| 11:6) и прочее. И в другом месте он же говорит: «познах, яко сотворить Господь суд нищим и месть убогим». И еще в другом месте: «сира и вдову приимет и путь грешных погубить» (Пс. 145:9), то есть, обижаемых защитит и избавит их, а обижающих истребит, ибо «лице Господне,— сказано, на творящия злая, еже потребити от земли память их; очи же Господни на праведные, и уши Его в молитву их» (Пс. 33:17), то есть, чего просят от Него творящие на земле правду, то Он для них делает, по сказанному: «близ Господь всем призывающим Его во истине», то есть, призывающим Его деятельным словом, исполненьем всех святых Его заповедей, ибо говорит: «волю боящихся Его сотворит и молитву их услышит, и спасет я» (Пс. 144:19). Что же может быть лучше этого? Не за что другое возвысил преблагий Бог царство Кира, царя Персидского, хотя он был нечестивый идолопоклонник, как только за великую его правду, за кротость и милосердье его к своим подчиненным, которые поэтому называли его своим отцем. И настолько Бог присвоил его и почтил его добродетель, что благоволил назвать его Своим помазанником, как слышим в книгах, повествующим о сем. Также: не за иное какое прегрешенье предал Господь разоренью царство Седекии и Иехонии, царей Иерусалимских, хотя они, отчасти, были и благоверны, как только за их всяческое беззаконье, сатанинскую гордость и богомерзкое лихоимство. Ибо сказано: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать». И опять: «праведен Господь и правды возлюби: правоты виде лице Его» (Пс. 10:7). Благочестивейший Государь! Прошу славную державу твоего благоверия: прости меня в том, что я осмелился высказать полезное к утвержденью богохранимой державы твоей и всех славных твоих вельмож. Я счел себя обязанным сделать это-с одной стороны, в виду осужденья того ленивого раба, который скрыл талант господина своего в земле, а с другой-в виду многих благодеяний и чести, каких сподобил меня в теченье девяти лет государь мой, приснопамятный твой родитель, великий князь и самодержец всея России, Василий Иоаннович, который и впредь сподобил бы меня еще большей чести, если бы, по грехам моим, не оклеветали меня пред ним некоторые недоброжелатели, которым да будет Бог Судьей... |
| Однако король нарушил клятву, организовав «Стокгольмскую кровавую баню» (8-9 нояб. 1520) - подобие церковного суда, на к-ром сторонники Стена Стуре были признаны еретиками. Было объявлено, что данная королем клятва не распространяется на еретиков. После суда были уничтожены мн. противники унии, личные враги архиеп. Густава Тролле и др. влиятельные люди (2 епископа и 7 членов Гос. совета, представители старинных семей, более 100 дворян и священников, бургомистры Стокгольма и др.). Погромы прокатились по Смоланду и ряду областей: в частности, были утоплены монахи из мон-ря Нюдала, мимо к-рого король проезжал, возвращаясь в Д. В Швеции вспыхнуло восстание, в июне 1523 г. швед. риксдаг низложил Кристиана II, окончательно расторг унию и избрал королем Густава I Вазу. События в Швеции подстегнули оппозицию в Д.: недовольный абсолютистскими устремлениями короля, Гос. совет от имени народа расторг вассальную клятву Кристиану II (20 янв. 1523). Низложенный король покинул страну. В XV - нач. XVI в. получили новое развитие отношения Д. с рус. землями. Дат. король через подвластного ему губернатора Выборга поставил вопрос о предоставлении его подданным права торговли на ганзейском дворе в Новгороде, но не добился успеха. В 1428 г. новгородское посольство ездило в Д. с предложением заключить «вечный мир», смогло договориться о мирном соглашении на 5 лет. В кон. XV - нач. XVI в. Русское гос-во стало первым союзником Д. на Балтике. В 1493 г. в Копенгагене был заключен первый русско-дат. договор, позволивший гос-вам наладить торговлю без посредничества Ганзы. В 1506 и 1516 гг. договор возобновлялся, дат. купцы стали торговать по р. Неве и в Ивангороде. В 1517 г. вел. кн. Московский и Владимирский Василий III Иоаннович пожаловал дат. купцам грамоту, гарантировавшую выгодные условия для торговли в России, в т. ч. право иметь гостиные дворы в Новгороде и Ивангороде. Кристиан II выдвинул проект создания датско-швед. торговой компании, которой принадлежало бы монопольное право на торговлю между Россией и странами Зап. |
| Под 1586 годом упоминается любопытный случай местничества по отношению к городовому управлению: в Торопец был назначен воевода Елизарий Сабуров, но там уже был наместник и воевода князь Василий Пронский; Сабуров бил челом, что ему меньше Пронского быть невместно. Дело решено было так, что государь велел Сабурову ведать дело ратное, а князю Пронскому ведать свое дело наместническое. Наконец упоминаются местнические случаи между придворными чинами и при торжествах придворных. Государь пожаловал, велел сесть за стол постельничему Истоме Безобразову да стряпчему Елизару Старого: последний бил челом на Безобразова: «Истома постельничий с путем, а я стряпчий с ключом, и мне ниже Истомы сидеть невместно, хотя Истома честнее меня путем». В 1589 году князь Григорий Куракин не был у стола государева, потому что не хотел сидеть ниже князя Федора Трубецкого. Когда в 1593 году князь Хворостинин не ел за государевым столом и бил челом на князя Туренина, то дело, как видно, показалось так запутанным, что государь им суда не дал и не указал ничего. В описываемое время начинаем встречать известие о жалованье, или подмоге, послам, отправлявшимся к иностранным дворам: так, думному дворянину Вельяминову, ехавшему к императору, дано было 200 рублей, дьяку Власьеву – 100 рублей, дворянам: одному – 25, другим – по 24 рубля. К царствованию Феодора относится одно из самых важных в истории русских сословий явление – закон об укреплении крестьян. Мы уже не раз указывали на причину этого явления в обширности русской государственной области и в малом ее населении, в обилии земель и в недостатке рук для их обработания; отсюда для землевладельцев всего важнее было перезывать к себе как можно более работников и удерживать их. При существовании отдельных княжеств каждое из них старалось перезвать, переманить льготами земледельцев из другого. Когда отдельные княжества исчезли, земля собралась, то богатые и сильные землевладельцы имели возможность большими льготами переманивать к себе вольных крестьян с земель бедных отчинников и помещиков. |
| 1. Март. 15. Окружная грамота Патриарха Ioba, о трехдневномъ мoлeбcmbiu, по случаю bocшecmbiя на престолъ Царя Бориса еодоровича, съ npuлoжehieмъ формъ ектеньи и многолетия//Акты, собранные въ бuблiomekaxъ и архивахъ Pocciйckoй Uмnepiu Археографическою Эkcneдuцieю Императорской Akaдeмiu наукъ. Дополнены и изданы Высочайше учрежденною Koмuмucciю. Томъ Второй. 1598-1613. СПб., 1836. С. 1-6. 2. Iюhь. 2. Nocлahie Nampiapxa Ioba къ Царю Борису еодоровичу, въ ответъ на Царскую известительную грамоту, о походе противъ Крымскаго хана//ААЭ Т. II. С. 6-9. 3. Nocлahie Царя Бориса еодоровича къ Nampiapxy Ioby, о npekpaщehiu Крымскимъ Ханомъ henpiязhehhыxъ дeйcmbiй//ААЭ Т. II. С. 9-11. 4. Nocлahie Царя Бориса еодоровича Nampiapxy Ioby, о npuбыmiu Крымскихъ пословъ въ Серпуховъ съ мирными npeдлoжehiямu//ААЭ Т. II. С. 11-12. 5. Приветственная речь Nampiapxa Ioba Царю Борису еодоровичу, по boзbpaщehiu его изъ Серпуховскаго похода//ААЭ Т. II. С. 12-13. 6. Соборное onpeдeлehie, объ uзбpahiu Царемъ Бориса еодоровича Годунова//ААЭ Т. II. С. 13-16. 7. - 1598, Августа 1, Грамота утвержденная, объ избран i и Царемъ Бориса еодоровича Годунова //ААЭ Т. II. С. 16-54. 8. Сент. 3. Речь Царя Бориса еодоровича Nampiapxy Ioby, при behчahiu его на царство, и ответъ на оную Nampiapxa//ААЭ Т. II. С. 54-56. 9. Сент. 14. Окружная грамота Царя Бориса еодоровича, о трехдневномъ мoлeбcmbiu, по случаю behчahiя его на царство//ААЭ Т. II. С. 56-57. 10.- 1598, Сентября 15. Подкрестная запись на верностъ службы Царю Борису еодоровичу //ААЭ Т. II. С. 57-61. 67. - 1607, в Феврале. Статейный список, о посылке от Царя Василия Иоанновича и Патриарха Ермогена Крутицкого Митрополита Пафнутия и Симоновского Архимандрита Пимена в Старицу по бывшаго Патриарха Иова, о пришествии его в Москву и о соборном разрешении Российскаго народа в клятвопреступлении Царю Борису Феодоровичу и его семейству, с прописанием: 1) Послания Патриарха Ермогена к Иову, 2) Соборной прощальной грамоты и 3) Челобитной гостей, торговых и черных людей.//ААЭ Т. II. С. 148-160. |
| 1. Алексей С. Павлов сын причетника томской епархии (родился в 1832 году). По окончании воспитания в Тобольской Семинарии, как даровитый питомец ее, он поступил в 1854 г. для довершения образования в Казанскую духовную Академию. С умом острым, при темпераменте живом и увлекающемся, талантливый А. С. Павлов хотя и выдвинулся из среды своих сотоварищей по академии 1 и занял в списке 7 курса первое место, но не был оставлен при Академии бакалавром. Причины этого обстоятельства кроются, во-первых, в нерасположении нового ректора Академии арх. Агафангела 2 , вообще, и лично к А. С. Павлову , в частности, за его студенческие увлечения и живой темперамент 3 и, во-вторых, в желании ректора видеть в академической корпорации молодых людей с наклонностями к монашеству, на что Алексей Степанович не подавал никаких надежд. Назначенный, по окончании курса в Академии, преподавателем общей и русской церковной истории в Казанскую духовную Семинарию, Алексей Степанович, однако же, не оставался в Семинарии и одного года и был перемещен в Академию 11 марта 1859 года бакалавром по кафедре канонического права и литургике, так как желательных кандидатов не было на лицо. Но «литургика, по замечанию П. В. Знаменского , бывшего одним из первых слушателей А. С. Павлова , не смотря на множество совершенных им работ по этому предмету 4 , была у него менее любимой наукой, и разрабатывалась им менее самостоятельно, чем каноника» 5 . Главным толчком к самостоятельным изысканиям в области канонического права вообще и русско-византийского права в частности послужило богатое собрание канонических сборников в рукописях Соловецкой библиотеки, переданной в ведение Казанской Академии 6 . С увлечением отдавшись их всестороннему изучению на первых порах своей службы в Академии, Алексей Степанович заложил здесь прочные основания тому научному и богатому запасу сведений по излюбленной специальности, которым он мастерски пользовался всю свою не кратковременную жизнь, и который он не успел исчерпать и до самого конца, несмотря на свою необыкновенно плодовитую деятельность. Доказательством для сего может послужить ряд статей, напечатанных в «Византийском Временнике» за 1895 и 1896 годы, и множество материалов для предположенной, но не осуществившейся 2 части «Памятников древнерусского канонического права». Что же касается прямых и очевидных результатов его увлечения и серьезного занятия каноническими памятниками на первых порах его службы, то они сказались в целом ряде изданий новых и неизвестных памятников, как, напр. «Церковно-судебные определения Киприана, митрополита новгородского» (Прав. Соб. 1861, т. 3), «Послание старца Елеазарова монастыря к великому князю Василию Иоанновичу» (там же, 1863, т. 1), «Послание Геннадия Новгородского к Московскому собору 1490 г.» (там же), «Три, доселе неизданных, послания князя Андрея Курбского» (там же, т. 3), «Полемические сочинение инока-князя Вассиана Патрикеева» (там же) и «Апокрифическое слово о судиях и властителях» (там же, 1864 г., т.1) |
| Ибо что может быть общего между покаянием и встречающимся? Ведь не в том, что встречается с кем-либо, должно каяться, а в том, в чем кто согрешает пред Богом и людьми. Блаженный же Давид, по сугубом согрешении пред Уриею, умилился и произнес этот псалом. Это так. Опять в тридцать шестом псалме некто, объясняя слова: меч их да внидет в сердца их ( Пс.36:14 ), говорит: «с Давидом это исполнилось и телесно». Но чтобы Давид был убит своим мечем, который обнажили на Давида, – это не только ложно, но и неизвестно и несогласно; знаем же мы из божественного Писания, что не Давид, а Саул, постоянно гнавший Давида, сам напал на свой меч, который обнажил против Давида, и умер. Много подобных неправильностей встречается в разных местах по всей книге, которые перечислять все теперь нет надобности, а только следует сказать, что многие такие места получили, благодатью Христовою, приличное исправление. Поэтому для всех должно быть ясно, что не по дерзости и не по причине гордости, а по ревности к лучшему подъяли мы со всем усердием и с любовью к истине труд исправления, во славу Божию и на пользу читающим книгу, отчасти же и в надежде самим получить некоторую мзду от человеколюбца Бога и Владыки всех, Который воздает мзду даже за чашу студеной воды. Его благодатию будучи укреплен, сподобился и я довести до конца это многотрудное дело, сверх всякого ожидания. И не скрою истины, что это не мое дело, а дарование Божие, и принадлежит Его всемудрой благодати и силе, а не моей худости и немощи. Поэтому, прошу тех, которые будут с усердием читать наш труд, снизойти нашим недостаткам, если что нами недосмотрено или забыто, или по причине неопытности не исправлено, так как забвение всем свойственно. Итак, помышляя человеческую немощь, пусть от себя введут возможное исправление, если будут из числа сильных в знании глубокомысленного греческого языка, если достаточно вооружены грамматическою наукою и силою риторики, и приобрели это не сами собой, а от опытных учителей; если знают различное значение греческих слов, правописание и другие относящиеся к сему науки, а также различие многообразных и труднопонимаемых выражений и различных многозначащих слов. |
| Но не будем по этой причине смущаться и не сочтем его толкований пагубными для наших душ, ибо это было написано им ранее его уклонения к худшему, когда еще он изобильно насыщался высочайшими вдохновеньями Утешителя, и вместе с нами православными доблестно ополчался, посекая, как меч обоюдоострый, еретические полки, уничтожая их, как ткань паутинную. Премудростью и силою его слов настолько был удивлен великий в богословии Григорий, что называл его пробным камнем для всех, бывших в его время премудрых мужей, говоря: «Ориген для всех нас – оселок» (пробный камень). Поэтому, прочитав, вместе с Василием Великим , все его книги, он сделал из них выборку догматов, написанных им особенно высоко, и составил из них книгу, которую назвал «Филокалия», которая и до сих пор хранится. За ним следуют – Дидим и Евсевий, мужи многоученые и умозрительные, и славные, после Оригена , любители толкования возводительного. Но откуда был Дидим, какого он сана и когда процветал, не могу достоверно сказать, кроме того, что он отличался всяким православием и высокою мудростью, и везде обличал зловерных еретиков. Речь его – краткая, но отличающаяся такою глубиною мудрости, что требует слушателя, пребывающего всегда в трезвении и внимании себе. Евсевий же стоит ниже его, как во всем остальном, так и в толковании возводительном. Он был епископом Кесарии Палестинской при Константине Великом , и за свою особенную дружбу и за приятельство с мучеником Памфилом получил прозвание – Памфилов. Об этом Евсевии многие разно думают: одни говорят, что он осудил арианское нечестие, которым прежде был заражен, и представил на Никейском Соборе изложение православного исповедания; другие же это отрицают. Представил ли он такое отреченье или нет, однако оказывается, что он в своих толкованиях нигде ничего вредного не внес, а напротив, везде защищает истину, поборает по ней, и сказанное пророком неясно о воплощении Господнем, и что относится собственно к Божеству Единородного или к Его человечеству, и что приличествуете совокупно обоим естествам, то он чудным некоторым способом и яснейшими выражениями прилично изъяснил по отношению к Спасителю и устранил неясность речи. |
| Непосредственно за ними следуют Аполлинарий и Астерий – мужи, исполненные всякой премудрости и благочестия. Из них Аполлинарий был епископом в Лаодикии Сирской, современник Василию Великому и Григорию Богослову и сообщник их и споборник в истине благовествования, как явствует из истории Филосторгия арианина, где говорится: «Аполлинарий процветал в то время в Лаодикии Сирской, Василий – в Кесарии Каппадокийской и Григорий в Назианзе; эти три мужа ратоборствовали тогда за единосущие, поборая иносущие, и много превзошли всех, прежде меня и потом при мне защищавших ересь; Афанасий же в сравнения с ними считается как бы отроком». Так пишет об Аполлинарии Филосторгий арианин. Следовательно, Аполлинарий этот не есть еретик, но православный, современник Василию и Григорию и защитник истины. Астерий также известен как один из достигших в то время высочайшей мудрости. По словам блаженного Фотия, Патриарха Константинопольского , Астериев было одновременно два: один – поборник арианского нечестья, а другой был воспитан в догматах благочестия, который молодым пришел к великому Иулиану, опытно проходил иноческую подвижническую жизнь и впоследствии был настоятелем иноческой обители. Этот в своих сочинениях везде утверждает догматы православия, доказывая присносущие Божия Слова и вечное Его с Отцем пребыванье. Итак, относительно толкования, возводящего к высочайшему разуму, поименованные мужи превосходят других. В объяснении же иносказательного смысла пророчеств и касательно православия, каковое направление толкования приносит наибольшую пользу слушателям, так как ученье это переходит в их нравы, в этом преимущество пред всеми прочими принадлежит Василию Великому и Златоусту, которых слава относительно премудрости и святости, их склад речи, премудрейшие и прекрасные их толкования, настолько всем известны, что в настоящем слове не видится для меня необходимости говорить об этом уже знающим. Ибо вся земля и море и все острова преисполнены их святостью и богодарованною им премудростью и разумом, и нет никого, кто бы не слышал этих богогласных труб. Поэтому, я рассудил почтить молчанием сих равноангельных мужей. |
| К изумлению, Максим и на Соборе отвечал: «В том нет никакой разности: как пребывание Адама в раю и сидение прямо рая есть мимошедшее, так же и Христово сидение одесную Отца есть мимошедшее». И этот самый ответ повторил через шесть лет на Соборе 1531 г. Могли ли же отцы Собора не обвинить Максима в таком важном и вместе упорном заблуждении? Уже впоследствии, в 1534 г., в своем Исповедании веры Максим оправдывал себя в этой погрешности тем, что при исправлении книг он не знал достаточно русского языка, а передавал свои мысли по-латыни толмачам Димитрию и Власу, и потому, если есть что-либо хульного в речениях седел еси, седев, то следует вменить такое «нелепое презрение» не ему, а толмачам: он не понимал тогда различия в таких речениях . Что касается до других догматических заблуждений, в которых обвиняли Макима на Соборе 1525 г., то он старался отклонять их от себя. Например, когда его спросили: «Зачем вы написали в своих правилах: «Аще кто наречет Пречистую Богородицу Деву Марию, да будет проклят»? — Максим отвечал: «Я того не писал и не велел писать; это описка, а описки бывают и в наших книгах, и в ваших; вы за то нас не обвиняйте». Когда ему сказали: «Где в наших книгах написано: «Бесстрастно Божество», ты то загладил и написал: «Нестрашно Божество», а в другом месте: «Бесстрашно Божество», Максим отвечал: «То опись, а описался писец; вы сами то исправляйте». Был и такой вопрос Максиму: «Для чего ты многократно говорил многим людям: «Христос взошел на небеса, а Тело Свое оставил на земле, и оно ходит по пустым местам между гор, и от солнца погорело и почернело, как головня?» Максим отвечал: «Это на меня ложь, я того не говорил». Но как тотчас же с очей на очи с Максимом Михаил Медоварцев, старец Вассиан Рушанин, келейник Максимов — инок Афанасий Грек да Федор Сербин подтвердили, что все то Максим говорил, он сознался, что виноват, что он точно когда-то рассказывал, как все то говорят люди лихие, неверные, но сам он так не лжемудрствует . Повторяем, отнюдь не в вымышленных каких-то заблуждениях и погрешностях обвиняли Максима, а, сколько известно, в действительных. |
| После выхода в свет работы С. Ф. Платонова о Смуте в отечественной лит-ре прочно утвердилось представление о В. И. Ш. как о ставленнике группы аристократических родов. Он отстаивал их интересы и потому был непопулярным среди более широких кругов дворянства. Это определение нуждается в нек-рых поправках. В наст. время доказано, что В. И. Ш. достаточно широко давал «московские» чины, а в ряде случаев, как ранее и Иоанн IV, даже назначал в думу представителей сравнительно незнатных родов, пытаясь превратить их в опору своей власти. Эта политика не привела к прочным результатам. Поддержки широких кругов дворянства В. И. Ш. не добился, а отношения с рядом знатных родов были испорчены. В сочинениях современников Смуты достаточно часто встречаются критические оценки способностей В. И. Ш. как гос. деятеля. Его порицали за скупость при раздаче наград, за частые расправы, жертвами к-рых становились невинные люди, за поощрение доносчиков. Отмечались и такие неблаговидные личные черты, как «блуд» и пьянство. Современники осуждали и занятия царя, предосудительные с христ. т. зр.: его частые обращения за предсказаниями будущего к «чародеям», к-рых поселили у царских палат. Эти сообщения нарративных источников подтверждаются свидетельством списка сторонников царя, составленного после его низложения, где указывается, что стольник И. В. Измайлов «был у Шуйского у чародеев и у коренщиков». В. И. Ш. порицали также и за изъятие церковных ценностей. По сведениям келаря Троице-Сергиева мон-ря Авраамия (Палицына) , после окончания осады мон-ря царем были взяты из казны обители свыше 20 тыс. р., а затем и хранившиеся там золотые и серебряные сосуды. Разумеется, такие изъятия были мерой вынужденной (необходимо было платить жалованье детям боярским и наемному иностранному войску), но царя укоряли за то, что полученные средства он использовал на личные нужды. Однако у В. И. Ш. были и свои сторонники. Об этом говорит его идеальный образ в «Повести о победах Московского государства», созданной в среде служивших ему смоленских дворян. |
|
|
