| В дальнейшем рассказе изумляет сперва умолчание о подробностях вражды между Всеволодовичами, о Липецкой битве; но если предположить, что летопись составлена приверженцем Константина, но после его смерти, когда вследствие новых отношений, в интересах самих детей Константиновых не нужно было напоминать дяде их Юрию о Липецкой битве, то мы поймем смысл этого краткого известия о вражде Всеволодовичей, этого старания указать преимущественно на великую любовь, которая после того начала господствовать между братьями. Подробности о предсмертных распоряжениях Константина, пространная похвала ему, упоминовение, что в 1221 году погорел город Ярославль, но двор княжий остался цел молитвою доброго Константина, утверждают нас именно в том предположении, что летопись продолжала писаться и по смерти Константина его приверженцем, который поселился теперь в Ростове у старшего сына Константинова; самое выражение под 1227 годом в рассказе о посвящении епископа владимирского Митрофана:. «Приключися мне грешному ту быти» – это выражение, указывающее на случайное в то время пребывание летописца во Владимире, заставляет нас также думать, что постоянно он жил в Ростове. Описание посвящения ростовского епископа Кирилла, встреча ему в Ростове, похвала ему, наконец, свидетельство, что автор рассказа сам записывал проповеди Кирилловы, убеждают нас окончательно в том, что мы имеем дело с ростовским летописцем, т. е. живущим в Ростове. В известии о нашествии Батыя ростовского же летописца обличают подробности о кончине ростовского князя Василька Константиновича похвала этому князю, особенно же слова, что бояре, служившие доброму Васильку, не могли уже после служить никакому другому князю: так он был добр до своих слуг! Признак ростовского летописца можно видеть и под 1260 годом в известии о приезде Александра Невского в Ростов; также под 1261 годом в известии об епископе Кирилле и об архимандрите Игнатии. Как известия этого летописца относятся к указанным прежде известиям владимирского летописца, определить с точностию нельзя; очень быть может, что один и тот же летописец, который жил сперва во Владимире при Всеволоде III, был в числе приближенных людей к старшему сыну его Константину и переселился вместе с ним в Ростов. |
| Василий Иванович в ожидании Ашота Телемаковича посмотрел на входную дверь и увидел Владимира Всеволодовича. Тот шел к нему не свойственным для него быстрым шагом и при этом загадочно улыбался. Он сразу отвел друга к окну, где было меньше народа и, сказал: — Есть один очень выгодный заказ. Сын министра, сам, как их называют теперь, предприниматель, очевидно не зная, куда девать деньги, хочет собрать коллекцию античных монет. Все подробности он изложит тебе сам. Я же, зная тебя, скажу только одно — не вздумай отказываться от денег! Такой заказ может быть только раз в жизни! Василий Иванович внимательно выслушал Владимира Всеволодовича и с недоумением посмотрел на него: — А почему ты сам не возьмешься за него? — Честно скажу — хотел! — признался тот. — Но у меня скоро защита докторской диссертации, потом надо готовить археологическую партию. Словом — некогда. К тому же, они хотят именно тебя! — Почему? Я ведь без году неделя в античной нумизматике… — Откровенно говоря, я и сам поначалу был несколько удивлен этим. Однако потом понял, что они, кажется, навели все необходимые справки о нашем клубе, и ты подошел им больше, чем остальные. Тем более, им нужны не только монеты, но и, как они сказали, художественный сертификат к ним. То есть — твои рассказы! Ну так что, согласен? — Спрашиваешь… — Тогда идем! Владимир Всеволодович вывел друга из клуба и кивнул в сторону большого, тогда еще непривычного для Москвы, мерседеса: — Вон они! Дальше иди сам… И помни, что я сказал! Около машины стояли два элегантно одетых молодых мужчины. Один — рослый, с добродушным лицом и толстыми губами, с начальственным видом выслушивал другого, у которого, наоборот, было волевое и жесткое, хотя и красивое лицо. Как понял из разговора Василий Иванович, он предлагал своему начальнику под видом низкосортного горбыля вывозить из страны в Германию первоклассную древесину и заверял, что все проблемы с таможней на границе он берет на себя: вагоны будут опломбированы еще в Москве! Заметив подошедшего Василия Ивановича, предприниматели замолчали. |
| — Вот и отлично! — подытожил Соколов и благодушно разрешил: — Ну, а если у нас возникнут спорные моменты, можете пригласить своего доверенного человека. — Только не Владимира Всеволодовича! — подал голос Градов, и Василий Иванович внутренне сжался — что-то не то было в поведении Викентия и Градова… Стараясь не обращать на это внимания — ведь, если разобраться, заказ был предназначен не для них, он достал из портфеля и протянул Соколову папку с машинописью повести. Тот неторопливо развязал тесемки, полистал ее, шевеля толстыми губами, и одобрительно сказал: — Ничего не скажешь — солидно. И — интересно. Надеюсь, моему отцу это понравится! — Это еще надо доказать! — начал было Градов, но Соколов властно остановил его: — Поверим, так сказать, на слово — писательское! — пошутил он и поинтересовался: — Ну, а что там у нас с монетами? — Вот, пожалуйста! — с готовностью протянул альбом-кляссер Василий Иванович. — Ничего не скажешь, хороши… — разглядывая монеты, похвалил Соколов. И тут раздался возмущенный голос Градова: — Позвольте! А почему здесь города и государства, упоминаний о которых нет в Евангелии? Так вы нам можете представить монеты со всего мира! — А разве апостольская проповедь не обошла всю Ойкумену — как называли римляне и эллины тогдашний мир? И потом, вы ведь сами сказали собрать монеты, связанные с христианством. — Но… — Оставь, что ты придираешься к человеку? Надо было сразу давать точное указание! — поморщился Соколов. — Если что действительно не то или не так, давай по существу! — Можно и по существу! Градов неожиданно достал из сумочки маленький альбомчик и развернул его. В нем тоже оказались монеты. — Наше условие было, чтобы это были лучшие монеты в стране. А тут, извольте полюбоваться! — сказал он и принялся показывать их Соколову. — Вот посмотрите на монету Тира, которую нам предлагает Василий Иванович, и сравните ее с этой? — Да, вроде, обе хороши! — пожал плечами Соколов. — Не скажите! — стараясь не смотреть на Василия Ивановича, подал голос Викентий, которого, незаметно подтолкнул в бок Градов. — На первой монете две буквы явно не прочеканены и трещина на гурте. |
| — И что бы это могло значить? — недоуменно посмотрел на друга Василий Иванович. — Одно из трех, — принялся рассуждать тот вслух. — Первое — случайность. Но это исключается сразу. Второе — более вероятное. Почуяв выгоду, он скупает эти монеты, чтобы потом предложить их тебе же еще дороже. И, наконец, третье, во что хотелось бы меньше всего верить. Твои заказчики делают все для того, чтобы ты не сумел выполнить их заказ. — Да зря ты так о них думаешь! Ну крутится парень, может, и правда, хочет перепродать потом это все мне! — А если нет? Условие-то было предоставить самые лучшие монеты. И что, если благодаря ему они смогут доказать, что на одну и ту же тему и них есть нечто лучшее? Поэтому мы должны на всякий случай иметь не 60, а 70, и еще лучше 80 монет. То есть десяток-другой в резерве, чтобы заменить с их точки зрения «не самые лучшие». И вообще… — Нашел! — оборвал его торжествующий вскрик Исаака Абрамовича. Тот показывал непрозрачный на этот раз пакетик. — Нашел, так показывай! — нетерпеливо потянул руку к нему Владимир Всеволодович. Но его начальник по археологической партии проворно спрятал пакетик себе за спину. — Нет, только одному ему! — предупредил он и, отведя недоумевающего Василия Ивановича подальше в сторону, зашептал: — Мне рекомендовали вас как порядочного и умеющего хранить чужие тайны человека. Так вот, дайте мне честное слово, что никому… слышите никому, кроме того, для кого готовите коллекцию, не покажете эту монету! — Даже Володьке? — А Владимиру Всеволодовичу — в первую очередь! — Ну хорошо, — подумав, что все равно монета не предназначена для друга, а она, возможно, очень нужна, если не в основную партию, то в предложенный им резерв, согласился Василий Иванович. — Даю! — Прекрасно! — обрадовался Исаак Абрамович. — Тогда смотрите! Нет — любуйтесь и наслаждайтесь! Такого дарика, заверяю вас, нет ни в Эрмитаже, ни в Русском музее. Нечто подобное я видел только в каталогах Британского музея! Первый раз Василий Иванович держал в руках золотую античную монету. Она, и правда, была прекрасная — маленькая, толстенькая, изумительного качества. |
| — Знаю! Предупрежден! Добро пожаловать! — обрадованно затряс он руку бывшего учителя и, словно это было в клубе, шепнул: — Есть очень интересная монета. Сохранность, правда, не очень, к тому же еще не чищенная. Но зато чеканка города Корсунь времен крещения Руси — как раз по вашей теме! Не желаете? — Да я, собственно, заказ уже сдал! — виновато улыбнулся Василий Иванович и, подумав, добавил: — Разве что для себя… — Ну, если, это лично для вас, то я и цену сбавлю. Всего тридцать рублей! — сказал Исаак Абрамович, протягивая мелкую медную монету, на которой было что-то похожее на якорь или крест. Точнее определить было нельзя — слишком она оказалась затертой и грязной. «Ничего себе «всего»! Ей же красная цена полтора рубля, а то и того меньше!» — возмущенно подумал Василий Иванович, но, не желая с первого дня спорить со своим новым начальником, взял монету и протянул деньги. — Только меньше показывайте ее здесь! — оглядевшись, не заметил ли кто этого, предупредил Исаак Абрамович. — А то по грязи и патине сразу поймут, что из нашего раскопа. — А что — она, и правда, из нашего? — насторожился Василий Иванович. — Пошутил-пошутил! А заодно, простите, и вас на честность проверил, — сразу заулыбался Исаак Абрамович и успокоил: — Конечно же, нет! Здесь, в селе, местные жители, знаете, сколько таких во дворах и огородах находят? Но все равно лучше молчать — мало ли что наши подумают… Продав монету, начальник экспедиции показал Василию Ивановичу лагерь: — Здесь столовая, тут жилые палатки, — объяснял он. — Туалет, простите, пока еще вон за теми кустами. Но будет и деревянный. Мы ведь еще только разворачиваемся. В прошлом году прямо в селе копали. А это — командирская палатка. Будете жить в ней вместе со мной на месте Владимира Всеволодовича. А когда он приедет, что-нибудь придумаем. Если трудно будет в походных условиях — снимите себе за копейки комнату в деревенском доме! Видите — все условия для вас! Исаак Абрамович подвел Василия Ивановича к обширному месту раскопа, где на приличном расстоянии друг от друга работали несколько человек, и уже начальственным тоном сказал: |
| После 1097 г. на Руси установился «дуумвират» - соправление Святополка и В. В. (к этому времени, вероятно к 1108, относится постройка В. В. крепости в своей Ростовской вотчине - г. Владимире-на-Клязьме). Наиболее характерной чертой этого периода стала организация активного общерус. отпора половецкой опасности - результат любечских соглашений. В результате победоносных походов 1103, 1107, 1111 и (уже после смерти кн. Святополка) 1116 гг. она была устранена на полвека, и половцы надолго заняли подчиненное место союзников тех или иных рус. князей в их междоусобной борьбе. В. В. был главным военным и политическим организатором этих походов; в его глазах они явно имели характер религ. войны. Так, во время похода 1111 г. В. В. «пристави попы своя, едучи пред полком пети тропари и коньдакы Хреста Честнаго и канун Святои Богородици» (ПСЛР. Т. 2. Стб. 266). И в «дуумвирате» со Святополком он играл ведущую роль, не усомнившись выступить вместе со Святославичами против киевского князя, когда тот в нарушение любечских соглашений хотел присвоить себе владения своих двоюродных племянников Ростиславичей (ослепление теребовльского кн. Василия Ростиславича ). Переговоры князей Святополка Изяславича в Долобске перед походом на половцев в 1103 г.Мииатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 149 об.) Переговоры князей Святополка Изяславича в Долобске перед походом на половцев в 1103 г.Мииатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 149 об.) После смерти Святополка (16 апр. 1113) В. В. беспрепятственно по призыву киевлян сел на княжение в Киеве, будучи вынужден, однако, подавлять волнения и беспорядки, вызванные притеснениями администрации Святополка и финансовым гнетом, особенно ростовщическим. Пространная редакция «Русской Правды» сохранила нек-рые законодательные установления В. В. («Устав Володимерь Всеволодича»), направленные прежде всего на ограничение ростовщических доходов (точный объем законодательства В. В. в составе «Русской Правды» до сих пор является предметом научных дискуссий). |
| Закладка кн. Мстиславом Владимировичем ц. Богородицы Пирогощей. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 164 об.) Закладка кн. Мстиславом Владимировичем ц. Богородицы Пирогощей. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 164 об.) После смерти Всеволода в 1093 г. киевский стол с согласия влиятельного черниговского кн. Владимира (Василия) Всеволодовича Мономаха занял старший в княжеском роде Святополк Изяславич (1093-1113). Смертью Всеволода воспользовался наиболее воинственный из Святославичей - Олег (с 1083 при поддержке Византии княживший в Тмутаракани), к-рый в 1094 г. при помощи половцев силой вернул себе отчинный Чернигов, вытеснив оттуда Владимира Мономаха в Переяславль. В этой запутанной политической ситуации в 1097 г. в днепровском г. Любече собрался общерус. съезд князей, призванный усовершенствовать учрежденный Ярославом Мудрым киевский сеньорат, приспособив его к изменившимся условиям. Постановление Любечского съезда: «Каждый да держит отчину свою» - означало, что владения князей по завещанию Ярослава закреплялись за его внуками: за Святополком Изяславичем - Киев, за св. кн. Давидом , Олегом и Ярославом (Панкратием) Святославичами - Чернигов (Тмутаракань в 90-х гг. XI в., видимо, перешла под власть Византии), за Владимиром Всеволодовичем - Переяславль и Ростов (помимо которых в руках Мономаха оказались еще Новгород и Смоленск), за Давидом Игоревичем - Волынь, за счет юга и юго-запада к-рой (буд. Галицкого княжества) были, однако, наделены также двое Ростиславичей. Эффективность системы коллективного сохранения status quo, установленной в Любече, была немедленно продемонстрирована в силовом урегулировании конфликта на Волыни, развязанного Давидом Игоревичем и начавшегося ослеплением Василька Ростиславича: Святополк был вынужден отказаться от попыток захватить владения Ростиславичей, а Давиду пришлось лишиться своего стола и довольствоваться второстепенным Дорогобужем. Др. положительным следствием княжеских съездов стали инициированные Владимиром Мономахом совместные действия против кочевников, набеги к-рых резко активизировались в 90-х гг. XI в., после смерти Всеволода. В результате побед 1103, 1107, 1111 и 1116 гг. половецкая опасность была устранена на полвека и половцы заняли подчиненное место союзников тех или иных рус. князей в их междоусобной борьбе. Решения Любечского съезда не затрагивали традиц. принципа наследования киевского стола генеалогически старейшим из князей; они лишь, как ясно из дальнейшего, исключили Святославичей из числа его потенциальных наследников - ведь de jure Киев не был для них отчиной, т. к. киевское княжение Святослава Ярославича считалось узурпацией. Это привело к фактическому соправлению на Руси Святополка и Владимира Мономаха, так что после смерти первого в 1113 г. Киев при поддержке местных бояр беспрепятственно перешел в руки последнего. Киевское княжение Владимира Мономаха и его старших сыновей (1113-1139) |
| Таким образом, московские князья распространяют свои владения на счет слабых, раздробленных владений потомков Константина, Ивана Всеволодовичей, Константина Ярославича; Калитою куплены были Белоозеро, Галич, Углич; летописцы не говорят, как приобретен Дмитров; они говорят об изгнании из волости князей галицкого и стародубского при Донском; но волости стародубских князей не упоминаются среди волостей Донского и наследников его; следовательно, они оставались за князьями-отчичами, вошедшими в служебные отношения к московским князьям. Княжества Нижегородско-Суздальское и Муромское были заняты не силою оружия, только после нужно было в продолжение известного времени защищать этот примысл от притязаний прежних его князей; на юге московские князья распространяют свои владения на счет слабых, раздробленных областей Черниговско-Северских, на юго-востоке – на счет князей мещерских. Но в то время, когда волости присоединяются путем мирным, куплею или хотя насильственным, но без походов и завоеваний, продолжительные войны московских князей с соседними княжествами, хотя и оканчивавшиеся благополучно, не имели следствием земельных приобретений: так, ничего не было приобретено от Твери после счастливых войн с нею при Донском, ничего не было приобретено от Рязани после определения границ при Иоанне II; попытка приобресть волости Новгородские за Двиною при Василии Дмитриевиче не удалась. Кроме приобретения целых княжеств московские князья обогатились приобретением многих сел и мест. Мы знаем, что князья постоянно вносили в свои договоры условие – не приобретать волостей в чужих владениях, вследствие чего московские князья, несмотря на свои денежные средства, не могли купить волостей ни в Тверской, ни в Рязанской области; но им открыта была для прикупов великокняжеская область Владимирская, которою они постоянно владели, и мы видели из их завещаний, как они воспользовались этим, как преимущественно наполнили своими куплями уезд Юрьева Польского; вот также одна из причин усиления московских князей. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ГЕОРГИЙ (ЮРИЙ) ВСЕВОЛОДОВИЧ Вел. кн. мч. Георгий Всеволодович. Икона из собора Зимнего дворца. Сер.- 2-я пол. XVII в. Вел. кн. мч. Георгий Всеволодович. Икона из собора Зимнего дворца. Сер.- 2-я пол. XVII в. Вел. кн. мч. Георгрий Всеволодович. Икона. 1645 г. (ГТГ) После смерти Всеволода (15 апр. 1212) Г. В. стал вел. князем владимирским. Константин с этим не смирился. Г. В. предлагал передать брату Владимир в обмен на Ростов. Однако Константин, желавший посадить в Ростове сына кн. мч. Василия (Василько) Константиновича, соглашался отдать взамен Владимира Суздаль, что не устраивало Г. В. Начались военные действия: Г. В. с братом кн. Ярославом отправились на Ростов, но до решающей битвы дело не дошло, было заключено перемирие. В том же 1212 г. Г. В. отпустил в Рязань рязанских князей с женами, еп. Арсения и людей, захваченных в плен его отцом во время походов в 1207 и 1208 гг. В 1213 г. междоусобица возобновилась, Г. В. и Ярослав с ратью ходили к Ростову и вновь все решилось миром. В этот раз на стороне Константина выступил сидевший в Москве кн. Владимир Всеволодович, на стороне Г. В.- кн. Святослав Всеволодович. По окончании военных действий Г. В. вывел Владимира с московского княжения на юг Руси - в Переяславль Русский. С противостоянием Г. В. и Константина Всеволодовича связано учреждение 2-й епископской кафедры в Сев.-Вост. Руси - Суздальско-Владимирской (см. Владимирская и Суздальская епархия ). В кон. 1214 г. владимирцы во главе с Г. В. «изгнаша» с кафедры Ростовского еп. Иоанна, к-рый «отписася епископии всея земля Ростовьскыя» и удалился в Боголюбов (или в суздальский Космодамианов) мон-рь, где принял схиму. 10 нояб. 1214 г. во епископа Ростовского был хиротонисан Пахомий , духовник кн. Константина Всеволодовича. В 1214/15 г. по инициативе Г. В. епископом Суздальским и Владимирским был поставлен игум. владимирского в честь Рождества Пресв. Богородицы мон-ря св. Симон . |
| 307. Андрей Всеволодович, князь друцкий, которого Всеволода сын – неизвестно, – Летопись именует его однажды, в числе князей, присланных Витовтом, великим князем литовским, на выручку Одоева, терпевшого от Татар, в 1423 г. 308. Андрей Всеволодович 308. Андрей Всеволодович, прозванием Шутиха, первый удельный князь мезецкий (мещовский), старший из двух сыновей Всеволода Юрьевича (Георгиевича), князя торусского 587), правнук св. Михаила черниговского 138). – Именуется только в родословных, из которых видно, чго он ум. в 1361 г., оставив сыновей: Александра, родоначальника князей Бирятинских 227), Федора ) Романа ), Ивана 790) и Василия, прозванием Слепой 432), князей мезецких. – Примечание. Карамзин говорит: «вероятнее, что сей Андрей был внуком, а не правнуком Михаила черниговского» (Ист. Гос. Рос. т. IV, прим. 44, изд. 1842 г.); но почему «вероятнее» – этого он не объясняет. 309. Андрей Всеволодович 309. Андрей Всеволодович, князь черниговский, сын Всеволода Святославича Чёрного, князя черниговского и, кратковременно, великого князя киевского 585), от второго брака с неизвестной, единокровный брат св. Михаила черниговского 138). Упоминается, летописно однажды, по случаю женитьбы своей на Ольге Васильковне (Васильевне) ), дочери Василька (Василия) Романовича, князя владимиро-волынского 514), племяннице Даниила, короля галичского 67), в 1261 г. Других сведений, даже родословных, о нем нет; и надо полагать, что потомства он не оставил. 310. Андрей Глебович 310. Андрей Глебович, князь рязанский, старший из шести сыновей Глеба Ростиславича, князя рязанского 615), от брака с дочерью Ростислава Юрьевича (Георгиевича), князя переяславского ), неизвестной по имени. – Именуется летописно однажды, как участник поражения, нанесенного Половцам Игорем Святославичем, князем северским 104), на р, Хирии, в 1831 г. – Дальнейших сведений о нем нет, и надо полагать, что он ум. раньше летописного дележа земель муромо-рязанских между его братьями, в 1486 г. – Примечание. Князь этот пропущен не только во всех напечатаяых родословных (нам известных), но и в «Указателе к осьми томам Полного Собрания Русских Летописей» (вып. I. изд. 1868), хотя имя его (правда, без отчества) приведено на стр. 127 т. II, П. С. Р. Л. – Г. Погодин, называя этого князя «неизвестным», отсылает однако читателя к князьям рязанским, (Исслед. замеч, и лекц. о Рус. Ист. VI, с. 127, прим. 42. изд. 1855). 311. Андрей Дмитриевич |
|
|
