| Препровождаю к вам полученное мною письмо преосвященного Леонтия. Не потрудитесь ли написать Злотникову, чтобы поступил согласно его приказанию? Из книг, выбранных мною для академической библиотеки, некоторые я отложил для Братства 171 . Именно: Минологий, т.е. месяцеслов императора Василия (три тома), – тут множество рисунков X–XI вв. с изображением благословящей руки и другими для нас важными; Подземный Рим (Roma subterranea), т.е. катакомбы (два тома), тоже со множеством любопытных для нас рисунков; Проскинитарий или описание св. града Иерусалима, посвященное патриарху Анфиму 1808 г., также со множеством рисунков; Путешествие Олеария в Россию (на немецком языке), с рисунками. Если и вы признаете нужными для нас эти книги, то скажите отцу Филарету, чтобы внес их в каталог. Я не помню только, но взят ли нами из библиотеки Алексея Иваныча русский перевод Олеария с рисунками же. В таком случае немецкий экземпляр можно будет отдать в Академию. Одобряете ли вы, что я написал в вашем путешестви о монетах, подаренных вам отцом Антонином 172 ? Быть может следовало сказать подробнее?» Между тем и о. Павел, еще не получив моего письма, писал мне по поводу одного возникшего тогда, но неудавшегося, предприятия, к участию в котором хотели привлечь наше Братство. Образовалось «Общество народных чтений», в котором главным деятелем и распорядителем явился тогдашний московский почтдиректор Подгорецкий, не подготовленный к тому ни воспитанием, ни служебною деятельностью, но весьма предприимчивый и ловкий человек. Для совещаний по этому делу в его квартире собиралось ученое московское духовенство, ближайшим образом заинтересованное в нем, так как чтения предполагалось вести религиозно-нравственные. К участию в них Подгорецкий приглашал (не безуспешно) Академию; обратился с приглашением и к нашему Братству. Приглашение это отец председатель препроводил к отцу Павлу, а он прислал ко мне при следующем письме: Посылаю к вам полученное отцом председателем отношение «Общества народных чтений» и письмо отца председателя ко мне. |
| Под именем Григория Нисского сохранилось похвальное слово Ефрему (Migne. PG, t. 46, col. 819–850). Целый ряд сочинений Ефрема дошел только в греческом переводе; впрочем, их принадлежность Ефрему часто является спорной, и вообще «греческий Ефрем» – одна из сложнейших проблем патрологии, см.: D. Hemmerdinger-Iliadon. Ephrem grec//Dictionnaire de Spirituality ascetique et mystique. Vol. 4. P., 1950. Col. 800–815. 206 Влияние эсхатологических мотивов Ефрема фиксировано в алли-теративной поэме о конце света «Мусипилли» (конец VIII – начало IX века, баварская монашеская среда) и в рифмованном переложении Евангелий Отфрида Вейсенбургского (ок. 865 года, круг Рабана Мавра). К этому перечню следует также добавить англосаксонского поэта IX века Кюневульфа. См.: G. Grau. Quellen und Verwandschaften der alteren germanischen Dichtungen des Jiingsten Gerichtes//«Studien zur engli-schen Philologie», 31. Halle, 1908. 207 См.: Т. Andrae. Mohammed, sein Leben und seine Glaube. Gottin-gen, 1932. S. 71–72; E. Beck. Ephraems Hymnen uber das Paradies//«Studia Anselmiana». 1951. 26. S. 71, FuBnote 2; F. Graffiti. Introduction et notes//Ephrem de Nisibe. Hymnes sur le Paradis («Sources Chr6tiennes», 137). P., 1968. P. 103. Note 1. 209 См.: Е. Beck. Asketentum und Monchtum bei Ephram//II Monach-esimo Orientale. Roma, 1958. S. 341–360; L. W. Barnard. Op. cit. P. 202–207. 210 Если верить агиографической традиции, даже знаменитый Рождественский гимн Романа Сладкопевца (Н» жхрвёусх; or 24 большие строфы, объединенные строго логическим развертыванием сюжета, блистающие тщательной риторической отделкой слога и безупречно выдержанной сложной метрической организацией) – не что иное, как боговдохновенная импровизация (мотив, повторяющийся во всех житийных текстах о Романе, например в заметке Минология Василия II – Migne PG, t. 117, col 81; ср.: С. С. Аверинцев . Поэтика ранневизантий-ской литературы. М., 1977. С. 448–449). Историку агиографических то-посов легенда эта весьма интересна; но если из нее что-нибудь может почерпнуть историк гимнографии, так разве что самое общее (хотя, может статься, не всегда излишнее) напоминание о том, что даже столь отделанный гимн Романа есть по своему внутреннему заданию не совсем «произведение литературы» в том смысле, в котором «Энеида» – произведение литературы, так что поэзия Вергилия допускает интерес к подробностям психологии творчества (проявившийся, например, в Светониевой биографии Вергилия, гл. 22–24), а поэзия Романа – нет (и одна из функций легенды – блокировать возможность такого интереса); иначе говоря, Роман все-таки стоит между «литератором» и, скажем, библейским пророком, хотя и много ближе к «литератору», чем Ефрем. Последнего легче вообразить действительно импровизирующим какой-нибудь из своих гимнов. |
| Считать такие пояса заносными из России или же заимствованными из обычной житейской обстановки, так как простой и даже интеллигентный восточный обыватель любит щеголять в широких поясах, мы не решаемся. Западная богослужебная практика, как известно, также не чужда обычая употреблять при богослужении широкие пояса, хотя и дозволяет их только епископам, священники же довольствуются узкими поясами. Священнический подризник (стихарь) – камисий, имея рукава «широци и долзи», узко стягивавшиеся у самых кистей рук, в древнее время не нуждался в особых поручах (τ πιμανκια) или нарукавниках, которыми бы можно было стягивать рукава священнических подризников или стихарей и через то давать рукам священников большую свободу действия. В Минологии императора Василия И Македонянина таких особых поручей в изображениях не только святых пресвитеров, но даже епископов мы не видим: рукава их подризников – камисиев украшаются в большинстве случаев особыми полосками (τ λρια) в виде зигзогов в два ряда и иногда крестом между ними 106 . Экзегеты православного богослужения древнейшого времени, умалчивая о существовании в богослужебном одеянии священнослужителей особых поручей, говорят об этих украшениях на рукавах (ες τ πιμανκια λρια) и придают им особенное символическое значение. «Обшивки на рукавах стихаря, по словам Германа, патриарха Константинопольского, знаменуют узы Христовы, которыми, связав, отвели Его к архиерею Каиафе и Пилату» 107 . Поручи, как самостоятельная часть в облачении пресвитеров и епископов, – несомненно позднейшого происхождения. Поручи явились сначала в костюме византийских императоров и составляли естественное и необходимое дополнение дивитисия=далматики или саккоса, надевавшогося поверх остальных одежд и имевшого весьма короткие рукава, для прикрытия туники или стихаря 108 . Появились в церковном употреблении поручи прежде всего в архиерейском облачении и несомненно вместе с саккосом, дарованным византийскими императорами сначала Константинопольскому патриарху, а потом другим патриархам и почетнейшим Митрополитам. |
| Возможно, что наши характерные рефлексы или двухцветные оттенки появились еще в древне-христианской живописи из антика, так как в древне-греческой живописи можно указать существование фиолетовых теней на светло-голубых одеждах. Но наиболее ясною и характерною становится эта форма в ранней и средневековой живописи Италии. Чтобы не ходить далеко, укажем в известной фреске Распятия, в ц. св. Марии Антиквы в Риме, голубой колобий Спасителя: в тенях голубой цвет передан сильно фиолетовым или даже розовым тоном. То же самое можем указать в разных мозаиках работы фамилии Косматов, в которых зеленые мантии имеют красно-коричневые тени. Со второй половины XIII столетия и затем в течение всего XIV века итальянская живопись представляет повсюду этот характерный признак. Мы переберем, в виде доказательства, фактические примеры этой фактуры, но предварительно считаем нужным остановиться на пункте об ее генетическом происхождении. Зная обширное поприще византийского влияния в Италии, должно, прежде всего, задаться вопросом: не составляет ли указанная техническая особенность результатом этого именно влияния, т. е. не была ли эта особенность в византийском искусстве. Дело в том, что если бы это обстоятельство подтвердилось исторически, то существование этой особенности в итало-критской иконописи было бы натуральнее относить к греческим образцам, которые должны были быть ближе к грекам, ее руководителям, чем к самой итальянской живописи. С этою целью я просмотрел в оригинале весь кодекс (gr. 1613) Ватиканского Минология имп. Василия II Болгаробойцы (976–1025), в котором, как известно, сосредоточены все технические свойства и достоинства византийского искусства лучшей эпохи 69 . В результате этого осмотра, считаю возможным удостоверить, что в этом кодексе особенность эта нигде не замечается и что напротив того, несмотря на всю кажущуюся разницу, разнообразные миниатюры этого кодекса не выступают нисколько из обычных технических рамок византийского искусства. Здесь, как и во всем византийском искусстве, не исключая мозаик, основным техническим приемом являются так называемые блики или пробела, т. е. высветление в светлых местах основного цвета смешением его с белилами; крайнею степенью блика является наложение прямо белил. Отсюда происходит, как известно, общее впечатление полутонов, чего-то утонченного, цвета и краски, потушенной или погашенной, по нашему, – господство бледных полутонов. |
| Лит.: Успенский А. И. Церковно-археол. хранилище при Московском дворце в XVII в.//ЧОИДР. 1902. Т. 3. С. 53, 54; Христианские реликвии в Московском Кремле: Кат./Ред.-сост.: А. М. Лидов, И. А. Стерлигова. М., 2000. Кат. 36. С. 134-135; Родникова И. С. Напрестольные серебряные кресты из собр. Псковского музея//Ставрографический сб. М., 2003. Вып. 2. С. 2-38. М. А. Маханько Почитание М. в древней славянской традиции представлено лишь краткими памятями, в т. ч. синаксарным (проложным) Житием в составе Пролога под 23 мая (перевод XI-XII вв.), древнейшие рукописи датируются XIII-XIV вв. (издание по одному из южнослав. списков см.: Пролог бр. 72/Изд. подгот.: В. Десподова и др. Ckonje, 2006. С. 272). Житие содержит немного исторических деталей: только название епископии М., время его подвижничества при императоре-иконоборце Льве V, осуждение на изгнание без указания конкретного места. Греческий оригинал слав. Жития был близок редакции, помещенной в Минологии Василия II (PG. 117. Col. 472). В пространной редакции Пролога (древнерус. переработке кон. XII в.) исторические сведения о М. представлены шире, вероятно, на основании синаксарного Жития сподвижника М.- исп. Феофилакта, еп. Никомидийского (в Прологе под 8 марта), где сказано, что М. был монахом в созданном патриархом Тарасием мон-ре на Босфоре (по-славянски называвшемся Суд), а затем поставлен митрополитом в Синаде. Проложное Житие из пространной редакции вошло в состав Великих Миней-Четьих митр. Макария (ВМЧ. Май. Дни 9-23. Л. 613 об.-614; изд.: Die grossen Lesemenäen des Metropoliten Makarij. Uspenskij spisok. Mai/Hrsg. E. Weiher, S. O. Šmidt, A. I. Škurko. Freiburg i. Br., 2009. Bd. 2. S. 1226-1227). Сказание о М. в составе Стишного Пролога, переведенного юж. славянами в XIV в., прославляет его борьбу с еретиками, в особенности с имп. Львом, называемым «зверем злоименитым», к-рому М. дерзко отвечает, отказываясь подчиниться приказу отречься от почитания икон (ВМЧ. Май. Дни 9-23 мая. Л. 643 об.). Греч. оригинал этого сказания находится в греч. Минеях под 23 мая, а также в Синаксаре К-польской ц. (SynCP. Col. 703-704). |
| 187 В отличие от более аморфной «Геллеспонтской части (области)» (tou Ellespontou mere), указанной в предыдущем греческом Житии (§ 10), здесь конкретно назван Геллеспонт – пролив Дарданеллы, открывающий выход в Эгейское море. Здесь крупнейшим контактным центром – панигиром и таможней – «станцией «комитов проливов», а затем коммеркиариев, являлся портовый Авидос, который притягивал всех проплывавших (Сорочан С. Б. Византия IV–IX вв.: Этюды рынка. – Харьков, 1998. – С. 305). Едва ли его миновал упомянутый путешественник. Указание на «тамошнего ученика» Василея заставляет вспомнить двух иереев, бывших с Василеем в Херсоне. Не исключено, что они могли быть из числа крещенных херсонеситов, рукоположенных прибывшим в город епископом (ср. §7 греческого Жития). 188 В этом варианте Жития не говориться, что все трое епископов предназначались для Херсона. Они отправились туда вместе только потому, что узнали о мученической смерти Василея и неуспехе его дела. 189 То есть похоронить в некрополе, очевидно, с юго-восточной стороны города, около Карантинной бухты. 190 Учитывая время епископского служения Еферия или Эферия (Aitherios) Херсонского здесь должно было значится имя императора Валента (364–378) или Валентиниана II (375–392), однако для агиографов они тускнели в свете святых деяний Константина Великого . Учитывая время епископского служения Еферия или Эферия (Aitherios) Херсонского здесь должно было значится имя императора Валента (364–378) или Валентиниана II (375–392), однако для агиографов они тускнели в свете святых деяний Константина Великого . 191 Это «всесильное воинство» К. Цукерман предлагает отождествлять с отрядом баллистариев, известным из херсонесской эпиграфики 70-х гг. IV в. (Цукерман К. Епископы и гарнизон... – С. 558; ср.: Айбабин А. И. Этническая история ранневизантийского Крыма. – Симферополь, 1999. – С. 53). 192 В синаксарном варианте Житий из Минологии Василия II и в греческой рукописи XIV в., изданной Ф. Алкином, тоже говориться о вводе в Херсон воинской части и изгнании из города язычников уже в епископство Еферия (Латышев В. В. Жития св. епископов Херсонеских. – С. 18–20; Halkin F. La passion des sept eveques de Cherson (Crimee)//AB. – 1984. – T. 102. – P. 258). По этой версии, только смерть епископа вернула все на круги своя и помогла «идолопоклонникам» и в этот раз одержать верх. Это отличается от текста греческой и Супрасльской миней (XI в.), где Еферий гибнет на острове, не добравшись до Херсонеса и не обратив его жителей. |
| И вот в конце XIX столетия, когда окрепло сознание недостаточности старых подлинников и неудовлетворительного состояния религиозного искусства, мы встречаем уже и две попытки составить новый лицевой подлинник, применительно к духу и характеру старины и на основании научных данных. Первая попытка принадлежит князю Гагарину и обнимает только темы Евангельской истории и псалтири, вторая – это изданный в настоящем году Московскою синодальною типографиею цельный иконописный подлинник. В своем труде „Изображения из св. Евангелий в свободных подражаниях древнейшим источникам» (31 лист Ев. и 9 л. из Псалтири) князь Гр. Гагарин ставит своею задачею „обновить старые византийские источники, выражающие с простотою первых времен христианские чувства. В качестве первых источников выступают здесь: ватиканский минологий Импер. Василия II, мозаики Равеннские и Киевские, миниатюры Гелатского Евангелия XII в.; Парижский кодекс Григория Богослова 510), Ев. Трапезундское и несколько авориев; для иллюстрации псалтырных взяты лишь миниатюры Парижской псалтыри 139. Автор как можно видеть берет главнейшие художественные мотивы из этих источников и совершенно свободно перерабатывает сюжеты, по своему личному соображению. Мы далеки от мысли ставить в вину автору незначительный объем его первоисточников; согласны принципиально и с его мыслью о возможности и целесообразности переработки древних источников применительно к требованиям нашей современности; но в целом не находим здесь единства и строгой последовательности. Эпоха равеннских мозаик (V–VI вв.) стоит далеко не только от эпохи Гелатского Евангелия (XII в.), но и от мозаик Киево-Софийского собора (XI в.) и ватиканского минология (X в.), и хотя все эти памятники можно отнести к числу византийских, – все-таки разница в их стиле весьма значительна, и она выступает в рисунках кн. Гагарина слишком сильно, в ущерб требованию единства. Иконографические типы указанных оригиналов изменены, но не к лучшему: ни в одном из рисунков нет более или менее точно переданного византийского типа И. |
| Иконография сцен жития В. Р. в средневек. период ограничивается эпизодом отсечения главы в миниатюрах минологиев. Редким примером житийной иконографии святого является образ «Св. Вонифатий с житием» XIX в. (ГМЗК). Лит. основой житийного цикла иконы послужило краткое проложное житие святого, восходящее к тексту, помещенному в Минологии Василия II (слав. пер.: ВМЧ. Л. 344а (под 19 дек.)). В среднике иконы святой, облаченный в длинный далматик и плащ, представлен в рост, с крестом в правой руке. На полях помещены 12 клейм жития, каждое снабжено подробной надписью: «Аглаида посылает Вонифатия за мощами св. мучеников» (Аглаида восседает на возвышении на фоне палат, перед ней стоит В. Р.); «Вонифатий отправляется в путь» (в центре изображен В. Р., Аглаида (слева) подает ему ризу, друзья (справа) - ковчежец для мощей); «Вонифатий достигает «стран Асийских» и становится свидетелем мучений христиан» (справа судья восседает на престоле под балдахином, перед ним слуги избивают палками 2 мучеников, позади них В. Р. со спутниками); «Бичевание Вонифатия у столба» (обнаженный В. Р. висит вниз головой на столбе, воины побивают его палками, справа на престоле восседает судья); «Мучение Вонифатия тростием» (слева на возвышении представлен судья, перед ним стоит В. Р., воины и слуги вонзают в его руки и ноги заостренные лучины;) «Увещание Вонифатия» (в правой части на престоле судья, перед ним стоит Вонифатий, окруженный воинами); «Мучение Вонифатия в котле» (слева изображен судья на престоле, охраняемый 2 воинами, справа - слуга, раздувающий огонь в каменной печи, на к-рой стоит кипящий котел, в котле стоит В. Р. с простертыми в молении руками); «Мучение Вонифатия оловом» (справа представлен судья, в центре - В. Р., один слуга держит его за руки, др. вливает ему в рот расплавленное олово, рядом стоит жаровня с оловом); «Моление Вонифатия. Казнь мученика» (в левом верхнем углу изображено коленопреклоненное моление В. Р., трое мужей простирают к нему руки); на переднем плане представлено усекновение главы одного из мучеников (не В. Р.) - средовека без нимба и в др. одеждах); «Друзья отыскивают тело Вонифатия» (на переднем плане обезглавленные тела мучеников и 5 кровоточащих голов в нимбах, трое мужей склоняются над телами); «Принесение мощей Вонифатия в Рим. Явление ангела Аглаиде» (в левой части на фоне архитектурного павильона представлено ложе со спящей Аглаидой, за ложем обращающийся к ней ангел); в правой верхней части клейма четверо мужей несут саркофаг с телом В. Р., задрапированным по плечи покровом); «Перенесение мощей Вонифатия в храм» (священник и диакон крестным ходом несут саркофаг с мощами по направлению к 3-главому храму). |
| Его персонажи приземистые, с большими головами, широкими тяжелыми лицами, с крупными, словно застывшими чертами, обведенными темным контуром, огромными, широко раскрытыми глазами. Он активно использует пластическую моделировку, энергичную и интенсивную в ликах старцев и более мягкую в ликах юных святых. Близость миниатюр мастеров Георгия и Симеона Влахернита к новым тенденциям визант. живописи 2-й четв. XI в. делает более вероятной позднюю датировку В. М.- 1001-1016 гг. Изд.: Albani A. Menologium graecorum iussu Basilii imperatoris graece olim editum, munificentia et liberalitate sanctissimi D. N. Benedicti XIII in tres partes divisum nunc primum graece et latine prodit studio et opera Annibalis tit. S. Clementis presb. Card. Albani. Urbinum, 1727; PG. 117; MenolBas. Vol. 1-2. (факсим.). Лит.: Кондаков Н. П. История визант. искусства и иконографии по миниатюрам греч. рукописей. Од., 1876. С. 207-211; Delehaye H. Le Synaxaire de Sirmond//AnBoll. 1895. T. 14. P. 396-434, 406-407; idem. SynCP; Giannelli С. Codices Vaticani Graeci: Codices 1485-1683. Vat., 1950. P. 276-278; Frolow A. L " origine des miniatures du Ménologe du Vatican//ЗРВИ. 1960. T. 6. С. 29-42; Frolow A. , Š evcenko I. Illuminators of Menologium of Basil II//Bsl. 1965. T. 26. P. 404-408; Š ev enko I. Illuminators of Menologium of Basil II//DOP. 1962. Vol. 16. P. 245-276; idem. On Pantoleon the Painter//JÖB. 1972. Bd. 21. S. 241-249; Canart P. , Peri V. Sussidi bibliografici per i manoscritti greci della Biblioteca Vaticana//ST. 1970. Vol. 261. P. 617-618; Weitzmann K. Illustrations in Roll and Codex: A Study of Origin and Method of Text Illustration. Princeton, 19702. P. 200-205; Дер Нерсесян С. Московский менологий//Византия: Сб. ст. в честь В. Н. Лазарева. С. 94-111; Der Nersessian S. Remarks on the Date of the Menologium and the Psalter Written for Basil II// idem. Byzantine and Armenian Studies. Louvain, 1973. P. 113-128; Лазарев В. Н. История визант. живописи. М., 1986. Т. 1. С. 70; Т. 2. Илл. 107-110; Buonocore M. Bibliografia dei fondi manoscritti della Biblioteca Vaticana (1968-1980)//ST. 1986. Vol. 319. Il N 18.265-18.360; Ceresa M. Bibliografia dei fondi manoscritti della Biblioteca Vaticana (1981-1985)//Ibid. 1991. Vol. 342. P. 388-389; 1998. Vol. 379. P. 449; Rohmann J. Die Miniaturen des Vatikanischen Menologions: Zur Problematik ihrer Namensbeischriften//JÖB. 1999. Bd. 49. S. 249-265; Zakharova A. Gli otto artisti del Menologio di Basilio II//Miscellanea Bibliothecae Apostolicae Vaticanae. R., 2003. Vol. 10 (416). Р. 379-432. |
| В выделении содержательно значимых деталей за счет их утрированного размера (напр., увеличенные пропорции рук в жесте благословения, большие глаза) можно видеть один из результатов поиска новых художественных средств. Особенности декорирования Цкароставского Четвероевангелия (Кекел. А 98, посл. четв. X в.), как и I Джручского, отмечены вниманием к линейному рисунку, свободному от позднеантичного влияния, разделка одежд приближается к чисто декоративной функции. Благовещение. Миниатюра из Синаксаря еп. Захарии Валашкертели. 1-я треть XI в. (Кекел. А 648) Благовещение. Миниатюра из Синаксаря еп. Захарии Валашкертели. 1-я треть XI в. (Кекел. А 648) С кон. X в. культурно-исторические связи Г. со странами христ. Востока (Сирия, Палестина) ослабевают, определяющей до нач. XIII в. становится ориентация груз. искусства на К-поль. Этот период - время расцвета груз. средневек. живописи, в т. ч. книжной. Блестящие образцы визант. иллюминированной рукописи порождали естественное желание соответствовать высокому уровню их исполнения, иногда для украшения рукописей приглашались греческие мастера. Памятники этого периода, созданные не только в скрипториях груз. мон-рей на территории Византии (Иверский на Афоне, Сохастери и Хора (Кахрие-джами) в К-поле, Калипосский Богородицкий на Чёрной Горе близ Антиохии), но и в пределах Г., по художественной значимости представляют научный интерес для истории византийского искусства. В 1-й трети XI в. в К-поле был создан Синаксарь еп. Захарии Валашкертели (Кекел. A 648; сохр. 78 миниатюр). Миниатюры этого кодекса, отражая, с одной стороны, тенденции развития визант. миниатюры кон. Х - нач. XI в., с другой - имеют и нек-рые особенности, что заметно при сравнении с близким по составу и стилю Минологием Василия II (Vat. gr. 1613, 976-1025 гг.). Так, в выборе изображений предпочтение отдается отдельно стоящим фигурам, а не сценам мучения; композиции становятся более лаконичными. Миниатюры снабжены пояснительными надписями на греч. и груз. языках, нек-рые из них по стилистическим особенностям могут быть отнесены к работе груз. |
|
|
