаемся бесплодными пред Ним. Господь наш вознесся от нас на небо, дабы устроить нам путь к небу и быть для нас предтечею в горние страны. До вознесения Господня на небо у человека не было пути к небу. Никтоже взыде на небо токмо сшедый с небесе... Сшедый, Той есть и возшедый превыше всех небес ( Ин. 3:13 ; Еф. 4:10 ). Прежде никто не мог взойти на небо, хотя бы праведен и свят был. Угоден был Богу Ной, праведны были Авраам, Исаак и Иаков, о которых говорит к Богу царь Манассия: не положил еси покаяние праведным Твоим: Аврааму, Исааку и Иакову, не согрешившим пред Тобою ( 2Пар. 36 гл.). Не порочен был Иосиф прекрасный, целомудренный, – и Моисей, проведший израиля сквозь Чермное море по суху. Свят был Иисус Навин, остановивший солнце, – святы были и другие угодники Божии ветхозаветные (как Даниил, муж желаний духовных, – три отрока молитвой угасившие Вавилонскую пещь, и прочее великие пророки); однако, ни один из них прежде Христа не мог взойти на небо, – и никто не слыхал, есть ли или будет ли путь к небу для человека. |
| Следовательно, у владыки Иоанна мы не обнаружим богословской «системы». Нельзя это понимать как «протест» против великих трудов «систематического богословия» XIX века в России; владыка, без всяких сомнений, пользовался систематическими катехизисами того времени в своей миссионерской деятельности. (Как делали многие великие святители и Греции, и России в XIX и XX веках, считая эти катехизисы превосходными пособиями для православного просвещения своих народов.) В этом владыка не следовал моде и не принадлежал к какому-либо течению среди богословов и их последователей ни в прошлом, ни в настоящем, так как они слишком часто чересчур большое значение придают какому-нибудь определенному взгляду на православное богословие. Он в равной степени уважал и митрополита Антония (Храповицкого) и его «антизападную тенденцию», и митрополита Петра (Могилу) , который якобы был слишком «под влиянием» Запада. Когда говорили ему о недостатках этих великих святителей и защитников Православия, владыка отмахивался и говорил, что это «не важно», потому что он прежде всего думал о великом святоотеческом наследии, которое эти богословы успешно передавали, несмотря на свои недостатки. Многие современные молодые богословы, часто подходящие к православному богословию слишком абстрактно, теоретически, полемично и односторонне, могли бы поучиться у владыки. Для владыки Иоанна богословские «категории» даже мудрейших ученых-богословов были «неважны»; точнее, они были неважны, если они не передавали истину и суть дела, а просто заучивались. Один случай, происшедший, когда владыка был в Шанхае, ярко характеризует свободу его богословского мышления. Однажды, присутствуя на устных экзаменах по Закону Божию старшего класса школы кафедрального собора, он прервал безошибочное перечисление учеником «второстепенных пророков» Ветхого Завета резким и категорическим замечанием: «Нет “второстепенных” пророков!» Понятно, батюшка – учитель класса обиделся на то, что владыка подрывает его учительский авторитет, но, наверное, до сегодняшнего дня ученики помнят это кажущееся странным отрицание принятых «категорий», а возможно, некоторые из них поняли и то, что владыка Иоанн хотел сказать: у Бога все пророки велики и важны, и этот факт гораздо важнее всех «категорий» наших знаний о них, какими бы они ни были правильными сами по себе. В своих богословских статьях владыка Иоанн часто таким неожиданным поворотом мысли открывает нам новую сторону или более глубокое значение обсуждаемого предмета. Очевидно, что для него богословие было не просто человеческой, земной наукой, чьи сокровища исчерпываются нашими рационалистическими интерпретациями или в которой мы можем стать самодовольными «экспертами», но было чем-то ведущим к небесному, что должно привлекать наши умы к Богу и небесным реальностям, которые нельзя постичь логическими системами мышления. |
| Следовательно, у владыки Иоанна мы не обнаружим богословской «системы». Нельзя это понимать как «протест» против великих трудов «систематического богословия» XIX века в России; Владыка, без всяких сомнений, пользовался систематическими катехизисами того времени в своей миссионерской деятельности. (Как это делали многие великие святители и Греции, и России в XIX и XX вв., считая эти катехизисы превосходными пособиями для православного просвещения своих народов.) В этом Владыка не следовал моде и не принадлежал к какому-либо течению среди богословов и их последователей ни в прошлом, ни в настоящем, так как они слишком часто чересчур большое значение придают какому – нибудь определенному взгляду на православное богословие. Он в равной степени уважал митрополита Антония (Храповицкого) и его «антизападную тенденцию» и митрополита Петра (Могилу) , который якобы был слишком «под влиянием» Запада. Когда говорили ему о недостатках этих великих святителей и защитников Православия, Владыка отмахивался и говорил, что это «неважно», потому что он прежде всего думал о великом святоотеческом наследии, которое эти богословы успешно передавали, несмотря на недостатки. Многие современные молодые богословы, часто подходящие к православному богословию слишком абстрактно, теоретически, полемично и односторонне, могли бы поучиться у Владыки. Для владыки Иоанна богословские «категории» даже мудрейших учёных богословов были «неважны»; точнее, они были неважны, если они не передавали истину и суть дела, а просто заучивались. Один случай, происшедший, когда Владыка был в Шанхае, ярко характеризует свободу его богословского мышления. Однажды, присутствуя на устных экзаменах по Закону Божию старшего класса школы кафедрального собора, он прервал безошибочное перечисление учеником «второстепенных пророков» Ветхого Завета резким и категорическим замечанием: «Нету «второстепенных» пророков!» Понятно, Батюшка – учитель класса обиделся на то, что Владыка подрывает его учительский авторитет, но, наверное, до сегодняшнего дня ученики помнят это кажущееся странным отрицание принятых «категорий», а, возможно, некоторые из них поняли и то, что владыка Иоанн хотел сказать: у Бога все пророки велики и важны, и этот факт гораздо важнее всех « категорий » – наших знаний о них, какими бы они ни были правильными сами по себе. В своих богословских статьях владыка Иоанн часто таким неожиданным поворотом мысли открывает нам новую сторону или более глубокое значение обсуждаемого предмета. Очевидно, что для него богословие было не просто человеческой, земной наукой, чьи сокровища исчерпываются нашими рационалистическими интерпретациями или в которой мы можем стать самодовольными «экспертами», но было чем-то ведущим к небесному, что должно привлекать наши умы к Богу и небесным реальностям, которые нельзя постичь логическими системами мышления. |
| Спасение совершено очистительной смертью на Кресте Сына Божия, воплотившегося, упразднившего смерть, показавшего воскресение из мертвых, воссоздавшего нас духовно, распятого и пострадавшего для нас и имеющего судить живых и мертвых, как все это сказано в Писании. А потому обрезание, как и заповеди Моисея о яствах, следует понимать в духовном смысле, между тем, как спасительная сила Крещения и Креста Христова, положительно, предуказана в Священном Писании . Гл. Для того потерпел Господь предать плоть (Свою) на смерть, чтобы мы очистились оставлением грехов, т. е. в крови кропления Его. (А, если вы спросите), как же Он, будучи Господом всей вселенной, Которому от сложения мира сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и подобию Нашему ( Быт. 1:26 ), потерпел пострадать от руки людей, то узнайте о Божестве Христа Спасителя и искупительной силе крестной смерти Его. О Божестве Христа Спасителя и искупительной силе крестной смерти Его: Пророки, от Него имеющие благодать, предрекли о Нем, что для того, чтобы упразднить смерть и показать воскресение из мертвых, Ему надлежало явиться во плоти, и Он потерпел это, чтобы, с одной стороны, исполнить обещание отцам, а с другой – уготовав Себе новый народ, показать в бытность Свою на земле, что, совершив воскресение, Он будет Судиею. Затем, уча Израиль и творя столь великие чудеса и знамения, Он проповедовал, и крайне возлюбили Его. А когда избрал Он Своих апостолов – с тем, чтобы они впоследствии проповедовали Евангелие Его, – беззаконнейших, выше всякого греха (т. е. сознававших себя таковыми, противоположно фарисейской праведности, не признававшей нужды в искуплении), чтобы показать, что Он пришел призвать не праведников, но грешников ( Мф. 9:13 ); тогда Он открыл, что Он есть Сын Божий. Если бы Он не пришел во плоти, то, как бы люди могли остаться невредимы, смотря на Него, если, смотря на солнце – дело рук Его – они не могут прямо взглянуть на него? Итак, Сын Божий пришел во плоти для того, чтобы довершить полноту беззакония тех, кто преследовал пророков своих до смерти. Итак, вот для чего Он потерпел. Но Он Сам восхотел таким образом пострадать, так как должно было, чтобы Он пострадал на древе, ибо, пророчествующий о Нем, говорит: избавь от меча душу мою ( Пс. 21:21 ) и: трепещет от страха Твоего плоть моя ( Пс. 118:120 ). Если же Сын Божий, Господь, имеющий судить живых и мертвых, пострадал, чтобы рана Его оживотворила нас, то будем веровать, что Сын Божий не мог пострадать иначе, как только для нас, принеся в жертву за наши грехи сосуд Своего Духа (т. е. Свою плоть или, точнее, человеческое естество)... |
| Штайнера 6 , Г. Гурджиева в духе гностической гносеологии претендуют на обладание неким глубинным знанием и новым прочтением Евангелия; основатель ЦПЗ, подобно манихеям, противопоставляет Ветхий Завет Новому, возводя их в двум разным началам, которые одновременно выступают как источники добра и зла 7 . Поэтому в современном русском сектоведении в обращении к святоотеческому опыту борьбы с ересями видится залог его продуктивности 8 , а данный трактат явственно представляет такую святоотеческую позицию. Против всех ересей [PG. T. 28. Col. 501 ] 1 . В Евангелии от Иоанна предлагается: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог . Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» ( Ин.1:1–3 ). [ Col. 504 ] Каждый из святых Пророков и Евангелистов, будучи провидцем и движимым Духом Святым, истолковывает все великое и святое спасение, которое должно было наступить для рода человеческого в будущем. Но кто-нибудь спросит: «Как? Объясни нам». – Выслушай, возлюбленный. Пророки, как было сказано выше, будучи провидцами, обозначали то, что будет через столь большое число поколений, и воочию называли будущее как настоящее. Подобным же образом и великие Евангелисты при пришествии Слова, проповеданного прежде Пророками, каждый это подтвердили через указание в Евангелиях. Например, великий пророк Исаия говорит: «Яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзает уст Своих. Во смирении Его суд Его взятся: род же Его кто исповесть? Язвою Его мы исцелехом» ( Ис.53:5–8 ). Когда же Предсказанный пришел к ним, и, видя Его грядущим, великий Креститель Иоанн, исполняя предуказанное через пророка Исаию, говорит: «Вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира» ( Ин.1:29 ). И так подтверждает пророчественное изречение великий Креститель. Подобным же образом и священнодействователь Моисей об этой ране, через которую весь род человеческий должен был в будущем стать причастным спасения, говорит: «Проклят пред Богом всякий повешенный на дереве» ( Втор.21:23 ) и опять-таки говорит: «И будет Живот твой висящ пред очима твоима» ( Втор.28:66 ). |
| Эти слова люди слышать не готовы, потому что они попросту не понимают, о чем идет речь. От Христа отошли многие из тех, кто прежде стекались к нему толпами, как к Мессии, о грядущем пришествии Которого возвещали пророки. Когда с Ним остались лишь двенадцать ближайших учеников, Спаситель обращается к ним: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого (Ин. 6: 67–69). Человек открывает для себя Евангелие, стремясь прежде всего познать Божественную сущность, которую мы до конца понять не в силах, но которую можем принять, с которой можем соприкоснуться и даже соединиться. Апостол Петр призывает всех нас: Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества (2 Петр. 1: 3–4). Несмотря на то, что мы знаем: Бог невидим и непостижим, несмотря на апофатическое богословие, то есть богословие непознаваемости, Бог вдруг открывается для нас близостью Христа, Его бесконечной, всепоглощающей любовью. Апостолу Павлу в жизни не довелось видеть Иисуса, но он встретился с Его учениками, и их слова о Боге, их Евангелие, их благая весть так обожгли Павла, что он сказал: слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его: Ему дадим отчет (Евр. 4: 12–13). Евангелие — это возможность если даже не до конца понять, то хотя бы ощутить Истину и вместе с тем обрести смысл жизни, осознать истинное назначение своих страданий, проверить силу своего стремления следовать за Христом, куда бы Он ни пошел. Евангелие — это Сам Христос, говорящий с нами напрямую, Сам Христос, нас касающийся, Сам Христос, нас зовущий и заглядывающий в глубину наших сердец. Все это и есть Евангелие: не просто книга, содержащая проповеди и притчи и подарившая человечеству бессмертные образы, воплотившиеся впоследствии в великих произведениях искусства, а прежде всего — Сам Христос. |
| Это чувство становится более ощутимым в психотравмирующих, стрессовых ситуациях, когда человек испытывает потребность в сочувствии и помощи. Уинстону Черчиллю приписывают фразу: «На фронте в окопах атеистов не бывает». Столкновение со смертью порождает стремление глубокого осознания смысла жизни; при этом у многих людей возникают стойкие религиозные чувства, независимые от национального происхождения, образования и ранее зафиксированных верований. Религиозное чувство нередко радостно ощущается при созерцании природной красоты, в процессе благого творческого дела, особенно при его завершении, и при постижении истины. Великий философ Иммануил Кант подчеркивал, что не страх перед природой, а восторг от ее красоты ведет к Богу, и отмечал: «Звездное небо надо мной и моральный закон во мне дают мне чувство Бога». Озаренность человека этим чувством даже удается запечатлеть художнику, например так, как она выражена у отрока в картине М. В. Нестерова «На Руси» («Душа народа»). Религиозность, основанная на религиозном чувстве, — исходное нормативное свойство человека, она может быть развита и углублена приобщением к соответствующим религиозным учениям, ритуалам, общинам или же заглушена — при ориентации жизни исключительно на материальные интересы и на удовлетворение гедонизма. Религиозное чувство всегда ищет объяснения: зачем и почему оно возникает, откуда оно идет, в чем его смысл. Способные к самоанализу и промысливанию духовных реалий древние искатели истины создавали по своим способностям, информационным возможностям и, конечно, по боговдохновенности соответствующие учения. Еще до Рождества Христова великие мыслители античного мира, Греции и Рима, языческого ведизма, зороастризма, ветхозаветные пророки оставили нам огромное наследие духовных знаний, которые вряд ли могут быть постигнуты за одну человеческую жизнь. И в последующем продолжали индивидуально зарождаться, распространялись, видоизменялись представления о том, что кроется за чувством Бога, это создавало религиозные учения, формировало их различия, образовывало конфессии. |
| Этот рассказ получил различное толкование в христианских Церквах Востока и Запада. На Западе подчеркивалась роль Петра как главы апостольской общины, как наместника Христа на земле, передавшего свое первенство епископам Рима. На Востоке получило распространение толкование, согласно которому Церковь основана на вере в Божество Иисуса Христа, исповеданием которой были слова Петра. Сам апостол Петр в своем Первом послании настаивает на том, что краеугольным камнем Церкви является Христос (см.: 1Пет. 2:4 ). Апостольская община Община учеников Христовых была той первоначальной Церковью, в которой ученики усваивали Божественное откровение из уст воплотившегося Бога Слова. Именно в усвоении этого опыта и состояло ученичество апостолов. Они называли Иисуса «Учителем» и «Господом», и Христос принимал это как должное: «Вы называете Меня Учителем и Господом и правильно говорите, ибо Я точно то» ( Ин. 13:13 ). Задачу учеников Он определял прежде всего как подражание Ему. Умыв ноги ученикам на Тайной Вечери, Христос сказал им: «Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я» ( Ин. 13:14–15 ) – Сознавая Свое учительское достоинство, Христос говорил: «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего: довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его» ( Мф. 10:24–25 ). В то же время Он подчеркивал, что Его ученик – это не слуга и не раб своего Учителя; это скорее Его друг и сотаинник: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» ( Ин. 15:15 ). Отношение Христа к ученикам отличается от Его отношения к простому народу. Народ Он учит притчами, говорит людям не все, что мог бы сказать ученикам, некоторые вещи скрывает от него. Ученикам же Он доверяет великие и сокровенные тайны Царствия Небесного: «И, приступивши, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано; ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет: у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют... Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат; ибо истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» ( Мф. 13:10–17 ). |
|
|
