| О нет! А напротив, единственно с тем и к тому, чтобы святый святился еще ( Откр.22:11 ). Братия! И отдавая «святую», удержим при себе ее святость навеки. О Пасха велия и священнейшая, Христе! О мудросте и Слове Божий и Сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего! Аминь. В четверток шестой седмицы по Пасхе Что вы стоите и смотрите на небо? Деян.1:11 Знаменательные четыредесять дней, предшествовавшие вступлению Господа нашего Иисуса Христа в служение людям, предшествовали и Его исходу от людей. Великая тайна земной жизни Богочеловека скрывается и в той, и в другой Четыредесятнице. Но мы не смеем коснуться ее после того, как Слово Божие покрыло ее молчанием. Скажем о том, что не есть тайна. В течение 40 дней внимая проповеди о Царстве Божием, ученики Господа имели довольно времени усвоить ее и зрением, и слухом. Один способ помогал другому. Небесно-земное, духовное Царство это начало делаться им понятным после того, как несколько раз их Учитель то вдруг являлся им, то делался невидим. Они должны были заранее приучить себя не видеть Господа и думать, что Он с ними; разлучиться с Ним и не скорбеть о разлуке. Мы видим, что они приучили себя довольно. В самые первые минуты своего лишения они уже радовались. Без сомнения, и благословение возносящегося Господа вносило в их сердца начатки того мира, который Он обещался оставить им ( Ин.14:27 ). Без сомнения, и само обетование Утешителя уже служило им утешением. Но, как сейчас увидим, и того и другого было мало для их полного успокоения. Они нуждались в особенной, чрезвычайной помощи, которая могла бы в первые же минуты сиротства уверить их, что они продолжают оставаться под тем же особенным вниманием и попечением Божиим, каким они пользовались и при Учителе, Который видимо оставлял их навсегда. С неизъяснимым чувством должны были они смотреть на последнее совершавшееся перед ними чудо Его — видеть, как всё далее и далее скрывался Он от них в высоте небесной, и, конечно, не могли отвести очей своих от сладчайшего зрелища. |
| § 34). В Четыредесятницу назначается престарелый (по Диат — «разумный») брат, который с 3 ч. (9 ч. утра) обходит все службы и в каждой, сотворив метание, говорит: «братие и отцы, да внимаем себе, ибо умираем, умираем, умираем»; по другой ркп. еще: «припомним и о небесном царствии»; по Диатипосису «о вечном мучении»; по Диатипосису в ответ на это братия «оставляют работу, встают, говорят Трисвятое и опять садятся» (Ипот § 23. Диат § 9). В особой статье «О соразмерности в службах» оба памятника регулируют физические работы и дают программу монастырского дня. По Ипотипосису телесными трудами братия занимаются все с восхода солнца или по отпетии 1-го часа, когда часы полагаются, до 6 ч. (12 ч. дня); от 6 до 8 (12–2) полагается отдых братии, есть ли обед или нет; с 8 (2) ч. до вечерни опять работы: после вечерни, «каждый уединяется, как желает» (§ 33). Диатипосис указывает дни, когда нет работ: это 1-я и великая неделя Четыредесятницы и неделя Пасхи, особенно до среды; подразумеваются и др. великие праздники. Диатипосис не говорит об обеденном отдыхе, а подробно занимается столом для несущих тяжелые работы — кузнецов, погонщиков, корабельников, плотников, виноградарей и пекарей; этим работникам до общей трапезы дается в 3 ч (9 ч. утра) в большие посты хлеб и в малые и обычные дни и вино, и на трапезе им прибавляется лишний красоволь вина; в дни, свободные от работ, они довольствуются общим положением (Диатипосис § 25, 26). В праздник, когда нет работ, рекомендуется братии чтение книг из монастырской библиотеки; Диатипосис дает общий совет относительно этого, а Ипотипосис определяет и порядок выдачи книг: библиотекарь ударяет однажды в дерево (било), братия идут в библиотеку, там каждый получает книгу, а пред вечерней, опять по удару била, сдает ее (Ипот. § 26. Диат. § 28). Не выучившие Псалтири являлись на утреню только к канону по троекратному удару в било канонарха, употребляя начало ее (кафисмы) на изучение Псалтири (Ипот. § 36). Оба памятника подробно определяют качество и количество одежды (см. |
| – если в Минее указаны только начальные слова Богородична, то следует искать этот Богородичен во 2-м приложении Минеи (24 июня); – если в Минее нет Богородична, то поется Богородичен Октоиха («малый догматик») по гласу стихиры «Славы» (например, 26 сентября). На стиховне: 3 стихиры святого с их припевами. «Слава»: стихира святого; «И ныне»: Богородичен по гласу стихиры «Славы»: – если в Минее есть Богородичен, то поется этот Богородичен (например, 26 сентября); – если в Минее указаны только начальные слова Богородична (25 сентября, служба преподобному Сергию Радонежскому), то следует искать этот Богородичен во 2-м приложении Минеи; – если в Минее нет Богородична (2 сентября, служба преподобным Антонию и Феодосию Печерским ), то поется Богородичен из Октоиха из воскресной малой вечерни соответствующего гласа. По «Ныне отпущаеши…»: тропарь святого; «Слава, и ныне»: Богородичен воскресный (3-е приложение Минеи) по гласу тропаря святого. §3. Вседневная вечерня Вседневная вечерня следует сразу за 9-м часом и совершается в храме, при открытой завесе царских врат (сами царские врата на протяжении всей вечерни остаются закрытыми). Служащий священник на протяжении всей вечерни по уставу должен быть облачен только в епитрахиль (Типикон, 9-я глава), однако в настоящее время почти во всех приходских храмах священник надевает еще и фелонь. Также на вседневной вечерне положено (в отличие от полунощницы и часов) возжигание светильников (см. 25-ю главу Типикона). §3.1. Последование вседневной вечерни Вседневная вечерня совершается в те седмичные дни, когда Уставом не положено совершать великую вечерню. (Дни, в которые совершается великая вечерня, будут указаны при рассмотрении этого вида вечерни.) Само же чинопоследование вседневной вечерни изложено в Часослове и в 9-й главе Типикона. В последовании вечерни есть как неизменяемые, так и изменяемые молитвословия. Неизменяемые тексты вечерни находятся в Служебнике, Следованной Псалтири и Часослове, а изменяемые – в Октоихе, Минее и Триоди (разумеется, Триодь на вседневной вечерне употребляется только на сырной седмице и в седмичные дни Святой Четыредесятницы и Пятидесятницы). |
| «Первый помысел — чревоугодия» по Евагрию. Он, кстати, замечательно тематизирует чревоугодие: оно — не просто тяга к еде, а именно «зацикленность» на еде, делание из еды проблемы: «Помысел чревоугодия внушает монаху поскорее отступить от подвижничества: он представляет иноку его больной желудок, печень, селезенку или же описует водянку, а также иные продолжительные болезни, указывая на недостаток необходимых вещей и на отсутствие врачей. Часто он возбуждает воспоминания о тех братиях, которые подверглись подобным страданиям. Бывает и так, что он побуждает пострадавших подходить к постникам и рассказывать о своих несчастиях, которые якобы случились вследствие излишнего подвижничества». Евагрий, этот монах, этот великий учитель духовной жизни, один из тех, кто заложил основы христианской аскетики, — он волнуется о своем здоровье в связи с едой, пишет о еде и пр. — формально «как мы», по существу дела — конечно, не «как мы», а отвечая на наши глубинные вопросы — те, что мы и не в силах даже четко задать. 5/6. «Великий пост и общество потребления» митр. Каллиста (Уэра) Да, пост — в центре современности. В том числе и социально-политически. Пост есть радикально антипотребительская практика. К принципиальным чертам поста принадлежит экономия на еде ради помощи бедным: солидарность, самопожертвование, борьба с социальной несправедливостью. Не сверхактуальные ли это ценности в нашу эпоху? И более глубинно: обуздать тягу к потреблению в наиболее первичной его форме — еде; «приручить» функцию питания, дестабилизированную Капиталом; ввести основу человека — питание — в сакральное пространство, «освятить» его. В статье митрополита Каллиста (Уэра) «Великий пост и общество потребления» разбираются разные смыслы Великого поста в контексте современности, дается ряд ответов на вопрос «Как мы в современном нам потребительском обществе должны понимать назначение Великого поста?» «Великая четыредесятница утверждает мировоззрение, полностью противоположное стандартам нашего потребительского общества», |
| Последняя болезнь Старца Примерно с 1988 г. у Старца появилось дополнительное осложнение в кишках. Сначала сделались частые, не прекращавшиеся несмотря ни на что поносы. Врачи делали ему различные назначения: ешь рисовую кашу, пей европейский чай и т.д. Но понос не прекращался. Тогда Старец стал подозревать, что, возможно, его искушает что–то такое, что он употреблял каждый день, и что, вероятно, это была вода. Итак, он решил пойти и осмотреть источник, из которого он брал воду шлангом. (В кельи Старца не было своей воды, и он старался оттуда и отсюда брать воду для себя и для паломников. В последнее время ему дал свой небольшой источник о. Хрисанф.) Когда он пришёл на источник, обнаружил, что он был не чистым. Когда Старец очистил источник, через несколько дней прекратился понос. Через некоторое время началось небольшое кровотечение из кишки, которое постоянно увеличивалось, становясь более частым. Несмотря на указания знакомых врачей, не хотел выходить «вне» на исследования. Врачи, приходившие его осматривать, поскольку он не позволял его исследовать, предлагали разное: один говорил, что у него геморрой, другой – колит, иной – раковая опухоль, а иной – что у него полипы, и т.д. Все давали различные советы, которые Старец не исполнял, т.к. видел, что мнения врачей расходились и, кроме того, познал на опыте вредное побочное действие лекарств. Об этом деле говорил характерно: – Не принимаю лекарства не потому, что пренебрегаю ими, но потому, что хорошо понял, что одним лекарством затыкаешь одну дыру, и одновременно открываешь для другого другую. Так имеешь постоянную работу без окончания. Кровотечение возрастало в количестве и частоте, и в 1993 г. положение стало очень опасным. Дошёл до того, что через каждые полчаса ходил в туалет из-за кровотечения. Старался есть то, что позволило бы избежать частых кровотечений, однако ничего не получалось. Лицо его приняло цвет воска. Великая Четыредесятница 1993 г. была очень трудным периодом для Старца. Он строго постился, и так истощились силы его. Всю ночь он не мог отдохнуть хоть немного, из-за резких болей и частых геморроидальных истечений. Днём приходили паломники, и, хотя им говорили, что он очень болен, многие настаивали его увидеть. Несмотря на истощение, которое доходило до обмороков, он уступал и не прекращал собирать боль других, забывая о состоянии своего здоровья. |
| С завтрашнего дня наступает великая Четыредесятница, или Великий пост, - время истинно дорогое для людей, умеющих поститься, как должно, в духе христианском. Чтобы это время послужило нам к душевной пользе и спасению, побеседуем ныне о необходимости и пользе поста. Нужен ли пост, то есть воздержание не только от известных снедей, употребляемых не в пост, но и воздержание от употребления их в большом количестве? Нужен ли пост, как воздержание от удовольствий грубой чувственности? Нужен ли пост, как воздержание от безпорядочных мыслей и движений сердца и неодобрительных поступков? - А хочешь ли ты, возлюбленный, наследовать блаженную вечность, или Царство Небесное, которое так же несомненно существует, как несомненно то, что мы живем теперь на земле, потому что в этом уверяет нас Сам воплотившийся Бог-Слово, Его пророки, апостолы и все угодники Его? Как не хотеть! Там, по верному и непреложному слову Божию, живут во веки веков правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14, 17), там Бог, там духи блаженные, там люди праведные; а на земле - в продолжение немного более семидесяти лет только почти и видишь грехи, смятения и бедствия - везде. Если хочешь, то ты непременно должен поститься: так как плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут (1 Кор. 15, 50), потому что несть Царство Божие брашно и питие (Рим. 14, 17). Плоть и кровь, пища и питие, как вещи грубые, стихийные, земные, должны остаться на земле и подвергнуться общей участи тел земных - тлению. На небе нет и не может быть места для грубой плоти и крови потому именно, что там - небо, а не земля, что существа тамошнего мipa имеют свойства совсем отличные от свойств людей, живущих в похотях мipa, свойства духовные, светоносные. Говорить ли тебе о Самом Боге, Отце блаженных обитателей неба? Он есть Дух чистейший, Который гнушается, как скверною, делами плотскими, выходящими из границ закона, умеренности и приличия. Не имать Дух Мой пребывати в человецех сих во век , - сказал Он о людях, которые оскорбляли Его своею привязанностью к чувственным удовольствиям. Почему? Зане , говорит, суть плоть (Быт. 6, 3), - потому что они - грубая плоть, кусок земли, в которой нет ничего духовного, сродного Мне. Смотри же, и о нас Он тоже теперь говорит: не имать Дух Мой пребывати в человецех сих , потому что они - дебелая плоть, в которой не может почивать Дух Мой, так как в ней живет грех, нечистота, а Я - праведен и свят. |
| Святые богоносные отцы, желая представить нам все это целой Триодью, предлагают события Ветхого Завета, и первое из них – сотворение Адама и отпадение его от райского наслаждения (что и вспоминается нами ныне), прилагая к этому нечто из прочего – равно как и из бывших тогда дел благодати – словами Моисея и пророков, в особенности Давида. Затем, по порядку, события Нового Завета, из которых первое – Благовещение, по неизреченному замыслу Божию почти всегда приходящееся на Святую Четыредесятницу. А в субботу Лазареву, Неделю Ваий и Святую Великую седмицу читаются Евангелия и в подробностях воспеваются сами святые и спасительные Страсти Христовы, а затем – Воскресение и прочее, до Сошествия Святого Духа, когда святые Деяния апостольские возвещают о том, как проповедь Евангелия зародилась и всех святых собрала, ибо Деяния эти воскресение Христово чудесами утверждают. Понеже убо за еже ни единою Адаму поститися, толика пострадахом, предлагается ныне сего воспоминание, во входе Святыя четыредесятницы: да поминающе елико зло, еже не поститися введе, потщимся пост радостне подъяти и сохранити. Якоже убо егоже погреши Адам [сиречь обожения], мы тем получим, рыдающе и постящеся и смиряющеся, дондеже нас Бог посетит: сих бо кроме неудобь прияти еже погубихом. А поскольку из-за того, что Адам единожды не постился, довелось и нам много пострадать, предлагатся ныне, при вступлении в святую Четыредесятницу, воспоминание сего события, дабы мы, памятуя, какое великое зло внесено в мир непощением, поспешили радостно возложить на себя пост и блюсти его, сетуя, воздерживаясь и смиряясь, доколе не посетит нас Бог, имея целью достичь того, в чем потерпел неудачу Адам, а именно – усыновления. Ибо без всего этого нелегко получить то, что мы погубили. Ведомо же буди, яко десятина есть, сия святая и великая четыредесятница, всего лета. Понеже бо от лености присно поститися, и от злых упразднитися не хощем, яко некую жатву душам сию апостоли, и божественнии отцы предаша: яко елика убо всем летом безместная содеяхом: ныне сокрушаеми, и постом смиряеми очистим: юже и хранити должни есмы опаснейше. |
| Что же после сего сказать нам о ней? Скажем первее всего то, что смерть есть тайна, и тайна великая и неисповедимая! Так угодно было самому Промыслу Божию и, без сомнения, по причинам самым достаточным, для целей самых благотворных. В чем состоят эти причины? По всей вероятности, в том, что таков самый именно предмет. Чтобы пояснить нам смерть, для сего требовалось разъяснить отношения двух миров — нашего чувственного и духовного, времени и вечности: достало ли бы у нас даже понятий и слов на это? Недаром, когда наше человеческое любомудрие подходит к этому предмету, то, при всей охоте своей к многословию, невольно немеет и не знает, что сказать. Уже ли Откровению надлежало изобретать для сего новый особенный язык и учить нас оному? И для чего бы это оно сделало, хотя бы то и было для него возможно? — Разъяснение тайны смерти скорее бы послужило нам во вред, нежели в пользу; удовлетворив одному любопытству, по всей вероятности, вместе с тем лишило бы смерть благотворного действия на нашу нравственность. Тогда мы приближались к смерти, как к какому-либо темному проходу сквозь горы и леса, коих мы знаем входы и исходы: величественный и священный мрак смерти потерял бы для нас свой спасительный страх и величие. Но как же, мыслит кто-либо, и оставить нас было в совершенном неведении о таком предмете, каков конец нашей жизни? Благодарение Богу, мы и не оставлены в сем неведении. Слово Божие сказало нам все, что нужно для нас знать касательно сего предмета, как мы увидим в следующем собеседовании нашем. Теперь же извлечем из самой таинственности нашей смерти урок, для нас полезный. Нам предстоит такое великое и таинственное событие, какова смерть: сколь же неразумны те из нас, кои живут, вовсе не помышляя о том, что ожидает их на конце жизни! Этот всеобщий упрек я обратил бы особенно к тем из нас, кои во всех занятиях своих водятся особенно любознанием и любопытством, каковы особенно люди, посвятившие себя наукам. Кто бы ты ни был, возлюбленный брат, из таковых, вот тебе предмет для размышления: собственная смерть твоя! Аминь. |
| В статье британского православного епископа и богослова Каллиста (Уэра) «Великий пост и общество потребления» разбираются разные смыслы Великого поста в контексте современности, дается ряд ответов на вопрос «Как мы в современном нам потребительском обществе должны понимать назначение Великого поста?» . «Великая четыредесятница утверждает мировоззрение, полностью противоположное стандартам нашего потребительского общества», — утверждает владыка Каллист. Он особо подчеркивает идею солидарности, общности, противостоящие атомизации и «индивидуализму» общества потребления: «цель всякого пира — именно выразить koinonia и братство людей. Пища здесь — связующее звено, и поэтому каждая совместная трапеза есть утверждение общности» — помимо прочего, это подразумевает дела милосердия, социальную активность, реальное восстановление общности, а не на словах и в символах только. О том, что пост — не есть проклятие миру, а наоборот Уэр пишет: «Наши тела созданы Богом, и значит, по существу своему хороши. Пища и питие, как и сексуальность, есть дар Божий; все материальные вещи могут быть таинством Его присутствия, средствами общения с Ним. Почему же тогда мы должны воздерживаться и поститься? Дело в том, что хотя мир, как творение Божье, “хорош весьма”, это в то же время мир падший. Пост и воздержание исправляют наши взаимоотношения с материальным миром, очищая нас от последствий нашей греховности и восстанавливая первоначальное видение сотворенного мира. С этой точки зрения аскеза — не отрицание, а утверждение внутренней святости всего материального. Наша цель — не подавление тела, но его преображение. Правильно понятая аскетика есть борьба не против, а за тело» — а как мы знаем, у наших современников более чем хватает проблем со своим телом вроде пищевых расстройств, автотравматизма и пр. Кроме этого, Уэр проговаривает множество других весьма актуальных вещей. Группа Вконтакте Facebook группа Великий пост и общество потребления В христианском сообществе, как западном, так и восточном, время Великого поста — семь недель перед Пасхой — традиционно рассматривается как высшая точка церковного года. Эmo kairos — время решений и возможностей, специально выделенное время. Но выделенное для чего? Как мы в современном нам потребительском обществе должны понимать назначение Великого поста, или, как говорят православные, Великой четыредесятницы? Какое отношение имеет, и имеет ли Великий пост к экологическому кризису, с которым все мы сегодня сталкиваемся? |
| За труды Ласкаря на пользу нации ( γενος) Бог возвысил его на царство ромэйских городов на Востоке, и теперь на нем покоится десница Господа. Никто не смеет ослушаться помазанника. Перед ним великая цель. Если столица сожжена за грехи народа, то Бог оставил семя – царство Ласкаря. Божеству желательно, чтобы подданные без принуждения повиновались царям, ибо и в природе существует необходимый порядок. За справедливым и послушным царством обеспечена помощь Божия. «Если мы будем соблюдать такой порядок в управлении, – пишет Хониат, – то сможем сказать: «восстань и ввергнись в море» горе сей, племени италов (франков), у которого каменное сердце и гордость выше холмов и гор, которое, переправившись по морю, вторглось в нашу землю и широко разинуло на нее свою пасть; и снова возвратим себе родные земли, которых мы лишились, – древнее, исконное наше обиталище, рай и град Господа сил у Геллеспонта, град Бога нашего, знаменитая и желанная для всех народов, исконная утеха вселенной. И сподоби, Христе... нас, проведших четыредесятницу, воспеть тебе воскресную песнь и в будущем победные на врагов гимны; если же удастся Ласкарю, как новому Моисею, отпраздновать и вход свой в град, из которого был изгнан, то это будет чудо из чудес Твоих. Тогда и прочая паства, услыша голос царя, соберется воедино в одну овчарню, не будучи доселе от двора сего, и будет едино стадо и един пастырь...» 46 Вскоре по венчании на царство Ласкарь заключил перемирие с Генрихом, которому было не до Азии, и отправился на юг собирать греческие земли. Он выгнал из Филадельфии Манкафу, из округа Сампсона – архонта Савву; затем он напал на Маврозоми, владевшего долиною Меандра под покровительством своего зятя султана Кейхозрева. Ласкарь разбил его турецкий отряд, но ссориться с Кейхозревом было опасно, и Ласкарь предпочел оставить Маврозоми верхнюю часть долины с городами Хонами и Лаодикеей. Царство Ласкаря в короткое время увеличилось чрезвычайно, охватив почти все «восточные ромэйские города». Ему было подвластно сверх Вифинии и Мизии все богатое побережье Эгейского моря до Меандра с городами Смирной, Филадельфией, Ефесом и многими меньшими; его царство доходило до Галатии и Каппадокии, внутри полуострова со стороны Икония оно доходило до Филомилия, крепости во Фригии. |
|
|
