| Разделы портала «Азбука веры» ( 136 голосов: 3.9 из 5) Дмитрий Шемяка от 1433 до 1446 года Из всех врагов, восставших против великого князя в день его свадьбы, самым жестоким был Дмитрий Шемяка. Ни дядя Юрий, ни сын его Василий Косой, ни даже мстительный боярин Иван Дмитриевич не причинили столько зла великому князю, как этот двоюродный брат его. Правду сказать, и он сам не всегда был справедлив и очень часто заслуживал те несчастья, какие терпел. Именно Шемяка был, кажется, назначен Богом, чтобы показать великому князю, что еще и в здешнем мире зло бывает наказано. Свадебные праздники Василия Васильевича были, кажется, последними приятными днями для этого несчастного государя: не прошло и месяца после них, как Юрий Дмитриевич со своими сыновьями уже изгнал его из Москвы и, из милости дав ему в удел город Коломну, объявил себя великим князем. Правда, княжение его продолжалось только несколько месяцев, и Василий опять возвратился в Москву, но Юрий мог бы стать для него опасным, если бы вскоре потом не умер. Однако с ним не умерли все враги Василия, и сыновья его Косой и Шемяка имели точно такие же честолюбивые намерения, как и отец их. Косой как старший первым объявил свое право на великокняжеский престол и, наняв Вятчан, уже пошел с ними к Москве; но великий князь с верными Москвитянами, чрезвычайно любившими его, победил своего гордого брата и тогда же обесславил себя ужасным злодейством, напоминавшим России XII век и несчастного Василька Ростиславича: приказал ослепить Василия Косого! Такой жестокий поступок уменьшил любовь Русских к великому князю и извинил несколько все зло, каким впоследствии отомстил ему Шемяка за несчастье брата. Сначала этот хитрый князь не показывал Василию своей ненависти и даже вместе с ним называл врагом Отечества бедного слепца; но все это было только для того, чтобы получить в свое владение те богатые уделы, которыми великий князь хотел вознаградить его за несчастье Косого. Как только новые области были ему отданы, он начал думать о мщении и недолго искал подходящего случая: в России, окруженной со всех сторон врагами, такие случаи были нередки. |
| Василий Куртикий, Куртикий, Иоаннаки 73, 167, 198, 204, 209, 227, 239, 450, 470, 526, 531, 590 Василий Месопотамит 546 Василий Псилл 342 Васильевский В. 48, 528, 529, 531, 532, 536, 537, 540, 541, 553, 555, 558 Василько Ростиславович, князь 541 Вебециот 203 Вельф IV, герцог Баварский 83, 459 Верлиндер К. 535 Вермандуа граф, тесть Гуго Вермандуа 562 Вероит 354 Виберт, Клемент III, антипапа 503 Вильгельм, брат Роберта Гвискара 599 Вильгельм, заговорщик 165 Вильгельм, сын Ивона 505 Вильгельм Апулийский 20, 29, 444, 457–460, 489–495, 498– 500, 504–509, 517–520, 546 Вильгельм Ганд 372 Вильгельм Грантмесниль 305, 575 Вильгельм Иордан 311, 583, 607, 608 Вильгельм Карпентарий (Гийом Шарпантье), Илья (?), Церпентирий (?) 563 Вильгельм Кларет 358, 601 Вильгельм Маскавел, Маскавел 76–78, 454 Вильгельм Тирский 559, 571, 574, 575, 577, 582, 596, 606 Вильманс Р. 457, 490 Витрувий 599 Виттек де Жонг С. 532 Владимирская Н. 554 Владислав, король венгерский 589 Влахернит 25, 265, 552 Вольф Т. 501 Вотаниат, см. Никифор III Вотаниат Вотаниат, жених внучки Анны Далассины 99, 467 Вотаниаты 472 Врана, см. Алексей Врана Врана, см. Иоанн Врана Врана, см. Николай Врана Врануси Е. 499 Враны 12, 494 Вриеннии 447 Вриенний, см. Иоанн Вриенний Вриенний, см. Никифор Вриенний Вриенний, см. Никифор Вриенний Старший Вриенний, отец Никифора Вриенния Старшего 268 Вукан 23, 30, 221, 240, 241, 251– 253, 263, 328, 538, 548, 549,551 Вурц, топарх Каппадокии и Хомы 133 Вурц, см. Варда Вурц Вурц, отец Варды Вурца 407, 408, 486 Вурц, см. Михаил Вурц Вурцы 27, 486, 617 Вутумит, см. Мануил Вутумит Вутумиты 524 Гавра 545 Гавра, см. Григорий Гавра Гавра, см. Константин Гавра Гавра, см. Феодор Гавра Гаврадис 545 Гази 414, 618 Гази III, даншмендский эмир 618 Гаита, Сигельгаита, Сишельгаита 80, 85, 151, 184, 185, 454, 460, 497, 498, 517, 518 Галаваца 246 Ганнибал 58, 442, 443 Гвемар V, князь салернский 454 Гвидо, сын Роберта Гвискара 182, 184, 349–351, 353, 361, 362, 517, 518, 600, 601 Гвидо Бьяндрате 581 Гвискар, см. Роберт Гвискар |
| Олег и Давид, подвигнутые таким же великодушным негодованием, соединились с Мономахом, приближились к Киеву и грозно требовали ответа от Святополка. Послы их говорили именем Князей: «Ежели Василько преступник, то для чего же не хотел ты судиться с ним пред нами? и в чем состоит вина его?» Великий Князь оправдывался своим легковерием и тем, что не он, а Давид ослепил их племянника. «Но в твоем городе», – сказали послы и вышли из дворца. На другой день Владимир и Святославичи уже готовились идти за Днепр, чтобы осадить Киев. Малодушный Святополк думал бежать; но граждане не пустили его и, зная доброе сердце Мономаха, отправили к нему Посольство. Митрополит и вдовствующая супруга Всеволодова явились в стане соединенных Князей: первый говорил именем народа, вторая плакала и молила. «Князья великодушные! – сказал митрополит Владимиру и Святославичам: – не терзайте отечества междоусобием, не веселите врагов его. С каким трудом отцы и деды ваши утверждали величие и безопасность государства! Они приобретали чуждые земли; а вы что делаете? губите собственную». Владимир пролил слезы: он уважал память своего родителя, вдовствующую Княгиню его и Пастыря Церкви; а всего более любил Россию. «Так! – ответствовал Мономах с горестию: – мы недостойны своих великих предков и заслуживаем сию укоризну». Князья согласились на мир, и Владимир простил Святополку собственную обиду; ибо сей неблагодарный, обязанный ему престолом, не устыдился поверить клевете и считать его своим тайным злодеем. Великий Князь, сложив всю вину на Давида, дал слово наказать его как общего недруга. Давид сведал о том и хотел отвратить бурю. Здесь один из дополнителей Несторовой летописи, именем Василий – вероятно, инок или Священник, – представляет сам важное действующее лицо и рассказывает следующие обстоятельства: «Я был тогда в Владимире. Князь Давид ночью прислал за мною. Окруженный своими боярами, он велел мне сесть и сказал: Василько говорит, что я могу примириться с Владимиром. Иди к заключенному; советуй ему, чтобы он отправил Посла к Мономаху и склонил сего Князя оставить меня в покое. |
| Пашков Василий Александрович (1834–1902) – петербургский аристократ, меценат; приняв крещение под влиянием евангелистского миссионера Г. Редстока, вел активную проповедническую и издательскую деятельность в духе евангельского христианства, в 1884 г. выслан из России. Петр (1308–1326) – митрополит всея Руси. Получил от золотоордынского хана право суда над церковными людьми по всем делам, включая уголовные; ввел в Русской Церкви порядок, согласно которому овдовевший священник должен был принять монашество, в противном случае он лишался сана. Сыграл важную роль в утверждении Москвы как политического центра Руси. Пий VI (Джованни Анджело Браски; 1717–1799) – Папа Римский (1775–1799). Пимен (Извеков Сергей Михайлович; 1910–1990) – Патриарх Московский и всея Руси (с 1971). В епископский сан возведен в 1957 г., с 1960 г. – управляющий делами Московской Патриархии, постоянный член Св. Синода. В 1989 г. избран народным депутатом СССР. Платон (Левшин Петр Егорович; 1737–1812) – митрополит Московский. Законоучитель наследника престола Павла I (с 1768), член Св. Синода, архиепископ (с 1775), затем митрополит Московский. Большое внимание уделял урегулированию проблемы старообрядчества, занимался формированием единоверческих общин. Победоносцев Константин Петрович (1827–1907) – обер-прокурор Св. Синода (1880– 1905); профессор кафедры гражданского права в Московском университете (1860–1865), сенатор (с 1868), член Государственного совета (с 1872). Полянский Иван Васильевич (1899–1956) – Председатель Совета по делам религиозных культов при СНК СССР (1944–1956). Ранее служил в органах ВЧК–ГПУ–НКВД, полковник Госбезопасности. Потулов Василий Александрович (1855 – не ранее 1918) – депутат 3-й и 4-й Государственной Думы от Орловской губ., из потомственных дворян, примыкал к «Союзу 17 октября»; член Поместного собора РПЦ 1917–1918 гг. Ростислав Мстиславич (?–1167) – князь Смоленский (с 1127), Великий князь Киевский (1154, 1159–1167), основатель династии смоленских князей; между 1133 и 1150 гг. учредил в Смоленске епископскую кафедру. |
| Воевода бросился с женою и слугами на другой берег, татары кинулись также в Оку догонять его, но поймать не могли, потому что в это время приспел на берег князь Василий Михайлович Верейский и не дал им переправиться. В тот же день пришли к Оке двое братьев Иоанновых, Юрий из Серпухова и Борис с Козлова Броду, да воевода Петр Челяднин с двором великого князя. Хан велел своим взять Алексин, но граждане храбро оборонялись и побили много татар. Скоро, однако, нечем стало более обороняться, не осталось ни стрелы, ни копья; татары зажгли город, и он сгорел с людьми и добром их; кто же выбежал из огня, те попались в руки татарам. Князь Юрий Васильевич и воеводы стояли на другом берегу и плакали, но помочь не могли по глубине Оки в этом месте. После хан спросил одного пленника: " Куда девались алексинцы? Сгорело их мало и в плен попалось также мало? " Пленник, которому посулили свободу за открытие, объявил, что более тысячи человек со всем добром забежали в тайник, выведенный к реке; татары взяли тайник, и тут уже ни один алексинец не ушел от них. Истреблением Алексина, впрочем, и ограничились все успехи Ахмата; слыша, что сам великий князь стоит в Ростиславле, царевич Даньяр Касимович с татарами и русскими - в Коломне, брат великого князя Андрей Васильевич - в Серпухове, видя перед собою многочисленные полки князя Юрия, как море колеблющиеся в светлом вооружении, хан двинулся назад, в свои улусы. По некоторым же известиям, Ахмат принужден был отступить вследствие моровой язвы, открывшейся в его войске; впрочем, страх Ахматов будет понятен и без моровой язвы, если справедливо известие одного летописца, что у русских было 180000 войска, стоявшего в разных местах на пространстве 150 верст. После этого, как видно, заключен был мир между Ахматом и великим князем; под 1474 годом встречаем известие о приходе из Орды Никифора Басенка с Ахматовым послом Кара-Кучуком, который привел с собою 600 татар, принадлежавших к посольству, получавших поэтому пищу от великого князя, кроме 3200 купцов, приведших на продажу более 40000 лошадей. |
| И начали уже изнемогать в городе люди, потому что нечем им стало сражаться, не осталось у них никакого запаса: ни пушек, ни ружей, ни пищалей, ни стрел. И татары подожгли город, а жители городские решили лучше в огне сгореть, чем сдаться в руки неверным. Князья же и воеводы, видя христиан погибающих, горько восплакались, ибо никак не могли пособить им из-за широкой реки Оки непроходимой. Царь же и все татары, видев множество русских, больше всего боялись князя Юрия Васильевича, потому что и от имени его трепетали, и невозможно было начать боя – предполагали татары, что и князь великий сам тут. И начали звать через реку наших татар, а когда те подъехали на берег напротив их, стали расспрашивать про великого князя, и про царевича Данияра, и про братьев великого князя. Те же открыли им, что князь великий стоит под Ростиславлем со многим войском, а царевич Данияр Касымович в Коломне стоит со своими дворянами и с ним множество воинов и великого князя воевод, а князь Андрей Васильевич да брат его князь Андрей Васильевич Младший стоят в Тарусе с дворянами своими и с иными многими войсками. Татары же, подивившись множеству воинов русских, спросили: «А здесь кто стоит против царя?» И ответили наши: «А это князь Юрий да князь Борис, братья великого князя, только что они пришли со своими дворянами». Услышав все это, татары передали царю своему, царь же тотчас устремился прочь. А с собою увел посла великого князя, киличея Григория Волнина, острегаясь того, что князя великого царевичи захватят Орду и цариц его. Тогда же княгиня великая поехала в Ростов и разболелась в Ростове. Князь же великий пришел в Москву и князь Юрий с ним, но, прознав о болезни матери, помчался навестить мать с младшими братьями. А князь Юрий разболелся и умер в год 81 (1472) сентября двенадцатого. ДОПОЛНЕНИЯ В ТЕКСТЕ ЕРМОЛИНСКОЙ ЛЕТОПИСИ, СВЯЗАННЫЕ С ВАСИЛИЕМ ДМИТРИЕВИЧЕМ ЕРМОЛИНЫМ 6970 (1462) (...). В тот же год, месяца июля двадцать седьмого, освящена была церковь каменная святого Афанасия в Москве при Фроловских воротах, с приделом в честь святого Пантелеймона; а ставил ее Василий Дмитриев сын Ермолин. |
| Такой взгляд на святых, как на патронов и покровителей одного какого-нибудь города нагляднее всего обнаруживается в отношениях к этим святым князей и жителей какого-нибудь другого удела, особенно враждебного первому. Обыкновенно, удел, имевший много святых, тщеславился ими и дерзал даже хульно отзываться о святых и подвижниках других местностей. Примером подобных отношений к чужим святым может служить Сергий, москвич родом, назначенный архиепископом в Новгород и назвавший святого Новгородского архиепископа Моисея «смердом». Князья, известные своею набожностью, не считали грехом грабить храмы чужих областей и награбленными сокровищами украшать храмы и раки святых в своем уделе. Так в 1066 году Всеслав Полоцкий взял Новгород и унес из его св. Софии колокола, паникадила, ерусалим церковный и сосуды служебные 372 . В 1171 г. рать Андрея Боголюбского, предводимая его сыном Мстиславом, взяла Киев, и – «грабили монастыри и Софию и Десятиньную Богородицу: церкви обнажиша иконами и книгами и ризами, и колоколы изнесоша все, и вся святыни взята бысть» 373 . В 1203 году Рюрик Ростиславич отнял Киев у своего соперника с помощию союзников и эти последние «митрополью св. Софью разграбиша, и Десятиньную Св. Богородицю разграбиша, и монастыри все, и иконы одраша, а иные поимаша, и кресты честныя и ссуды священныя и книги, то положиша все собе в полон» 374 . В последующее время удельного периода можно найти еще более фактов бесцеремонного отношения к святыням другого удела. Стоит только вспомнить Московских князей, которые обыкновенно по присоединении того или другого удела все святыни последнего свозили к себе на Москву. Благодаря именно такому хищничеству князей, в Московском Успенском соборе очутились: икона Спаса из покоренного Новгорода, из Устюга икона Благовещения, пред которою молился Прокопий Устюжский об избавлении города от каменной тучи, из Владимира икона Одигитрии, из Пскова икона Псково-печерская. Все эти факты, приведенные нами для иллюстрации отношений жителей одного удела к святыням другого, без сомнения для нас кажутся в настоящее время весьма странными. |
| Как можно уже уидеть из представленной истории канонизации каждого святого в отдельности, сведений о существовании правила проверки высшею церковною властию чудес и о постоянном применении его при совершении ее сохранилось очень мало. В до-монгольский период такую проверку можно предполагать относительно чудес, совершавшихся при мощах Бориса и Глеба. Основанием для такого предположения может служить замечание летописца, указанное нами уже при изложении истории канонизации преп. Феодосия Печерского , что некоторые митрополиты Греки не верили святости Русских угодников. Такое неверие митрополита Грека в святость наших угодников естественно должно было заставить его с особенною осторожностью отнестись к чудесам свв. Бориса и Глеба и проверить их. Из последующего времени этого периода мы имеем два факта подобного рода проверки чудес высшею духовною властью. Первый факт такой проверки чудес высшею церковною властью мы встречаем в истории канонизации Ярославских чудотворцев. Мы видели уже, что когдаот открывшихся мощей стали совершаться многие чудеса, то игумен с братией сочли нужным донести как о мощах, так и об этих чудесах Ростовскому епископу Трифону, к епархии которого принадлежал Ярославль. Этот епископ, как читаем в Степенной книге и Софийском Временнике, «слышав, яко многа чудеса и исцеления у гроба святых бывают во граде Ярославли от мощей новоявленных чудотворец благовернаго великаго князя Феодора Ростиславича Смоленскаго и Ярославскаго и сынов его Давида и Константина, и бысть неверием одержим о чудесех святых, и непшевая, яко ложь есть, и посла во град Ярославль видети и известно испытати Ростовскаго протопопа, Константина именем», чтобы, как последний сам высказал игумену цель своего прибытия в монастырь Спаса, «дозрети ваших чудотворцев, како будут в телеси лежать, и како исцеления многа творить, истина ли то будет или лжа на прелесть человеком» 360 . Другой факт, хотя и не такой решительный и ясный, как вышеприведенный, – это чтение записи чудес при канонизации св. Петра, митрополита Московского 361 . |
| Русский эмигрант первой волны. Проживал в Касабланке, Марокко. Изготовил иконостас русской церкви Успений Божией Матери, открытой с 1935. Иконостас выполнен в соответствии с многовековыми русскими классическими традициями. Д. Шкотт был занят изготовлением иконостаса в течение двух с половиной лет. Молодой художник еще в России интересовался церковным искусством, все накопленные им знания по русской церковной иконописи и архитектонике употребил для оформления храма в Касабланке. К Пасхе 1936 были закончены 2 нижних яруса иконостаса и 5 икон верхнего яруса. Источник Записка по истории Касабланского прихода. - Успенский Храм Касабланка, Марокко. Архив. Фонд не описан. Колупаев Ростислав (Игумен). Русские в Магрибе. -//Вече. - Мюнхен, 1998, N 62. - с.191-210. ШПИЛИОТОВ Г. Староста прихода ПРЦЗ, устроенного в 1950 в подвальном помещении частного дома. Усилиями прихожан нанято подвальное помещение, старательно сделаны иконостас, иконы, церковная утварь Настоятелем этого прихода был протоиерей Григорий Баранников. В 1954 старосту нового прихода Г. Шпилиотова посетили члены приходского совета Воскресенского храма МП в Рабате кн. М.Д. Шереметева и кн. В.А. Игнатьев с просьбой вызвать, находившегося в пастырской поездке в Фес, настоятеля прихода о. Г. Баранникова, для отпевания почившего архим. Митрофана (Ярославцева), бывшего настоятелем Воскресенского храма. Источники: Церковные дела в Рабате. -//Русская мысль. - Париж, 1954, N634 (16.02). ШУСТИН ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ, протоиерей Род. 1886 в благочестивой семье. Студентом Электротехнического института в Санкт-Петербурге был близок к отцу Иоанну Кронштадскому и к оптинским старцам. Участвовал в первой мировой войне и в Добровольческой армии. В эмиграции с 1920, в Югославии преподавал физику в кадетском корпусе в г. Белая Церковь. Принял священство в 1930 году. В течении 30-и лет был настоятелем храма св. апостола Андрея Первозванного в Алжире. Скончался 1968 в Каннах, Франция. Сочинения: Записи об отце Иоанне Кронштадтском и об оптинских старцах. - Белая Церковь, 1929 (2-е издание - Париж, 1966. 48 с. Книга переиздавалась в России в 1990-х годах). |
| Видимо, в новопостроенный храм перенесли наиболее ценную утварь из старого деревянного, в том числе обложенный золоченым серебром кипарисовый крест с мощами. На задней стороне креста было вычеканено: «Мощи пресвятого Даниила мученика, Христофора, Федора Стратилата, животворяща древа, Амвросия Медиоланского, Иоанна Златоустного, Андрея Первозванного, Иакова брата Господня, евангелиста Матфея, Антония Великого, преподобного мученика Пантелеимона, Никиты и Игнатия Богоносца». Надпись на рукоятке креста гласила: «Лета 1505 марта 1 дня строил сей животворящий крест преосвященный Амвросий, митрополит Рязанский и Муромскийв поминовение души своей и вечный помин». Церковь постепенно благоустраивали и украшали. Прихожанами церкви были последние представители рода Ромодановских — князь Иван Федорович, унаследовавший от отца титул «князя-кесаря», внук известного историка статский советник Ростислав-Михаил Евграфович Татищев (известный тем, что в 1812 г. за свой счет обмундировал и вооружил для Московского народного ополчения 66 своих крестьян), его зять Иван Федорович Похвиснев. Последний на сельских выселках построил несколько кирпичных дворов для крестьян, а в усадьбе — каменный мост, обновил церковь и перестроил ее колокольню. При нем были также обновлены резной трехъярусный иконостас и царские двери с накладкой на них разноцветной фольги, перекрыта и окрашена в зеленый цвет крыша. В разное время владели усадьбой Константиново и были прихожанами храма представители великих русских фамилий: Ромодановские, Головкины, Татищевы, Похвисневы, Решетовы, Пржевальские. В 1882 г. усадьбу приобрела С. А. Пржевальская, супруга В. М. Пржевальского, родного брата знаменитого путешественника; последним владельцем помещичьей усадьбы был Д. Н. Загоскин. Просвещение сельчан начиналось с храма. С 1870 г. в церковной сторожке крестьянин Андрей Иванов обучал началам грамоты сельских детей, а в 1898 г. в селе открыли земскую школу, в работе которой деятельное участие принимал священник Василий Васильевич Успенский. |
|
|
