| Не являлось исключением из этого правила и семейство будущего троицкого игумена. Из его биографии мы знаем, что оно с момента своего появления в московских пределах было теснейшим образом связано с родом Вельяминовых. Напомним, что сам переезд семьи из Ростова в Радонеж мог осуществиться только благодаря помощи московского тысяцкого Протасия Вельяминова. Старший брат Сергия Стефан впоследствии стал игуменом московского Богоявленского монастыря – родового богомолья Вельяминовых и был духовным отцом Василия Васильевича Вельяминова и его брата Федора Воронца. В апреле 1356 г., спасая своего племянника Феодора от возможных репрессий со стороны противников Вельяминовых, Сергий постриг его в иноческий чин. Наконец, мы видели, что во время своей поездки в Нижний Новгород в конце 1365 г. Сергий выполнил весьма деликатную просьбу Василия Васильевича Вельяминова о сватовстве сына последнего – Микулы на Марии, дочери суздальского князя Дмитрия Константиновича. Вместе с тем Сергий был непосредственно связан с митрополитом Алексеем – об этом свидетельствуют и миротворческая поездка осенью 1365 г. в Нижний Новгород, где он выполнял поручения митрополита, и участие вместе с главой Русской церкви в основании Андроникова монастыря летом следующего года. Это обстоятельство не могло не отразиться на мировоззрении Сергия, в определенной мере приводило к раздвоенности личности и внутреннему конфликту. Главной причиной этого было то, что Московское княжество XIV в. не являлось еще единым государством, а представляло собой, по сути дела, группу слабо связанных между собой полунезависимых уделов. Но по мере того как расширялись территориальные владения и внешнее значение Москвы, изменялись и внутренние отношения в московском обществе. Если в начале XIV в., когда только начинается процесс объединения русских земель, в Москве еще вполне действуют старые родовые отношения, то уже к середине столетия, когда Русь, дотоле разбитая на самостоятельные местные миры, постепенно сплачивается под единой государственной властью, мы замечаем первые трещины в прежней клановой системе московского общества. В скобках заметим, что в отечественной историографии подобные процессы, приведшие в итоге к формированию единой русской народности, практически не изучены, а в западной литературе получили выразительное название «рождение нации». |
| Тула называется местом великого князя Димитрия на Рязанской стороне, он от нее отступается – это понятно, но в то же время отступается от нее и великий князь Олег! В чью же пользу? Можно было бы предположить ошибку в договоре Донского и, основываясь на позднейших договорах рязанских князей с Василием и Юрием Дмитриевичами, принимать, что великие князья московские отступились от Тулы в пользу князей рязанских, ибо в этих позднейших договорах московские князья обязываются не вступаться в Тулу; но здесь опять затрудняет дело договор рязанского князя Ивана Федоровича с Витовтом, где встречаем следующее условие: «Великому князю Витовту в вотчину мою не вступатися Ивана Федоровича, в землю ни в воду, поколе рубежь Рязанские земли Переяславскые моее вотчины вынемши Тулу, Берестей, Ретань с Паши, Дорожен, Заколотен Гордеевской». Из новгородских договорных грамот мы знаем, что Волок, Вологда и Бежецкий Верх считаются до последнего времени владениями новгородскими; но в то же самое время в договорах и духовных грамотах великокняжеских мы видим, как великие князья распоряжаются и Волоком, и Бежецким Верхом, и Вологдою – знак, что здесь волости Новгородские находились в смесном владении с великокняжескими; и действительно, великий князь Василий Васильевич, утверждая Бежецкий Верх за Шемякою и братом его Дмитрием Красным, ставит условием договора, чтобы они держали эту волость по старине с Новым городом. Мы видели, что новгородцы хотели здесь размежеваться с великим князем; по Василий Васильевич Темный почему-то не хотел этого размежевания. На основании известия под 1220 годом, что великий князь Юрий Всеполодович велел племяннику, Васильку Константиновичу ростовскому, выслать против болгар полки из Ростова и из Устюга, мы заключили, что Устюг зависел от ростовских князей. Не знаем, удержали ли они Устюг во время своей слабости и зависимости от великих князей, или Устюг отошел к Владимирской области; знаем только, что Устюг является как город, принадлежащий князьям московским, впервые только в завещании Василия Темного, когда в первый раз города Владимирского княжества были смешаны с московскими и когда в первый же раз Ростов был отказан великим князем жене. |
| Л. 229 Вологод[ского] уезда с рапортом, причем непременно тут же должен быть пристав, урядники, сотские и старшины соседних волостей. Васильев принял этот совет к сведению и к моменту приезда Кормилицына выстроился со всей уездной полицией на перевозе чрез Сухону (в дер[евне] Васютино). Прибыл губернатор. Васильев быстро подъехал к нему верхом на лошади и подал рапорт. Губернатор, приняв рапорт, выразил ему свое удовольствие и затем вся кавалькада, кроме десятских и сотских, сопровождала его до города. Цель была действительно достигнута. «Я все думал, что Васильев дурак, но как иногда можно ошибаться: этот старик находчивый и распорядительный не по летам; как было бы приятно, если бы было больше таких исправников», — говорил губернатор вскоре по возвращении своем близким людям. Кончились каникулы. Приближалось время начала занятий. В конце переэкзаменовок я получил неожиданное приглашение быть шафером у преподавателя семинарии Василия Л. 229 об. Константиновича Лебедева. Предстояло ехать в Кострому. Отпуск был дан беспрепятственно. 31 августа вместе с Сергеем Сер[геевичем] Глаголевым , тоже приглашенным в шафера, мы выехали из Вологды. В Кострому прибыли вечером 1 сент[ября] и остановились в гостинице «Кострома». На другой день мы были представлены невесте В[асилия] К[онстантинови]ча и ее родителям. Брачный пир был в той же гостинице, где мы и остановились. Пир продолжался далеко за полночь. Были и танцы. На следующий день, после визита новобрачным мы вечером выехали в обратный путь. Осенью этого года (1891) в семинарском зале было совершено освящение устроенной в нем временно домовой церкви. Освящение совершал Пр[еосвяще]нный Израиль. До сего времени, в течение трех лет после того, как богослужение было прекращено в семинарской ц[еркви], ученики ходили к церковным службам в Александро-Невскую церковь, что, за дальностью расстояния, представляло большие неудобства, особенно в осеннее время. Богомольцы, несмотря на тесноту вновь Л. 230 устроенной домовой церкви, посещали ее усердно и во множестве. Семинарский хор под руководством Д. Д. Вилинского пел прекрасно. Сам о. ректор любил обставлять богослужения торжественно. Он, между прочим, ввел обычай во время чтения входных молитв петь архиерейское «Достойно есть». Диаконом у нас долгое время был старик Костров. Я упоминаю об этом о. диаконе как о человеке нравном и характерном. Он, напри[мер], любил, чтобы певчие непременно приноравливались к его тону. Бывали случаи, когда, не докончив эктении, о. диакон уходил в алтарь и разоблачался с заявлением, что он не желает подчиняться капризу певчих. Волей-неволей с выходками о. Кострова приходилось мириться, так как в городе в то время не было свободных диаконов, которых можно бы было приглашать для служения в семинарском храме. |
| Сергия, пошел к южным дверям, сам отпер их и, встретив князя Ивана с иконою в руках, сказал ему: " Брат! Целовали мы животворящий крест и эту икону в этой самой церкви, у этого гроба чудотворцева, что не мыслить нам друг на друга никакого лиха, а теперь не знаю, что надо мною делается? " Иван отвечал: " Государь! если мы захотим сделать тебе какое зло, то пусть это зло будет над нами; а что теперь делаем, так это мы делаем для христианства, для твоего окупа. Татары, которые с тобою пришли, когда увидят это, облегчат окуп " . Василий, поставив икону на место, упал пред чудотворцевым гробом и стал молиться с такими слезами, воплем и рыданием, что прослезил самих врагов своих. Князь Иван, помолившись немного в церкви, вышел вон, сказавши Никите: " Возьми его " . Великий князь, помолившись, встал и, оглянувшись кругом, спросил: " Где же брат, князь Иван? " Вместо ответа подошел к нему Никита Константинович, схватил его за плеча и сказал: " Взят ты великим князем Димитрием Юрьевичем " . Василий сказал на это: " Да будет воля божия! " Тогда Никита вывел его из церкви и из монастыря, после чего посадили его на голые сани с чернецом напротив и повезли в Москву; бояр великокняжеских также перехватали, но о сыновьях, Иване и Юрии, бывших вместе с отцом в монастыре, даже и не спросили. Эти малолетные князья днем спрятались вместе с некоторыми из слуг, а ночью убежали в Юрьев, к князю Ивану Ряполовскому, в село его Боярово; Ряполовский, взявши их, побежал вместе с братьями Семеном и Димитрием и со всеми людьми своими в Муром и там заперся. Между тем великого князя привезли в Москву на ночь 14 февраля и посадили на дворе Шемякине; 16 числа на ночь ослепили и сослали в Углич вместе с женою, а мать, великую княгиню Софью Витовтовну, отослали на Чухлому. В некоторых летописях приведены причины, побудившие Шемяку ослепить Василия: " Зачем привел татар на Русскую землю и города с волостями отдал им в кормление? Татар и речь их любишь сверх меры, а христиан томишь без милости; золото, серебро и всякое имение отдаешь татарам, наконец, зачем ослепил князя Василия Юрьевича? " Услыхавши об ослеплении великого князя, брат жены его, князь Василий Ярославич, вместе с князем Семеном Ивановичем Оболенским убежали в Литву. Мы видели литовских князей в Москве, теперь видим явление обратное: и великие князья литовские принимают московских выходцев точно так же, как московские принимали литовско-русских, - с честию, дают им богатые кормления: так, Василию Ярославичу дали Брянск, Гомель, Стародуб, Мстиславль и многие другие места. Из бояр и слуг Васильевых одни присягнули Шемяке, другие убежали в Тверь; всех отважнее поступил Федор Басенок, объявивший, что не хочет служить Шемяке, который за это велел заковать его в железа; но Басенок успел вырваться из них, убежал в Коломну, подговорил там многих людей, разграбил с ними Коломенский уезд и ушел в Литву к князю Василию Ярославичу, который отдал ему и князю Семену Оболенскому Брянск. |
| В княжение Темного чаще, нежели прежде, встречаются имена служилых князей, бояр и воевод московских. Еще в княжение Василия Дмитриевича мы видели, как литовский выходец князь Юрий Патрикеевич оттеснил (заехал) некоторых бояр и занял первое место между ними. И в княжение Темного князь Юрий Патрикеевич водил в поход полки московские, но неудачно: он был разбит и взят в плен Косым и Шемякою; но после, под 1437 годом, мы видим его опять в Новгороде в качестве посла великокняжеского. Сын его Иван Юрьевич наследовал отцовское место: под духовною Темного он подписался прежде всех; этот Иван Юрьевич замечателен тем, что участвовал в покорении Вятки. Из князей Рюриковичей на службе московского князя виднее других являются князья Ряполовские и Палецкий, потомки Ивана Всеволодовича Стародубского, и Оболенские, потомки св. Михаила черниговского. Мы видели, какую важную услугу оказали Ряполовские семейству великого князя; из четверых братьев - Ивана, Семена, Димитрия и Андрея Лобана Ивановичей - Семен известен неудачным походом под Вятку, Димитрий - удачным, Андрей Лобан убит в сражении с татарами под Б елевом, двоюродный брат их князь Федор Давыдович Палецкий-Пестрый известен победою над татарами в 1428 году. Из шести сыновей князя Ивана Константиновича Оболенского трое внесли свои имена в летопись: Василий, Семен и Глеб; Василий разбил татар под Переяславлем Рязанским в 1444 году; Семен явился ревностным приверженцем Темного, по ослеплении которого бежал в Литву вместе с князем Василием Ярославичем; Глеб был убит Косым; сын Василия Ивановича Оболенского, князь Иван Васильевич Стрига, подобно отцу, известен победами: он отбил Шемяку от Костромы в 1449 году, потом разбил новгородцев под Русою. Из потомков св. Михаила черниговского упоминается также князь Федор Тарусский; по родословным, это должен быть один из князей Мезецких, упоминается и несколько других князей северного происхождения. Из старых московских знатных фамилий прежнее значение удерживает фамилия Кобылиных-Кошкиных, которой представителями в княжение Темного являются Андрей Федорович Голтяев, внук старого главного советника при Василии Дмитриевиче, Федора Кошки, чрез второго сына его, Федора Голтяя, и другой внук того же Федора Кошки через третьего его сына, Александра Беззубца, Константин Александрович Беззубцев. |
| Каталог икон на сайте PravIcon.com Православные иконы Богородицы, Христа, ангелов и святых Глеб Ростовский, Белозерский, св. - житие Сын Ростовского князя Василька Константиновича. Родился в 1237 году. В следующем, 1238 году, был убит монголо-татарами его отец, и по одному летописному известию князь Глеб «сел на Белоозере»; несомненно, это известие означает только то, что Белоозеро было предназначено ему в удел, а сам он, за малолетством, жил при матери, княгине Марии Михайловне, в Ростове, или, как говорит летопись, с братом Борисом, по уходе Батыя, «сел на Ростовское княжение». Уже будучи 7-ми лет от роду (1244 год), он сопровождал брата в Орду для утверждения за ними ханом Батыем их наследственных уделов, и Белоозеро было укреплено за Глебом. В 1249 году, по-видимому, один, без брата, который был в Орде в 1245 году, Глеб ездил в Орду к сыну Батыя — Сартаку, по всей вероятности для представления и для нового утверждения в правах на удел, так как Батый совершенно отказался от дел и ханом фактически был Сартак, тот отпустил его «с честью». В том же году Глеб провожал в Ярославль тело Василия Всеволодовича, князя Ярославского, скончавшегося во Владимире. В 1251 году князь Глеб в первый раз поехал в свой удел на Белоозеро и поселился там. Но, живя там, Глеб не порывал связи с Ростовом, часто наезжая в него. В 1253 году он был в Ростове на освящении Борисоглебской церкви. В 1257 году ездил в Орду с братом своим Борисом и там женился на татарской княжне, названной в крещении Феодорой, и в том же году возвратился в Ростов; «и бысть в Ростове радость велика о Глебове приезде». В 1259 году, вместе с братом и матерью, он принимал и чествовал в Ростове князя Александра Невского, проезжавшего из Новгорода во Владимир. В 1261 году, вместе с Александром Невским и братом, он назначил, по благословению митрополита, Богоявленского архимандрита Игнатия в помощники Ростовскому епископу Кириллу. В 1268 году Глеб снова ездил в Орду и вернулся оттуда больным, а в следующем году присутствовал в Юрьеве-Польском при кончине князя Дмитрия Святославовича. В 1271 году он вновь ездил в Орду; в его отсутствии умерла его мать, а в 1273 году, 20 декабря, скончалась и его жена, которая была погребена в Ростовской церкви Пресвятой Богородицы. В 1276 году Глеб присутствовал в Костроме на похоронах великого князя Василия Ярославича, а в следующем году, вместе с другими русскими князьями, он принимал участие в военной экспедиции хана Менгу-Тимура на кавказских ясов. Русские князья оказали большую помощь татарам: сожгли город ясов Тетяков и забрали большой полон. В благодарность за это хан богато одарил князей и отпустил их с честью. |
| http://www.vidania.ru/bookpokrovsky2.html Покровский женский монастырь расположен на правом берегу реки Каменка в северной части Суздаля. Современный вид ансамбля сложился в XVI веке, когда монастырь превратился в место заточения постриженных в монахини представительниц аристократических фамилий. В XVI—XVII столетиях монастырь был одним из крупнейших на Руси. Расположен через реку Каменку против Спасского. Основан он в середине XIV века князем Андреем Константиновичем. Первые каменные здания в монастыре были построены в начале XVI века по велению царя Василия III. Так, главный монастырский Покровский собор построен в 1510—1514 гг. Этот трехглавый собор с открытыми широкими галереями поставлен на подклети, в которой находится усыпальница великих княгинь и боярынь. В подцерковном склепе захоронен прах Соломо-нии Сабуровой, первой жены Василия III, Александры, дочери Ивана III, великой княгини Анны Васильчиковой — жены Ивана IV и других лиц известных в истории фамилий начала XVI и XVII веков. Среди памятников Покровского монастыря особое место занимает Благовещенская надвратная церковь, построенная в 1510 году. Здание представляет комбинацию башни с пролетами, над которыми поставлена миниатюрная церковь с галереями, как бы копирующая собор. Здание завершено трехглавием, что является уникальным для XVI века. По монастырским сказаниям, здесь находилась моленная княгини Соломонии, а в XVIII веке моленная Евдокии Федоровны Лопухиной, первой жены Петра I. Трапезная Якиманская церковь построена по велению Ивана Грозного около 1551 года в память своей дочери Анны. Здание церкви полугражданско-го типа - простое двускатное, с одной главкой. В нижнем этаже размещались хозяйственные помещения, а во втором - богатый одностолпный зал служил монастырской столовой. На территории монастыря до 1972 года стояли деревянные домики - старые монастырские кельи, составлявшие собой как бы деревню, обнесенную каменной оградой с башнями. На протяжении почти всей своей истории монастырь был местом ссылки опальных женщин самого высокого в государстве положения - цариц, княгинь и боярынь. |
| Николай, гимназист, воспитанник Г. И. Горталова — 297 Николай, отец; Николай, епископ — см. Касаткин И. Д. Николай Иванович — см. Ильминский Н. И. Николай Константинович (1850–1918) — великий князь, сын великого князя Константина Николаевича; собиратель документов по истории России — 302 Николай Михайлович, белый диакон Александро–Невской лавры — 208, 239 Николай Николаевич (старший) (1831–1891) — великий князь; генерал–фельдмаршал, генерал–инспектор кавалерии и по инженерной части; главнокомандующий армией во время русско–турецкой войны 1877–1878 гг.; сын императора Николая 1–108, 111, 118, 145 Николай Павлович — Николай I (1796–1855) — российский император (с 1825 г.) — 151, 190, 279, 287 Николай Чудотворец (IV в.) — архиепископ Мирликийский; великий христианский святой, имя которого окружено множеством чудес — 162, 223–224, 263, 267, 269, 275 Никольский Владимир Васильевич (1836–1883) — выпускник (со степенью магистра) Санкт–Петербургской Духовной академии (1859); преподаватель русской словесности и истории в различных петербургских учебных заведениях; профессор и инспектор Императорского Александровского лицея (с 1877 г.); профессор Санкт–Петербургской Духовной академии (с 1877 г.) и учредитель Общества вспоможения недостаточным студентам при этой академии; пушкинист — 174, 194 Никольский Стефан (Степан) Васильевич (1834–1890) — выпускник Вифанской Духовной семинарии (1856) и Московской Духовной академии (1860); священник московских церквей Василия Кесарийского и Клементовской у Варварских ворот; член Православного миссионерского общества (с 1870 г.) — 252 Никольский Федор Калинович (1828–1898) — знаменитый певец–тенор; с 1850 г. пел в Придворной певческой капелле, с 1861 г. — в Мариинском театре, а с 1877 г. — в церковных хорах — 111, 118 Никон, отец, бывший учитель московского Перервинского Духовного училища — 202 Никонов Михаил Николаевич (1832–1902) — директор Департамента личного состава и хозяйственных дел Министерства иностранных дел — 85, 157, 159, 191 Нильский Иван Федорович (1832–1894) — выпускник (со степенью магистра) Санкт–Петербургской Духовной академии (1857); ординарный профессор по истории и обличению русского раскола Санкт–Петербургской Духовной академии (с 1863 г.), доктор богословия (с 1870 г.) и инспектор этой академии (1878–1885); духовный писатель — 156, 178, 225 |
| И все же у нас имеется возможность установить дату этого эпизода и имя князя, приехавшего к Троице. Им был ростовский князь Константин Васильевич. Он являлся сыном ростовского князя Василия Константиновича, жившего в первой четверти XIV в. Помимо Константина у того был еще один сын Федор. По свидетельству родословцев, после смерти отца между братьями произошел раздел города: Федору досталась Сретенская половина, а Константину – Борисоглебская. Несмотря на свой формально независимый статус, ростовские князья XIV в. фактически находились на положении вассалов более сильных сородичей. Что касается Константина, то он, по сути дела, являлся «слугой» московских великих князей. Этому способствовало то, что в 1328 г. он женился на дочери Ивана Калиты. Судя по летописным известиям, Константин принимал активное участие во многих крупных операциях московских князей: в 1339 г. он участвовал в организованном Иваном Калитой по велению хана походе к Смоленску, в следующем году вместе с Семеном Гордым дошел до Торжка в походе против новгородцев. В 1348 г. Семен Гордый вновь посылает его на Новгород с московской ратью, которую возглавил удельный звенигородский князь Иван Красный. О реальном подчинении Константина Васильевича в этот период власти московских князей свидетельствует тот факт, что когда в 1349 г. волынский князь Любарт Гедеминович задумал жениться на дочери Константина Васильевича Ростовского, он испрашивал на то разрешения не у ее отца, а у великого князя Семена Гордого 303 . Ситуация резко изменилась в 1360 г., когда малолетний московский князь Дмитрий не получил ханского ярлыка на Великое княжение Владимирское. Новым великим князем стал Дмитрий Константинович Суздальский. 22 июня 1360 г. он торжественно был посажен на владимирский стол 304 . Эти перемены самым непосредственным образом отразились и на Ростове. Почувствовав перемену политической конъюнктуры, Константин Васильевич резко меняет свою ориентацию и переходит всецело на сторону суздальского князя. Судя по всему, решающими здесь были корыстные интересы: новый великий князь содействовал тому, чтобы в руках у Константина Васильевича оказался весь Ростов. Рогожский летописец поместил об этом лишь краткое известие («князя Костянтина весь Ростов») 305 , и мы не знаем подробностей этого дела – было ли это осуществлено военным захватом, или же по ханскому ярлыку. Как бы то ни было, но этим шагом князь Константин вступил в конфронтацию с другим совладельцем Ростова – своим племянником Андреем Федоровичем. |
| Надпись на серебреном окладе Евангелия 1417 года, сделанная во время поновления этого оклада в 1533–34 году, утверждаете, что первоначально он был устроен «во обители Пречистыя Владычице Богородицы и честного ее Успения в Кирилов монастырь», по повелению вел. кн. Василия Васильевича, при его сыне вел. кн. Иване Васильевиче и при преосвященном Ионе, митрополите Киевском, т. е. около половины XV века (архим. Варлаам, о с., стр. 28, – неправильно относить первоначальное построение оклада к 1422 году и предлагает поправку – читать вместо имени Ионы имя Фотиа. Великий князь Иван Васильевич родился 22 января 1440 года II. С. Р. 1., т. VI, СПБ. 1863, стр. 170 и т. п. Великий князь Василий Васильевич сел на великое княжение только в 1426 году. II. С. Р. Л. т. VI. стр. 142. – Следовательно первоначальное построение оклада совпадает с периодом начиная с 1440 года по 1461 год, когда умер митрополите Иона. – П. М. Строев, Списки иерархов, е. с., стб. 5). Из рассказа об одном чуде, находящегося при житии святого Мартиниана Белозерского, можно вывести заключение, что в первой половине XVI века в Ферапонтов и Кирилло-Белозерский монастыри приходили иногда псковские «среброкузнецы», которые могли находить себе здесь работу, так как в то время устроились оклады для кирилловского Успенского иконостаса. Один псковитин среброкузнец, именем Стефан (сын Феодора Клещева), получивший во время своих странствий тяжкую болезнь правой руки, даже просил кирилловского игумена Афанасия и старцев принять его в состав монастырской братии. Получив отказ, он «пребысть в странной приемнице вне монастыря, со иными болящими седмици три» (Рукоп. Соф. библ. 407, л. 1115–120). Но в конце XVI-ro века серебреное мастерство во Пскове не имело уже широкого развития, и в 1585–1588 годах во Пскове были только две лавки серебреников (Н. Д. Чечулин, Города московского государства в XVI веке, СПБ. 1889, стр. 141–142). Старец Леонид Ширшов, распоряжавшийся в конце XVI века постройками в монастыре, производство серебряных работ для церкви святого Кирилла поручал московским мастерам. (Рукоп. Кирил. библ. 71–1310, л. 94 об., 112 об., 113 об., 117 об. и друг.). Двери царские, сень, столбцы, обложенные серебром, оклады на местных образах святого Дионисия Глушникого, Пресвятые Богородицы с ростовскими чудотворцами, святого Кирилла чудотворца в «деянье», святого Димитрия Прилуцкого и иных святых, святого Сергия чудотворца и иных святых, оклады на «деисусе», «праздниках и пророках» – все это было выполнено по его заказу на Москве (см. ниже о церкви святого Кирилла). |
|
|
