| После кончины сих благоверных Князей, наследницею Ярославского престола осталась дочь Васильева Мария, и за ее малолетством управляла Ярославлем мать, Княгиня Ксения, до того времени, когда дочь ее вступила в супружество с Князем Смоленским Феодором Ростиславичем Чермным, который приобрел чрез сей брак и княжество Ярославское. Весною 1501 года, выгорел кремль Ярославский и, вместе с палатами княжескими, сгорел и соборный храм Богоматери. Когда начали копать рвы для заложения нового храма, обрели два не повредившиеся от времени гроба, с нетленными в них телесами, и по надписям на каменных плитах узнали, что это были блаженные Князья Василий и Константин. По совершении над ними соборной панихиды, опять были опущены гробы их в могилу, но вскоре поднялась страшная буря, с громом и молниею, и в течение двух недель шел ливень и не умолкали громы, так что ужас объял граждан Ярославских; они приняли это за знамение небесного гнева, потому что не воздали должной почести благоверным Князьям своим, которые как бы возвратились к ним своим нетлением, через два с половиной столетия. По просьбе народной, Епископ и клир вынули из недр земли священные останки и перенесли их, с великим торжеством, из кремля в земляной город, в деревянную церковь страстотерпцев Бориса и Глеба. Когда известился о том Великий Князь Московский Иоанн Васильевич III, немедленно прислал он из Москвы искусных каменщиков, для построения соборного храма, и сам впоследствии пришел в Ярославль на поклонение святым своим предкам, от мощей коих непрестанно истекали исцеления. С торжеством были они перенесены во вновь устроенный храм и поставлены между столпов с правой стороны, под древними родовыми их иконами. Память их обретения празднуется 3-го июня. (Извлечено из местной летописи.) Перенесение мощей Яренгских чудотворцев Иоанна и Лонгина В ста двадцати верстах от города Архангельска, в пределах Холмогорских, есть селение Яренга, жители коего занимаются промыслом соловаренным. Случилось, при державе Царя Иоанна Васильевича и в дни святительства Митрополита Макария, некоторым жителям сего селения выехать за шесть верст в море; там обрели они на льдине мертвеца непогребенного, в одной срачице и смиловавшись над ним, срубили около него колоду и поставили на берегу моря. Протекло с тех пор двадцать пять лет, и никто не слыхал о том мертвеце, доколе не было от него видение одной болящей жене, которая страдала расслаблением всех своих членов. Явился ей юноша в том виде, в каком обрели его на море, и сказал: «Если хочешь быть исцеленною, иди на море, где лежит мое тело». Исполнила она повеленное, и, достигши указанного места, с теплой молитвой припала к пустынному гробу и возвратилась исцеленной. |
| Летописец не говорит, где княжил Святослав Всеволодович, лишенный владимирского стола, и сын его Димитрий, ибо прежний удел их Суздаль отдан был Невским брату своему Андрею Ярославичу, также лишившемуся Владимира; мы видим после, что этот Димитрий помогает Невскому в войне против Новгорода; наконец, под 1269 годом встречаем известие о смерти Димитрия и погребении его в Юрьеве - знак, что он княжил в этом городе, который держал отец его Святослав по смерти Всеволода III, следовательно, Юрьев, как неотъемлемая вотчина, остался за Святославом и тогда, когда он получил от брата Ярослава Суздаль, По смерти Андрея Ярославича остались сыновья Юрий и Михайла; первого мы видели в Новгороде. В 1249 г. умер последний сын Константина Всеволодовича, Владимир углицкий, оставив двоих сыновей - Андрея и Романа, из которых Андрей умер в 1261 г. В один год с Владимиром умер племянник его Василий Всеволодович ярославский, не оставив сыновей, вследствие чего произошло любопытное явление: прежде, в старой Руси, волости не считались собственностию отдельных князей, но собственностию целого рода, и если какой-нибудь князь умирал, то волость его не переходила даже и к сыновьям, но к старшему в роде или племени; на севере мы видим, что волости начинают переходить прямо к сыновьям, исключая одной старшей волости, Владимирской; но мало этого, понятие о собственности, отдельности владения так утвердилось, что удел, за неимением сыновей, переходит к дочери покойного князя, вследствие чего дочь Василия Всеволодовича начала княжить в Ярославле с матерью, которая стала искать ей жениха. В это время в Смоленской волости княжили трое сыновей Ростислава Мстиславича, внука Давыда Ростиславича: Глеб, которого мы видели союзником Ярослава Ярославича против Новгорода, Михаил и Феодор; по словам летописца, Глеб и Михаил обидели Феодора, давши ему один только Можайск; этого-то Феодора можайского вдова Василия Всеволодовича выбрала в мужья своей дочери, и таким образом один из Ростиславичей смоленских получил в приданое за женою волость суздальских Юрьевичей. |
| Василид и Филикс, «преподобные отцы Корельского монастыри у окияна моря, бывшие в лето 7000». О монастыре см. в предшествующем списке под сл. Евфимий Корельский. Василид и Филипс принимаются за детей Марфы, Новгородской посадницы, Антония и Филипса, которые утонули в океане недалеко от места монастыря и на гробах которых поставлен был Марфою монастырь. Но эпитет «преподобные отцы» указывает, что они были монахи, каковыми не были дети Марфы (cfr b Чтен. Общ. Ист. и Древн. 1878 г., kh. III, статью: Христианство в пределах Архангельской епархии, стр. Г)21. Василий Иванович, вел. князь. В святцах с летописцем Московск. Дух. Академии, л. 308, между 4-м и 7-м Декабря записано: «В лето 7047 (1539) преставися благоверный великий князь Василий Иванович, во иноцех Варлаам, и во время преставления его исполнися храм благоухания многа». Василий юродивый Сольвычегодский – Неизвестный (у Верюжск. стр. 693). Василий князь (Мстиславич, сын Мстислава Мстиславича Удалого, внук Мстислава Ростиславича Храброго), преставившийся в лето 6726 (1218), мощи (которого) под спудом в Софийском (Новгородском) соборе. См. преосв. Макария Археологическое описание церковных древностей в Новгороде, I, 74. Василий Сухий, ученик преп. Сергия Радонежского. См. моей указанной книги стр. 71 нач. Вассиан, ученик Корнилия Псковского, убитого Грозным 20-го Февраля 1570-го года, пострадавший вместе с своим учителем (у преосв. Сергия). Викентий Вологодский (у преосв. Сергия).-Неизвестный. Владимир Всеволодович Мономах, вел. князь, скончавшийся 19-го Мая 1125-го года и погребенный в Киевском Софийском соборе. Владимир Георгиевич, князь. См. Агафия Всеволодовна. Всеволод Георгиевич, князь. См. Агафия Всеволодовна. Гавриил праведный и сестра его Анастасия праведная, Василевские, (Василева города) чудотворцы. – Неизвестные. У Филимонова в Подлиннике Гавриил называется князем Василиевским: «Гавриил преподобный, князь Василиевский, Мая 26». Так как наши Василевские святые поставлены между святыми городов Юрьевца Поволгского и Балахны, чем указывается на местность, где искать града, Василева, то с вероятностью можно видеть в последнем теперешнюю слободу Василеву, которая находится на Волге, в Балахнинском уезде Нижегородской губернии, в 48-х верстах вверх от Балахны, и которая, быв в старое время городом, до начала XVII-ro века принадлежала князьям Шуйским, см. в Географическо-статистическом словаре Семенова сл. Василева (что в слободе до 1764-го года было четыре монастыря – ibid., а об одном из уничтоженных монастырей-Ист. Uep. III, 502 ). |
| е. более 60 лет. Как показывают данные Ипатьевской летописи, собранные Слюсаревым, здесь были погребены три его сына: Изяслав (1154), Ростислав (1168), Владимир (1172), внук Ярополк Изяславич (1170) и два правнука: Мстислав, сын Давида Ростиславича (1187), и Изяслав, сын Ярослава Изяславича (1196) . Монастырь пережил монгольское нашествие, сохранив свои святыни : праправнук Мстислава Даниил Романович Галицкий после смерти старших родственников и сестры Феодоры считал себя наследственным владельцем монастыря, создав в Холме новую кафедру, передал ей в 1259 г. иконы и колокола «из монастыря Федора» . На существование монастыря в послемонгольское время (в XVII в. он известен уже только в развалинах ) может указывать также сохранение в Киеве культа сына основателя монастыря — Ростислава Мстиславича, в «Книге о российских святых», восходящей к XVII в. Галицко-Волынские монастыри Княжески монастыри были не только в Киеве, они существовали, вероятно, во всех столицах княжеств XII—XIII вв., связанных с местными династиями князей. В Чернигове такой была церковь Бориса и Глеба, построенная Давидом Святославичем, внуком Ярослава, княжившим в этом городе в 1096—1123 гг. В ней был поюронен его сын Изяслав Глебович, убитый в битве на Желяне в1162 г. и перевезенный из Киева . О том, что в XIII в. это бил монастырь, говорит упоминание его игумена, присутствовавшего на поставлении епископа в Киеве: «... от Чернигова Иоан игумен Мученический» , т. е. мучеников Бориса и Глеба. Относительно княжеских церквей и монастырей на Волыни и в Галицкой Руси сведений немного, но нет оснований сомневаться в их существовании там. Под Владимиром Волынским находился монастырь, называвшийся Святой Горой, а затем Зименским, впервые упоминаемый в 1060—1070-х годах . О том, что он был княжеским, позволяет вслед за Голубинским предполагать, что два епископа владимирские при Даниле и Васильке Романовичах, Асаф и Василий, были поставлены из этого монастыря : как мы знаем по киевским материалам, выбор епископа принадлежалместному князю, который иногда ставил им игумена своего родового монастыря. |
| В 1170 году Печерская обитель пострадала от набега половцев. В том же году архимандрит Поликарп был возвращен в Печерскую обитель, которой он управлял до своей кончины в 1182 году. В 1182 году, по кончине преподобного Поликарпа, в Печерском монастыре произошли нестроения – братия никак не могла выбрать нового настоятеля. В конце концов было решено собраться в Успенском храме и соборно молиться Пресвятой Богородице, дабы Она указала достойного. Ответ пришел в виде мысли, посетившей одновременно многих иноков: «Пошлем к священнику Василию, что на горе Щековице, да будет он нашим игуменом». Тут же собравшись, все печерские иноки пришли к священнику Василию и, поклонившись, сказали ему: «Мы, все братья-черноризцы, кланяемся тебе и хотим иметь тебя своим отцом и игуменом». В ответ он также поклонился печерским инокам и сказал: «Отцы и братия! Признаюсь, что сделаться черноризцем я уже помышлял в сердце своем, но как вы вздумали предлагать мне, недостойному, игуменство?» Долго он отказывался, наконец братья взяли его и силой увели в Печерскую обитель. Вскоре туда прибыл митрополит Никифор с собором епископов. По благословению владыки священник Василий был пострижен и стал настоятелем Печерской обители. В 1206 году Печерский монастырь был разорен войсками Рюрика Ростиславича, Ольговичей и половцев. Многие иноки были уведены в плен. К 1225–1255 годам относится составление первой редакции Киево-Печерского Патерика епископом Владимиро-Суздальским Симоном и печерским иноком Поликарпом. В 1235 году, во время очередной междоусобной войны, Печерская обитель была разорена. 1240 год – нашествие монголов под предводительством хана Батыя. Печерская обитель подверглась ужасному разорению. Стены и кельи были разрушены до основания. От великолепных храмов остались одни руины. Большая часть печерских иноков была убита, другие уведены в плен, немногим удалось укрыться в окрестном лесу. Они жили в землянках и лишь изредка пробирались в руины храма для служения Божественной Литургии. Более чем на десятилетие обитель запустела. Из-за непрекращающихся ордынских набегов на Киев восстановление обители шло крайне медленно. Но тем не менее иноческая жизнь теплилась и на руинах Печерской обители. |
| В похвальном слове ростовскому кн. Василию Константиновичу, включенном в Лаврентьевскую летопись, о гибели В. К. на р. Сить не сообщается. Между тем позднее источник отмечает, что в числе князей Сев.-Вост. Руси, переживших нашествие Батыя, был сын В. К.- блгв. кн. Василий, к-рый заменил отца на ярославском столе. Косвенное известие о смерти В. К. есть в рус. редакции Хронографа 1512 г., а также в устюжских летописцах, отметивших смерть вел. кн. Георгия «з детми и братаничи» (ср.: ПСРЛ. Т. 22. Ч. 1. С. 401; Т. 37. С. 30, 69). Прямые данные о гибели В. К. сохранились в ряде более поздних древнерус. летописей. Сообщение о том, что В. К. «убиша... на Сите с великим князем Юрьем Всеволодичем», имеется в Летописной редакции родословных книг 40-х гг. XVI в., дошедшей в составе одного из ранних списков Воскресенской летописи (РИИР. Вып. 2. С. 28). Этот текст читается и в др. частных списках рус. родословных книг XVI-XVIII вв. (РГБ. Ф. 256. Рум. 349. Л. 105-105 об.; РГАДА. Ф. 181. РО МГАМИД. 67/90. Л. 39 и др.). Краткая биография В. К. вошла в составленное в сер. XVI в. родословие ярославских князей (РГБ. Ф. 256. Рум. 349. Л. 105; РИИР. Вып. 2. С. 27, 101 и др.), в «Государев родословец» 1555 г. и Бархатную книгу 1686 г. О церковном почитании В. К. в древности сведений нет. По-видимому, одна из причин состоит в том, что его тело не было найдено на месте битвы (в отличие от останков вел. кн. Георгия и ростовского кн. Василия Константиновича). Кроме того, во 2-й пол. XIII - сер. XV в. (до 1462/63) в Ярославском княжестве правили представители др. династии - потомки блгв. кн. Феодора Ростиславича Чёрного, 1-м браком женатого на внучке В. К. Марии Васильевне. Упоминание в источниках В. К. появилось лишь в связи с обретением в 1501 г. в ярославском Успенском соборе мощей его сыновей. Однако ко 2-й четв. XVI в. имя В. К. исчезло из памяти настолько, что иером. Пахомий в написанном между 1526 и 1533 гг. Житии блгв. князей Василия и Константина называл их отцом вел. кн. Всеволода (Димитрия) Юрьевича Большое Гнездо, к-рый был дедом В. К. В компилятивной редакции Жития блгв. кн. Феодора Чёрного сер. XVII в., одним из источников к-рой была «Книга степенная царского родословия», происхождение супруги ярославского князя (внучки В. К.) определено верно. Поэтому можно предполагать, что кн. Всеволод, упоминаемый в стихире 6-го гласа службы на обретение мощей св. князей Василия и Константина («ветви сущия Всеволода преблаженнаго» - Минея МП. Июнь. Ч. 1. С. 236) и в кратком житии князей под 8 июня («самобратия суть, рода от благоверная князя Всеволода преблаженнаго» - «Алфавит русских святых» мон. Ионы (Керженского) (1807-1811) (ЯИАМЗ. 15544. Л. 145)), есть не кто иной как В. К. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ДАВИД СВЯТОСЛАВИЧ (50-е гг. XI в.- 1123), кн. черниговский, один из сыновей, по-видимому 3-й, киевского и черниговского кн. св. Святослава (Николая) Ярославича (на миниатюре в Изборнике 1073 г., изображающей семью кн. Святослава, Д. С. помещен 3-м из сыновей князя - после Глеба и Олега (Михаила), перед Романом и Ярославом (Панкратием)), отец св. кн. Николая Святоши (Святослава Давидовича). Примирение князей на съезде в Уветичах. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 147) Примирение князей на съезде в Уветичах. Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. (БАН. 34.5.30. Л. 147) Первое известие о Д. С. относится к событиям, имевшим место вскоре после смерти его дяди киевского кн. Всеволода (Андрея) Ярославича († 1093) и вокняжения в Киеве Святополка (Михаила) Изяславича (двоюродного брата Д. С.). В 1093/94 г. Д. С. оказался на княжении в Смоленске. Опасаясь усиления Святославичей на смоленско-черниговских землях после утверждения в Чернигове при помощи половцев Олега Святославича, князья-соправители Святополк (Михаил) Изяславич и Владимир (Василий) Всеволодович Мономах, подойдя с войсками к Смоленску, вынудили Д. С. уйти на княжение в Новгород. Спустя 2 года новгородцы изгнали Д. С. и он вернулся в Смоленск. В 1097 г. Д. С. принял участие в Любечском съезде князей, на к-ром за ним и его братьями Олегом и Ярославом были закреплены владения их отца, т. е. Черниговское и Муромское княжения. По-видимому, Д. С. был тогда признан старейшим среди Святославичей (Глеб был убит в 1078, Олег же провинился как инициатор усобиц, в к-рых он активно использовал половцев). В последующих летописных известиях, а также в перечне рус. князей в «Хожении» игум. Даниила Д. С. упоминается ранее брата Олега, есть данные, что именно Д. С. занимал старейший стол в Черниговском княжении. В 1097 г. волынский кн. Давид Игоревич с ведома Святополка Киевского захватил и ослепил теребовльского кн. Василия Ростиславича . Д. С. вместе с Владимиром Мономахом и братом Олегом участвовал в походе на Киев, чтобы вынудить Святополка выступить против волынского князя. В результате междоусобной войны на юго-западе Руси Давид был лишен Волыни, Д. С. в военных действиях участия не принимал, послав отряд во главе с сыном Святославом. В 1100 г. Д. С. был участником княжеского съезда в Уветичах (Витичеве), положившего конец конфликту между рус. князьями и Давидом Игоревичем. |
| Благовер. князь много заботился и о благосостоянии Ярославля, – он распространил его, и обвел земляным валом. Построил в нем несколько храмов, наделил их книгами и утварию, св. иконы украсил каменьями и жемчугом. Особенно же любил он монастырь Спасский: он часто посещал его, молился в нем, раздавал милостыню бедным, кормил братию. Об этой любви к монастырю Спасителя свидетельствует и благочестивый внук его кн. Василий Давидович: в грамоте своей он пишет, что согласно с грамотою деда своего определяет он инокам Спасской обители жалованье по 2 рубля. 168 Супруга кн. Феодора Анна подражала ему в добродетелях; она построила храм архангела Михаила, снабдила его и причт всем нужным. 169 При частых смутах и междоусобиях того времени неудивительно, что и благочестивый князь Феодор вовлекался в печальные события того времени. По летописям с 1293 г. он брал сторону князя Андрея против брата его в. к. Димитрия. Не можем сомневаться, что князь Феодор оскорблялся преимущественно тем, что кн. Димитрий искал и находил себе помощь у Ногая, который коварно и неприязненно действовал против сына Менгу-Темирова и подвергал Россию произволам двух жестоких владык. – Кн. Андрей, чтобы еще более склонить Феодора на свою сторону, предложил ему Переяславль: но потом помирившись с братом заставил Феодора со стыдом оставить сей город и татары сожгли Переяславль. 170 Эта изменчивость кн. Андрея тем более была тяжела для кн. Феодора, что когда (1297 г.) племянник его кн. Александр Глебович объявил себя владетельным князем Смоленска, кн. Андрей, теперь уже вел. князь, и не думал защищать кн. Феодора против племянника. – Благов. князь уже был стар: но ему не хотелось, чтобы дети его лишились законной части в наследственном смоленском княжестве. В 1298 г. он отправился с войском под Смоленск, которым племянник совсем завладел, с нарушением прав и его и детей его. 171 Царь Иоанн грозный, в раздражительности своей не щадивший никого и ничего, в оправдание своих дел, писал кн. Курбскому, потомку благ. князя Феодора: «князь Феодор Ростиславич, прародитель ваш, в Смоленске на пасху колики крови пролиял есть и во святых причитается». 172 Летопись вот что говорит: «князь Феодор ярославский собрал много войска и пошел войною к Смоленску против племянника своего Александра Глебовича и бившись отступил и возвратился в Ярославль», 173 или как другая летопись говорит: «бился много дней у города и не взял его, ибо тот был весьма крепок, и возвратился в Ярославль». 174 Если кн. Феодор не мог войти в город, а бился только под городом, то и не мог он пролить много крови. След. грозный царь в желаниях оправдать свою дикую жестокость говорит более, чем надлежало сказать о св. князе. По внушению самолюбия извиняем мы свои слабости примерами святыми, вовсе к нам не применимыми. |
| Такой взгляд на святых, как на патронов и покровителей одного какого-нибудь города нагляднее всего обнаруживается в отношениях к этим святым князей и жителей какого-нибудь другого удела, особенно враждебного первому. Обыкновенно, удел, имевший много святых, тщеславился ими и дерзал даже хульно отзываться о святых и подвижниках других местностей. Примером подобных отношений к чужим святым может служить Сергий, москвич родом, назначенный архиепископом в Новгород и назвавший святого Новгородского архиепископа Моисея «смердом». Князья, известные своею набожностью, не считали грехом грабить храмы чужих областей и награбленными сокровищами украшать храмы и раки святых в своем уделе. Так в 1066 году Всеслав Полоцкий взял Новгород и унес из его св. Софии колокола, паникадила, ерусалим церковный и сосуды служебные 372 . В 1171 г. рать Андрея Боголюбского, предводимая его сыном Мстиславом, взяла Киев, и – «грабили монастыри и Софию и Десятиньную Богородицу: церкви обнажиша иконами и книгами и ризами, и колоколы изнесоша все, и вся святыни взята бысть» 373 . В 1203 году Рюрик Ростиславич отнял Киев у своего соперника с помощию союзников и эти последние «митрополью св. Софью разграбиша, и Десятиньную Св. Богородицю разграбиша, и монастыри все, и иконы одраша, а иные поимаша, и кресты честныя и ссуды священныя и книги, то положиша все собе в полон» 374 . В последующее время удельного периода можно найти еще более фактов бесцеремонного отношения к святыням другого удела. Стоит только вспомнить Московских князей, которые обыкновенно по присоединении того или другого удела все святыни последнего свозили к себе на Москву. Благодаря именно такому хищничеству князей, в Московском Успенском соборе очутились: икона Спаса из покоренного Новгорода, из Устюга икона Благовещения, пред которою молился Прокопий Устюжский об избавлении города от каменной тучи, из Владимира икона Одигитрии, из Пскова икона Псково-печерская. Все эти факты, приведенные нами для иллюстрации отношений жителей одного удела к святыням другого, без сомнения для нас кажутся в настоящее время весьма странными. |
| Как можно уже уидеть из представленной истории канонизации каждого святого в отдельности, сведений о существовании правила проверки высшею церковною властию чудес и о постоянном применении его при совершении ее сохранилось очень мало. В до-монгольский период такую проверку можно предполагать относительно чудес, совершавшихся при мощах Бориса и Глеба. Основанием для такого предположения может служить замечание летописца, указанное нами уже при изложении истории канонизации преп. Феодосия Печерского , что некоторые митрополиты Греки не верили святости Русских угодников. Такое неверие митрополита Грека в святость наших угодников естественно должно было заставить его с особенною осторожностью отнестись к чудесам свв. Бориса и Глеба и проверить их. Из последующего времени этого периода мы имеем два факта подобного рода проверки чудес высшею духовною властью. Первый факт такой проверки чудес высшею церковною властью мы встречаем в истории канонизации Ярославских чудотворцев. Мы видели уже, что когдаот открывшихся мощей стали совершаться многие чудеса, то игумен с братией сочли нужным донести как о мощах, так и об этих чудесах Ростовскому епископу Трифону, к епархии которого принадлежал Ярославль. Этот епископ, как читаем в Степенной книге и Софийском Временнике, «слышав, яко многа чудеса и исцеления у гроба святых бывают во граде Ярославли от мощей новоявленных чудотворец благовернаго великаго князя Феодора Ростиславича Смоленскаго и Ярославскаго и сынов его Давида и Константина, и бысть неверием одержим о чудесех святых, и непшевая, яко ложь есть, и посла во град Ярославль видети и известно испытати Ростовскаго протопопа, Константина именем», чтобы, как последний сам высказал игумену цель своего прибытия в монастырь Спаса, «дозрети ваших чудотворцев, како будут в телеси лежать, и како исцеления многа творить, истина ли то будет или лжа на прелесть человеком» 360 . Другой факт, хотя и не такой решительный и ясный, как вышеприведенный, – это чтение записи чудес при канонизации св. Петра, митрополита Московского 361 . |
|
|
